А на черта мне всё это надо?

     Тишина, та привычная тишина, которая не  звенела мелодично  в ушах  и которую хотелось слушать до бесконечности, была сейчас звеняще пустой и бессодержательной.   Она была неприятна,  эта пустая  тишина, от которой хотелось убежать куда подальше и бежать без оглядки, чтобы  больше не возвращаться туда, где её  встретил, в ту зиму и в то раннее утро, когда сама природа ещё  спала, не давая проснуться птицам, чтобы те своим пением могли разнообразить гулкую тишину, по которой ты, как по сугробам, сквозь снежную бурю и метель с ветром пробирался, идя по заснеженным, еле видимым ещё  в темноте не проснувшегося дня  дорожкам между домов, окна которых светились неумолимой темнотой, не дающей надежды  на что- то иное, что-то  светлое и радостное.
 
    Хотя и темнота бывает радостной  в купе  с той тишиной, которой можно и нужно наслаждаться, как наступившим вечным покоем в этом шумном мире бытия, в котором давно уже  некуда было укрыться от тягучего грохота, напоминающего нескончаемый стук металлических колёс поезда о железо проложенных  по  земле рельс, шум который ты можешь заранее  услышать, как индеец, приложив ухо к той же земле,  которая эхом воспроизведёт  тот грохот от приближающегося состава.


       Тем не менее сейчас ты шёл по той гулкой  тишине,  доверху наполненной звенящей пустотой, и думал про себя, а на черта мне это всё  надо, вот так вставать ни  свет,   ни заря,  и каждый день проделывать этот несладкий, не приносящий никакого  наслаждения путь в ту  сторону, где ты сможешь потрудиться и заработать себе на такую вот жизнь, с тем, чтобы мог добраться потом  до места, где тебе не было места, продираясь через всю эту пустую тишину, оставляя только в воспоминании  ту, которая приносила счастье понимания, что живёшь и наслаждаешься каждой минутой своего пребывания в этом мире, а потом,  вернувшись к действующей реальности, вспомнив, потому что очень хотелось забыть, о том, где ты есть, здесь  и сейчас, в этой безликой пустой тишине, среди спящих и не желающих в такой час просыпаться домов, один среди этого мракобесия, среди этого неожиданного   апокалипсиса не только в твоей душе, оглядевшись вокруг себя, как озирался бы дикий зверь, оказавшийся в западне, ты захочешь, махнув рукой на всё, сесть в первый попавшийся на твоём пути сугроб и так и остаться в нём навсегда, чтобы можно было сидеть не шелохнувшись в нём, медленно и незаметно погружаясь в его  снежную глубь от нежелания больше слышать эту звенящую пустотой тишину, и, может быть, даже заснуть, оставшись навсегда в  том мягком снежном сугробе,  чтобы уже  не в воспоминаниях, а наяву услышать тишину, которая всегда,  в  иные моменты твоей жизни,  радовала тебя, позволяя наслаждаться самой жизнью, но только до той поры пока ты вынужденно не познакомился с пустой тишиной, которая настолько не понравилась тебе,  что тебе захотелось умереть, но не навсегда, а только до той поры,  пока в твоей жизни снова не появится настоящая тишина, в которую ты был влюблён с самого рождения.

        Ну, а пока ты пребывал в ожидании,  лёжа всё  же в том белоснежном,  лёгком,  как пух, сугробе, в надежде, что не успеешь замёрзнуть,  и все произойдёт так, как ты хотел, когда  неожиданно для себя задался тем вопросом:

       А на черта мне все это надо?

03.01.2023 г
Марина Леванте