Роман часть десятая глава восемнадцатая

   Было так тихо, что с отдаленной заснежиной улицы слышалось, как тонко и отчетливо, словно куранты, где-то играет шарманка.
    С первого же взгляда на собравшееся здесь общество можно определить, что члены его достигли того возроста, когда проявление жизнерадостности принимают лишь установленные формы,далекие,от той животворящей искры...
Андрей Кремниковский,чья бледность удивительно не вязалась с бодрым, энергичным, даже слегка насмешливым выражением его лица;
Герда-его супруга, которая неподвижно сидела в кресле. Обратив  кверху прекрасное белое лицо и, словно зачарованная,смотрела своими близко посаженными,окруженными голубоватыми тенями и странно мерцающими глазами на хрустальные люстры, переливающимися всеми цветами радуги;
его сестра Вероника, Юрий Лановой -его кузин.
В цвете молодости находилась, собственно, только Эмма Виницина; но когда ее светло-голубые глаза-глаза Бельского- взглядывали на мужа, директора,чья коротко остриженная  и на висках уже поседевшая голова....
Эмма, конечно же была в напряженном состоянии по поводу неких не стыковок с законом...
   Володя же молча сидел на скамеечке у ног матери и,так же как она, смотрел на игру огней в хрустале.
 Появился Сергей.-Черт побери, сказал он,-я чуть было не позабыл...
- Позабыл?!-цепляя повторила Анастасия.
 -Да, чуть было не позабыл, что сегодня Сочельник.
"Дверь Сиона, возвеселилася!" - запели певчие.
Володя разомкнул руки, которыми сжимал свое колено. Побледнев,он теребил бахраму скамеечки, полуоткрывши рот,тер язык о зуб, и выражение лица у него было такое,словно его трясет озноб. Временами он ощущал потребность поглубже вздохнуть,ибо теперь, когда воздух звенел серебряно-чистым пением хора. Блаженство почти  до боли сжимало его сердце.
     Рождество!
Из-под высокой двухстворчатой белой двери пробивался запах елки и своей сладостной пряностью будил предчувствие чуда там, в столовой,- чуда, которого всякий год заново ждешь с сердцем, громко бьющимся в чаянии его непостижимого, неземного великолепия...