Наукометрические размышления

      Чтобы возглавить грантовый проект, надо иметь 5-8 статей в определенных журналах, опубликованных за последние пять лет. О чем они, какие – хорошие, плохие или так себе – не суть дела. Это условие. Статьи должны быть именно в журналах – и лишь в определенных журналах. Есть даже список их, журналов. И хотя хорошо известно, что статья (глава) в коллективной монографии и тем более сама монография того же автора ценится выше, это более серьезная работа, чем журнальная статья, все равно нужна статья в журнале. Кто-то так решил, какой-то умный человек. А почему за пять лет? Так это же ясно: статьи должны быть свежие, свежеопубликованные. То, что публиковалось раньше, уже устарело. Да и кто их, статьи, читать будет – времени на это нет ни у кого уже: поток научной информации слишком большой. Потому и ввели аннотации: там кратко о сути дело. Можно взглянуть одним глазом – и понять, что к чему. Потому, наверное, и книги не котируются в наукометрическом пространстве: кто же ее, книгу, по нынешним временам читать будет? Времени нет!
      Вот в шахматах раньше играли классические партии с откладыванием, а сейчас некоторые по интернету играют с контролем 15 секунд на партию. Я смотрел, как это происходит: фигуры у «мышкодавов» мелькают так быстро, что не успеваешь следить за ними. К шахматам это никакого отношения не имеет, но тем не менее играют, даже турниры проводят… Сказали бы покойному Михал Моисеичу (Ботвиннику), которые и пятиминутки-то не жаловал, вот бы он удивился… Так и в науке: полное презрение к сути дела ради соответствия сиюминутным наукометрическим правилам. Правила такие, кто-то их придумал (кстати, кто?).
      Раньше как считалось? – Были четкие критерии: владение источниками, исследовательской литературой, методами исследования, понимание проблемы. Глубина анализа, эрудиция. Новизна. Кстати, исследовательская новизна обязательна – без нее, как считалось ранее, и публиковать ничего нельзя. А сейчас многие гуманитарии, наверное, и думать перестали о какой-то «новизне» (проблемной или фактологической). Зато появился любопытный критерий, связанный с научными базами – индекс цитирования. Вот это было бы смешно, если бы не было так грустно. Вот, скажите на милость, что этот самый индекс означает? Процитировали меня – и что? Могли все процитировать и написать, что Прокопчук – дурак, могли нейтрально процитировать, а могли и похвалить. Тут получается, что главное – это прокукарекать, известность получить, хоть какую – неважно! Там уже, говорят, индекс этот наращивать как-то специально стали, чтобы денег больше получить. И журналы стали по каким-то квартилям делить: этот журнал лучше, этот хуже…
      В общем, не увидать все это мошенничество невозможно: любой ребёнок заметит, выпускник детсада, не то что студент. Но учёные делают вид, что ничего не видят, усиленно приспосабливаясь к новым правилам игры. А что делать – время такое, каждый выживает как может, тут уж не до поисков «научной истины», эфемерность которой прямо пропорциональна реальности квартилей…
      А жизнь тем временем бьёт ключом, идет вперед, глядишь – еще что-нибудь придумают. Качество бумаги, например, будут оценивать. Если статью на мелованной опубликовать – научная ценность выше, ее даже в туалете использовать трудно будет – в отличие от газетной…Так и вспоминается фраза из советской комедии «Спортлото-82», герои которой везли в чемоданах продавать апельсины: «А наука – это вообще вещь нелёгкая!»