Такая работа. Записки домового четыре года спустя

Вот сколько лет у ей живу, но до конца так и не знаю! Дык, может, оно и к лучшему?

Улыбчивая, но смеётся редко. А сегодня как захохочет! Я аж подпрыгнул: напугала. На картинку смотрит и смеётся. Да громко, заливисто так. Умилительно. Кто их, женщин, поймёт?..

Она, конечно, сейчас совсем не так живет, как раньше. Ни тортов, ни детей. Только иногда, для удовольствия.

Не-не! Вы не подумайте чего плохого. Она их не ест. Она про них пишет.

Пишет много. Живём скучно.

«Вот и пришло, — говорит, — время ещё раз познать себя. И жить так, как я хочу». И что это за любовь к себе? Ну, режим. Всего: питания, сна, прогулок, занятий. Говорит, что хочет жить если долго, то здоровой.

А где интересная жизнь, загадки? Где азарт? Веселье где?
А в голове! В уме.

Эта вумная женщина всё пишет. Всё. И веселье, и азарт, и загадочность. Вот недавно страшный рассказ написала. (Ну, я-то не спугался) Это она так, для раскачки написала, обещала, что потом страшнее будет. Пишет. Жду.

А ещё все ходит, думает, схемы рисует, стрелки чертит длинные. Я подглядел немного. Ого! На детектив замахнулась. Мистический?! Во как! Не роман, конечно. Но всё-таки. Посмотрим-посмотрим.

Короче, всё в уме. Вумно и вумеренно.

Пока она хохотать не начинает. Над картинкой. Вот когда волосы дыбом! Видишь ли весело, что избушку на курьих ножках к дереву пригвоздили. И смешно, что домовой от филина открещивается.

А я его понимаю! Если рядом вдруг заухали со всей дури. И я так буду, если она снова захохочет без предупреждения. Да ещё вскрикнула:«О! Теперь я знаю, какую сказку напишу!»
Маньячка.

Но — моя! Привык, прикипел, приглядываю за ней. Как она без меня? Моя вумная, вумеренная, вуютная и вуравновешенная маньячка.