Первая проверка

Система оказания медицинской помощи населению Советского Союза, которую впоследствии заимствовали многие страны социалистического блока, была разработана и внедрена в начале двадцатого века Николаем Александровичем Семашко, Народным комиссаром здравоохранения РСФСР.

В восьмидесятом году, после годового прохождения интернатуры в Барановичской городской больнице, я приступила к работе участкового врача-терапевта. Первый год пролетел незаметно: знакомство с коллективом и населением участка, изучение функциональных обязанностей и прав врача, налаживание взаимоотношений с коллегами, ознакомление с правилами внутреннего распорядка, традициями учреждения и т.д.

После годичной адаптации к новым условиям труда я узнала, что помимо лечебно-профилактической работы на терапевтическом участке, ночных дежурств в стационаре, врачебных конференций, коротких производственных совещаний – пятиминуток, которые порой затягивались на полчаса, ещё существовали ПРОВЕРКИ.
 
Не счесть уровней проверок и целей, поставленных перед контролёрами: инспектировалось всё.

Со второго года работы я тоже стала “проверяемой”. Коллеги подшучивали, мол, администрация дала тебе год на адаптацию к практическому здравоохранению “по Семашко”, а теперь пора привыкать к реалиям жизни.

– Эка важность, испугали! Что у терапевтов проверять? Термометр, тонометр, фонендоскоп у меня свой, подаренный отцом ещё в институтские годы, шпатели, да множество всяких бумажек! – подумала я.
 
Из большого количества пережитых мною проверок хорошо запомнилась первая, перекрёстная – медики проверяли медиков.

Для ревизии в наш город приехали брестчане; барановичские же специалисты отправились инспектировать брестские амбулаторно-поликлинические учреждения.

Небольшое отступление для понимания описываемых далее событий. В практике участкового терапевта существует понятие “активные визиты на дом”, то есть, визиты к пациенту, которые доктор назначил себе сам. Такие посещения широко практиковались в советские времена врачами первичного звена: на определённый день доктор назначал себе визит к больному с ангиной, гипертоническим кризом, сердечной недостаточностью и другой патологией, для эффективного лечения которой, больному был показан домашний режим.
 
В некоторых случаях врач без вызова являлся к диспансерному больному и приглашал его на обследование; такие визиты тоже относились к активным.

Председателем инспектирующей наш город комиссии был Геннадий Аронович Ц., главный врач одной из брестских поликлиник. Изучив статистические отчёты о нагрузках медиков, он выбрал терапевтические участки с высоким уровнем активных врачебных посещений; в их число попал вверенный мне третий терапевтический участок.

Выбор проверяющего был обусловлен результами врачебной работы: показатель активных посещений за определённый отчётный период составлял семьдесят пять процентов!

Логика Геннадия Ароновича была проста: на один “всамделишний ” вызов приходилось три “ненастоящих”, придуманных (или приписанных?) врачом. А приписки – это уже серьёзно, надо разбираться с выездом на место!

И поехал инспектор в сопровождении заместителя главного врача по экспертизе Барановичской городской больницы Геннадия Ивановича Лабковича на удалённый участок, оставив меня в поликлинике ожидать результатов проверки.

От любой проверки не ждёшь ничего хорошего; я начала обдумывать, откуда ждать неприятностей?

Вспомнился мне эпизод, имевший место на прошлой неделе. Возвращаясь с визитов, я увидела возле продуктового магазина диспансерного больного, который никак не реагировал на приглашения медицинской сестры явиться на приём. Попросив водителя остановиться, я подошла к мужчине, поздоровалась и, прервав его беседу с незнакомцем, предложила прийти в поликлинику для осмотра и обследования; пациент с видимой неохотой согласился.

В мыслях выстроился возможный диалог членов комиссии и уклонявшегося от обследования диспансерного больного:

– Иван Иванович, а когда у Вас дома была участковый врач?

– Никогда она у меня не была, я сам в поликлинику хожу, да и то редко!

– А вот недавно, на прошлой неделе, в четверг, доктор была у Вас?

– Не-а, не была, я тогда ещё в магазин ходил, друга своего встретил, мы с ним поговорили и решили было “сообразить на двоих”, а тут докторка на машине подъехала. Она вышла из “Москвича” и сказала, чтоб я в поликлинику на обследование пришёл. У меня аппетит сразу пропал, да и друг сказал: “Ты больной, не буду с тобой выпивать!” – заключил Иван Иванович.

– Как пить дать, не обойдёт вниманием эту информацию Геннадий Аронович, если встретится с Иваном Ивановичем! Скажет, приписка, дома не была, а оформила как активный визит! – забеспокоилась я. – Да ещё и воспитывать начнёт, мол, не с того ты, молодой специалист, работу начинаешь! – накручивала я себя.

Бесконечно долго тянулось время ожидания; к моменту приезда контролёров я уже была готова признаться в “должностном преступлении”.

Войдя в кабинет, Геннадий Аронович не смог скрыть своего раздражения, а Геннадий Иванович лишь хитро улыбался.

– На сегодня Вы можете быть свободны, – недовольно произнёс брестский гость, обратившись ко мне.

– Всё хорошо, доктор, идите домой, – сказал Геннадий Иванович, одобрительно кивнув головой.

На следующий день заместитель главного врача Барановичской больницы поведал мне, что они с брестским коллегой встретились с восьмью жителями вверенного мне участка: все они подтвердили факт посещения их участковым врачом в указанные дни. А одна бабулька с хроническим декомпенсированным заболеванием сердца, у которой я бывала довольно часто, произнесла фразу из старого анекдота, несколько её видоизменив. На вопрос проверяющего, как часто у Вас бывает участковый доктор, моя подопечная ответила:

– Часта, вельмі часта, яна і сёння была, можа, з гадзіну, як сышла! (Часто, очень часто, она и сегодня была, может, с час, как ушла! – бел.).

Заявив представителю Барановичской больницы Лабковичу Г.И., что на этой территории проживают белорусские партизаны или их дети,  которые никогда “не выдадут” доктора, Геннадий Аронович предложил прекратить объезд пациентов.

В справке по результатам проверки было отмечено: “Обращает на себя внимание высокий удельный вес активных посещений на третьем терапевтическом участке городской поликлиники номер один, что вызывает сомнения в достоверности отчётов”. Попытки администрации городской больницы убедить брестского коллегу исключить из справки окончание фразы не увенчались успехом: Геннадий Аронович ссылался на “нерепрезентативность выборки” посещений к пациентам участка.

Через несколько лет  меня назначили заместителем главного врача по экспертизе временной нетрудоспособности Барановичской городской больницы. Первый месяц, помимо приёма пациентов, я знакомилась с документацией, перечитывала инструкции, книги, пособия, касающиеся вопросов временной и стойкой утраты трудоспособности.
 
В самый разгар штудирования свода главных правил экспертизы, пришёл приказ заведующего областным отделом здравоохранения: меня включили в состав комиссии по проведению перекрёстных проверок. Ирония судьбы заключалась в том, что барановичским специалистам предстояло проверять поликлиники города Бреста.

По пути в приграничный город я рассказала коллеге о проверке шестилетней давности.

– И что, проверяющий весь твой неблагоустроенный участок объехал? – удивился партнёр.

– Не весь, но восемь человек на окраинах участка он посетил, – ответила я.

– Так надо к нему и поехать, посмотреть всё, да и написать ему “хорошую” справку! – предложил коллега.
 
– Там посмотрим, – неопределённо отозвалась я.

“Смотреть” не пришлось: в Бресте на вокзале нас встретила администрация поликлиники номер один и весь срок командировки мы работали в данном  лечебном учреждении и подведомственных ему структурных подразделениях.
 
Нас опекала заместитель главного врача поликлиники Елена Петровна Левкович; от этой мудрой женщины я услышала фразу, о существовании которой, вероятно, не знали большие медицинские начальники:

– Не надо никуда ездить, не нужно никаких отраслевых перекрёстных проверок, просто спустись из своего кабинета в регистратуру. Возьми стопку карточек из любой ячейки – и ты найдёшь там всё, что хочешь: нарушение действующих инструкций, дефекты ведения медицинской документации, несвоевременное взятие на диспансерный учёт и т.д., и т.п.

После завершения проверки Елена Петровна по секрету мне сказала, что Геннадий Аронович, увидев мою фамилию в приказе облздравотдела, предпринял всё возможное, чтобы проверка “не дошла” до руководимого им лечебного учреждения.

Через какое-то время мой первый проверяющий уехал на постоянное место жительства в Израиль.

Интересно, существует ли на Земле обетованной такой вид оказания медицинской помощи на дому, как активные посещения пациентов врачами первичного звена?