Воспитательные результаты

          Кончилась путина. Рыбзавод продолжил работы на минтае, сельди, треске и скумбрии. На всю мощность заработала и тефтельная лента, радуя всех нежными тефтельками и соблазняя несунов. Путина озолотила трудяг, и половина их отбыла на материк. Уехала с ними и Клава, перессорившись со всеми девчонками. Она узнала, что Толя уже залепил Наташе ребёнка и буквально взбесилась, при всех наехав на парня на кухне, да ещё и ожидая поддержки девчат:
- Да-аа, Толянчик! Быстро ты зарядил другую бабёнку! А я-то всё надеялась…
- ...что я стану по тебе реветь на всю Камчатку до потери голоса? – перебив, язвительно закончил за неё Толя и усмехнулся: - Куда ты меня послала, туда я и пошёл. А оттуда не возвращаются!
          Девчонки предательски прыснули и одобрительно заржали в кулачок, не вмешиваясь в выяснения их отношений. Авдюхина стояла, потеряв дар речи, а Толя невозмутимо продолжал:
- Ну я и решил начать жизнь, так сказать, с чистого листа! – и, победоносно взглянув на бывшую любимую, за которой его сюда и понесло, он бодренько подмигнул ей сразу обеими глазами и удалился с кухни.
- КОЗЗЁЛ!!! – взорвалось ему вслед дурным Клавиным воплем.
          И девчата сразу на неё набросились:
- Ну вот только не истери и не вздумай орать! А то мы тебе точно психбригаду вызовем вертолётом! Ишь какая! Сама парня послала нахрен, а теперь что-то от него ждёт! Покуда девка от него не забеременела, всё хорохорилась, ходила!
- Да чтоб она никогда не разродилась! – в пылу гнева ляпнула Клава.
- Смотри, чтобы ты теперь сама нормально родила после таких слов! А то бумеранги знаешь, как возвращаются быстро! – охладила её Кукова и с сожалением бросила: - Дерьмо ты после этого и не больше.
- Ты вроде собиралась после путины уезжать на материк, вот и дуй туда за своими «алыми парусами», – добавила к сказанному Вера.
- Ой-ой-ой! Да становитесь вы все хором в очередь к Толянчику! Дай Бог, чтоб он вас всех до одной зарядил! – с чёрной завистью в адрес Наташи пожелала ревнивица.
- Клавка, ты сейчас догавкаешься! – помахивая поварёшкой, с недоброй ухмылочкой предупредила Нина.
          Такая серьёзная озлобленность коллектива заставила Авдюхину молча вынестись из кухни. Влетев в свой номер, она резво запихала в чемоданы шмотки и на следующий же день была такова. У неё была хорошая сумма денег, новая дублёнка, золотая цепочка, а всё, что можно было потерять, она потеряла. Её возлюбленный стал ей чужим. Теперь надо было срочно заниматься поисками нового «принца».
- Она чё, в натуре уехала что ль? – не поняла Нина и на смене спросила Боброву: - Халимка, ты не знаешь, куда наша горластая Клавка распылилась? Она так резко исчезла вместе со своими шмотками. Перебралась куда-то из общаги или вообще слиняла из посёлка?
- Да она ещё вчера уехала, – удивлённо ответила Халима.
          Узнав такую новость, все девчата вздохнули с огромным облегчением:
 - Фу-уух! Слава Богу! Ну, теперь точно уже можно не бояться, что когда-нибудь оглохнем!
          В связи с отъездом Клавы рыбзавод потерял единицу хорошего рыбоукладчика. Это было плохо. С другой стороны, для общества было спокойнее. Оставшийся народ положил свои деньжищи на сберкнижки и взялся работать с бодрым рвением и надеждами на ещё лучшие заработки. В отличие от них такие, как Гороховы, вынуждены были работать дальше. Пропив свои заработки, при безденежье они не имели возможности возвратиться на материк. А из-за отбывших сезонников в цехах снова ощутилась нехватка рук. В связи с этим мастера иногда становились за ленты и сами наполняли баночки продукцией.
          К тому времени на посёлок стали частенько обрушиваться сеющие и проливные дожди. Дни становились короче и короче. Улетали на юг птицы, грустно оповещая над притихшей тундрой о близких холодах. Зеленоватое море стало неприветливо серым и сутками гремело взлохмаченными от ветров волнами. Побывали на прибойке посёлка и морские котики, которые перебирались обратно на места своей зимовки. На них Волковы полюбовались только издали, так как у Виталика на руках в ватном одеялке спала дочка. Да и долго не пришлось стоять на пронизывающем ветру. От этой погоды все спешили скрыться в тёплые жилища.
- Не люблю камчатскую осень. Эти сапоги, галоши, дожди, сырые ноги и сопли! – сморщила нос Юлия Сергеевна и, забрав со шкерки своего Костика, вслед за птицами унеслась в отпуск на тёплые берега Чёрного моря.
          После их отъезда через несколько дней на рыбзавод прибыла первая партия новых сезонников, у которых неизвестно что было на уме так же, как и неизвестны были их рабочие способности и другие намерения. За ними нужен был глаз да глаз, их надо было учить всему вплоть до того, что и проучивать, и наказывать, как тех же Петю и Свету.
          Петя и Света, тем временем, созвонились на телеграфе с родичами и, прикинувшись жутко деловыми, правдиво набрехали с три короба, что они проявили себя на заводе важными и нужными людьми. А Петя, якобы, и вообще занял ответственный пост, и теперь им ну никак невозможно выехать, ибо заменимых нет! Работники телеграфа со смеху зажимали носы, от дикой ржачки сначала прячась под своими столами, а потом не выдерживали и убегали в комнату отдыха. Захлопнув поплотнее двери, они вволю хохотали там, отлично зная «деловитость» этой пары.
          Неожиданно из отпуска вернулась технологичка с мужем, проболтавшись на югах всего три недели. Из-за Виталика она очень полюбила и свой коллектив, и завод, и посёлок, и к собственному удивлению заново своего Костика, которого чуть не предала. Отдохнувшие и загорелые они с удовольствием приступили к работе. А в самом начале октября на завод прибыл новый рыбмастер Олег Марышев со своей женой Анжелой и маленьким годовалым сынишкой Максимкой. Анжела была на три года старше мужа и первым же девчатам, с которыми мгновенно познакомилась, объявила со всей строгостью:
- Я смотрю у вас в посёлке и мужиков-то – не разгуляешься. Но если кто на моего Олежу позарится, морда будет бита сразу! Вмажу без предупреждения и без разборок!
          После такого заявления те, кто положил, было, «глаз» на Олежу, поумерили свои желания не только к нему, но и к общению с Анжелой. А на саму Анжелу немедленно положил «глаз» неуёмный Всеволод Яковлевич. Сам Олежа ходил в щёгольских каблукастых туфлях, обтянутый фирмовыми джинсами, в дорогой кожаной косухе до пупа и вовсю строил девчатам «глазки».
- Как на танцульки перед девками-то вырядился. Ишь, как лужи брезгливо перед конвейером перепрыгивает, перед бригадой рисуется, - хихикали над ним механики.
          А мастера похохатывали:
- Ничего, ничего, морозы настоящие грянут, сразу вся дурь из мозгов вылетит! И в бушлатик влезет, и сапожики на байковые портяночки натянет!
- О, какая у него «стрельба глазами» идёт! Учись, Саныч, красиво жить для себя! – посмеивался Всеволод над идеальностью Виталика.
          На что тот невозмутимо отвечал:
- Да? Ну спасибо, что обратил на это моё внимание. Я направлю его «стрельбу» туда, куда следует смотреть ему в оба!
- Вот какой! Ну ничего ему нельзя говорить! Сразу всё по-своему переиначивает! – нарочито расстраивался начцеха, уже с нетерпением ожидая перевоспитания Марышева строгим ответственным Волковым.
          Виталик же терпеливо взялся знакомить нового мастера с его обязанностями, ненавязчиво беседуя с ним в кабинете за чайком Юлии Сергеевны. После этого с неделю попрыгав по цеху через лужи и хорошенько помёрзнув до насморка, Олег и в самом деле влез в резиновые сапоги с портянками. Джинсы он, как и Виталик с Николаем, надел старые и утеплился таким же, как у мастеров, тёплым рыбацким свитером, полученным со склада. По цеху же стал ходить, как и положено, в белом халате, но нараспашку, делая жутко деловое лицо, в чём явно копировал Волкова.
- О! В роль входит! Следует по стопам своего наставника! – хихикали за его спиной Луганова и начцеха.
- Вижу воспитательные результаты налицо! – прикалываясь, хвалил Всеволод Виталика, а потом серьёзно спрашивал: - Каким путём проходило результативное вдалбливание столь несерьёзного субъекта?
- Пару раз объяснил, что, если будет продолжать в том же духе выпендриваться перед девочками, пропустит момент, когда они утащат у него из-под носа с заводских цехов и складов всё, что им понравится, – просто объяснил Виталик и, поморщившись, добавил: -  Ну и пришлось показать супругов Зайцевых и Гороховых, рассказать историю Карима с автоклавом и предупредить за выкидоны Усманихи с её Мишей.
- Дельно! – с уморительным хохотом поразился Всеволод.
          Виталик поразил его ещё больше далее сказанным, пристально глядя в глаза:
- Если новые начальники будут приезжать сюда и начинать работу с завязанными глазами, мы больше потеряем от них же самих. А так, он заодно понял, чем должен заниматься на работе и что за любую недостачу будет отвечать сам, если даже наладит её своим же личным воровством.
          Теперь совершенно серьёзно выслушав сказанное, Юганов только согласился, ещё раз убеждаясь, что Шахраев не зря хвалит Волкова, как будущего руководителя и сказал:
- Логично! Далеко пойдёшь! Серьёзно говорю.
          А дороги посёлка вскоре уже снова покрыл плотный слой снега, и снова чаще и чаще слышалось завывание первых слабых метелей. Через месяц Олег занял «стул» Виталика, а Виталик пошёл на повышение, заняв место инженера-технолога. Юлия Сергеевна вытиснилась в смену Николая, и теперь каждая смена имела своего технолога, что безмерно радовало Борисыча.
- Есть! Лёд тронулся! – чокнулся Виталик коньяком с мастерами и начальниками, обмывая свою первую ступеньку карьеры.
          Затем Борисыч пригласил его с женой к себе домой в гости на деловые посиделки. Дома директор повёл с Виталиком серьёзный разговор о его повышении на будущий год.
- Ты настоящий специалист! - чокаясь с ним водочкой, говорил он и заверял: - Тебе надо обязательно продвигаться, пока я сижу в директорах. И в этом я тебе помогу! – а потом рассказывал: - Я тут с начцехом разговорился как-то. Намерений у него ноль! Он накидает денег на сберкнижку на хорошие проценты и через два года отсюда смоется. А ты «расти», давай. Как видишь, ситуация складывается для тебя благоприятная – конкурентов нет. Опыт со своим рвением наживёшь быстрее, чем кажется. А я к тому времени свой бандитский «должок» государству отработаю.
          Виталик сейчас понял, почему Борисыч не появляется ни на каких праздниках, редко отмечаясь на дружественных попойках, а тихо сидит дома. Вся его директорская зарплата вылетает за нанесённый когда-то ущерб заводу.   
          Они задымили всю кухню, открыв настежь форточку, и закрыв двери кухни, чтобы не беспокоить посиделки жён в зале с маленькой Катей. Там Дарья накрыла для Томы журнальный столик. К ним присоединился и Димка. Он буквально ошалел от малышки и не отходил от неё ни на шаг. А потом вдруг с глубокой обидой высказался матери:
- А почему я у вас один? Когда у меня будет сестра? Подавайте мне хотя бы брата!
- Вот так! – круглыми глазами посмотрела Дарья на смех Томы.
          А та ей сказала:
- Ну что ж, дорогая, как уйдём, так сразу и начинай воплощать мечты своего сына в реальность, пока он сам этого просит, – и тихо заговорила Дарье на ухо: - Вот у меня ни брата, ни сестры нет, и я Димку сейчас очень понимаю. Поверь мне – вырастет, за своё одиночество ни за что благодарным не станет! Постоянно вас – родителей, упрекать в этом будет. Мой Виталик тоже у родителей один и так же тоскует. Поэтому мы с Виталиком Катюшку не оставим одну. Знакомые и двоюродные это совершенно не то, что родная кровь от одного отца, матери.
          Выслушав её, Дарья серьёзно сказала:
- Признаюсь только тебе: у меня у самой это в планах с того дня, когда Димка в торосах чуть не замёрз. Да и он растёт уже хорошим эгоистом, – и она подмигнула Томе: - Так что, всё будем исправлять, пока позволяют силы тридцати пяти лет.
          Дарья рассчитала всё, как в «аптеке». Её Коле уже можно было верить. С бабами он не крутил честно. В ту же ночь она подпустила к себе мужа без презерватива. С головой утопая в сладости супружеского долга, Борисыч даже не подумал о том, что его жена – это нужные руки на рыбоукладочной ленте, которых постоянно не хватает на заводе! А когда узнал о её беременности, поднял на руки и, долго не отпуская, целовал в хохочущее лицо, напрочь забыв о её «нужных» руках в цеху.
          Когда же с момента Дарьиного токсикоза проявился странный каприз её беременности, на работе в холодильнике Шахраева завелась неприкосновенная бутылка хорошей водки. Организм жены требовал выпить маленькую рюмочку холодной горькой. Дарья продолжала работать рыбоукладчицей ради хороших декретных, но раз в день забегала в кабинет мужа один на один и тихо просила, щёлкнув по горлышку:
- Коль, налей!
          Об этом знали только Тома и Халима, которая работала рядом с Шахраевой.
- А у меня так было, только с коньяком, – вспоминала Тома и морщилась: - Но я так и не смогла его выпить. Нитрокраской он мне пахнет - и всё! До сих пор коньяк пить не могу.

продолжение след.---------------------