Роман часть десятая глава шестнадцатая

  Ах,если бы взять воспитание  мальчика в свои руки,ежедневно,ежечасно влиять на его душу! Но времени у него не было, и он только с болью убеждался,что все его от случая к случаю предпринимаемые попытки терпят самую жалкую неудачу и делают отношения отца и сына еще более холодными и отчужденными. Один образ всегда стоял перед его мысленным взором-образ прадеда Владимира,каким он сам в детстве знал его и чьему-то подобию мечтал вырастить сына:
светлая голова,веселый,простой, сильный, с развитым чувством юмора.
Возможно ли,чтобы Володя стал таким? Нет, видимо невозможно! Но почему?...
   Если бы хоть подавить в нем страсть к музыке,изгнать музыку из дома,- ведь она отчуждает мальчика от практической жизни,вредит его физическому здоровью,подтачивает душевные силы! Не граничит ли иной раз его мечтательная самоуглубленность с невменяемостью?
   Однажды,минут за сорок до обеда, который подавался в четыре часа Володя один спустился во второй этаж.
Сыграл несколько упражнений на рояле,он от нечего делать прошел в маленькую гостиную. Растянувшись на широком мягком диване с подушками, заменяющими спинку, и валиками по бокам,Володя потеребил угол своего матроского галстука на груди и, бесцельно скользнув взглядом по комнате,заметил на изящном письменном столе матери раскрытая кожанная папка с семейными документами.
Подпершись кулачком, он некоторое время издали созерцал ее: наверно,папа что-то вписывал туда после второго завтрака, не успел кончить и оставил его лежать до своего возвращения из конторы.Кое-какие бумаги были убраны в папку, остальные лежали рядом с ней под металлической линейкой.
Толстая золотообразная тетрадь с неодинаковыми по формату и цвету страницами была раскрыта.
   Володя  беспечно соскользнул с дивана и направился к письменному столу.
Тетрадь была раскрыта на той самой странице, где почерком его предков,а под конец рукой его отца было нарисовано родословное древо Кремниковских  со всеми подобаяющими рубриками,со скобками и четко проставленными датами. Став одним коленом на стуле и подперев ладонью русую кудрявую голову, Володя смотрел на рукопись как-то сбоку, с безотчетно критической и слегка презрительной
серьезностью,полнейшего безразличия, в то время, как свободная его рука играла маминой ручкой из окрашенного золотом черного дерева.
Он пробежал глазами по всем этим мужским и женским именам,выведенным одно под другим или рядом.
 Многие из них были начертаны по старомодному затейливо, с размашистами  росчерками,поблекшими. Под конец он прочитал написанное папиным мелким  торопливым почерком под именами Андрей и Герда и свое собственное имя-Владимир Кремниковский.Это его позабавило. Он выпрямился,небрежным движением взял в руки  линейку и ручку,подставил-приложив линейку чуть  пониже своего имени,еще раз окинул взглядом все это генеологическое хитроплетение и спокойно, ни о чем  при этом не думая, почти машинально, провел поперек всей страницы аккуратно двойную черту, сделав верхнюю линию несколько более толстой,чем нижнюю, как полагалось в арифметических тетрадках.
Затем он склонив голову набок и испытующим взглядом посмотрел на свою работу.