Об интеллигенции

      Всем известно, что есть 1) образованные люди, 2) люди, заня-
    тые умственным трудом, 3) умные люди, 4) некие интеллигенты. С
    пониманием первых двух феноменов больших проблем не возникает,
    третий вызывает немалые сложности, четвёртый -- и вовсе камень
    преткновения.

      Дождаться от интеллигенции чёткого определения понятия "интел-
    лигенция" невозможно, потому что чёткое определение понятий для
    интеллигенции не только не привычно и затруднительно, но ещё и
    сужает возможности зарабатывания ею на жизнь посредством произ-
    водства словесной мути.

      Можно считать, что интеллигенция начинается там, где кончается
    возможность проверять адекватность умопостроений. Что случится,
    если ошибётся, к примеру, врач? Пациент, возможно, умрёт. Значит,
    врач -- не интеллигент (во всяком случае, в рабочее время). А что
    случится, если ошибётся, к примеру, философ? Непосредствено --
    НИЧЕГО. Опосредствованно же может, к примеру, государство разва-
    литься. Но доказать связь этого события с болтовнёй философа бу-
    дет очень затруднительно. Значит, философ -- интеллигент вполне.

      Интеллигенция -- это солидарная социальная группа, состоящая из
    людей, которые зарабатывают на жизнь и обеспечивают своё влияние
    в обществе посредством производства неформальным способом и/или
    распространения неверифицируемых знаковых конструкций, и людей,
    которые воспринимают такие конструкции в значительном количестве
    и строят на их основе свои представления.

      Если знаковые конструкции производятся формальным способом, их
    можно проверять на отсутствие формальных ошибок.

      Если знаковые конструкции производятся на основе конкретных
    реальных вещей, а не других знаковых конструкций, можно сопостав-
    лять конструкции и реальные вещи и выявлять ошибки.

      Если знаковые конструкции непосредственно управляют действиями,
    можно судить о качестве этих конструкций по результатам действий.

      Если же знаковые конструкции производятся НЕФОРМАЛЬНО, НА ОСНО-
    ВЕ ДРУГИХ ЗНАКОВЫХ КОНСТРУКЦИЙ и НЕ УПРАВЛЯЮТ НЕПОСРЕДСТВЕННО
    ДЕЙСТВИЯМИ, они не верифицируемы относительно реальности и могут
    выражать совершенно не адекватные реальности представления, кото-
    рые в среде интеллигенции воспринимаются, тем не менее, как адек-
    ватные, потому что не слишком противоречат другим неадекватным
    представлениям, расхожим в этой среде.

      Получается, что интеллигенция спорит, горячится, строчит, веща-
    ет по преимуществу о своих фикциях и подтравливает этими фикциями
    остальное общество, выдавая их за значительные достижения мысли.

      Можно говорить об интеллигенции активной (производящей и рас-
    пространяющей интеллигентскую муть) и об интеллигенции пассивной
    (по преимуществу лишь потребляющей эту муть, поддакивающей интел-
    лигентским лидерам и обгавкивающей их противников).

      Поскольку больше привлекают внимание фикции претенциозные, яр-
    кие, парадоксальные, то кормящиеся фикциями интеллигенты зачастую
    намеренно подпускают в свои умопостроения соответствующей чепухи,
    которая только усугубляет проблему адекватности. Они поддаются,
    так сказать, соблазну безответственности. А если не поддаются, то
    попросту не удерживаются на рынке интеллигентских услуг. То есть,
    в принципе можно добросовестным образом производить знаковые
    конструкции неформально, на основе других знаковых конструкций и
    без управления непосредственно действиями, но ты не будешь поль-
    зоваться спросом, потому что 1) будешь запаздывать по сравнению с
    менее корректными авторами, 2) будешь менее ярок, чем они, 3) бу-
    дешь непривычен, 4) окажешься на отшибе (менее корректные авторы
    не будут на тебя ссылаться, а будут ссылаться на таких же, как
    сами).

      Разумеется, в интеллигентском словесном поносе нередко попада-
    ются и адекватные знаковые конструкции, представляющие некоторую
    ценность и получающиеся хотя бы и случайно, но сложность в том,
    что, во-первых, выявление их требует больших усилий, во-вторых,
    оно является политически неверным, потому что частично реабилит-
    ирует паразитический социальный слой, нуждающийся в радикальной
    санации.

      Производимые интеллигенцией знаковые конструкции оказывают на
    потребляющих их не столько информирующее, сколько ОДУРМАНИВАЮЩЕЕ
    действие. Существование интеллигенции обусловлено частью потреб-
    ностью людей в обобщённых представлениях и в проповедях, частью
    наклонностью их охмуряться информацией.

                *  *  *

      Если считать культурой совокупность расхожих обобщённых пред-
    ставлений, то можно утверждать, что в любом обществе есть две
    культуры: практическая, на которой основывается жизнеобеспечение
    общества, и интеллигентская, паразитирующая на практической.

      Интеллигентская культура -- это интеллектуальный алкоголь.
    Творцы этой культуры -- винокуры, тогда как большинство интелли-
    гентов её только "потребляет". Алкоголь -- "тоже еда"; им, вроде,
    даже "лечиться" можно, а в некоторых его разновидностях, даже
    витамины имеются и некоторые другие полезные вещества. Как среди
    алкогольных напитков есть качественное и есть "бормотуха", так и
    среди интеллектуального алкоголя есть градации. Интеллигенты --
    "интеллектуальные алкоголики" -- потребляют по большей части
    интеллектуальную "бормотуху", в которой чем больше мути (аналога
    сивушных масел), тем больше шибания по мозгам. Как непьющему или
    малопьющему человеку трудно находить общие интересы с алкоголи-
    ком, так здравому интеллектуалу трудно находить общие интересы с
    интеллигентом.

                *  *  *

      У большинства людей, старающихся думать, мышление вязнет в
    массе вычурных понятий, запускаемых в оборот интеллигенцией.

      Интеллигенция -- вовсе не самая умная часть общества: это всего
    лишь часть общества, навязывающая ему свою возню со "смыслами",
    потому что ни с чем другим она возиться не хочет и не способна,
    а за "смыслами" ей легко прятать свою неспособность в них разби-
    раться, поскольку возня эта, как правило, безответственная.

                *  *  *

      Распространение интернета имело для человечества существенные
    отрицательные последствия: если раньше разнообразие словесных
    потоков ограничивалось вместимостью бумажных средств массовой
    информации, должных худо-бедно окупаться, то в интернете эти
    потоки могут разливаться и множиться практически безгранично и
    бесплатно. Если в бумажных СМИ был какой-то отбор авторов, то
    интернет принимает ВСЕХ. Между тем, чем шире круг конкурентов,
    тем крикливее (= некорректнее) надо быть, чтобы тебя заметили.

                *  *  *

      Интеллигенция всегда ратует (на словах, конечно) за такое
    общество, в каком у неё будут более благоприятные условия для
    паразитирования, и всю её политическую болтовню надо оценивать
    именно с этой точки зрения. Поскольку интеллигенции всегда пред-
    ставляется, что она недопотребляет и вообще играет не ту роль,
    какую должна бы, она всегда ноет о пренебрежении к подлинной
    культуре, старается прибиться к власти, а если это не удаётся,
    то подбивает честных людей на антигосударственную деятельность.

      Интеллигентских фикций нагромождается необъятное множество, так
    что разбираться с каждой из них даже в какой-то узкой области
    практически нет возможности, и лучше отметать их целиком: отсеи-
    вать по признаку происхождения их из слоя интеллигенции.

      Везде, где скапливается эта фонтанирующая красивыми словами
    мразь, начинаются большие проблемы. Везде, где эту мразь отодви-
    гают подальше начинаются большие успехи. В России частичное из-
    бавление от "старой интеллигенции" в 1920-х, 1930-х гг. позволило
    оживить науку, литературу, создать атомный реактор, прорваться
    в космос, наконец, стать сверхдержавой. Распад СССР был следст-
    вием того, что вследствие недопонимания правящей верхушкой фено-
    мена интеллигентности накопилась новая интеллигенция и своей му-
    тью в значительной степени ослабила способность общества думать,
    развиваться, защищаться. В Германии 1930-х отодвигание и частич-
    ное репрессирование интеллигенции позволило выстроить одно из
    самых боеспособных обществ в истории и осуществить рывок в ряде
    технических областей.

      Когда дело доходит до разборок с болтливыми интеллигентами, их
    репрессируют скопом, как класс, потому что оценивать особенности
    мозгового мусора каждого из них в отдельности -- это практически
    невозможно. Устанавливаются некоторые признаки интеллектуального
    выродка и далее выметаются все, кто под эти признаки попадают.

                *  *  *

      Есть профессии образованных людей, очень располагающие к интел-
    лигентству, и профессии образованных людей, не очень располагаю-
    щие к интеллигентству.

      Человек может в рабочее время заниматься вполне корректной
    умственной деятельностью, но отдаваться интеллигентской мути в
    нерабочее время. Приверженность этой мути обычно сказывается на
    профессиональной неинтеллигентской деятельности более или менее
    отрицательно.

      Интеллигенты локализуются по большей части в безответственных
    интеллектуальных профессиях.

      Ответственность -- это когда действия некоторым образом прове-
    ряются и в случае выявления слишком больших и/или слишком много-
    численных ошибок следует урезание дохода, понижение в должности,
    увольнение или даже уголовное наказание. Безответственность --
    это когда делаешь то, что проверить затруднительно или за что не
    получишь наказания, даже если выявится ошибочность действий.

      Отряды интеллигенции:
    1) творческая интеллигенция: писатели, поэты, литературные
       критики, газетные репортёры, публицисты и т. п;
    2) преподающая интеллигенция;
    3) политиканствующая интеллигенция: активисты всяких партий;
    4) комитетствующая интеллигенция: организаторы всяких символи-
       ческих мероприятий, координаторы всяких программ, представи-
       тели всяких международных организаций;
    5) церковная интеллигенция.

      В среде творческой интеллигенции на одного добросовестно и
    качественно работающего интеллектуала приходится двадцать имита-
    торов, путаников, образованных дураков, которые только болтаются
    у него под ногами и мешают пристраивать его творческий продукт.
    Посредственностями среди них являются только образованные дураки,
    тогда как имитаторы и путаники могут быть технически изощрёнными
    авторами.

      Как невозможно приставить ни к какому ответственному делу
    опустившегося алкоголика, так невозможно приставить ни к какому
    ответственному делу болтающего интеллигента: он будет торчать в
    интернете, отвлекать коллег на посторонние дискуссии, раздувать
    какие-нибудь частности, становиться в красивые позы, читать
    лекции про жидомасонов, инопланетян, психотронное оружие, тайны
    египетских пирамид, туринскую плащаницу и т. п., а главное -- при
    первой возможности сбежит в какой-нибудь интеллигентский "центр",
    где вместе с себе подобными сможет кормиться именно болтовнёй.

                *  *  *

      Интеллигенция любит примазываться к успехам интеллектуалов,
    занятых практической деятельностью (выдавать их достижения за
    достижения культурного слоя вообще), хотя на самом деле она не
    только не помогает им, но даже мешает -- оттягиванием на себя
    внимамния и ресурсов.

                *  *  *

      С интеллигентами та же проблема, что и с алкоголиками: для
    оздоровления общества надо их куда-то отправлять, откуда они
    уже не смогут вонять своими размышлизмами. Заниматься полезным
    интеллектуальным трудом большинство активных интеллигентов не
    хочет и не в состоянии, заниматься неинтеллектуальным трудом --
    тем более. Если просто закрывать их кормушки, начинаются вопли
    о гонениях на культуру, свободу слова, общественные организации
    и т. п. Обычно власти подкупают часть интеллигенции, чтобы та
    разглагольствовала в их пользу. Это позволяет кое-как удерживать
    бразды правления, но не позволяет решать сложные проблемы общес-
    тва, потому его что мыслительная способность стопорится обильной
    интеллигентской болтовнёй.

      Великие практики -- Цезарь, Наполеон, Ленин, Сталин, Гитлер и
    др. -- знали цену интеллигентов и не очень с ними церемонились.
    Если ситуация не позволяет прибегнуть к массовым репрессиям в
    отношении интеллигенции, нейтрализация её охмуряющего воздействия
    становится делом большой сложности. Получается замкнутый круг,
    который сам собой разорвётся только в случае катастрофы.

      Чтобы справиться с этой сложностью, надо для начала чётко осо-
    знать, что активный интеллигент -- это, как правило, социальный
    паразит (халтурщик мысли, в лучшем случае образованный дурак или
    путанник), который, эксплуатируя своё сходство со здравыми
    интеллектуалами, подрывает способность общества к умственной
    деятельности, а значит, наносит ущерб и всем прочим способностям
    общества.

                *  *  *

      Очень критичным было отношение к российской интеллигенции у
    А. П. Чехова:
      "Под флагом науки, искусства и угнетаемого свободомыслия, --
    пишет он Плещееву, -- у нас на Руси будут царить такие жабы и
    крокодилы, каких не знавала даже Испания во времена инквизиции.
    Вот Вы увидите! Узость, большие претензии, чрезмерное самолюбие
    и полное отсутствие литературной и общественной совести сделают
    своё дело. Все эти Гольцевы и Ко. напустят такой духоты, что вся-
    кому свежему человеку литература опротивеет, как чёрт знает что,
    а всякому шарлатану и волку в овечьей шкуре будет где лгать,
    лицемерить и умирать 'с честью'." (Бердников Г. П. "Чехов", стр.
    156)

      По поводу интеллигентских претензий на то, чтобы считаться
    самым правильным и самым обнадёживающим слоем общества Чехов
    ввысказался так:
      "Я ненавижу ложь и насилие во всех их видах... Фарисейство,
    тупоумие и произвол царят не в одних только купеческих домах и
    кутузках; я вижу их в науке, в литературе, среди молодёжи...
    Потому я одинаково не питаю особого пристрастия ни к жандармам,
    ни к мясникам, ни к учёным, ни к писателям, ни к молодёжи. Фирму
    и ярлык я считаю предрассудком." (там же, стр. 178 )
      О французском литераторе Бурже и ему подобных Чехов выразился
    следующим образом:
      "...они заставляют Францию вырождаться, а в России они помогают
    дьяволу размножать слизняков и мокриц, которых мы называем интел-
    лигентами." (там же, стр. 225)
      Бесконечно и безответственно болтающей интеллигентской шушере
    Чехов противопоставлял людей типа Н. М. Пржевальского -- исследо-
    вателя Центральной Азии:
      "Их личности -- это живые документы, указывающие обществу, что,
    кроме людей, ведущих спор об оптимизме и пессимизме, пишущих от
    скуки неважные повести, ненужные проекты и дешёвые диссертации,
    развратничающих во имя отрицания жизни и лгущих ради куска хлеба,
    что, кроме скептиков, мистиков, психопатов, иезуитов, философов,
    либералов и консерваторов, есть ещё люди иного порядка, люди
    подвига, веры и ясно осознанной цели." (там же, стр. 174)
      Таки непрост был Чехов, и Сталин почитывал его не от нечем
    больше заняться.

                *  *  *

      Когда читаешь биографию или мемуары какого-нибудь, скажем,
    писателя, то раз за разом оказывается, что он был тот ещё тусов-
    щик и тёрся о себе подобных (и примыкающих к ним) чуть ли не
    ежедневно -- если не в рабочее время, то в нерабочее. Кто-то
    тёрся больше, кто-то меньше, но всё равно тёрся, тёрся и тёрся,
    а великие одиночки всё как-то не попадаются.
      Интеллигент -- продолжатель интеллигентской "интеллектуальной
    традиции" и член клуба взаимно поддакивающих, принятый в этот
    клуб на условии продолжения интеллигентской "традиции" и взаим-
    ного поддакивания. А членство в клубе выражается регулярными
    дружескими контактами с членами этого клуба, а не только
    дистанционными поддакиваниями.
      Далее, видный интеллигент -- это не просто гиперактивный стад-
    ный мутегон со стандартным информационным мусором в головёнке:
    это, как правило, мутегон с НАСЛЕДСТВЕННЫМ тёплым местечком под
    солнцем, участвующий в КОЛЛЕКТИВНОЙ обороне совокупности интел-
    лигентских тёплых местечек. И это к тому же мутегон, тесно ко-
    оперирующийся с себе подобными мутегонами в части имитации тяжё-
    лой умственной работы и много занимающийся выстраиванием своей
    системы связей.
      Видный интеллигент -- это, как правило, интеллигент наследст-
    венный не потому, что понадобилась культурная работа ПОКОЛЕНИЙ,
    чтобы сформировать такого титанищу духа (но будут говорить, что
    таки понадобилась), а потому что необходимая для его продвижения
    система связей была выстрена ещё, может быть, до его появления
    на свет.
      Наследственная коллективная оборона и "трудовая кооперация" --
    существенные атрибуты интеллигентской "элиты". Постороннему (=
    ненаследственному) пробиться на заметное место единственно за
    счёт своего творческого продукта и в рамках формальных отношений
    (скажем, принёс с улицы рукопись в редакцию) практически невозмо-
    жно. Редчайшие исключения (Михаил Шолохов, к примеру) -- следст-
    вие особых обстотельств (ты вовремя подвернулся под руку с тем,
    что срочно понадобилось и только у тебя и было).

                *  *  *

      В России (шире -- в "русском мире") есть не одна интеллигентс-
    кая "интеллектуальная традиция", а даже две: авторитарно-почвен-
    ническая и либерально-прозападная. Между носителями этих "тради-
    ций" нет никакой разницы в меналитете: разница только в источни-
    ках подпитки идеями и материальными средствами. Представители
    этих двух традиций охотно гавкаются между собой.
      На Западе интеллигенция приблизительно делится на "левую" и
    "правую".
                *  *  *

      Доводилось ли вам читать что-то реально толковое, развёрнутое,
    глубокое, без треска и с практическим прицелом, скажем, на такие
    темы, как свобода, собственность, права, развитие, деградация,
    интеллектуализация, любовь, ненависть, война, совесть и т. п.?
    Лично мне читать что-то качественное на указанные темы почти не
    случалось, хотя к познанию я довольно-таки стремился. Почти всег-
    да натыкаешься на что-то поверхностное и пропагандистское. Авто-
    ры, бывает, искрят стилем и юмором, сияют эрудицией, уличают,
    призывают, подлизываются к государству, выгораживают "своих",
    уверенно ходят вокруг да около, но только не объясняют СУТИ --
    сколько-нибудь подробно и убедительно.
      Причина не только в том, что суть сложна, непривычна, неудобна
    и мало кому интересна, но также и в том, что авторы не способны
    до неё докопаться, точнее, даже не представляют себе, что надо бы
    пробовать докапываться.
      Потому что они ИНТЕЛЛИГЕНТЫ.
      Умники тоже пробуют что-то кропать на указанные и аналогичные
    темы, но у них почти нет шанса пробиться через интеллигентский
    социальный слой и через навороченный интеллигентами слой словес-
    ного мусора.
      Умнику невыносимо говорить на тему, по которой у него нет шанса
    высказать что-то новое и существенное, интеллигент же, напротив,
    очень любит ПЕРЕСКАЗЫВАТЬ.

                *  *  *

      Умник более-менее знает МНЕНИЯ -- и более-менее сомневается в
    их правильности, как и в своём знании их. Интеллигент же знает
    ИСТИНЫ, причём знает их точно, а если он будет сомневаться в них,
    то перестанет быть интеллигентом и перейдёт в категорию умников.
      Интеллигентские "истины" -- это на самом деле, конечно, лишь
    расхожие мнения интеллигентской "референтной группы". Сугубо
    личных мнений (пардон, "знаний"), не совпадающих с мнениями "ре-
    ферентной группы", у интеллигента быть НЕ МОЖЕТ. А если они всё
    же появляются, интеллигент автоматически переходит из уютной ка-
    тегории интеллигентов в неуютную категорию умников.
      "Референтная группа" -- источник непоколебимой уверенности
    интеллигента в его правоте. Эта группа воодушевляюще действует на
    интеллигента через его стадный инстинкт.
      Душевные силы интеллигента уходят на усвоение всяких "знаний"
    (= мнений), поэтому на собственные соображения и на практику у
    него почти не остаётся мозгового ресурса.
      Интеллигентам противостоят:
        - практики;
        - рабочекрестьяне;
        - умники.

      Практики -- как правило, не совсем дураки, довольно образован-
    ные и/или самообразованные люди, специализирующиеся на деле и
    проверяющие этим делом хотя бы свои профессиональные представле-
    ния.
      Рабочекрестьяне -- как правило, менее башковитые и менее обра-
    зованные люди, тоже специализирующиеся на деле и соответственно
    имеющие не лишь бы какое здравое соображение по крайней мере в
    своих профессиональных областях.
      Умники -- особо образованные и самообразованные индивиды, спе-
    циализирующиеся на сложных концепциях, поэтому на дух не перено-
    сящие "знаний" (Сократ: "я знаю, что ничего не знаю") и соответс-
    твенно их "носителей" -- интеллигентов (Иисус: "горе вам, книжни-
    ки и фарисеи").
      Интеллигенты -- специалисты по неверифицируемым фикциям, не
    способные различать верифицируемое и неверифицируемое и относящи-
    еся к фикциям, как к достоверным вещам.
      Если скажете интеллигенту "2 плюс 2 может быть не равно 4",
    интеллигент исполнится к вам горячим презрением. Если скажете то
    же самое умнику, он лениво ответит: "наверное, да -- при некото-
    рых условиях, и неплохо бы выяснить, при каких".
      Любимое занятие интеллигентов -- то, что умники называют слово-
    блудием. Птичка щебечет, интеллигент словоблудствует. Через сло-
    воблудие он самовыражается, наслаждается, увековечивается, выпол-
    няет, как ему кажется, гражданский долг, находит "единомышленни-
    ков", добывает на пропитание.
      Интеллигент, как правило, кормится преподаванием, компиляциями,
    пересказами, переводами, комментариями, приложениями общего к
    частному, разоблачениями чужого "невежества" и просто обгавкива-
    нием в пропагандистских целях. Подпускать интеллигентов к реаль-
    ному делу (а не к жонглированию фикциями) -- это для дела очень
    опасно.
      Практики и рабочекрестьяне нередко поддаются охмуряющему воз-
    действию интеллигентского словоблудия, умники -- никогда.
      Умнику, как правило, противостоит в [интернете] обществе не
    дурак (или не просто дурак), не практик и не рабочекрестьянин,
    а интеллигент: навязывается в качестве "собеседника", отнимает
    время, норовит "поучить" и обгадить. Практика и рабочекрестьяни-
    на, как правило, попросту не цепляет то, что говорит умник (ну,
    говорит что-то -- и ладно), поэтому они и не пристают к нему со
    своей "критикой" и своими наставлениями -- если вообще вдруг ока-
    зываются там, где умник что-то высказывает.
      Поучать -- это не просто высказывать своё мнение, а высказывать
    его в полной уверенности, что оно правильное и что другие люди
    должны его почтительно перенимать -- и посматривать на источник
    его снизу вверх.
      Настроенность поучать -- первейший и надёжнейший признак интел-
    лигента, производное от его сути как носителя наидостовернейших
    псевдознаний.
      Умник, в свою очередь, не поучает никогда. Причин этому неско-
    лько: он...
        - не уверен на 100% в своей правоте;
        - допускает, что его собственное мнение, возможно, скоро
          изменится, а раз так -- чего париться?
        - не видит практического смысла в переубеждении кого-то там
          -- впридачу наверняка не шибко умного;
        - знает по опыту, что большинство человечков необучабельно в
          сколько-нибудь сложных вещах, да и в простых вещах весьма
          упрямо;
        - хочет заняться чем-то более приятным и более полезным.

      Умник очень не любит интеллигентов, потому что в общении они по
    преимуществу лишь отнимают время и норовят оскорбить с позиции
    своего мнимого превосходства. А ещё они создают информационный
    шум, в котором теряется интеллектуальный продукт умников, и лезут
    вперёд умников к высокопоствленным практикам со своими дурацкими
    коллективными рекомендациями.
      Интеллигент -- это не индивид с гуманитарным образованием и со-
    ответствующим способом зарабатывания на хлеб (в интеллигентство
    может провалиться и технарь): это индивид, осознавший себя членом
    интеллигентского клана и воспринявший идейки этого клана не как
    ещё один вариант сомнительного тра-та-та, а как истину и руковод-
    ство к словесному действию.
      Интеллигенты -- зло: неявное, но значительное. Но это понимают
    лишь умники.

                *  *  *

      Интеллигент, умник, имитатор и пустомеля могут пользоваться
    одинаковым набором слов и высказываться на одни и те же темы. Но
    делают они это немножко по-разному.
      Интеллигента от умника и имитатора отличает категорическая на-
    строенность поучать (это для него -- святое, и он от этого никог-
    да не откажется).
      Имитатор сложного мышления распознаётся по трескучести и небре-
    жной размашистости, тогда как изображать умнические сомнения в
    себе самом -- дело для него лёгкое и вполне приемлемое, часть
    технологии втирания в доверие.
      Имитатор относится к идеям не как к выражениям важных истин --
    возможным или доподлинным -- а как к заменимому инструменту, вре-
    менно на что-то годному и потому взятому в оборот -- по признаку
    способности впечатлять. Истинна идея или ошибочна -- это для ими-
    татора не имеет большого значения: для него в первую очередь важ-
    но то, чтобы идея в текущий момент ВЫГЛЯДЕЛА истинной и была вос-
    требованной.
      Пустомеля -- тот, кто считает, что если серьёзные слова склады-
    ваются у него в грамматически правильные осмысленные предложения,
    элементарно опровергать которые не получается или лень, то и
    смысл этих предложений -- серьёзный, значительный, а сам пусто-
    меля -- аж мыслитель. Если имитатор сознаёт, что гонит более-ме-
    нее чепуху (в которую может случайно вклиниваться и толковое), то
    пустомеля уверен, что рожает большие истины.
      В отличие от интеллигента, имитатор и пустомеля могут быть
    весьма "креативными" по части очень новых идей.
      Умник не обязательно креативен. Это для него, разумеется, не
    "плюс", но и не очень большой "минус": идей уже так или иначе на-
    ворочено огромное множество, и если он хотя бы в состоянии аде-
    кватно оценивать их качество, взаимосвязь и перспективу, это
    весьма немало.

                *  *  *

      Интеллигенты берут числом и организованностью.
      Власти стараются с интеллигентами ладить, чтобы не выглядеть
    слишком репрессивными, иначе затявкают интеллигенты, успевшие
    сбежать в конкурирующие державы, и потом будет трудновато отмы-
    ваться от вещества, которое они набросают.
      Интеллигенты нужны государству для развлекательных и пропаган-
    дистских применений: умники для подобных занятий не подходят
    складом мозжищ, да умников в обществе и маловато, на всякое такое
    их не хватает.
      Но проблема в том, что интеллигенты не ограничиваются отводимы-
    ми им указанными ролями, а тиснутся в конептуалисты.
      Действие "концептуальной" интеллигентской охмурни на не очень
    искушённые мозги аналогично действию охмурни от гадалок (впро-
    чем, гадалки -- это по сути тоже интеллигенция): оно далеко не
    безрезультатное.

       

    Литература:

      Бердников Г. П. "Чехов", М., "Молодая гвардия", 1978.