Лада. Выжить. Редактура

Предлагаем прочесть отредактированный рассказ Лады, сравнить с исходным и поделиться впечатлениями.


Автор:  Лада


Почти два года тишины. Маховик войны замер на нулевой отметке. Не стучит в висках: прячься, беги, спасай.  К счастью, всем родным удалось выжить. Хорошо, что история циклична. Наступают времена относительно безопасные. Думаю, так примерно, покидая концертный зал. Тороплюсь на выход. Пока звучат финальные аплодисменты.

Не люблю толпу. Опасаюсь. В спешке нажимаю на штангу стеклянной двери. Замечательно. Я одна в коридоре. Дверь захлопнулась.

Гладкие стены отражают как зеркала. Хорошо выгляжу. Стеганый пиджак на легкое платье. Высокие сапоги. Серебристый шлем-динозавр. Гребень свисает набок, вплетаясь нитями в хвост моих волос. И это не карнавальный костюм. Так принято сейчас одеваться. Если в одежде нет несуразного элемента, ты как бы раздетым вышел в люди. Приглянулась всем эта мода. От нее есть польза. Помогает не выделяться людям, изуродованным войной.

Ну что, динозаврик? Выхода нет. Двери не открываются. Ни одна, ни вторая, ни третья. Похоже, пожарные, по типу анти-паника. Сажусь на идеально чистый пол, обхватываю колени, ловлю отражение мерцающей лампы.

***

— Эй, Дино. Не спи. Ночь только начинается. Нас ждут, – слышу, и тут же меня подхватывают, поднимают, увлекая за собой.

— Я не нашла выход, – успеваю сказать на бегу.

Поднимаются складные ворота в конце коридора. Сверху бьет тепловая пушка. С веселой ватагой вбегаю в салон пристыкованного автобуса. Необычного. С диванами, столами, барной стойкой. Осматриваюсь. Понятно, это одна из групп, участниц концерта.

Автобус ползет в городской пробке. За удачное выступление поднимаем бокалы. Пью шампанское, поддавшись общему веселью. Ребята будто не замечают, что я старше и вообще не из их команды. Смеются, шутят.

Мне нравятся их костюмы. Яркие, добротные. Не бутафория. На руках, как принято сейчас, оригинальные перчатки. В форме звериных лап, клешней. У парня с белой шевелюрой из-за пазухи выглядывает желтый змееныш. Шевелится, прямо как живой.

— Случайно попала в вашу компанию, – говорю.

— Случайность – хорошо подготовленная закономерность, – отвечает за всех хохочущая девочка в дымчатом жилете.

Пожимаю плечами, признавая ее правоту. И думаю, как сделали ей такие глаза? Огромные маслянистые, как у шиншиллы. Наверно, очки-полумаска. Грим хорош. Не видно стыков, переходов.

Вскоре автобус паркуется. Вернее, плотно стыкуется с дверями здания.

— Предосторожность от фанатов? – спрашиваю.

— Не стремимся встречаться с ними. Есть двойники в наших костюмах. Дают интервью, автографы. Мы работаем на сцене, – говорит на ходу гитарист, придерживая меня клешней.

Что-то знакомое в интерьере. Не успеваю понять, потому что навстречу выходит. Этого не может быть! Виктор – мой давний приятель, коллега. Мы потерялись среди войн, конфликтов, переделов мира.

— Ты не мог знать, что я приду на этот концерт, – говорю, – или мне не случайно вручили пригласительный?

— Дина, здравствуй. Мы же сто лет не виделись.

— Здравствуй, Виктор, – смотрю на его белый смокинг. Опускаю глаза.   На ногах у него серебристые сапоги с выпуклыми пальцами, как у шрека. Он кивает с улыбкой на мой эксцентричный гребень.

***

Роскошный ужин. Мне нравится такая сервировка.  Дорогая посуда, столовое серебро. Гитарист держит нож клешней, разрезает сочное мясо. А девушке пушистой лапой вилку, похоже, держать неловко. Накалывает маслины на коготь, аккуратно отправляет в рот.

— Может снять перчатки, будет удобней, – говорю ненавязчиво, так, между прочим. И вдруг тишина. Только слышно, как скачет секундная стрелка в старинных напольных часах.

Змееныш бесшумно раскачивается. Смотрит глазами-пуговицами, как бы осознанно, с укором. Такой чудной. Как же парень им управляет?

— Дина, – молчание прерывает Виктор, – ребята – химеры.

Простите, говорю. Уверена была, что это костюмы. Нет, не стоит извиняться, говорят наперебой. Все в порядке. Шумят, улыбаются искренне.

Хумира – вспоминаю название группы. И узнаю интерьер:

— Мы в доме с химерами, Виктор, ты снял на весь вечер эти апартаменты?

— Я выкупил здание, – говорит он.

Я удивляюсь:

— На доме проклятие, – не успеваю договорить. Только потомки архитектора могут быть собственниками, остальные обречены на несчастье и разорение.

Виктор будто читает мысли:

— Я выкупил и передал во владение правнукам архитектора.

Парень с белой шевелюрой кивает благодарно, почтительно, а Виктор продолжает:

— Это не единственное приобретение. Хорошо заработал. Жаль, потом не повезло.  Подорвался на мине.  Это не сапоги, как ты, наверно, подумала, – Виктор садится боком, высовывает ногу, шевелит пальцами, – это протезы, бионические.  Прости, что без обуви. Новые. Учусь ими управлять. Силой мысли.

Сделав глоток из бокала, Виктор задумывается ненадолго:

— Знаешь, Дина, когда выползал на руках из горящей машины, перетягивал жгутами раздробленные обрубки, будто слышал твой голос: все живое стремится выжить. Помнишь наш разговор, здесь, в этом доме с химерами?

***

Мы были молоды. Успешны. Работали в фармацевтической компании. Я занималась исследованиями. Виктор руководил медицинским департаментом.

Уже несколько лет применяли тогда лекарство на основе химерных антител. Антитела получали из клеток яичников китайского хомячка.

Препарат называли бриллиантом в короне компании. Продажи на миллиарды долларов в год.

Для отчетной конференции компания арендовала помещение в доме с химерами. Мы пили кофе в перерыве:

— Ты уверен, что ехидна, кроммионская свинья, горгоны, кентавры, никогда не существовали, – спросила я Виктора, – может быть, все они жили когда-то?

— Если жили, то вымерли, – улыбаясь ответил он, – что о них говорить.

Я понимала, он только закончил свое выступление. Еще в эйфории успеха. Мне бы промолчать тогда, поднять эту тему позже. Но нет, я ж упряма:

— А если из-за таких препаратов, как наш, они появятся снова?

— Ты, кажется, не слушала мой доклад, – начал злиться Виктор, – нет ни одного случая химеризма.

—  В исследованиях на животных – нет. На людях еще не известно. Нет фактов. Еще никто не родился. Но вот-вот начнут появляться. Как они будут жить?

Я пыталась его убедить. Подкожно и внутривенно вводят химерные антитела из клеток морских ежей, клеток головного мозга телят, мышей, хомяков, рептилий. Говорят, безопасно. Антитела атакуют злокачественные клетки. Но никто не даст гарантии, что фрагменты генома животных не встроятся в человеческий организм. Каким будет потомство пролеченных людей?

Вдруг они будут монстрами. Озлобленными на весь мир. И как все живое, будут стремиться выжить.

Мы еще можем что-то исправить, говорила. Он возражал. Я настаивала:

— Измени инструкцию, Виктор. Сейчас в ней слишком мягко: воздерживаться от зачатия. Надо строго-настрого запретить рожать.

— Как ты себе это представляешь. Брать подписку? Стерилизовать всех, кто способен иметь детей? А главное, от одной только фразы в инструкции рухнут продажи!

— А ты представь, как это быть химерой? С хвостом, как у ящера. С головой быка. Или кентавром с мышиными мозгами.

***

Надо запретить рожать. Звенят в ушах когда-то сказанные мной слова. Смотрю на ребят. А они не монстры. Красивые, талантливые.

— Простите меня, – говорю, – была не права. Если бы настояла, и всем, кого лечили химерными антителами запрещалось иметь детей, вас бы не было. Сочтете бестактным, можно не отвечать. Кем вы себя ощущаете?

— Мы химеры, по результатам анализа, – говорит гитарист, рассматривая свою необычную руку, – но я, например, чувствую себя человеком. Я человек с клешней.

— А я химера, – гордо говорит девушка с пушистыми лапками. У меня только одна рука настоящая лапа. На другую надеваю перчатку. Мне нравится быть химерой. Накоплю денег и вживлю себе вот сюда, на плечо, серого мышонка.

— Я человек, мама меня так воспитала. Но иногда мне кажется, что все-таки я химера. У меня не только необычные глаза. Есть еще один маленький секрет.

— Не говори, пожалуйста. Только я о нем знаю, – гитарист придвигается ближе к девочке с глазами шиншиллы. Обнимает ее и, почти незаметно, очень нежно целует в щеку.

— Помнишь, Дина, ты говорила, если люди-химеры начнут рождаться, кто-то должен помочь им жить в этом мире, – говорит Виктор, – таких детей с каждым годом все больше. Буду им помогать. Создал фонд. Открываем научный центр. Здесь, в доме с химерами. Хотим начать большое исследование. Нам понадобится твоя помощь.

Красивый парень с белой шевелюрой, поглаживая змееныша, говорит:

— Мы думаем, история циклична, Дина. Химеры реально существовали. Но не смотря на мифические способности, оказались слабей обычных людей. Надо понять, почему они исчезли. Не смогли размножаться в последующих поколениях или были физически уничтожены людьми?

Змееныш скользит, становится видно: его тело выходит прямо из груди парня, слева, чуть выше сердца. Смотрит. Гипнотизирует немигающим взглядом. Приглушенно, стрекочуще, но слишком отчетливо шипит:

—  Мы должны выыы-жить, Дина.

Киваю вежливо, но рождается мысль: а ведь они не люди.  И ничего уже не изменить. Был шанс, но его упустили.

Правнук архитектора шипит одной из своих голов.

Гитарист с клешней обнимает девочку с глазами шиншиллы.


© Copyright: Мария Шпинель, 2022
Свидетельство о публикации №222122901806