Об авторитетах. Глава четвёртая

Так что же наша национальная литература? Каковы её пути-дороги? Что было, есть и будет? Ту ли стезю она торила и куда пришла в итоге?
В ответ - не только улыбки сочувствия, но едкие усмешки и злобные гримасы:"Приплыли"!
Действительно, Корабль российской государственности раскачивали так долго, что он, осушив якоря, ушёл в автономное плавание!
Не до литературы ему ныне!

Получается: русская литература отделена от государства? Бродит она одиноко пыльными тропками по закоулкам истории, топчет бездорожье, пытаясь выйти на большак... Ан, - нет! Сама в своих бедах виновата! Кто как ни русские писатели приложили максимум усилий к ниспровержению авторитетов и разрушению государственных устоев! Они, любезные! Они, родимые!
Недаром в конце 19 века журналист Суворин утверждал:" В России два царя: Николай Второй и Лев Николаевич Толстой. И первый ничего не может поделать со вторым, тогда как второй (Лев Николаевич) постоянно раскачивает трон первого"!

Раскачивали трон не только писатели ( Герцен, Огарёв, Некрасов, Горький), но и философы (Чаадаев), литературные критики (Белинский, Чернышевский, Добролюбов, Писарев).
Естественно, оказывались в изгнании, в ссылках, объявлялись сумасшедшими...

Быть писателем в России стало не только почётно, но и опасно. Обратимся к судьбе Ивана Сергеевича Тургенева, человека честного, барина либеральных взглядов, постепеновца по убеждениям, западника по образу жизни:" Сердечным смыслом своих произведений он не только сочувствовал, но и служил делу русской революции" (Н.Добролюбов).

Почему? Потому что либерал-постепеновец был русским писателем, с характерной судьбой и положенной чашей
горечи: и под арестом был, и в ссылке, и друзей терял, ссорился по идейным соображениям, был проклят матерью, жил бобылём, но при всём этом упорно пропагандировал в Европе русскую литературу. "Французские классики называли Тургенева учителем, немецкие классики <...> сравнивали его с Гёте". Сорок лет Тургенев был центральной фигурой русской и европейской литературы.

Можно с уверенностью утверждать, что судьба Ивана Сергеевича Тургенева - это судьба русской литературы. Однако, чтобы не быть голословной, в следующей главе обратимся к фактам.