Мы сюда уже не вернёмся. Повесть. Глава 8

Вверх по Каме, как и обычно, поднялись с баржами, чтобы оттуда опять идти с плотом, но его и на этот раз не успели подготовить, поэтому теплоход попал в свободное плавание. Чтобы команде не было сильно скучно, капитан разрешил покататься на шлюпке вдоль ближайшего побережья. Сразу же подобралась и компания: Новиков, Звонарёв, Федосов, Игорь Муратов, сын капитана, и Галина Иванова, жена первого штурмана.
Шли на моторе, по реке поначалу скользил лёгкий ветерок, а потом вдруг усилился, и хлынул дождь. Шлюпку стало кидать из стороны в сторону, движок тут же заглох, а вёсел оказалась только пара. За неё ухватились Сергей с Николаем и стали грести что есть мочи к ближнему берегу, но он приближался очень медленно – ветер дул с этой стороны, а парни из сил выбивались.
– Ну, чего вы, мужики, наддайте, наддайте! – со смехом командовала Галина, – а то мой муж останется без бабы. Некому и согреть будет его.
– Да и тебя тоже, – отвечал с ухмылкой Саша.
– Ничего, мне на небе будет тепло, – всё смеялась женщина.
А парни уже из сил выбивались. К ним на помощь пришли другие ребята, и вскоре догребли до берега. А какой был смысл стоять мокрыми под деревьями да если ещё и дождь не закончился? Никакого. Только всем холоднее стало, даже Галине, которая стояла чуть в стороне от парней, стыдясь своего промокшего вида, платье-то лёгкое совсем всё просвечивало.
– Иди к нам, мы тебя согреем, – предложил Федосов.
– Нет, не хочу, – перестала и та уже шутить. – Лучше снова в шлюпку и до Берсуга добраться.
Парни посмотрели друг на друга, а ведь права женщина, тут же все сели в шлюпку и направились в сторону этого села, кто грёб, а кто откачивал воду, так, хоть и не очень быстро, но добрались.
– Ну, мужики, надо чем-то согреться, – высказала дельную мысль Иванова.
Мужики её, конечно же, сразу поддержали, скинулись понемногу, зашли в магазин, купили, что полагается по такому случаю, и тут около лавки и приняли «лекарство». На душе сразу стало теплее, и настроение поднялось, захотелось чего-то большего. Но большего в этом селе ничего не обнаружили, и появилась идея двинуться в Чистополь, где возможностей побольше. Так и сделали. Но на шлюпке дойти до этого города было бы не так просто, да и бензина бы в моторе не хватило, поэтому шлюпку оставили в Берсуге под присмотром Федосова, а остальные двинулись в Чистополь на пассажирском теплоходе, Иванова уговорила капитана подбросить их. Пришли туда уже под вечер.
– Ну что, мужики, двинемся по промтоварным магазинам? – предложила Галина.
– Какие промтоварные? – возразил Сергей. – Они уже все закрыты.
– Закрыты? А давай поспорим? – рассмеялась она.
– Давай! – тут же загорелся парень. – А на что?
– А на что хочешь?
– А на «маленькую» хочу!
– Давай на «маленькую»! – всё смеялась Иванова.
Поспорили на «маленькую», пошли по ближайшим улицам, промтоварные магазины все были закрыты. Галина немножко загрустила.
– Да ты не расстраивайся, Галя, мы и тебе нальём, – теперь один Сергей уже смеялся.
На всякий случай походили ещё по вечерним улицам, результат тот же самый, пришлось зайти в первый попавшийся гастроном. Иванова отсчитала деньги на чекушку водки, но ребятам пить водку что-то не хотелось, поэтому они добавили ещё своих и купили три бутылки портвейна, граммов двести колбасы и хлеба и пошли поближе к реке, выбрали там тихую лужайку и принялись за трапезу.
Игорь почти не пил совсем, Николай чего-то тоже не сильно усердствовал, так что Сергей с Галиной почти всё и опорожнили, поэтому парня быстро начало морить, а женщина держалась молодцом, всё время шутила и смеялась. Они бы, наверное, и не заметили подходящего сверху теплохода с плотом, если бы тот не подал зычного сигнала, беспокоились всё-таки на судне о части загулявшей команды. Услышав знакомый гудок, все тут же побежали к берегу, стали махать руками и кричать. Их заметили, от теплохода отошла шлюпка, забрала женщину и парней.
Сергей как-то это всё плохо помнил, но по возвращению на судно поужинал и лёг отдыхать. Поспать ему, конечно, не дали – надо было идти на вахту. Чуть протёр глаза и пошёл. Стоявший в рубке первый штурман посмотрел на своего помощника и послал его швабрить прачечную, Новиков и не возражал против такого поручения, ушёл.
Прачечную он, конечно же, нашёл, а вот швабру ну никак не мог отыскать. Ходил, ходил по помещению и в упор не видел данный инструмент, хотя тот и стоял в углу около двери. Потом всё же заметил, повозил шваброй по мокрому полу и вернулся назад в рубку, стал помогать вести судно старпому. К штурвалу тот его не допустил, сам стоял около него, а вот включать отмашку дозволял, поначалу.
– Отмашка с левого борта! – подавал команду Иванов.
Рулевой включал, но отмашка начинала почему-то мигать с правого борта. Пришлось встречный теплоход пропускать с правой стороны.
– Отмашка с правого борта! – командовал уже для другого судна первый штурман.
Огонь вспыхивал, естественно, с левого борта.
– Ты что?.. – не выдержал на этот раз Иванов. – Хочешь, чтобы мы столкнулись?
– Да нет, – испугался Новиков. – Сам не знаю, как это получается, – стал оправдываться.
– Не знает он. Смотреть надо внимательнее на тумблер.
– Да я смотрю, но…
– Ладно. Сейчас встречных судов пока нет, постой тут за меня, а я спущусь вниз, – распорядился Иванов и передал штурвал рулевому.
Тот весь напрягся, даже в голове просветлело, стал высматривать в темноте буи и створы, их огни были хорошо видны, поэтому сразу же успокоился. Штурман вернулся минут через десять, выглядел тот уже немного веселее.
– Ну, как тут, всё в порядке? – спросил с улыбочкой рулевого.
– В порядке. А что?
– Ничего. Просто интересуюсь. – Он чуть помолчал. – Ну, раз в порядке, то постой, а я тут у рации посижу.
И сел, наклонил голову. Сергей посмотрел на него, усмехнулся. «Спит что ли?» Но штурман не спал, просто кемарил, сразу же поднялся, когда в рубку зашёл капитан. Муратов постоял около двери, потянул носом, строго спросил:
– От кого это пахнет?
Ответа не услышал. Сергей опять весь напрягся, испугавшись неминуемого разноса. Старпом тоже что-то поджался, стоял, склонив голову.
– Фёдорыч, это ты что ли подправлялся? – подошёл вплотную к Иванову капитан.
– Да есть немножко, – смутился первый штурман. – Привезла жена «маленькую».
– Слушай, не осталось у тебя там немного? – оживился Муратов. – Целый день сегодня мучаюсь.
Новиков незаметно от них ухмыльнулся, было с капитаном дело, на вахту даже вчера не выходил.
– Да нет, мы выпили всё с Сашкой, – стал оправдываться Иванов.
– Жаль, – только и произнёс капитан, покидая рубку.
Опять они остались вдвоём с Ивановым. Сергей еле достоял свою вахту, пошёл будить Звонарёва, но это оказалось очень сложно сделать. Два раза к нему ходил, тормошил за плечи, а потом водой из-под крана облил, вот тогда Николай и поднялся. С Федосовым тоже случилась такая же история, еле его подняли на вахту. Вот погуляли ребята, так погуляли! И к чему всё это может привести?

Погода стояла тихая, и жара стала спадать, и опять все чего-то в рыбалку ударились, ловили и днём, и по вечерам, и даже ночью. Бывало, оба борта теплохода самодельными лебедками ощеривались. Новиков тоже нет-нет да и опускал свою снасть в глубину. Рыбы, правда, ловилось не ахти как много, но поесть вдоволь всегда хватало. Но не каждый же день одной рыбой питаться! Он и ловил так, от случая к случаю. Вот и в этот день, увидев, что Иванов с Федосовым рыбачат, достал свою снасть, приладил, как обычно, брус и опустил охан.
Место было хорошее, как раз напротив Сорочьей воложки, широкое и глубокое, тут всегда рыба водилась, даже когда и водохранилища не существовало, а когда Кама разлилась, то ещё лучше стало. Команда и раньше здесь тралила своими снастями русло реки, и не зря занималась этим, кошели постоянно поднимались полными.
И сейчас вроде рыба шла, правда, у Сергея не очень, может быть, потому, что ловил с правого борта, ближе к берегу, а двое других – с левого, у них больше попадалось, видимо, глубже было. Те закидывали и вытаскивали снасти чаще, вынимали улов больше, а он – и реже и меньше. Но сильно не расстраивался, куда ему много рыбы-то? Хватит и десятка лещей да пары сорожек. Новиков и не заметил, как к левому борту подошёл катер, сидел спокойно на кнехте, готовясь поднять в очередной раз охан. И вдруг к нему, выпучив глаза, подбежал механик.
– Михалыч! Убирай быстро охан! – закричал ему в ухо.
– Убирать? А зачем? – не понял тот.
– Убирай, говорю! Ачуры там подъехали!
– Кто? – сразу не понял он.
– Кто, кто? Рыбнадзор, вот кто!
Тут уж до него всё дошло. Он с помощью механика вытянул снасть, быстро отвязал верёвку, кинул брусок здесь же около борта, а саму конструкция потащил в машинное отделение. Спустил её туда и закидал обтирочным материалом. Вроде видно не было. Потом поднялся наверх, на левый борт. А там двое работников рыбнадзора составляли акт поимки браконьеров. Иванов с Федосовым стояли поникшие тут же и тихо отвечали на задаваемые вопросы. Да, влетели так влетели! И что теперь будет? Когда составили акт, их снасти выбросили за борт.
– И что нам теперь будет? – поинтересовался первый штурман.
– Первый раз попадаетесь? – спросил старший из приехавших.
– Первый, – понуро ответил Иванов.
– Ну, раз первый, то оштрафуем рублей по пятьдесят каждого для начала, – чуть усмехнулся тот. – А потом посмотрим. Но я вам не советую больше браконьерничать.
– Да куда там, – сник и Федосов.
– Но в заводоуправление сообщение пошлём, чтобы и там вас наказали.
Виновники вообще поникли, теперь неприятностей не оберёшься.
В это время около рубки показался капитан. Увидев работников рыбнадзора, спустился к ним, поздоровался, пригласил зайти к нему в каюту. Те, хоть и нехотя, но согласились. Разговор они вели втроём, о чём, никто, конечно, не слышал. Но потом незваные гости уехали, не проронив больше ни слова, а Муратов собрал комсостав в рубке.
– Так, с рыбалкой надо кончать! – сказал строго.
– А с нами что будет? – поинтересовался Иванов.
– С вами я всё уладил. Штраф, может, и придётся заплатить, а может, и нет. – Капитан немного помолчал. – Ещё вопросы какие есть?
Никто вопросов больше не задавал, но все и так поняли – с рыбалкой надо заканчивать. Больше в эту навигацию и не ловили рыбу, по крайней мере, оханами, а удочкой… Но что ей поймаешь?

Когда проходили Ульяновск, на теплоход вернулся Чижиков, уже с женой. Николай сразу познакомил супругу со всеми. Звали её Наташей. Была она симпатичной, чуть полноватой девушкой, улыбчивой и приветливой. Когда познакомились, Новиков сказал в шутку:
– Мне твоя жена нравится. Надо её у тебя отбить, – и рассмеялся.
Наташа тоже заулыбалась, а Николай прямо вспыхнул:
– Только попробуй! – и пошёл, сжав кулаки, на Сергея.
Тут уж настала очередь вспыхивать Новикову.
– Ты чего, юмора не понимаешь? – глянул сердито на того.
Чижиков, действительно, юмор плохо понимал, а у Новикова и азарт какой-то начал просыпаться, чего бы за этой пампушечкой и не поухаживать? Но вслух эту крамольную мысль побоялся высказывать.
– Знаю я твой юмор, – зло выдохнул Николай. – Только попробуй! – повторил ещё раз угрозу, но уже не так сердито.
– Да ладно тебе, – усмехнулся Сергей и вздохнул, везёт же парню, такую бабу себе отхватил.
На том и разошлись, но подленькая мыслишка так теперь и не отступала от Новикова, но особых усилий он пока не предпринимал, только поглядывал на девушку, закрывал глаза и крутил головой из стороны в сторону. А тут и ещё одно событие произошло на судне. У капитана пропало семь рыбин, висевших на просушке за фальштрубой. За обедом он и сообщил об этом.
– У меня пропало семь рыбин, – сказал и оглядел всех собравшихся в кают-компании.
У обедавших и ложки с супом повисли в воздухе. Вот это да! Такого на их судне ещё не наблюдалось.
– Я не знаю, кто это сделал, но верните сразу, чтобы потом хуже не стало.
Произнёс глухо и сел за стол, начал есть суп. Все молчали, размышляя, кто бы на такое смог пойти? И никто ничего не мог сказать, вроде же все свои, и чтобы воровать друг у друга… ну, такое даже трудно представить. Но украли же. И что же делать? Обыск у всех устраивать? Что он даст. Если только слушок пройдёт об этом, рыба сразу же окажется за бортом, долго ли её выкинуть через иллюминатор.
Сергей для себя начал каждого мысленно изучать, способен ли кто украсть рыбу, и ни на одного члена команды даже подозрения не возникло. Да не может такого быть, чтобы воровали! Но куда ж тогда делась рыба? Может, агент какой-то тайный проник на их судно и совершил кражу? Смешно это. А может, капитан сам кого-нибудь угостил, когда был под хорошей мухой, и забыл об этом? Может, и такое быть.
Поразмышлял парень об этом, поразмышлял, но так ни к какому конкретному выводу и не пришёл, но, на всякий случай, стал запирать дверь в свою каюту на ключ, когда уходил, чего раньше никогда не делал. Стали запирать двери и другие члены команды. Вот и доживи тут до обещанного «кукурузным деятелем» коммунизма. Да и вообще что-то в последнее время стало одолевать парнем непонятное беспокойство. И сны какие-то странные снились.
Раз как-то приснилось, что накрылся главный дизель-генератор, всё отключилось: ни сигнальных огней, ни света на судне. Сергей даже подскочил на койке от такого сна. Темнота! Быстро натянул на себя робу и кинулся в машинное отделение. Всё работало. Постоял около ДГ-50, стараясь успокоиться, но сердце так и колотилось в груди.
– Ты чего это здесь? – спросил проснувшийся Чижиков.
– Ничего, – буркнул Новиков. – Пришёл вот посмотреть, спишь ты на вахте или нет, – и пошёл обратно.
Лёг на койку, попытался уснуть, но сон уже не шёл – одолевали разные мысли. Конечно, беспокоила больше всего скукота: ни берега почти не видишь, нет, не визуально, он так-то всегда перед глазами, а реально – погулять-то совсем некогда, ни с девочками не познакомишься – не хватает времени. На каждой стоянке обязательно какой-нибудь ремонт идёт. А так хочется тепла и ласки, прямо ужас!
От этой безысходности Сергей даже стал с более тёплыми чувствами вспоминать прошлую навигацию. Тогда хоть и гоняли его все кому не лень, как сидорову козу, но гулял же он столько, сколько хотел. Да ещё как гулял! И с Надеждой не раз встречался, и домой даже однажды ездил. А сейчас… «Нет, надо что-то делать, – стал думать. – Пойду утром к капитану изливать душу. Пусть что угодно делает: или домой хоть на недельку отпускает, или разрешает взять на судно Лиду».
Вспомнив имя девушки, парень даже поперхнулся. «Лиду. А как же Света? Она же дочка капитана. Пригласи к себе тут Лиду!» И совсем сник Сергей, даже сердце заныло. «Хочу к людям! – уже мысленно кричал он. – Хочу жить как все земные существа! К чёрту эту всю жизнь речника!» Да, видимо, и у него заканчивалась романтика, и так быстро, всего-то две навигации только отработал, или почти отработал. И как же жить дальше? О, если б он знал ответ на этот вопрос.
Ответа на него он не знал, пока не знал. Но чтобы хоть повеселее стало жить на судне, стал приударять за женой Чижикова, заигрывал при случае с ней, называл сношкой почему-то. Однажды даже чуть не завалился к ней в каюту, пока Николай был на берегу. Постоял, постоял около двери, прислушиваясь, как что-то тихо напевала Наташа, и потом отошёл, когда она вдруг оборвала песню, видимо, почувствовала парня рядом. Ну, жизнь! Прямо хоть на коку бросайся. А то и от тоски можно помереть.
Но помирать от тоски не давала ему работа, вернее, проходившее в полную негодность электрооборудование. Накануне тринадцатого числа, чувствуя, видимо, приближение Тольятти, стало выходить из строя то одно, то другое. Началось с того, что запрыгало напряжение, вырабатываемое валодинамо. Новиков уже знал причину такой поломки – снова разбило угольные столбики. Сменил их, отрегулировал, запустил динамо. Заработало. Пошёл в душ искупаться.
Не успел из него и выйти, снова позвали в машинное отделение – опять напряжение прыгает. Заглянул в коллектор – столбики сгорели. Ничего себе! Видимо, очень сильно вибрировал вал. Стал чесать затылок, размышляя, что бы предпринять? Не успел ничего придумать, как вышел из строя двигатель резервного охлаждения. Вообще кранты! Пришлось останавливать ходовые двигатели. Начал копаться в электродвигателе, пытаясь отыскать поломку, ничего не обнаружил. А из рубки уже и капитан прибежал.
– Ну что? Когда дизели запустим? – стал спрашивать у механика.
А тот только руками разводит и показывает на электромеханика.
– Что, Сергей? Мотор будет работать?
А что Сергей? Он тоже ничего не знает, стоит и молчит.
Капитан махнул рукой с досады, заспешил наверх, стал по рации вызывать подмогу, не бросать же плот посередине Волги, его и так течением сносит, гляди того, что или на мель наскочит, или на берег сядет. Попробуй тогда его стащить. Хорошо хоть помощь пришла быстро. Подошёл такой же «чех» – «Беринг», забуксировал своего собрата и повёл к Тольятти вместе с плотом.
Муратов очень сильно ругался, но клял не электромеханика, а какой-то заколдованный круг, в котором они тогда находились. Всегда в этом месте что-нибудь с их теплоходом случалось. Тонул тот когда-то. И на этот раз такое произошло. А электромеханик… Что с него возьмёшь? Ни опыта, ни знаний. Да и капитан давно уже махнул на всё рукой.

По приходу в Тольятти принесли корреспонденцию. Сергей получил сразу два письма – из дома и от Сёмкина. Дома было всё нормально, а вот Геннадий немного удивил. Оказывается, он устроился на работу в Москве в Северном порту электромехаником по обслуживанию кранов. Неплохо. Вот проныра парень! Ничего не скажешь. Друг только от души ему позавидовал и принялся за дело, стал с заводскими электриками искать повреждения.
Копались все долго, но причину неисправности электродвигателя так и не нашли. Напоследок ради интереса включили, и… тот заработал. Вот чудеса! Постояли электрики около двигателя, почесали затылки и ушли, посмеиваясь. Но Новикову было не до смеха, двигатель хоть и работал, но сильно грелся. И что делать, что бы он перестал нагреваться, парень не знал. Так всё и оставил, побежал на берег хоть немного прогуляться. Только появился на берегу, встретил подруг Сеченовой. Те обрадовались, увидев Сергея, сразу сообщили, что Лида вернулась из Куйбышева и сейчас она здесь.
– Так тащите её сюда! – оживился и парень.
Девушки сбегали за своей подругой. Они встретились, обнялись, хотели где-нибудь уединиться, но куда там! В город понаехало столько итальянцев, что эти иностранцы буквально заполонили все улицы и скверы. Начиналась же великая стройка автозавода. Сергею с Лидой не удалось даже и поцеловаться, а так им обоим хотелось этого. Но время вышло, Новикову надо было возвращаться на судно. Побежал он к причалу, помахав на прощанье девушке рукой. И вот уже «Семён Дежнёв» пошёл вверх по Волге с баржой.

При подходе к Чистополю что-то женщины засуетились. Жене капитана, севшей опять на судно, и жене первого штурмана, уже постоянно прописавшейся на теплоходе, никак не хотелось пропустить этот город без обследования магазинов и базаров. Узнав об этом, засуетился и электромеханик. Чуть приоделся и побежал в рубку к капитану.
– Александр Степанович, можно и мне с ними? – показав на стоявших тут женщин, прямо спросил.
Муратов сразу не ответил.
– Видишь ли, Сергей, я бы отпустил тебя, а вдруг что случится? – как-то нерешительно предположил. – Тут места узкие начинаются, вдруг что с рулёвкой или генератором…
Парню сразу стало всё понятно – не хочет отпускать капитан. Было и обидно, вот, не пошёл ему навстречу командир, но и зашевелилась какая-то гордость в нём: всё-таки и он что-то на теплоходе значит, и на него уже надеются.
– Да, вы правы, – ответил понуро парень.
Со смешанными чувствами, в которых, конечно же, преобладала обида, вышел Сергей из рубки, встал около отмашек, стал смотреть на приближающийся город.
– Отпусти ты его, – вдруг услышал голос жены капитана. – Тут до Соколок всего несколько часов ходу. Чего ты боишься?
– Да ничего я не боюсь. Просто… – начал было обосновывать свой отказ Муратов, но жена его прервала.
– Александр! – произнесла одно имя, и больше ни слова.
– Хорошо, – чуть помедлив, ответил тот и открыл дверь рубки.
– Сергей, можешь с ними ехать.
– Спасибо! – только и ответил он, ещё не сообразив, кого больше надо благодарить: капитана или его жену, но это было уже не главным.
На вызванном катере втроём отправились на берег, и сразу же начались путешествия по магазинам и базарам. Парня, конечно, не больно интересовали разные тряпки, он в промтоварные магазины и не заходил, а женщины не пропускали ни одного. Его же оставляли на улице, сторожить уже прикупленные вещи.
«Ах, вот зачем я им понадобился!» – догадался наконец, почему заступилась за него жена капитана, но совсем не обиделся. Ему хоть и не доставляли особой радости эти прогулки по магазинам, но зато был на берегу, мог походить по твёрдой почве и вдоволь поглядеть на прогуливающихся тут же девушек.
И уже это доставляло ему радость. Но больше всего тешила мысль, что он хоть как-то помогает Галине, жене старпома, которая всё сильнее и сильнее нравилась парню. Нет, она, конечно, нравилась ему не так, как Лида или Света, и уж тем более Надежда. То чувство было какое-то особенное, но не как к сестре, а как…
Да-да, к такой же взрослой девушке Галине, которая приезжала к ним в Ёлнать в средине пятидесятых в гости. Она была в дальнем родстве с отцом, училась в каком-то техникуме, а на каникулы приехала отдохнуть в деревню. Ох, и озорной это была девчонка! Везде носилась как пацан, всё время шутила и смеялась, и таскала за собой всегда Сергея, а он учился тогда во втором классе. И вот надо же такому случиться, пробудились в нём странные чувства, совсем не такие, как, допустим, к матери, которую он очень любил, или к сестре, с которой они иногда и миловались, а больше цапались.
Нет, то были совсем иные чувства, которые он ещё никогда не испытывал. Ему так было хорошо вместе с ней носиться по лугам и купаться в их маленькой и мелкой речке, что он не мог и представить себе, что это когда-нибудь кончится. Но это кончилось, и гораздо раньше, чем мог и подумать. Вскоре Галина познакомилась с одним парнем из их села, и они уже с ним носились по лугам и уходили купаться на дальнюю Волгу, а его с собой не брали. Серёжка долго не мог понять, почему? Ведь можно бегать и купаться втроём? Однажды он не выдержал и спросил:
– Тётя Галя, а чего вы меня не берёте с собой?
Девушка от души рассмеялась над его наивным вопросом и бросила так, запросто:
– Потому что ты ещё маленький, можешь где-нибудь и потеряться!
– А он… большой? – спросил с обидой.
– Большой, – вдруг стала серьёзной Галина. – А ты что, меня ревнуешь? – и опять рассмеялась.
Что такое ревность, он, конечно, ещё не знал, да и слова этого не понимал, но насупился и проговорил серьёзно:
– Я убью его! Возьму большой ботинок и убью! – уже почти выкрикнул последние слова и убежал в овраг за их домом, где можно было спрятаться ото всех.
Галина рассмеялась было, но тут же оборвала смех и задумалась. Вот попала в ситуацию, так попала. Вздохнула и пошла на свидание к тому парню. А Серёжка почти целый день просидел в том овраге, плача от обиды, и только к вечеру на зов матери и вышел оттуда.
– Что с тобой случилось, сынок? – спросила мать, прижимая его к себе.
– Ничего, – буркнул он.
– Мы тебя уже все обыскались.
– Я тут был, в овраге, – признался.
Она больше ни о чём не спрашивала сына, привела домой, умыла лицо, как у маленького, усадила за стол, накормила. Поев, он тут же ушёл спать. А через несколько дней Галина уехала домой, они даже и не попрощались. Узнав об её отъезде, Серёжка снова убежал в овраг и тихо там плакал, теперь уже не от обиды, обида на неё прошла, а словно от какой-то утраты, как от потери любимой игрушки в совсем раннем детстве.
С той Галиной они больше не встречались, но это возникшее тогда неповторимое чувство так и жило в нём всё это время. И вот сейчас, встретив жену старпома, тоже Галину, Сергей испытал аналогичное чувство. Но какое это может быть чувство, раз она замужем и у неё двое детей, и она наверняка любит своего мужа, и она в два раза старше парня?
Он сам не мог понять, какое испытывает чувство к этой уже немолодой женщине, но его почему-то всё время тянуло к ней. Ему приятно было находиться рядом с ней, слушать её шутки и вместе смеяться над ними. Вот Сергей и ходил без какого-либо ропота за женщинами и таскал их всё увеличивающиеся сумки. Но вскоре и этому наступил предел – деньги, видимо, у них закончились. Но всё равно они втроём сходили ещё и в кино.
Фильм шёл новый – «Встреча с прошлым», взяли билеты, зашли в зал, сели на свои места, парня женщины посадили между собой, он не сильно и противился, ему даже было немного приятно. Соседи поглядывали в их сторону, пытаясь угадать, чей же это сын из этих двух особ. Сергей только улыбался в ответ на внимательные взоры и запросто разговаривал то с одной дамой, то с другой. Но когда начался сеанс, все затихли. Фильм был довольно интересный и даже душещипательный, показывалось много подлости и смертей, некоторые из зрительниц даже всхлипывали и утирали набежавшие слёзы платочками. В один из таких напряжённых моментов Галина наклонилась к Сергею и тихо, как ей показалось, призналась:
– Я люблю Фиделя Кастро!
Парень даже отпрянул от неё, а соседи рассмеялись. На них тут же зашикали остальные:
– Тише вы! Тут такое показывают, а вы…
А они еле сдерживали смех. Ну, отмочила эта Галина! И причём тут Фидель Кастро? Сергей никак этого не мог понять, но спрашивать не стал, чтобы ещё сильнее не возбудить публику, постарался отвлечься.
Посмотрели фильм, вышли из кинотеатра, нужно было теперь подумать и о возвращении на судно. Значит, следовало добраться до Соколок. Направились на речной вокзал, чтобы сесть на «Метеор». Но, увы, их ждало разочарование – билетов на теплоход не оказалось, все давно распродали.
– Не унывайте, ребята, – взяла на себя роль командира Галина. – Сейчас чего-нибудь придумаем.
И стала придумывать. А что тут было придумывать? Надо или на «Метеор» попасть, или ждать какую-нибудь самоходку, идущую вверх по Каме. Самоходок на реке не видно было, а вот «Метеор» стоял у причала. К нему и направилась Иванова. Вызвала через вахтенного первого штурмана и стала вести с ним переговоры, и тут же замахала рукой своим стоявшим поодаль компаньонам.
– Всё нормально, поехали, – тихо прошептала им и стала переходить по трапу на теплоход.
Муратова и Новиков двинулись за ней. И ни билетов с них не потребовали, ни денег не взяли. Вот молодец Галина! А она всю дорогу им рассказывала о себе, о своих проказах и проделках. И выходило из её рассказов, что сущая она хулиганка, а такие хулиганки всегда нравились Сергею. С ними запросто куда угодно пойдёшь и не пропадёшь. Особенно врезался в память её рассказ о том, как та возила мебель из Горького в Тольятти.
– Мебель я всю погрузила на «чех», но не на наш, а на другой, но тоже из наших, а самой захотелось по «железке» прокатиться, – смеясь, рассказывала она. – А денег на билеты не хватило. Что делать? Подошла я к поезду, идущему в Куйбышев, посмотрела, посмотрела да и забралась в один купейный вагон, благо там пассажиров почти не было. Выбрала себе местечко, расположилась и покатила на юг.
А тут вдруг дверь в купе открывается, и ревизор на пороге: «Ваш билетик?» А какой билетик, раз я «зайцем» еду? Нету билетика. Так я ему и сказала. Очень он удивился: «Как нет билетика? А почему едете?» Так домой, говорю, надо, а деньги все в Горьком растратила, даже поесть не на что купить, чуть ли не со слезами говорю. «А где ваши вещи?» – спрашивает. А какие у меня вещи? Вещи все на «чехе» едут, а со мной только маленькая сумочка, и в ней паспорт, ну, и мелочь разная. Вот я ему всё и показала.
Сел этот ревизор рядом со мной, а был он такой старенький и добродушный, покачал головой и говорит: «Ладно, штрафовать тебя не буду, всё равно у тебя денег нет. Надо бы высадить на ближайшей станции...» Я как услышала это, так у меня и слёзы из глаз побежали, обвила его шею и давай реветь. Дедушка испугался, забормотал: «Езжай, езжай дальше! Только больше мне на глаза не попадайся!» и вышел из купе. Вот так я и доехала до Куйбышева, – со смехом закончила Иванова.
От души смеялись и её попутчики.

Как и обычно, с плотом пошли вниз по Каме. Электрооборудование пока сильно не ломалось, поэтому электромеханик даже расслабился, в машинное отделение заходил только ради приличия, а так всё пропадал или у себя в каюте, или грелся на солнышке где-нибудь за трубой. Чуть ли не блаженствовал. Но до спокойной жизни, конечно, ему было ещё далеко. И причиной тому стала кока, она чего-то просто взъелась на парня, когда на судно села жена старпома Галина.
Сергей до её прихода хоть изредка, но заигрывал так, от нечего делать, с кокой. А вот пришла её тезка на теплоход, и всё, словно обрезало – парень даже взгляда доброго на стряпуху не бросал, всё больше посматривал за старпомшей. Вот первая и взъелась на Новикова. Только тот зайдёт на камбуз или сядет есть в кают-компании, Галина тут же на него накидывается и начинает нести разную чушь. Так и сейчас, только Сергей появился там и подошёл к окну раздачи, она тут же закричала:
– Иди мой руки! Есть не дам!
Он спокойно посмотрел на свои руки. Да, действительно, они были не идеальной чистоты, въевшаяся в поры грязь от разных масел, смазок, щёток и т. д. просто не вымывалась не при каких условиях. Не сидел же он здесь, на судне, сложа руки, а всё время чего-то чистил и чинил. Вот отсюда и результат. Но разве этой женщине объяснишь? Да и чего ей объяснять? Она и так всё отлично понимает, только от охватившей её злобы пристаёт к парню. Такое и раньше случалось. Но злобы тогда было поменьше, и он снисходительно только улыбался, глядя не коку, и всё съедал. А сейчас просто не выдержал.
– Ешь сама! – бросил ей с такой же злобой, как и она, повернулся и быстро вышел на палубу.
Походил вдоль борта, потом поднялся к себе в каюту, достал из-под койки ящик, который чуть ли не до верху был наполнен огурцами, яблоками и помидорами, и стал есть овощи и фрукты, хлеб у него тоже имелся. Так до ужина и продержался. А вечером опять пошёл в кают-компанию. Кока уже на него не кричала, молча поставила на окно тарелку с гуляшом и чай. Хлеб стоял на столе.
Поужинав, он также молча поставил пустую посуду на окошко, даже не процедив сквозь зубы привычное «спасибо». И снова пошёл по своим обычным делам. Но таких оказалось немного, поэтому зашёл в каюту и стал размышлять о своей жизни. Он часто размышлял о ней, и уже о прошедшем времени, и о настоящем, но больше всего его, конечно же, волновало будущее. Что же его ждёт впереди?

На этот вопрос пока не мог дать себе конкретного ответа, просто не знал его. Конечно, нужно будет закончить училище. А что потом? В работе на речном флоте всё больше разочаровывался, естественно, не на самом флоте, а в плавание на судах. Может, от того, что ему на практиках всё время доставались какие-то развалюхи, на которых ни один механизм нормально не действовал, и приходилось чинить то одно, то другое. И он не просто волновался из-за этих поломок, а жил в постоянной боязни, что вот-вот сейчас что-нибудь выйдет из строя, и он не сможет устранить неисправность, и от этого судно попадёт в аварию.
Это было очень плохо, и это он отлично понимал, но изменить ничего не мог, пока не мог, потому как надо было заканчивать училище. А что дальше? В армию его не возьмут, как остальных ребят, поэтому придётся отрабатывать положенные три года. Но не обязательно же на судах, можно и на берегу, на каком-нибудь судоремонтном заводе. Но эти три года он как-то даже не учитывал, старался заглянуть дальше.
А дальше, наверное, надо было продолжить учёбу, но в каком вузе? Можно ведь работать на заводе и поступить учиться на вечерний факультет какого-нибудь института. Но какого? Ближе, конечно, к его специальности будет институт водного транспорта.  Но что-то к водному транспорту его уже тянуло всё меньше и меньше. Тогда в какой? В литературный институт? Ведь пишет же стихи. А даёт ли это право поступать в литературный? Кто бы ему мог подсказать? Конечно же, Кубанская. И тут же решил после окончания практики заехать в училище и поговорить с Елизаветой Александровной. Но раз выбирает учёбу, значит… значит, девочек придётся забросить.
Его мысли тут же переключились на более приятную тему, и Сергей стал перебирать в памяти девушек, с которыми дружил в последнее время. Первой пришла на память Сеченова. Ну, с Лидой проще. Будет ей говорить, как и раньше в шутку, что они поженятся. А на самом деле ещё немного поразвлекается с ней напоследок, пообещает вернуться на следующий год и… прости-прощай, красавица. Сюда он уже больше не вернётся.
Здесь и так все понятно. Хотя, как понятно? А Света Муратова? Как с ней-то быть? Да, она ему нравится, ну, и что дальше? Не жениться же на ней из-за этого. К тому же у неё есть свой парень, вот пусть она и выходит за него замуж. Хотя… хорошая ведь она девчонка, и с ней ему наверняка было бы неплохо, но… но… но…
Была у него ещё такая девушка – Малютка, Люся Стахова, с которой хоть и изредка, но переписывался. Хорошо бы её не оказалось в Ёлнати, когда приедет в отпуск после практики, подумал. Если же она напишет письмо, то ответит ей, что ты, мол, хорошая девчонка, я тебя не стою и т.д. В общем, она поймёт, и разойдутся их пути в разные стороны. И зачем он ей нужен, такой старый пройдоха. Пусть лучше найдёт другого хорошего парня и с ним обретёт настоящее счастье.
Так, и с этой девушкой разобрался. Следующей пришла на память Татьяна Генералова. При воспоминание о ней даже на душе стало чуть теплее, кажется, привык к этой подруге, может, и она к нему неравнодушна, может, даже надеется на что-то большее, чем до этого у них всё было. Но нужно ли это большее им обоим и, прежде всего, ему? Да, может, он и придёт к ней после возвращения в училище, может, они и погуляют по городским улицам вдвоём, и не раз, но после выпускного вечера пути их разойдутся уж наверняка.
Выпускной вечер. Вспомнив о предстоящем прощании с училищем, Сергей совсем разволновался, даже по каюте заходил. И вовсе не из-за того, что предстоит именно прощание с училищем, а из-за того, с кем  пойдёт на этот вечер. Может, пригласить Надежду Веткину? От этой мысли и пот на лбу выступил. Хотя и уверен был почти, что такое невозможно, но всё равно разволновался. А вдруг возьмёт да и приедет, что тогда? А что, погуляют вместе. Может, вместе и уедут? Нет, такому счастью не бывать. Зачем он ей нужен? А, может, и нужен? А, может, она сейчас по нему скучает? Вот поехать бы сейчас к ней и пожениться, пока тёзка в армии.
Да, мечты, мечты… Но сколько же стоит препятствий на пути их осуществления, сколько стоит! Но съездить к ней по пути с практики обязательно надо, как к старому доброму другу, не больше. Подумал об этом и грустно усмехнулся. Ведь что-то очень большое между ними существовало, постоянно тянуло его к ней, а он её даже ни разу не поцеловал. Смешно. И в то же время очень грустно. А может, все эти чувства к ней он просто выдумал? Может, она не такая уж чудная девчонка, какую себе вообразил? Как узнать истину? Ведь они и были-то вместе всего не более двух недель, а потом только переписывались. Так стоит ли жалеть то, что потерял в её лице?
Ответить на этот вопрос он, конечно же, не мог, но только ещё вспомнил, что как раз в эти дни исполнилось три года со дня их первой встречи в Ёлнати. Да, прошло ровно три года. Боже, как быстро летит время! Как быстро! Ему тогда было всего шестнадцать лет, и ей столько же. Но он у неё был первый мальчишка, к которому она так сильно привязалась, которого, как ей показалось, она полюбила навсегда. А он… А он уже гулял не с одной девчонкой и просто насмехался над её наивностью. Но с ней ему тогда было очень хорошо и весело, как никогда с другой до этого. Но после этого была Галка, эти Рыжие глаза, которые всё испортили. И вот теперь пустота, или почти пустота.
Так кто же самый близкий сейчас для него человек? Чуть подумав над этим вопросом, тут же ответил себе – только мама! Только она его по-настоящему любит и понимает. Эх, устроиться бы куда-нибудь на завод, получить квартиру, забрать мать к себе и тихо-мирно жить холостяком… Но как же жить без семьи и детей? Тут уж совсем сник парень и вышел из каюты подышать вечерним воздухом, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться и уснуть потом спокойно.

Жизнь на судне шла своим чередом. И, наверное, главным развлечением для всех стали перепалки кока с парнями. На следующий день ни с того, ни с сего Галина накинулась на Мигулина. Вот, верни ты ей какую-то сетку, и всё тут. Юрий был спокойным малым, сначала только сопел и молча ел суп, а кока всё жужжала и жужжала, тот и не выдержал.
– Да подавись ты своей сеткой! – вскочил из-за стола Мигулин и бросил в сердцах ложку в тарелку. – Достала уже! – и вышел из кают-компании.
Но Галине этого показалось мало, и она перекинулась на Девочкина, и опять же с этой пропавшей сеткой. Николай, ни слова не говоря, бросил ложку в суп и тоже быстро вышел. Кока вроде поутихла, стала внимательно оглядывать обедавших. Новиков с ухмылочкой доел суп, принялся за второе. Она его не стала трогать, подошла к Чижикову, и тот тут же выскочил из-за стола. Сергей не выдержал и расхохотался, но это был нервный смех.
– Ты чего ржёшь? – накинулась она на него.
– Чего-чего? Дай хоть раз пожрать спокойно, жучка ты недоделанная!
Та аж вся вспыхнула, схватила с ближайшего стола солонку и запустила её в парня. Сергей уклонился, и солонка ударилась в стенку.
– Ах ты… мерзкий червяк! – пошла женщина на него буром. – Это я жучка? Я?!
– Да ты, ты, – спокойно отвечал парень, допивая компот.
Допив, встал из-за стола, также с ухмылочкой посмотрел на кипевшую злобой Галину.
– Ну, чего тебе надо? – спросил просто.
– Мне? Мне? – прямо задыхалась она. – Довести меня хотите? Ну, мы ещё посмотрим, кто кого быстрее доведёт! Я вас или вы меня!
– Посмотрим, посмотрим… – пробурчал парень, выходя из кают-компании.
Выйдя на палубу, постоял около борта, чтобы чуть успокоиться, потом направился на корму, где грелись на солнце ребята.
– Парни, чего будем с этой жучкой делать? – спросил всех Чижиков.
– Может, голодовку объявим? – предложил Новиков, вспомнив свою ознакомительную практику на пассажирском теплоходе, тогда курсанты так и поступили, когда официантки в ресторане отказались их обслуживать.
– Голодовку? – почесал затылок Звонарёв. – Но это ж хавать не придётся.
– Ну и что? Дня два можно потерпеть, а там видно будет.
Но что-то такое предложение не получило поддержки, тогда Сергей высказал другую мысль.
– Давайте соберём комсомольское собрание и пропесочим коку как следует.
Ребята немного призадумались. Можно было, конечно, её пропесочить, но будет ли от этого толк? Вот в чём вопрос.
– Да давайте её на цепь посадим, раз она жучка, – со смехом предложил Мигулин.
Все рассмеялись. А, действительно, почему бы коку на цепь не посадить? И тут же кинулись в каптёрку, разыскали кусок цепи и двинулись всей ватагой на камбуз. Что было потом, представить сложно, Галина страшно верещала, кидала в ребят кастрюли. В общем, не цепь посадить себя не далась. Но и урока, кажется, никакого не извлекла. Хотя как сказать…

На следующий день в каюту к электромеханику зашёл капитан, чего редко делал, поэтому Сергей немного даже растерялся при появлении Муратова.
– Не ожидал? – спросил тот, чуть улыбнувшись.
– Нет, – честно признался парень. – Садитесь, – предложил ему стул.
Капитан сел, осмотрел каюту электромеханика, глубоко вздохнул.
– Сергей, на тебя поступила жалоба, что ты повара назвал вчера черножопой жучкой.
– Вчера? – хотел изобразить удивление парень, но у него это плохо получилось. – Нет, её я так не называл. Но было такое дело, обозвал, только по-другому, – смутился он.
– Это нехорошо, – тихо и твёрдо заявил капитан.
– Больше не будет такого, Александр Степанович.
– Не надо так, – таким же тоном закончил разговор Муратов, поднялся и вышел из каюты.
А Сергей сел на стул и задумался. Не он же всю эту передрягу с коком начал! Но обзывать женщину жучкой недоделанной всё же не следовало. Парень это понял ещё при стычке в кают-компании, но вылетели тогда у него эти бранные слова, что же теперь делать? Не извиняться же перед ней? А почему бы и не извиниться? Задумался, больно уж подействовали на него твёрдые и тихие слова капитана.
Крик всегда только раздражает и вызывает такую же ответную реакцию, а вот такой тон, как у Муратова был, убеждает, и очень сильно. И Новиков уважал таких людей, которые могли тихим и справедливым словом убедить других. И тут же решил всё же извиниться перед Галиной. С таким намерением и направился на обед. Но только вошёл в кают-компанию, как туда заскочила Галина и накинулась на него.
– Ты устраиваешь тут скандалы, ещё и жрать сюда приходишь?!
Кричала она, а парень молча слушал, куда же деваться?
– Сам напрашиваешься, а потом к капитану бегаешь жаловаться? – продолжала та.
И опять он смолчал, хотя, кто же бегал к капитану, как не она? Но разве ей чего-нибудь докажешь? Молчал и решил объявить ей бойкот – не замечать её вообще, словно этой женщины и на судне нет. Так и поел молча, правда, еле сдерживая себя, чтобы не убежать из кают-компании. Но назло коку всё доел и ушел.
Остальные ребята тоже молчали и не обращали никакого внимания на кричавшую всё время женщину. Другие же члены команды или усмехались, или хмурились, но никто особо не заступился ни за ребят, ни за коку. Капитан пришёл на обед попозже, когда отдохнул. Ему, конечно, всё рассказали. Надо было принимать какое-нибудь решение. И Муратов его принял – обсудить эту непростую ситуацию на общем собрании.
Оно проходило очень бурно, вся взрослая часть команды встала на сторону Галины и осуждала молодых за их несдержанность, неуважение к старшим. Особенно сильно влетело Новикову за то, что тот обозвал коку нехорошими словами, их так и назвал выступивший одним из последних первый штурман Иванов. Видя такое заступничество, Галина даже слезу пролила, она же думала, что её тут все ненавидят. Оказывается, нет, не так, её поддерживают, и ещё как. Ну, а парни сидели все хмурые, досталось им на орехи, и очень хорошо досталось. Но виноватых в этом конфликте так и не нашли, решили, что обе стороны виноваты.
– С этого дня все дрязги прекратить! – сурово изрёк в конце собрания Муратов. – Иначе с некоторыми членами команды придётся расстаться.
Никто ему ничего не возразил.

Сергей, конечно, очень сильно обиделся почти на всех после этого собрания, даже на капитана, хотя, чего ему обижаться-то на Муратова, он-то на него голоса даже не повысил, не ругал, но и не вступился за парня. Раздосадованный Новиков сразу же направился к себе в каюту, плюхнулся на койку и хотел хоть на полчасика отключиться от всей этой постылой действительности, но куда там! Эта кока так и лезла в башку со своим диким криком. Он даже подушкой голову накрыл, чтобы заглушить этот визгливый голос. Но и это не помогло. Тогда решил думать о чём-нибудь приятном. А приятные воспоминания всегда связаны только с этими нежными существами – девушками. И первой пришла на память почему-то дочка капитана.
«Света…» Вспыхнувшее в мозгу имя просто прервало все его грустные размышления. «Света… Какая она? Как само её имя светлая? Такая же наивная и чистая? Или просто хитрая? Кто её знает». Сергею, конечно, больше нравились девчонки-хулиганки, такие, как Надежда Веткина или Галина Иванова. Но порой эта её улыбка, когда появляются ямочки на щёках, эти голубые глаза с грустными искринками в них так манили к себе, что и сил не было оторваться от всего этого.
Да, она нравилась ему, но не более. Может быть, потому, что здравый рассудок подсказывал, что он ей не особо и нужен. Но ведь не гнала же она его от себя, когда плавала с отцом на теплоходе. Но и не допускала слишком близко. Может, ей просто нравились его стихи, которые парень частенько читал девушке? Может, и так. А может, и что-то другое. Вон и мать так часто улыбалась Сергею, видимо, считая, что парень просто без ума влюбился в её дочку. Может, на самом деле оно так и есть? Он никак этого не мог понять. «Ну, и хорошо. Неизвестность куда интереснее изведанного». Подумав о том, что Света сейчас сдаёт экзамены, и даже чуть пожалев её, медленно погрузился в сон.
Как ни странно, но вовсе не она пришла к нему во сне. Почему-то приснилась Сеченова. Как будто пришёл к ней домой, а она там с парнем сидит на диване. Сергей её спрашивает: «Ты чего это с другим?» Лида поникла головой и так тихо отвечает: «А что мне делать? Ты ведь не можешь меня отстоять и не хочешь защитить от других». На это он ничего не ответил, просто не знал, что отвечать. Но сильно разволновался и сразу же проснулся.
«Интересно, на самом деле она гуляет с другими или нет?» Подумал, подумал и бросил в сердцах: «Ну, и пусть гуляет!» Хотя и стало от этого обидно за себя. Но что делать, раз всё так случилось? Чтобы совсем не раскиснуть, встал, ополоснул лицо под краном и пошёл в кают-компанию смотреть телевизор. Как раз шла передача о фестивале эстрадной песни в Сопоте. Среди участников оказался и Ежи Полонский, и песня звучала знакомая «Три года ты мне снилась…» А может, ему это и показалось, может, звучали совсем другие песни, но он их и не слышал, для него звучала только эта. Почему-то тут же поднялся и ушёл к себе в каюту, сел за стол и начал писать письмо.
«Здравствуй, Надя!
 Ты помнишь..? Август месяц,
Наш «летний сад», кино …
Да, Надя, как раз в эти дни исполняется ровно три года после нашей первой встречи. А три ли года прошло? Верится и не верится, что мы были вместе ровно три года назад. Но не будем об этом грустить. Всё, что было, то прошло, остались лишь одни воспоминания.
Почему ты молчишь? Не хочешь мне писать? Ужель… дружба прошла? Осталось только вспоминать? Довольно-таки всё странно получается. Видно слишком у нас противоречивые характеры. Да это и к лучшему. Вместе нам всё равно не быть, но письма, думаю, пока ещё можно писать. Ведь нам ещё никто не запрещает этого. Потом уж каждый из нас окунётся в свою личную жизнь, забудет старых друзей и подруг. Всё будет новое и другое и, только вспомнив старое, каждый из нас с усмешкой скажет: «Как было всё интересно, мило и глупо». Да, такова жизнь.
Мне кажется, что ты боишься чего-то. Да-да, Надя. Ты думаешь, что я всё ещё не смирился с одной мыслью, не смирился с положением друга? Нет, я давно уже это понял, но… что-то мне мешает до конца всё осознать и смириться. Может, твой образ, наши встречи… Кто его знает. Жизнь слишком сложна, но тем и интересна.
Я совсем не знаю Суходолова. Не знаю, будешь ли ты с ним счастлива. Знаю только одно – со мной счастья не будет. У меня плохой характер, ты это отлично знаешь. Я обречён на одиночество, хотя… наверное, это глупо. И всё-таки, в письме всего и не расскажешь. Поэтому хотелось бы встретиться с тобой, поболтать просто так ни о чём. Как ты на это смотришь?
Как моя жизнь? Лучше некуда. Уже почти лето прошло. Так быстро и так незаметно. За это время я уже два раза посмотрел кино, раз десять искупался, несколько раз нормально походил по земле. Тебе, наверное, смешно? И мне смешно и грустно. Коротаю время по возможности за рыбалкой, за писаниной и книгами.
Да, ты знаешь, на судне я слыву непьющим человеком. Смешно, да? Кажется, повлияли твои слова: «Ты слишком много пьёшь».
Как ты? Как твои дела и жизнь? Не знаю, получишь ли ты это письмо. За это время многое могло измениться. Не меняется, наверное, только наш маршрут: Кама (Соколки) – Волга (Тольятти).
Вот, кажется, и всё. До свидания. Сергей».

Пока готовили плот, решили чуть ли не всей командой съездить в Сенгелей погулять. Капитан и первый штурман были с жёнами, Чижикова поехала без мужа, у того вахта как раз выпала, вот Новиков и составил ей компанию. Федосов со Звонарёвым двинулись ещё с ними заодно. Походили, походили по улицам, особых развлечений не нашли, взяли пива, расположились на лоне природы и стали его потягивать да разные байки рассказывать, особенно старался Муратов.
Он такое говорил, что его Лидия Александровна то и дело одёргивала, а все остальные покатывались со смеху. Умеет же капитан заливать, ох и умеет. Когда пиво закончилось, пошли в ресторан, там уже вино заказали и кое-какую закуску. Хорошо посидели, шумно и весело, и все дружной компанией отправились назад. Муратов со Звонарёвым сначала пошли к знакомым рыбакам, а остальные разбрелись кто куда. Сергей увязался за Наташей, разгуливающей по прибрежной полоске песка. Подошёл и обнял её за талию. Она оттолкнула его и рассмеялась.
– Глупый! Я же мужняя жена.
– Ну и что? Муж-то у тебя на вахте, – рассмеялся и он, и опять обнял за талию.
Та снова его слегка оттолкнула, но уже не так сильно.
– Нравишься ты мне, Наташа, – с усмешкой признался парень.
– Ну и что? – серьёзно спросила она.
– Как что? – изобразил удивление он. – Ты бы хоть раз зашла ко мне в каюту, пока твой мужик спит.
– Зачем?
– Зачем? Ну, ты даёшь! Ты что, первый раз замужем? – и рассмеялся.
– Первый, – призналась она и внимательно посмотрела на парня.
Тот даже и смутился, в её глазах увидев искреннюю растерянность.
– Ничего, это пройдёт, – проговорил тихо.
– Что пройдёт? – не поняла та.
– Да так, ничего, – не стал объяснять. – Ну, так как, заглянешь ко мне когда-нибудь?
Она ничего не ответила, опустила голову, пошла дальше по полоске песка, а вода уже и туфли заплёскивала. Он не стал её догонять, повернулся и направился к остальной компании. Та уже вся собралась, не было только их двоих, один вот вернулся, а другую пришлось звать. Вскоре и Наташа пришла, какая-то грустная и серьёзная.
– Ты чего с девушкой сделал? – серьёзно спросила Муратова, обращаясь к Сергею, когда все садились в шлюпку.
– Я? – искренне удивился тот. – Сделал? Ничего. Просто тут ей без своего мужика скучно, – и рассмеялся.
На этом разговор и закончился. Муратов затянул песню «И за острова на стрежень», её подхватили остальные, Сергей тоже поначалу запел, а потом, глянув на грустную Чижикову, затих. «Вот дурёха! Неужели она всерьёз мою болтовню принимает? Не хватало и ей ещё мозги запудрить». Отмахнулся от этих мыслей и стал во весь голос подпевать капитану. А потом что-то задумался, поглядев сначала на воду, а затем на небо. «Почему существуют три мира: земное, водяное и воздушное? В каждом обитают свои существа, действуют свои законы, и слишком мало общего. Почему? Вот если бы во всём было полное согласование… Захотел и полетел в небо, а потом опустился на дно океана. Как было бы здорово, взять и проникнуть в другой мир… Нет, тогда бы не стало неизвестности, не было бы так интересно жить». Подумал над этим немного и снова запел песню.

Заколдованный круг на этот раз прошли без происшествий, а по приходу в Тольятти Новиков сразу же направился в военкомат вставать на учёт, ходил по зданию и искал, кто бы ему дал нагоняй за то, что пять месяцев уже прошло, как следовало это сделать. И, конечно, нашел – дежурного офицера. Тот как посмотрел военный билет, так и начал материться:
– Ты что, Новиков, порядков не знаешь? Сейчас же посажу тебя на губу!
– А за что же сажать? – удивился парень.
– И он ещё спрашивает?! Посажу, и штраф заплатишь к тому же!
– У меня деньги не лишние, – сник тот уже совсем.
– Не лишние у него деньги, – чуть понизил голос офицер. – Можно и по-другому поступить. Сейчас пошлю на медкомиссию, и пойдёшь служить в армию.
Сергей внимательно посмотрел на говорившего, чуть ухмыльнулся: «Как же, пошлёшь меня в армию. Я ведь не годен для службы в мирное время. А сейчас не война», но ничего не стал объяснять.
– Ладно, пошли к начальнику твоего отдела, – наконец решил, что делать с нарушителем воинского устава дежурный по военкомату.
И пошли они к начальнику отдела, майору. Тот оказался весьма добродушным мужиком, посмотрел, посмотрел военный билет, да и спросил:
– Слушай, Новиков, а чего ты сюда пришёл?
– Как чего? – даже растерялся парень. – На учёт вставать.
– Так надо это было сделать пять месяцев назад.
– Да не получалось всё как-то, – смутился он.
– Не получалось. О-хо-хо, – вздохнул майор. – А теперь вот получилось.
– Получилось, – кивнул головой Сергей.
Офицер подумал немного, а потом строго сказал:
– Знаешь что, забирай-ка ты свои документы и дуй отсюда!
Новиков поднял на него удивлённые глаза.
– Что, не понятно?
Парень замотал головой.
– У тебя скоро навигация закончится, приедешь в своё училище и там встанешь на учёт. Ясно?
– Теперь ясно, - поднялся со стула парень. – Спасибо.
Майор только посмотрел на него, прищурив глаза, и махнул рукой, дуй, мол, отсюда, пока не передумал. Сергей и ушёл, вздохнул облегчённо, когда оказался на улице, всё-таки это незавершённое дело постоянно на него давило, а вот теперь всё стало ясно. Это и хорошо. Даже настроение поднялось. Тут же сел в автобус и поехал в Комсомольск, надеясь там застать свой теплоход, но его у причала не оказалось, как сказали в диспетчерской, ушёл на завод. Направился в Шлюзовой. «Семён Дежнёв» стоял там вместе с «Лепёхиным», поэтому Сергей заскочил к своему другу Котову, малость поговорил с ним и направился к Муратовым. Света была дома, сидела немного грустная у окна. Увидев парня, сразу оживилась.
– Здравствуй, – поздоровался Сергей.
Девушка протянула ему руки.
– Здравствуй.
Он слегка пожал её тёплые ладошки и держал их так.
– Как дела? – спросил. – Поступила в институт?
– Поступила, – тихо ответила девушка и почему-то опустила глаза. – Но сдала экзамены плохо.
– Плохо? – удивился он. – Если бы плохо, наверное, не поступила.
– Нет, проходной балл я набрала: две пятёрки, четвёрка и одна тройка, по химии. А я так по ней готовилась. Думала, что лучше всех её знаю.
– Чего ты расстраиваешься? – начал успокаивать девушку. – Ты же поступила? Поступила. Это главное, а остальное… – Сергей не стал договаривать, с улыбкой смотрел на девушку, так и не выпуская ладошки из своих рук. – Да, я тебя поздравляю с поступлением, – вдруг спохватился.
– Спасибо, – ответила девушка и освободила руки.
– Вот мой подарок, – протянул сложенные листки тетради.
– Что это?
– Так, потом почитаешь, – не стал объяснять, что это его стихи, посвящённые ей.
Тут в квартире послышались знакомые голоса, пришли Звонарёв с Девочкиным, принесли кое-какие вещи с теплохода. Сразу зашумели, загалдели, Николай тот вообще в квартире капитана чувствовал себя как дома. И Сергею со Светой так больше и не удалось ни о чём поговорить, да и время к отходу судна приближалось. Так и расстались, только сказав друг другу «до свидания».

Маршрут на этот раз теплоходу изменили, пошли вниз по Волге, чтобы взять один военный объект и потом вести его до Горького, всё ж интереснее, чем тащить плот, хоть и ответственнее. И вроде всё шло нормально, но когда после стоянки в Саратове стали запускать дизель-генератор, получился очередной облом – движок не запускался, снова аккумуляторы подвели. Не держали они заряд, и всё тут. Запускать движок электромеханик уже научился и без стартёрных аккумуляторов, подсоединяя к клеммам провода от аварийной батареи.
И на этот раз так сделал, движок заработал, а Новиков взял да и попробовал ещё заряд пустить на севшие аккумуляторы. Только накинул концы, провода тут же задымились, сразу ещё чего-то загорелось, только и успел отдёрнуть кабель от батареи. Зарядки аккумуляторов не получилось, но зато научился почти без проблем запускать ДГ, и это хорошо.
Днём капитан собрал весь комсостав в рулевой рубке, что-то ему порядок на судне не нравился. И, действительно, не больно на теплоходе следили за чистотой, палубы почти не мыли, везде валялись разные ящики и бочки, в машинном отделении обтирочный материал был разбросан по разным углам. Вот и накинулся Муратов на механика.
Харинов даже и растерялся вначале, а потом и сам понёс на капитана, что, мол, вот ты и приказывай мотористам, чтоб они наводили чистоту в машине. Настала очередь изумляться Муратову, но тот долго в долгу не оставался, повысил голос. А в ответ посыпался уже и мат. Так перебранка между двумя главными командирами и шла часа полтора, остальные только смущённо слушали этот мат-перемат. Такого ещё даже никто и представить до этого не мог, и вот дождались.
– Да пошли вы все… – вскочил со стула Харинов. – На первой же стоянке уйду я с этого засратого судна! – бросил и выскочил из рубки.
Муратов вздохнул тяжело и отпустил всех. Не очень приятное собрание получилось. И чего это капитан взялся наводить порядок на судне? Никто и понять не мог. Но после собрания всё же стали убирать грязь и в машинном отделении, и на палубах, а в каюты особо никто и не заглядывал. Да там у всех более уютно было, чем в местах общего пользования.

До Горького шли спокойно, ничего пока не ломалось, но даже от этого настроение у Сергея не поднималось. И чего оно было плохое, парень и сам не мог понять. Может, от того, что на последнее воскресенье августа выпали и День шахтёра, и дни рождения у его отца и у Саши Федосова, а тут ни в одном глазу – в рейсе отмечать не положено. Наверное, это оказалось одной из причин подавленного настроения, но были и другие.
С кокой он старался особо не разговаривать, не замечать её не удавалось. Новиков по-прежнему оставался колпитчиком, а как тут не замечать своего главного заказчика на продукты? Не получалось никак. Но на вопросы Галины всегда отвечал односложно: «да», «нет». И больше молчал. А другие парни уже забыли о своём уговоре не замечать эту женщину, болтали и даже шутили с ней. И Сергея это страшно злило: «Вот бабы настоящие, а не мужики!»
Это ещё сильнее озлобляло парня, и он уже несколько раз высказал несколько комплиментов коку типа «жучки», но и ответ на такое получил достойный. «Сволочь ты!» – прямо и бросила Галина ему в лицо. Парень хоть и вспыхнул после таких её слов, но сдержался, не ответил, повернулся и ушёл к себе в каюту. И тогда нахлынули на него почему-то мысли о Надежде, грустные, совсем не радостные. И чем ближе теплоход подходил к Горькому, а, значит, и к Дзержинску, тем всё печальнее и печальнее становился парень. И было из-за чего.
Не отвечала девушка на его письма, или почти не отвечала, по крайней мере, не на каждое получал ответ. Может, она и писала ему письма, но они терялись где-то в пути, а кто ж об этом скажет? А может, и не хотела писать, а это ещё хуже. Вот и терзался парень из-за всего этого. А город девушки приближался и приближался, а чувства почему-то раздваивались: ему и хотелось увидеть Надежду и на столько же не хотелось ехать к ней.
И когда дошли до Горького, встали у причала, Сергей даже не заикнулся капитану о том, чтобы отлучиться на несколько часов. К чему? Всё равно его бы и не отпустили, стоянка и на этот раз оказалось короче непредполагаемой поездки в Дзержинск. Но зато поступил приказ идти с баржами в Рыбинск. «Будет и на нашей улице праздник!» – при такой вести чуть ли не закричал парень, и стал ждать всей душой этот приближающийся день.
Первой доброй весточкой стало то, что прислали лоцмана Сорокина из их села, с ним он уж отвёл душу, узнал обо всех свежих деревенских новостях. А на свою Ёлнать только в бинокль и полюбовался, о заходе туда теперь и речи не было. Постоял, постоял, повздыхал, повздыхал, пока село не скрылось за мысом, и ушёл к себе в каюту дальше грустить. Больше ничего и делать не оставалось. А тут неожиданно и осень наступила, что сразу все заметили. Утром Сергей проснулся, а теплоход стоит на рейде в густом тумане. Вот тебе на! Кинулся в рубку, к первому штурману:
– Где мы находимся? – спросил.
– Да километрах в сорока от города, – с досадой ответил Иванов, ему тоже не терпелось дойти до пункта назначения.
Тем временем вроде и посветлело, то ли солнышко где-то в вышине выглянуло, то ли подул небольшой ветерок, и поплыли над водой валуны тумана.
– Поехали! Тут русло прямое, – стал приставать Новиков к старпому.
Тот почесал затылок и согласился, подал команду запустить двигатели. Так потихоньку и преодолели эти последние километры пути. Объект свой сдали другому теплоходу, а «Дежнёв» направился к берегу, встал за элеватором. Капитан поехал за деньгами в Переборы, подошло как раз время получки, а электромеханик сразу направился к родственникам. Тётушка была дома одна, очень обрадовалась появлению племянника, хотя и растерялась немножко – угостить-то особо нечем. Но Сергей расстраиваться любимой тётушке не позволил, тут же сбегал за необходимым провиантом, а заодно и позвонил Генераловой. Но той дома не оказалось, ушла куда-то по делам. Зато встретил своего братца Виктора, от души поздравил того с поступлением в авиационный институт, что они и обмыли в узком семейном кругу.
Праздник начался. Чуть посидев, пошли вдвоём разыскивать Татьяну, но их попытки не увенчались успехом, поэтому двинулись на теплоход. Капитан уже вернулся из своей поездки, выдавал зарплату. Новиков тоже получил свои положенные деньги, отчего на душе стало ещё веселее. И как же тут ни погулять как следует! А как следует? Конечно, в хорошей компании. Вот Новиков и стал уговаривать капитана пойти к ним в гости.
Александр Степанович сначала колебался, как-то, мол, неудобно. А чего здесь неудобного, приставал к нему Сергей. С его тётушкой они уже знакомы, заходили к ним в прошлый приход в Рыбинск, так чего ж ещё раз не зайти? И уговорил. Пошли втроём к Белкиным, по дороге прикупили водки и закуски: и Муратов взял бутылку, и Новиков взял бутылку да кое-что из провианта. Так и появились у тётушки. А она уже и была готова к такому визиту, племянник заранее предупредил. Сели за стол, и праздник продолжился…
На следующий день, чуть приоткрыв глаза, Сергей увидел свою каюту и застонал то ли от стыда, то ли от головной боли. Лежал он на подушке, к которой приклеились кусочки непереварившейся колбасы и сыра, и стоял такой спёртый и противный воздух, что его тут же начало тошнить. Подскочил к раковине, прополоскал рот, стало чуть легче, плюхнулся в койку, пытаясь вспомнить, что же вчера было. Но мог вспомнить только, как сели все за стол, как начали пить, а потом… абсолютный провал в памяти. «Да, устроил себе праздничек, ничего не скажешь», – застонал даже. А тут, слегка стукнув в дверь, вошёл Муратов. Поморщился немножко и спросил тихо:
– Ну как, джигит, живой?
– Кажется, жив, – еле выдавил из себя парень и стал подниматься с койки.
– У тебя не найдётся опохмелиться?
– Нет, кажется, нет, – замотал головой Сергей.
– Вот то-то и оно, – вздохнул капитан. – Пить-то мы все умеем, а опохмеляться нет. Голова болит…
– Да и у меня тоже чувствуется. – Сергей немного помолчал, а потом спросил: – А что вчера было-то?
– Что? – чуть усмехнулся Муратов. – Что… напились мы, вот что.
– А как я очутился здесь? Ничего не помню.
– Да брат тебя дотащил. Он хоть молодец, трезвым самым из нас оказался.
Сергей внимательно посмотрел на капитана, чего-то тот не договаривает.
– А всё нормально было? – всё же спросил.
– Да как нормально? Немного ты скандалил по дороге, к девчонкам приставал.
– Да? Вот ужас…
– Ничего, бывает иногда у нас, мужиков, такое, – стал успокаивать парня Муратов. – Но лучше такого не делать, – сказал, уже выходя из каюты.
Парень в ответ только закивал головой и стал наводить порядок в своём жилище. Хороший он устроил себе праздничек, ничего не скажешь!

Вниз по Волге шли с переменным успехом. Около Балахны пришлось остановиться из-за тумана, постояли, съездили на берег, набрали разных фруктов, в основном, конечно, яблок, и в колпит, и каждый себе. В Горьком снова застал туман, опять остановка. Баржи оставили на рейде, а теплоход подошёл к диспетчерской. Тут же рядом стоял и плавучий магазин, пошли туда покупать продукты. Но в нём находился и промтоварный отдел, и такая симпатичная продавщица работала там, что Сергей прямо расцвёл, когда увидел её, и даже постарался завести знакомство.
Но так знакомиться просто не очень интересно, и он решил чего-нибудь приобрести. Денег парень немного накопил, всё хотел осуществить свою мечту – купить магнитофон. Но на плавучке маги не продавались, зато были костюмы, а у него такой вещи тоже не наблюдалось. Вот Сергей и начал выбирать себе подходящий, с помощью продавщицы, конечно. А выбора-то – всего-ничего, пара костюмов. Цвет ему нравился – серый, и размер подходящий – пятидесятый, а вот рост оказался только пятый, третьего, какой нужен ему, не было.
Парень мерил, мерил этот костюм, поглядывал на себя в небольшое зеркальце, в котором только отражалась грудь, и вроде ему казалось, что ничего, подходящий, но когда опускал глаза на рукава и брючины, то… весь вид откровенно портился. А продавщица ненавязчиво так уговаривала, мол, ничего, всё можно подшить, и тогда… ну, прямо красавцем будет. А парню уж больно хотелось угодить этой симпатичной продавщице, и он купил костюм, заплатил восемьдесят семь рублей да ещё и шоколадку преподнёс девушке, отчего та прямо так и расцвела.
Пришёл к себе в каюту, развернул покупку, да ничего вроде костюм, приложил брюки к себе, длинноваты больно, и закралась мыслишка, а не вернуть ли его, но… теплоход уже дал гудок и стал отчаливать. Так и оставил себе этот костюм, который, правда, ни разу и не надевал и сдал его потом в свой сельский магазин. Но продавщица ему очень запомнилась, жаль только, что больше ему на глаза не попадалась, видимо, и эта не его судьбой оказалась.
Пошли дальше, и ночью в тумане сели на мель, оборвали буксировочный трос, пришлось его сращивать. Сделали и это, и опять в путь, видимо, снова до Тольятти, а там, как сказал механик, встанут на моточистку, а это значит, что кормиться придётся в столовой, причём за свой счёт, а денег у Сергея не осталось почти ничего, истратил все заначки на костюм. Но сильно расстраиваться из-за этого не стал. «Ладно, – усмехнулся про себя. – Буду ходить на обед к одной «тёще», а на ужин к другой». На том и успокоился.
Но вот одна беда – стыд после того «праздника» в Рыбинске всё никак не проходил, как кто-нибудь напоминал о том, в каком виде привели его на судно, так краснел алее розы. Вот устроил себе праздничек. А тут как раз и собрание комсостава назначили провести, надо было подвести итоги за прошедший месяц. К счастью, план по тоннокилометрам в августе команда выполнила без всяких натяжек. Поэтому настроение у всех было приподнятое и даже шутливое.
Когда подвели итоги, стали выдвигать кандидатуры на судовую Доску почёта. Поднявшийся первым Мигулин без всяких обиняков заявил:
– Я предлагаю кандидатуру Сергей Новикова.
– Кого? – с удивлением спросил Иванов и рассмеялся. – Новикова? – и снова смех.
Тут не выдержал и механик, загоготал своим переливчатым голоском, а Сергей опустил голову и уши ладонями зажал. «Чего они надо мной издеваются?» – никак не мог понять. Капитан поднял руку, и смех тотчас же смолк.
– Я не понимаю, чего вы смеётесь, – серьёзно заговорил Муратов. – Сергей хороший парень…
– И выпивает хорошо, – продолжил старпом и опять рассмеялся.
– Ничего, он исправится, – остановил его смех капитан. – Кто за данную кандидатуру, прошу поднять руки, – и первым поднял сам.
Потянулись вверх и другие руки, только первый штурман не голосовал.
– Хорошо. Утвердили. – Капитан сделал паузу. – А я вот что хочу сказать. Конечно, у Новикова не всё получается, я имею ввиду электрооборудование. И приходится вызывать с берега ремонтников. Но он же старается, вместе с ними всё исправляет. На буксировки тоже не всегда ходит, но тут мы его заставить не можем. Но всё равно он помогает команде учаливать и плоты, и баржи. А  возьмите-ка общественную работу. Всё почти на нём лежит. Сергей и колпитчик, и редактор стенгазеты, и заведующий красным уголком, и заведующий библиотекой, – стал перечислять, загибая пальцы.
У капитана и пальцев не хватило на правой руке, чтобы назвать все должности электромеханика. Сергей и сам удивился, услышав столько, что даже рот раскрыл. Ну, даёт парень! Может, действительно, по заслугам занимает место на Доске почёта.

Время какое-то наступило скучное и пасмурное, что и говорить – осень пришла, уже и не покупаешься, и не позагораешь, да и погулять просто по палубе не особо тянет – прохладно стало. Но всё же чем ближе к югу, тем вроде и получше, и потеплее хоть. Ни чем особым заниматься не хочется, вот и приходится сидеть в каюте, или стихи писать, или книги читать. А то бы совсем заскучать можно было, правда, скучать иногда не дают товарищи по команде.
Утром Новикова разбудил Чижиков, заскочивший к нему в каюту.
– Вставай на вахту! – крикнул от двери.
– На какую вахту? – не понял протирающий глаза Сергей.
– На вахту в рубку! Хватит, побездельничал за лето. Теперь будешь стоять в рубке днём, а вечером в машине, – затараторил Николай.
Новиков ничего не мог понять, поднялся с койки и уставился на моториста. «Послать бы его надо подальше», – подумал, но на всякий случай спросил:
– Кто это сказал?
– Капитан. Ну, вставай! – чуть ли не приказал Чижиков, но, увидев, как электромеханик берётся за ножку стула, тут же выскочил и захлопнул дверь.
Сергей рассмеялся.
– Трус хренов!
Но и задумался. Что-то не верилось, чтобы его капитан заставлял стоять вахты и в рубке, и в машинном отделении. Да и за кого стоять? Вроде все рулевые-мотористы на месте, никто с судна не ушёл. Муратов, если бы надо, и сам об этом сообщил. «Нет, что-то тут не так. Видимо, это или первый штурман придумал, или механик. Ну, и фиг с ними!», – решил и снова плюхнулся в койку. Но поспать ему опять не дали. Дверь снова открылась и в проёме показалась голова кока.
– Чего надо? – спросил не очень дружелюбно парень.
– Тебя надо, – криво усмехнулась женщина.
– Что, прямо сейчас? – чуть приподнялся он на койке.
– Прямо сейчас и здесь, – в глазах Галина сквозила едкая ухмылочка.
– Слушай, иди ты…
– Сам иди! На камбуз. Там плита не работает, – проговорила и захлопнула дверь.
Теперь уж деваться некуда. Плита – дело серьёзное, не отремонтируешь, оставишь всю команду без горячего завтрака, и себя тоже. А за это и нагореть может хорошо. Поднялся и пошёл на камбуз. Причина поломки ему была уже известна, опять обгорели контакты, это он знал, уже не раз ремонтировал, но наладить как следует не получалось. Клемник настолько выгорел, что хорошего контакта не добиться, как ни старайся. Электромеханик не сильно и старался, к тому же возившаяся тут постоянно Галина так и метала сердитые искры, да и слова сыпались не очень ласковые. Вот и на этот раз чистила картошку и всё жужжала:
– Вы всё хороших девочек себе ищите. А где эти девочки хорошие? Вон возьми Светку, дочку капитана. Она ведь только прикидывается нецелованой, а на самом деле…
Сергей аж плоскогубцы на плиту в сердцах бросил от этих слов и еле сдержался, чтобы не послать женщину куда-нибудь подальше, но промолчал, а та продолжала:
– А вы тут перед ней все млеете, хвостами крутите.
– Слушай ты! – не выдержал всё же. – Не перед тобой же млеть-то.
– А я чем хуже её? – упёрла свой взгляд в него Галина.
– Чем? – выдержал он взгляд. – Я бы тебе сказал, да ещё обидишься.
– А ты скажи, скажи!
– Да пошла ты! Ничего я тебе не буду говорить.
И замолчал, больше ни слова не сказал, сделал всё и ушёл с камбуза, поднялся в рубку. Там капитан стоял за штурвалом. Поздоровались и молчали. Сергей не стал выяснять, правду ли говорил Чижиков или нет, ждал, когда Муратов сам ему об этом скажет. Но капитан начал выяснять по рации, что ему делать с лихтером, который буксировал теплоход. Сообщили, что надо вести до Казани. Там его и оставили на рейде, а сами подошли к диспетчерской.
Около неё стояла «Наука», тот пароход, на котором Новиков проходил первую практику. Сергей даже разволновался, когда увидел знакомое судно, а когда встретился с капитаном Белым, вообще чуть ли не слезу пустил. Обрадовался и тот, пожал руку и даже приобнял парня. Сергей стал интересоваться, что да как. Оказалось, что из той команды, с которой работал Новиков, остались только двое: капитан да первый помощник механика.
От механика они отказались, а остальные сами ушли. Но ничего, набрали новую команду, сработались, рейсы весьма приличные, ходят от Москвы, Калинина и Ярославля вплоть до Астрахани. Белый поинтересовался и жизнью своего бывшего электрика, тот тоже не жаловался на своё нынешнее положение. Так что оба остались довольны столь неожиданной встречей, а на прощание Белый даже выдал Новикову червонец «за старые заслуги», как он сказал. Сергей поблагодарил своего бывшего капитана, на том и расстались. Тем временем Муратов получил приказ идти вновь за плотом в Соколки. Моточистка в Тольятти отменялась. Это и хорошо.

Погода совсем стала портиться. Только пришли в Соколки и зачалили плот, передали штормовое предупреждение, выходить нельзя, ветер всё сразу разобьёт. Пришлось стоять. А такая стоянка да ещё в таком не очень людном месте всегда дело скучное, вот все и стали себе искать развлечения. Первым делом, конечно, послали гонцов в магазин, в кают-компании и приняли граммов по сто за обедом и разошлись кто куда.
Мотористы вместе с механиком и его первым помощником занялись мелким ремонтом. А капитан предложил Звонарёву и Новикову сходить хоть в кино, правда, с одним условием – надо было взять с собой коку. Ребята, хоть слегка и покривились от такого предложения, но согласились. А куда же деваться, раз ещё надо и кое-какие продукты закупить. Вот и пошли все вместе.
Посмотрели фильм, зашли в магазин, купили разных круп и консервов, Муратов не удержался и взял ещё водки, предложил ребятам составить ему компанию. Николай согласился, Галина тоже не отказалась, а вот Сергей заупрямился, что-то не хотелось ему пить, и всё тут. Видимо, последний рейс в Рыбинск давал о себе ещё знать. Все пришли на судно весьма весёлые, а там гулянье продолжилось, почти до самой ночи. И когда уже порядочно стемнело, Звонарёв побежал в село на поиски спиртного, и нашёл литр самогона, правда, побегать пришлось ему изрядно.
Магазины уже не работали, а незнакомому парню не каждый и продаст такой напиток, но, видимо, у Николая был особый нюх на тех, кто гнал самогон. Но всё же в одном доме, куда тот долго стучался, пообещали парню отрубить башку. Услышав это, Звонарёв стучаться перестал, побежал дальше. И добился своего. Команда опять гуляла. Такое веселье продолжилось и на следующий день.
Новиков, чтобы не поддаться искушению, уговорил Мигулина с Чижиковым съездить в Рыбную слободу. Просто так погулять. Но просто так не получилось. Сразу же зашли в столовую, ребята взяли по сто пятьдесят граммов, а Сергей отказался. Ушёл на улицу. Походил там немного, купил у одной бабки яблок и стал ждать парней, поглядывая по сторонам. И тут заметил одну девушку. Она шла медленно по улице и держала в чуть приподнятой руке красное яблоко.
Он смотрел, не отрываясь, на неё, а когда та прошла мимо, двинулся следом словно в наваждении. Шёл также медленно, смотрел и смотрел на эту девушку. А потом словно очнулся ото сна и попросил:
– Девушка, угости яблочком. Оно такое хорошее.
Та даже голову не повернула, также величественно продолжала идти вперёд, а он за ней, не отставая.
– У-у, такая молодая, а уже жадная.
Услышав такой упрёк в свой адрес, девушка остановилась, медленно повернулась к парню и также медленно протянула тому яблоко.
– Вот возьмите, оно очень вкусное, – проговорила тихо каким-то неземным голосом.
Сергей взял яблоко, даже не коснувшись её руки, но почувствовал, как тепло стало распространяться по всему телу.
– Большое вам спасибочко, – ответил также тихо, повернулся и пошёл в обратную сторону, откусил яблоко. Оно действительно было очень вкусное.
И только тут сообразил, что ведь можно с этой девушкой и познакомиться, обернулся, но незнакомки и след простыл, словно и не было её тут совсем. Вскоре показались на улице весьма повеселевшие Мигулин с Чижиковым, и они втроём отправились назад на теплоход. А к вечеру ветер утих, тронулись в путь вниз по Каме.

С каждым днём становилось всё холоднее, и так не хотелось вставать по утрам, что просто ужас. А тут ещё этот Чижиков всё время как попугай приставал: «Вставай на вахту! Вставай!» Сергей на это уже никак не реагировал, просто отмахивался: «Сейчас» и переворачивался на другой бок. И кроме этого дубового Николая никто ему о вахте даже и не заикался, ни капитан, ни уж тем более старпом. Вообще, Иванов, поначалу навигации не раз гонявший электромеханика, постепенно поутих и стал как-то добрее к парню относиться.
И Новиков это оценил, сразу откликался на любую его просьбу да и по собственной инициативе помогал, к примеру, рыбачить, чем команда стала заниматься опять, правда, пореже да и не так массово, как летом. Так что парень не особо и принимал во внимание крики по утрам этого Чижикова. Но на Сергея нет-нет да и «катили бочку» некоторые члены команды. Как-то за ужином ели все спокойно, даже Галина на этот раз не кричала, и вот Федосову, видимо, скучно стало без обязательных концертов в кают-компании, он и заявил во всеуслышанье, обращаясь к Новикову:
– Был у нас прошлый год радист хреновый, а ты ещё хуже.
Парень весь вспыхнул, просто не ожидал такого от Сашки, насупился и даже есть перестал. Потом всё же выдавил из себя:
– Что поделаешь. Какой есть.
Страшно всё-таки он разозлился на этого Федосова, после ужина ушёл сразу к себе в каюту и стал там размышлять. Конечно, опыта у него было мало, но кое-что всё же понимал, научился кое-чему и в прошлую навигацию, и в нынешнюю. На днях сам наладил УКВ станцию, хотя раньше вызывал для этого ремонтников, стиральную машину исправил, а хотел ждать до прихода в Тольятти.
Нет, не такой уж он плохой радист и электромеханик, как говорит этот Федосов. «Но раз такой не нравится, может и уйти с судна, не больно жалко эту старую калошу», – решил почему-то так. Но что этот старший рулевой-моторист для него значит? Да ничто. Вот если кто из высшего командования скажет подобное, тогда уж точно уйдёт с теплохода. На этом Сергей и успокоился.
Всё как-то не так удачно складывалось и для всей команды. Плот на этот раз достался им какой-то тяжёлый, да ещё всё время дул встречный ветер, поэтому шли натужно и медленно и могли прогореть с планом. Да и главные двигатели давно просились на моточистку. Вот Муратов об этом и сообщил в диспетчерскую при подходе к Казани. Там прислушались, подумали и дали разрешение оставить тут плот, а «Семёну Дежнёву» приказали вести баржи в Тольятти. Такое решение вполне всех устраивало, и теплоходу легче, и команда быстрее окажется в своём порту приписки, где ждут не дождутся родные и близкие. А кто же ждёт там Новикова?