Жили -были...

2.Линия Абрама Синяпкина.

Женой Абрама Николаевича была Татьяна Степановна. Девичьей ее фамилии, к сожалению, не знаю. Но эти двое, супружеская пара, были родными дедушкой и бабушкой моей бабушки Татьяны, и она мне про них рассказывала. Есть какие-то истории, воспоминания бабушкиных сестер о том, как они жили в детстве, и поэтому образы Абрама и Татьяны не схематичные, а живые, будто и я сама их знала и видела.
Абрам Николаевич родился в 1870 году. Его дата рождения стала мне известна из письма ФСБ на мой запрос в Ростовское отделение УФСБ. 16.10.2013 года мне прислали такой текст:
«Согласно материалам дела 11-47058, Синяпкин А.Н. 09.12.1931 года арестован за службу в белой армии и антисоветскую агитацию. Постановлением Тройки при ПП ОГПУ СКК и ДССР от 12-17 февраля  1931 года Синяпкин А.Н.выслан в Северный край сроком на пять лет.
Постановлением Тройки УНКВД по Азово-Черноморскому краю от 27.10.1937 года Синяпкин А.Н. приговорен к расстрелу с конфискацией лично принадлежавшего ему имущества. (из архивного уголовного дела П-47058 и П-34874 в отношении Синяпкина Абрама Николаевича, 1870 года рождения, уроженца х.Машинского, Леоновского сельского совета, Обливского района СКК).

Кроме меня, это по большому счету уже никого из Абрамовых потомков не интересовало. Его дети и внуки были напуганы, и боялись даже упоминать  имя Абрама в разговорах. В детстве я никогда не слышала от бабушки и ее сестер  об аресте их дедушки. Стали рассказывать, уже, когда состарились,  в конце 80-х, а я стала взрослой, к тому журналистом по профессии,  и потому все с интересом воспринимала. Можно сказать, что мне повезло  с бабушками. У меня было их две родных и 6 двоюродных. Им тоже повезло выжить в той мясорубке, которая безжалостно перемалывала судьбы людские.

Итак, наши родовые хутора, в которых жили мои предки по маминой линии: Машинский, Синяпкин, Леонов, Георгиевский, Гусынка. Все они расположены компактно,  в одном уголке района, северо-западного направления от райцентра, примерно километрах в  семидесяти. О хуторе Леонове я знала, ездила туда  с бабушкой и мамой в гости к Агриппине Ивановне Синяпкиной, моей прабабушке. Бабушка говорила, что родилась она на хуторе Ягорове  (так на казачьем языке звучит Егоров). Я очень удивилась, что этот хутор назывался правильно: Георгиевский, когда прочла в «Авангарде» интервью  с начальником ДРСУ, строившем асфальтовую дорогу до Леоновки. Она называлась: « Александрин – Георгиевский».
Если Абрам родился в Машинском, а его внучка, моя бабушка Татьяна - в Георгиевском – (Егоровом), то вполне правдоподобна версия, что именно туда отделил своего сына Абрама его отец Николай Синяпкин. Может, надел земли был ближе к этому хутору…Но мне точно известно, что Абрам был крепкий казак, хозяйственный. К началу века ему было  30 лет, и у него уже родились дети: первенец   Иоанн, (он был больной и умер парнем), второй сын мой прадед Иосиф 1894 года,  потом  сын Захарий, который был слепым, и дочь Марфа 1900 года рождения.

Был  у Абрама казачий дом с «галдареей»(галереей), с окнами на все четыре стороны света. Модель такого дома казаки скопировали у южных славян в походах на турок. Первый этаж – низы, полуподвал, там было два «выхода»: так называли погреб. Один из них был «ледник», лед возили с речки или пруда, глыбами и укладывали пирамидкой. В таком «холодильнике» хорошо хранилось мясо, молоко, масло, другие  продукты. А «верьхИ»- горница, «девичья», женская половина, стряпка и закуток за печкой, занавешенный ситцем в мелкий цветочек. Такая была мода. А мелкий цветочек очень любили казачки - и юбки шили из такого ситца, и блузки, и платья, и завески (фартуки без верхней планки).

Сегодня трудно понять, как в доме, пусть даже и просторном по тем меркам, помещались 16 душ - именно такое было  у Абрама семейство, к 1931 году, ко времени  его ареста. Отец, мать, сыновья, дочки, снохи, зятья, внуки…Иван 1892г.,  Иосиф 1894 года, Захар 1898года,  Марфа 1900г., Семен 1907г., Матрена 1908г., Агриппина 1912,  Ульяна 1915, Мария 1916  и Дмитрий 1917года. Дети и старики спали на печке, на лавках, стоящих у стены - те, кто постарше,  а взрослые и на кроватях, и на полу, подстелив соломенные тюфяки. Зимой печь объединяла всех, у нее и обедали, и работали – пряли, вязали, чесали пух и шерсть, шили чувяки, чинили рыболовные снасти и конную упряжь. Курень, крытый железом, считался признаком богатства. У большинства крыши были соломенные. Не думаю, что Синяпкины выделялись, ведь они были обычные, простые люди. 

 Во дворе был каретник - сарай, куда загоняли арбу, телегу, укрывая повозки  от снега и дождя. Держали лошадей, быков, коров, овец, птицу.
Абрам строго держал всех домашних. В каком-то смысле был домашним тираном - следил, чтобы все работали, не допускал, чтобы кто-то ел хлеб задарма. Хотя один факт говорит о его милосердии. С моей прабабушкой Агриппиной Ивановной, которая была женой Иосифа Синяпкина, вынужден был доживать ее дедушка Иван Иванович Попов, оставшийся в старости одиноким. Он жил при внучке  у Синяпкиных, и чтобы не быть дармоедом, в сарае выделывал из дерева ложки, и ходил читать Псалтирь по упокойникам. Если Абрам допустил такое в семье, значит, не совсем был бессердечным. Однако есть еще одна неприглядная история с шубой, которая характеризует этого человека как жесткого.  Но каждый  мог совершить грех, и тут же  вымолить прощение  у Бога, поэтому не нам судить. Как бы то ни было, детей и внуков он любил,  возил им с ярмарок гостинцы. Просто хозяйская жилка  у старых казаков преобладала иногда над всем остальным. Таким же был Пантелей Мелихов в романе Шолохова, что выглядит с высоты сегодняшнего дня смешным или безобразным. Но было другое время, и нам трудно что-то  понять.
На своем горбу Абрам вез весь домашний воз. Старший сын, Иван, был больной, потом и вовсе умер, так и не создавши семьи, еще молодым  парнем. Для казака терять сына - такая скорбь! Захар был слеп  от рождения. Иосиф, мой прадед, служил с 17 лет. Ушел женатым человеком на службу. Приходил на побывку, кратковременно, успевая зачать ребеночка. Но рождались в основном одни девки, и Абрам серчал. Бог дал двух мальчиков, но Илью и Андрюшу его жена Гриппа  не «сблюла». А на девок не давали земельных наделов - только на ребенка «мужеского» пола выделяло казачье общество десятины. И все участки были в разных местах, потому что казаки делили пополам пахотную землю и неудобья, чтобы никому не было обидно. А попробуй всюду успеть - надо еще добраться до своих покосов или полей с житом. Бабушка рассказывала, что сеяли рожь, ячмень, пшеницу, овес.

Вывезет в поле Абрам своих баб:  (работников не было, два парня больных, один служивый),  Семен –малолетка,  да девки: Марфуня, Матрена, сноха Капитолина, Ульяна, Агрпиппина. До поры до времени столько - потому что девки выходили замуж, уходили из семьи к мужьям. Сам впрягался в плуг зачастую дед Абраша, надрывался, тянул лямку. А когда его арестовали в 1931 году, ему был всего 61 год! Но старик - стариком выглядел, иссох уже,  -кожа да кости. Однако последушка своего, Димитрия, произвел на свет будучи 53-летним! Бабушка рассказывала, что тогда рожали одновременно свекровь и сноха. Ее мать родила, и свекровь родила Ульяну – и они- племянница и тетка- были ровесницами, и к тому их обоих выдали замуж в одну семью Ковалевых: Татьяну –за Якова, А Ульяну- за Василия. И дочки у них – моя мама Анна и дочь Ульяны - Таиса оказались ровесницами.

Детей был полон курень. На печке не помещались. И свекор решился отделить сноху Агриппину, мою прабабушку, купив ей флигилишку  на Егоровом, то есть в том же хуторе Георгиевском. Не знаю, в каком году это произошло, но точно уже знали, что сына Иосифа убили на Кавказе в 1916 году. Вполне возможно, что свекор –хозяйственник был дальновидным: чуял, что скоро придет конец прежней жизни и будут крепкие хозяйства ликвидировать. Разговоры шли о колхозах, о том, что все будет в них общее.
И пошло-поехало…