Дайте миру шанс Часть1 Поле трансгенной войны 10

Когда гибрид появился, она готова была броситься обнимать его. Подумать только, он спас человека! Мало того, по ее просьбе.

Чтобы там им не двигало, но Лорейн была потрясена. Но когда она радостно двинулась ему навстречу, он равнодушно прошел мимо нее и быстрым шагом пошел к своему столу, спокойно приступив к смешиванию растворов. Настроение Лорейн резко упало.

Он спрятал Майкла, но пусть даже не надеется, что она решит, что все происходящее было не более, чем плодом ее воображения. Такого она навоображать не могла.

- Где Майкл? – твердо спросила она. Когда он зло сверкнул своими непроницаемыми углями глаз и продолжил греметь своими склянками, ее решимость что-нибудь у него спрашивать быстро отпала.

Она принялась записывать события сегодняшнего дня в своем блокноте, но сегодня было особенно сложно сосредоточиться на ежедневнике. Больше Лорейн не возвращалась к теме Майкла – ни когда ела свою еду, ни когда он улегся спать рядом на полу. Но как только она услышала, как он засопел, Лорейн, зябко кутаясь в одеяло, переступила через него и на цыпочках пошла к выходу.

У ступеней она взглянула через плечо на гибрида, боясь, что он заметит, но гибрид, похоже, крепко заснул и она продолжила путь. На палубе она не сразу заметила знакомую фигуру, также лежащую прямо на полу. Когда она подбегала к Майклу, она была настолько взволнована, что не заметила, что он находится в клетке и врезалась в ее твердые прутья.

С трудом она нашла дверь, открыла, зашла, села перед ним на колени. Она хотела так много ему рассказать, но он так сладко спал. Она аккуратно укрыла его одеялом. Черты его лица были будто размыты, кожа темнее, чем обычно. Темно-русые волосы выглядели серыми. Родинку на щеке и вовсе было не разглядеть. На нем была одежда, в которой он был у стены: камуфлированная форма охраны, из-под воротника которой выглядывал вязаный свитер, который она ему когда-то дарила.

 Он напоминал свою черно-белую фотографию из прошлого. И казалось, сейчас он откроет глаза и прекрасное прошлое вернется. Майкл заворочался, почувствовав ее присутствие. Пальцы ее невольно заскользили по его плечу. Он сел, огляделся, спросонья щурясь. Ногами попытался скинуть одеяло, но запутался.

Лорейн засмеялась. Отчаянно хотелось обнять его, но что-то удерживало. Он не издал ни звука, никакой реакции, еще бы, такое пережить, на его долю выпало достаточно кошмаров. Ее пробирал холод, и она невольно подумала, как было бы тепло им вместе под одеялом. Она подняла край, чтобы завернуться в него…

Он приглушенно рыкнул. Ощущение паники вернулось.  Гнилостная вонь ударила в нос, но это было как раз то, в чем она сейчас остро нуждалась. Что-то загрохотало и огромные руки профессора, схватили ее за плечи, отшвырнули в сторону за секунду до того, как зубы Майкла разорвали, как бумагу, толстое одеяло. Она попыталась подняться, но тут ухнуло во второй раз, а дальше яркая вспышка и сознание отключилось.

Очнулась она уже при свете дня. Рядом кто-то скулил. Повернув голову, она увидела приходящего в себя профессора. Тот тоже, как и она, только очнулся. Она вскрикнула – кожа с него была содрана полностью, и он ворочался в огромной луже крови. Она оказалась за пределами клетки, наверняка, благодаря ему. Ей повезло, что их драку она провела в бессознательном состоянии, схватка была ужасающе кровавая.

Майкл сидел в закрытой клетке весь в крови, словно кого-то сожрал и с яростью смотрел на нее. Теперь она ясно видела – на нее смотрели совершенно безумные глаза гибрида.

 Ему не повезло. Просто роковое невезение. Если он переродился, значит его укусил гибрид с геномом ядовитого пресмыкающегося. Норадреналин попал в его кровь с укусом. Из-за него выражение его лица стало кровожадным, стиснутые зубы скрипели, и он с яростью пытался разогнуть прутья. Она, конечно, не могла этого знать, а вот профессор сразу почувствовал, поэтому и изолировал его. Все ее действия: одно хуже другого.

Лорейн, наконец, оторвала взгляд от Майкла и посмотрела на профессора. Его такие живые глаза сейчас смотрели на нее с нечеловеческой мукой. Поднимать беднягу – дело пустое, бесполезное.

- Чем я могу помочь? – спросила она и запнулась, откуда в голове появилось убеждение, что он знает, что делать? Но он взялся за свое плечо.

- Шприц?! – догадалась она, - какой раствор?

Он показал на лужу крови.

- Отсюда набрать? – недоумевая, пожала она плечами, и стала вслух догадываться, - Кровавый? Красный? Красный! – вспомнила она его пробирки на столе.

Самым быстрым способом она выполнила, что от нее требуется, не побоялась даже сама сделать ему укол, пусть и без кожи он выглядел еще более жутким.

Прошло продолжительное время, но только кровь свернулась, процесс восстановления кожи наверняка требовал много времени. Примерно к обеду он начал передвигаться, но очень тяжело и неуклюже.

 В этот день ей надо было чем-то занять себя, для успокоения она решила похозяйничать на его огороде, но он совершенно не возражал. Даже после того, как она выкопала двойную норму картошки.

Когда вечером он спустился в трюм, та же печеная картошка была разложена на антикварных тарелках в виде незатейливого ужина и даже неиспользованная вчера по причине сильного волнения в еду мелкая рыбешка, была сервирована в виде главного блюда на небольшом ящике. В закромах трюма она отыскала даже бутылку вина. Сама же Лорейн, аккуратно причесанная и одетая в чистое платье, сосредоточенно протирала пол вокруг.

 Он густо втянул воздух, но точно не для того, чтобы принюхаться, а таким образом выражая свое удивление. Нормально жить здесь, конечно, нельзя, но попробовать-то можно?

- Я просто хотела тебя поблагодарить, - улыбнулась Лорейн.

Он неловко устроился на полу, поджал ноги, стал рассматривать вилки. Теперь и она смогла рассмотреть внимательно того профессора, которого до этих пор видела лишь поверхностно, под призмой страха, опасности и безысходности. Какое-то время Лорейн сидела неподвижно, пока не поймала себя на мысли, что нескромно пялится на его тело, ставшим наглядным пособием по анатомии мышц.

«Такой огромный и такой непосредственный, как ребенок», - подумала она, следя за ним задумчивым взглядом, и что поделаешь, что он во время еды он разбил две тарелки времен Людовика XII и согнул вилку елизаветинской эпохи. Он был таким же, как ребенок, вертлявым и любопытным.

Столик из ящика по сравнению с ним был такой крошечный, и все движения его были тяжелыми и неловкими. Их совместная трапеза походила на момент из сказочной книги, где чудовище в обществе милой девушки пытается подражать хорошим манерам. Этот ужин, в отличии от сказочного, был не совсем романтичным, ведь в отличии от влюбленного сказочного чудовища время от времени гибрид осматривался и принюхивался, ожидая от нее какого-нибудь подвоха.

Да уж, после всего ее поведения глупо было думать, что у него о ней сложится хорошее мнение. Лорейн же просто молча наблюдала за тем, как с аппетитом он уплетает еду, и улыбалась, потягивая небольшими глотками вино. Особенно его порадовал пучок ее волос, пожертвованный ему в качестве десерта добровольно.
 
- Не благодари! – засмеялась она, - это за то, что ты спас того, кого я люблю.
Какой-то вопрос ясно отразился в его глазах, когда он наклонился к ней, а она невольно отшатнулась.

- Что-то не так?

Он возвышался над ней: мощный, огромный, но не выглядел мрачным, а спокойно ожидал чего-то.
- Да, спасибо тебе за Майкла.

Он смотрел на нее и молчал, но молчание его отчего-то было весьма красноречиво. Молчание спрашивало о чем-то важном. Лорейн отвечала ему недоумевающим взглядом. Он резко втянул носом воздух.

 - Ты не ощущаешь генетической связи? – догадалась она, - кто мне Майкл? ……Что такое любовь?  - вспомнила она свое обещание.

Так вот каких объяснений он ждет от нее. Не думала, что кому-то и когда-то ей это придется объяснять. Но и оставить свой же вопрос без ответа не могла. Острое чувство недоумения, что он не понимает таких простых вещей не давал ей покоя.

- Сложно тебе объяснить. Гибриды потеряли все чувства навсегда: голод, страх, тепло или холод, тоску, радость. Любовь могут чувствовать только люди.

Слишком дерзкое объяснение не понравилось гибриду, и он низко зарычал.

 - Хотя нет, радость – ты же иногда улыбаешься. Внезапно, тебя что-то радует. Любовь, она такая же - неожиданная. Ты внезапно понимаешь, что любишь, или понимаешь, что не любишь. Даже люди иногда считают, что ее нет.
 
Профессор недоверчиво сощурился, фыркнул.

- Нет, я тебя не обманула, но я не знаю, как тебе объяснить.

Почему он так настойчиво интересуется? Может внутри его грубой и жуткой натуры пробивается то, что он и сам не может себе объяснить? Ведь она и сама заметила, что за оболочкой гибрида, скрывается не кровожадное животное, а ростки настоящей души. С минуту она рассматривала его немного захмелевшим взором.

- Давай, я тебе лучше покажу, - вдруг дерзко решилась она.

Она, стараясь не задеть его травмированную кожу, осторожно приблизилась, аккуратно прикоснулась губами к его губам. Резко и широко он открыл глаза, вскочил, закрывая рот ладонью. Рванул к своему лабораторному столу, схватил шприц и лихорадочно ввел в вену какую-то зеленую жидкость. Лишь тогда она увидела, что губы его безобразно растрескались, а из трещин текла алая, густая кровь.
- Прости! Я не хотела! Я забыла!

 Конфликт генов - слизистые человека травмируют структуру гибридов. Что же ей так не везет то, теперь он точно ее сожрет.
 
- Это все вино! Я не хотела тебе навредить!

Видимо, профессор заметил, что Лорейн испугалась, он плотно закрыл губы ладонью.  Но из-под руки кровь лилась на подбородок – было страшно и зловеще. Лорейн подошла и убрала его руку от лица.

- Я тебя боюсь, но хоть ты меня не бойся, - произнесла она. Когда-то она очень хотела, чтобы он не трогал ее, не приближался, не смотрел, а теперь была счастлива, что он просто ей улыбнулся.

Неужели между ними что-то большее, чем простая зависимость?  Тогда странно было гибриду не увидеть в Майкле соперника.  Ведь было совсем наоборот, именно он бросился за Майклом.

А она то хороша, с чего это ей вдруг захотелось его поцеловать? Просто это была такая искренняя признательность – успокаивала она себя. Ей просто показалось.  «Стокгольмский сидром» еще никто не отменял.
 
Тем не менее, даже мысленно успокаивая себя этим, уснуть она не могла. Лежала, комкая рваное одеяло, и пытаясь выкинуть из головы навязчивые мысли. Но ничего не получалось. Она вспоминала чудовищные глаза Майкла, которые напоминали: «Быстрая смерть – это самое гуманное, что я могу пожелать попавшим туда».

Сегодня же из банальной благодарности, вызванной спасением Майкла, внезапно проросло невесть откуда взявшееся желание приспособиться к этой жизни, и вообще, - остаться здесь. Нежелание покинуть этот омерзительный мир казалось со стороны странным и каким-то глупым, но покидать профессора отчего-то совершенно не хотелось.

Почему она так к нему привязалась? Ей противно даже прикасаться к нему, а так хочется дать ему понять, что он ей не безразличен. И сейчас, разглядывая его спящее лицо ей казалось, что он не вызывает былого отвращения.