Желание иллюстрировать фоткой какой

     - Фьёдааар !
     Меришор прислушался. Ему показалось, что со стороны Куйгарды кто - то кричит, но грохочущая лежнёвка, неся в строящееся будущее неостановимые колонны заключенных, бойко кативших эшелонами на фронт, заглушала приторные звуки тайги, вусмерть уже надоевшей половому испытателю, защитившему в прошлом году почетную диссертацию  " О пользе мух " с вручением юбилейной медали Х...й знает за что, заслуженно врученной перед фрунтом павловских оловянных солдатиков, новационно переименованных по Указу в зольдат мусье Вальдемара, всю правду о котором рассказал ( давно ) Эдгар Аллан По, этот кощунственный наркоман Кадырова и Латыниной, добросовестно совокупившихся смычкой а ля подонок Носик и многие другие, что знаменует, между прочим, незыблемость вообще любых режимов на этой смутной территории с весьма хреновым климатом. Меришор подошел вихляющейся походкой крайне рассудительного человека к сосне и, обняв ее за користое туловище, пробормотал, глядя в небо и машинально охлопывая вислую шинелку Баталова по лацканам :
    - Сосны вы мои, сосны, невестушки.
    - Тьфу, б...дь, - сплюнул на его гудящую думами невеселыми голову дятел, задолбавшись как птица наблюдать многочисленных гужеедов, шарящихся по тайге в поисках незабываемых впечатлений, почерпнутых из русско - советской культуры, назвать которую было бы правильно культурмультур, но дятел, безусловно далекий как от народа, так и от Херцена, лишь плевался, впрочем, на то он и дятел, что ему, херачь клювом башки в дерево, ищи насекомых и плодись дятлятами, он даже не знает о наличии великого, как сам Грибов, киноактера Дятлова, потому как в тайге телевизор не кажет. И слава Богу.
    - Вот ты где, Фьёдар, - раздалось за спиной Меришора, - дупла мацаешь ? Невестятся деревья - то, суй хер в дупло, глядишь, великим, как Шукшин, станешь.
    Меришор, нащупав подобающее ситуации дупло, засунул в него член, с ужасом ощущая, как начало меняться лицо, как скукожилась от огорчения печень, как алкогольные излишества избороздили некогда выпуклые ягодицы, как из берлоги шатуна выперли, зачесывая волосы назад, Алибасов и Федосеева, уже несущая в глубинах чрева кошмарный холерный вибрион, вполне способный по обратной эволюции воплотиться и в Теодора Хилкса, например, потому как вибрионам по хер ветер как развиваться, все одно вместо человека говно получится, таковы суровые законы науки.
    - А в дупле, прикинь, какой патриотический бурундук сховался, схомячился такой, - нагнетал голос, то приближаясь, то отдаляясь от попавшего не пальцем в небо, а несколько иначе Меришора, - да как вот сейчас тебя за хер - то и прищемит !
    - Украинских бурундуков не бывает, - пробовал противоречить Меришор, неимоверно мечтая стать прямо сейчас Фьёдором, чтобы жить где - нибудь в другом месте, в белых штанах, главное, чтобы не было хера в дупле сосны, хотя, как может заметить внимательный и неравнодушный читатель, никто его не заставлял совать член в дырку в дереве.
    - У писателя Пелевина была секта Российских землеё...в, - уже нескрываемо глумился голос, вознесясь к обители дятла, так как звук попер сверху, - тебе бы, Фьёдар, в почву хером тыкать, а ты Шукшина насмотрелся. Может, - участливо вмешался в общественную дискуссию дятел, - тебе гранатку дать ? Контузило тебя ? За родину сражаешься х...м - то, Фьёдар ?
    Меришор дергался, рвался, но понимал, что без помощи засапожного ножика вострого проблему решить не удастся, тянул и оттягивал тот неизбежный и судьбоносный момент, что изменит всё.
    - Почему вы зовете меня Фьёдором ? - заговаривал зубы дятлу и голосу Меришор, даже не задумываясь о потенциальной вероятности отсутствия зубов у дятла и голоса, не до того ему было, если честно, надо было принимать решение, окончательно решая вопрос с обретением свободы. Он не знал из географии, что даже освободившись из объятий сосны, останется человеком почвенным, со свободой не знакомым поколениями, тысячей предков дегенератов и алкашей даже не приблизившись к пресловутой свободе и на дюйм, не говоря о ярдах или устаревших вершках, впрочем, география наука вредная, смущает и вводит в заблуждение, не потакая осознанию простейшего факта, разоблаченного еще профессором Капицей, о вредности климата и априори проигранной любой вообще конкуренции по затратам на освещение и отопление, чего, как мне мнится, никак не понять сотням или тысячам с миллионами российских реформаторов, хотя самый чоткий рецепт придумал в пятидесятых геолог и писатель Иван Ефремов, в своих трудах вообще не предусматривавший оседлого населения тута, лишь вахтовики на космических платформах робят уголёк за длинный косморубль, кочумают в бункерах лесники и прочие научные люди - растратчики, короче, сказать, не живет на территории Эрэфии никто, все свалили много южнее, потому коммунизм глобально, по всей планете паршой и коростой разместился, нео - утопией Фомы Мора уморив самую основу учения : человеконенавистничество, и роднящее большевиков с наци, классы или расы, какая, на хрен, разница, если признанных лишними нужно непременно уничтожить.
    - Да х...й его знает, - отвечал голос, а дятел прибавлял : - А тебе не насрать, как именоваться ?
    Вот так, товарищи долбанные по горбу комитетчики двадцать пять и дохлые покемоны, и стал Меришор Фьёдором, перейдя на совершенно иной качественно уровень, перестав быть бормотухой, но обретя бессмертие в непроходимой глупости уродов, до сих пор - двадцать, суки рваные, первый век - не видящих ничего зазорного в Советском Союзе, даже гордящихся один день в году гимнастерочными нациками, сменившими гитлеровскую оккупацию самих себя и соседей на сталинскую. Как говорится, плюй в зенки бесстыжие, все Роса выйдет. А у той, между прочим, муж - Рокко Сиффреди, говоривший при случае  " Тройа " и даже  " Тутто вентро ".