Под проводами

   В эту зиму мы с сыном приноровились ездить на рыбалку с жерлицами в Некрасовское. Сорок пять километров от Костромы по современным меркам – не такая уж дальняя дорога. К тому же это – моя родина, и все рыбацкие места на Солонице знакомы с детства. Исхожены с удочками, изъезжены на лодке, изучены все омута и плёсы от Малых Солей до Волги ещё до того, как вошло в строй Горьковское водохранилище. Сколько ночёвок было на этих берегах! И под лодкой, и в шалашах, и в пещере под крутым обрывом за Гороховским заливом. Сколько костров сожжено! Вот и манит в эти дорогие с детства места, как магнитом.
   Уже на пороге большого старинного родительского дома нас встречает моя мама. Старенькая, невысокая, но бодрая женщина. В этом году ей исполняется восемьдесят лет. Нелегкой была мамина жизнь. Почти полвека она вдова. Муж её, мой отец, погиб в самом конце войны. Мама воспитала и вывела в люди нас – троих детей – одна. Почти всю жизнь она проработала в Некрасовской школе в библиотеке. Отсюда и на пенсию ушла. Зарплату получала небольшую, достатка в доме не было. Но мы никогда не видели её грустной или расстроенной. Наоборот, шутка, ласка, доброе слово – главные черты маминого характера всю жизнь.
   Мы с наслаждением вдыхаем тепло родительского дома, сбрасываем свою рыбацкую амуницию и садимся пить чай с дороги. Мама в это время посвящает нас во все некрасовские новости: кто в посёлке умер, кто женился, с кем случилось несчастье, как живут соседи и родственники, указывает точно, где на Солонице плотно сидели рыбаки.
   – Да не ходите вы далеко-то, – говорит она, – всё равно там рыбы нет. Рыбаки под больницей вчера кучей сидели. Ловите и вы у дома.
   – Мы под провода, мам, дальше не пойдём.
   Под проводами – наше самое любимое место. Здесь, на окраине посёлка, где река делает поворот к деревне Костино, через неё перекинута линия электропередач. Всем здесь хорошо: дом близко, в случае чего можно и перекусить сбегать. Живцы – окунишки, плотва, краснопёрки – ловятся тут же, в небольшом заливчике, на берегу которого торчит никогда не заносимый снегом верный ориентир – огромный камень-валун. Главное же – отсюда мы никогда не уходили без щуки. А случались дни, когда ловили по четыре и по пять хищниц.
   Сын садится добывать живцов, а я начинаю расставлять жерлицы. Первую – ближе к правому берегу, с левой стороны проводов, прямо под ними. Через пять шагов вниз по течению – вторую. Здесь глубина больше, и поклёвки чаще всего бывают на этих жерлицах. Остальные ставлю вверх и вниз по течению через десяток шагов каждая.
   Наконец самое трудоёмкое дело завершено. Прокалываю крючком последнего живца и опускаю в лунку. С удовлетворением оглядываю свою работу... и ёкает сердце! Сработала вторая жерлица от проводов, на глубине. Флажок торчит и ещё покачивается потихоньку. Видимо, только что взяла щука.
   Скорей туда! На всякий случай выхватываю на бегу багорик из-за голенища валенка. Еле сдерживая дыхание, наклоняюсь над лункой. Леска пока неподвижна. Какое-то время сижу над лункой, наблюдая за леской. И вот вижу, как она медленно-медленно начинает сматываться с катушки. Значит, щука заглотала живца и уходит в сторону. Пopa тащить! Подсекаю – и сразу чувствую бешеное сопротивление рыбы. Осторожничать не приходится. Леска надёжная, поэтому работаю обеими руками, часто перехватывая её. У самой лунки щука пошла кругами, трётся и трётся леска о кромку льда. Как бы не лопнула! Подтягиваю щуку вплотную к лунке, но она упорно не хочет входить в неё.
   Вот и пригодился багорик! Завожу его в лунку. Рывок! Фонтаном из лунки идет вода, заливая мои калоши. А затем показывается щучья пасть. Челюсти сомкнуты, остриё багорика торчит изо рта. С трудом выволакиваю хищницу на лёд и облегчённо вздыхаю. Килограмма три в щуке. Она тяжело ворочается, оставляя на снегу чёрных речных пиявок, и путает леску. Подбегает сын, и мы вместе освобождаем щуку от тройника.
   Восемь часов утра. Следующую поклёвку надо ждать с десяти до одиннадцати, а затем с четырнадцати до пятнадцати часов. Вечером клёва обычно не бывает. Такой уж режим питания выработался у щук на этом водоёме.
Многие считают рыбалку пустым времяпрепровождением, а рыбаков бездельниками. Не верьте им! Это дилетанты. На себе испытал не раз, какой это тяжелейший труд – рыбалка. Не зря же с древнейших времён этим делом занимаются исключительно мужчины.
   Жерлицы раскинуты из конца в конец водоёма метров на двести. В течение дня десятки раз пройдёшь это расстояние, наклонишься к каждой луночке, то прочистишь её ото льда, то леску поправишь, чтобы ни за что не задевала при поклёвке. А если мороз? Или сильный ветер? Тут уж лунки приходится чистить и лески поправлять вдвое чаще. К концу дня, бывает, еле ноги волочёшь от усталости.
А время идёт. И вот ещё поклёвка. Пластинчатая пружина с флажком очень медленно наклоняется к самой воде, потом чуть выпрямляется, и  снова флажок почти купается в лунке. Почему-то леска никак не может соскользнуть с пружины. То ли примёрзла, то ли щука слишком мала. Наконец флажок освобождается, и леска устремляется в глубину. Я долго не раздумываю и без труда выхватываю щучку с полкилограмма. Таких мы с сыном зовём «шнурками». Они и в самом деле как шнурки на ботинках, – юркие, длинные и тонкие, хоть узлом завязывай. С реки мы уходим уже в темноте, оставив на ночь жерлицы, чуть припороша их снегом. Впереди долгий зимний вечер в кругу домашних и нескончаемые разговоры о нелёгких житейских проблемах.
   Но как бесконечно дороги нам эти субботние вечера! Сын тихонько посапывает на тёплой печке. А мы сидим и сидим на кухне, распиваем чаи и за разговорами не замечаем, как бежит время.
Я редко встречал людей более обязательных и нетерпеливых, чем рыбаки. Ещё далеко до рассвета, а мы уже на ногах. На реке надо быть раньше всех других рыбаков. А вдруг там что-то уже попалось? И не дай бог, если кто-то опередит тебя, да и проверит твои снасти. И хотя на практике доказано, что настоящий рыбак (тем более некрасовский) никогда не тронет без нужды чужих снастей, но чем чёрт не шутит!
   Вот и выходим в темноте из дома и напрямую, через поле, увязая в сугробах, под неистовый лай соседской дворняжки спешим на любимое место – под провода. Впереди еще один короткий для рыбака зимний день, весь из радостных неожиданностей и счастья.