Так сбываются рыбацкие сны

   Так уж создано рыбацкое племя, что не может жить без мечтаний. Вот и мы с младшим сыном Алёшей несколько зим мечтали о летней рыбалке на далёкой Нёмде. Даже во сне выводили к берегу на спиннинги огромных щук, наполняли садки полукилограммовой плотвой, подхватывали подсаками трёхкилограммовых лещей с плотов. Зимой-то мы ездили на Нёмду довольно часто, а вот летом здесь рыбачить не приходилось.
   И вот, наконец, такой случай представился. Без долгих разговоров решаем целую неделю провести на Нёмде. Быстро собраны два объемистых рюкзака, палатка, чехол с удочками – и в путь.
   Автобусом едем до Кадыя, дальше Виктор Иванович, хороший мой приятель, на своих «Жигулях» везёт нас в деревню Хороброво. Небольшая эта деревенька на крутом берегу Нёмды как будто спряталась от посторонних глаз в густой зелени древних лип.
   Зной стоит нестерпимый. Мы спускаемся по оврагу к реке, загребая сапогами валки скошенной душистой травы и постоянно отмахиваясь от пчёл. У берега уже наготове лодка с мотором и небольшая старенькая плоскодонка, которую егерь нам отдаёт в пользование на всю неделю.
   – Я отбуксирую вас вверх по течению на ту сторону реки, – говорит он, – покажу, где ловить, – и отдыхайте спокойно. Никто там мешать не будет, потому что места безлюдные. А через неделю приеду.
   Места на той стороне оказались удивительными. Мы разбили палатку на небольшой поляне, на берегу длинного заросшего кугой и стрелолистом залива. С трёх сторон поляну окружал молодой сосновый бор. Не нам первым, видимо, пришлось обживать это место, потому что здесь уже был сооружён стол из широких потемневших от времени досок и скамейки вокруг него. Всё было сделано добротно, умело, к тому же в тени под раскидистой черёмухой. Поляна оказалась богата земляникой, и мы долго ползали по густой траве, отправляя горстями в рот душистые сочные ягоды.
О большем счастье не надо было и мечтать! Забылись все житейские дела и заботы, пыль, духота и грохот городских улиц. Впереди – целая неделя блаженства на лоне природы, знакомство с неизведанной рекой и трепет пойманной рыбы.
   На первую рыбалку выехали к вечеру, планируя обловить залив и выход к руслу реки. Больше двух часов бросали мы свои блёсны в залив, оказавшийся неглубоким и очень коряжистым. И хотя блёсны приходилось вести поверху или вполводы, зацепов было много, поклёвок же – ни одной.
   Уже перед закатом солнца выехали почти к руслу реки. И словно попали в сказочное царство. Повсюду над водой возвышались огромные пни, их подпирали подмытые водой корни деревьев, напоминая щупальца сказочных морских чудовищ. На пнях уже расположились на ночлег ленивые сытые чайки. Мы заякорились к одному из таких пней-чудовищ, и на самом первом забросе к дальней грядке тростника я почувствовал рывок. Килограммовая щучка-травянка сразу же вышла на поверхность, рыскнула влево-вправо, но, зацепившись прочно, уверенно пошла к лодке. Подсак не потребовался. Через несколько минут щучка чуть поменьше попалась и Алёше. На уху рыбы хватало, пора было подумать об ужине и о ночлеге.
   Тем, кто никогда не ночевал в незнакомом лесу у костра, трудно понять чувства испытавших это. После ухи сын угомонился быстро, забрался в палатку, выгнав оттуда комаров, и вскоре уснул. А я долго сидел у костра, прислушивался к лесным звукам, невольно вздрагивал, когда в заливе, совсем рядом, раздавалось какое-то бултыханье: то ли крупной рыбы, то ли какого-то зверя. И наконец, тоже уснул на широком обеденном столе, завернувшись в плащ-накидку.
   Разбудил меня сын. Утро только-только начиналось. Повсюду над землёй висел густой плотный туман. Но над лесом с востока предутренние сумерки уже рассеялись, и можно было различить зубчатые верхушки сосен. Трава и сиденья в лодке были мокрыми от росы, но в воздухе было так тепло, во всём так чувствовалось приближение нового знойного дня, что на рыбалку мы выехали в одних рубашках. Сначала долго блуждали в тумане меж пней-чудовищ, прежде чем вышли к руслу реки. Здесь предстояло самое трудное. Как советовал егерь, надо было найти урез воды, то есть место, где пологое дно кончается обрывом и начинается основное русло реки. После нескольких попыток встали, кажется, правильно: перепад глубин был самый подходящий – метра два. Дно реки оказалось очень чистым, поэтому свои тяжёлые «шторлинги» мы опускали на полную глубину и медленно вели их к лодке без всякой боязни зацепа и обрыва снасти. Но поклёвок почему-то не было.
   Уже совсем рассвело. Вниз, к Юрьевцу, прошёл утренний пассажирский пароход, неожиданно вынырнув из тумана совсем рядом с нами. Но шёл он так медленно, что волна почти не качнула лодку. Пустые забросы стали надоедать. Сын уже отложил свой спиннинг и тихо посапывал на корме. А я автоматически бросал и бросал блесну веером во все стороны от лодки. Потом выбирал якорь, спускался вниз по течению метров на десять и опять продолжал хлестать спиннингом сонную речную гладь.
   И вот наконец клюнуло! В толще воды блесна словно споткнулась обо что-то, и рука сразу почувствовала тугую живую тяжесть. Удилище согнулось до предела. Подумалось: только бы не подвела видавшая виды старенькая катушка.
   – Лёша! Готовь подсак!
   Сын спросонья не мог сначала сообразить, что от него требуется. Потом схватился за подсак, а он, как нарочно, зацепился за уключину весла.
Пока Алёша на всю реку гремел вёслами, отцепляя подсак, рыбину я успел подтянуть почти к поверхности воды. Она кругами ходила где-то под самой лодкой. Большого труда стоило удержать её прямо перед собой, не дать совсем уйти к противоположному борту нашей посудины и там зацепиться. Наконец рыбина появилась на поверхности у самого борта. Таких щук мы ещё не видели: была она килограммов на девять, почти в метр длиной, тёмно-зелёная, с огромной, как у крокодила, разинутой пастью. Я увидел, что тройник блесны надёжно сидит в верхней челюсти щуки.
   – Лёша! Подсак!
   Но что можно было сделать нашим купленным в «Спорттоварах» стандартным подсаком против этой речной громадины?
   – С головы, Лёша! С головы подцепляй!
   Не успел Алёша подвести подсак под голову рыбины, как она легко взметнула вверх, водяные брызги залепили мои очки, катушка неожиданно вырвалась из рук и стала стремительно раскручиваться. Щука быстро уходила в глубину, запас лески таял на глазах, а притормозить катушку никак не удавалось. Я в кровь ободрал все пальцы, прежде чем остановил катушку.
   И всё началось сначала: упорно сопротивлялась в глубине щука, скрежетала старая катушка, звенела леска, разрезая воду.
На сей раз Алёша был наготове. Как только хищница всплыла, он ловко набросил подсак на её голову, и мы с трудом перевалили щуку через борт плоскодонки...
Несколько минут сидели молча, любуясь хищницей и отдыхая от борьбы с ней.
   – Ну, пап, ты молодец! – наконец вымолвил сын.
   – Да и ты не сплоховал!
   Поклёвка второй щуки была неожиданной и резкой. Катушку прямо-таки рвануло из рук. И забурлила толчками в глубине невидимая рыба. По этим толчкам, натяжению лески, изгибу удилища чувствовалось, что щука поменьше первой, но тоже весомая. Однако, приобретя опыт в борьбе с первой щукой, со второй мы справились без особого труда.
   И вот уже две хищницы бьют хвостами по дну лодки,  скользят, перекатываются от борта к борту и мешают нам по-настоящему развернуться. Но это только радует и веселит рыбацкие сердца.
   А солнце между тем печёт немилосердно. Мы поскидывали до плавок свои одежды и ещё с полчаса орудовали спиннингами, но поклёвок больше не было.
   – Не пора ли отдыхать, сын?
   – Пора.
   На берегу мы с жадностью навалились на вчерашнюю уху, выпили по огромной кружке кипятка, крепко заваренного смородинным листом и свежей земляникой, и блаженно растянулись в холодке под черёмухой. Спешить было некуда, все дела приделаны. Выпотрошенная и крепко посоленная рыба лежала в целлофановом мешке в глубокой яме под ближайшим кустом.
   Весь остаток дня мы провели как заправские курортники. Недалеко нашли небольшой островок с мягким золотистым песком. Солнце так накалило его, что наши тела долго не выдерживали эту горячую сыпучую благодать. И мы, поджарившись, прыгали в прохладную воду Нёмды, плавали, плескались и орали от счастья на всю реку, как оглашенные. Когда же надоедало загорать и купаться, забрасывали здесь же поплавочные удочки и на обыкновенный хлебный шарик к вечеру набросали полсадка вполне приличных плотвиц и густёрок.
Неожиданно возникла мысль закоптить пойманную рыбу.
   – А как это сделать, папа ? – спросил сын.
   – Очень просто. Но поработать придётся. Рыба пусть посолится денёк. За это время мы с тобой соорудим коптильню: выложим из дерна что-то вроде трубы высотой с метр, туда повесим рыбу. Сверху эту трубу надо будет чем-то прикрыть. Вон к тому обрыву прокопаем от трубы канавку, сверху её закроем ветками и дерном. Это будет дымоход. А в обрыве у берега сделаем нишу для костра. Заслонку какую-нибудь придумаем, чтобы эту нишу закрывать. Вот и всё сооружение. За неделю рыба прокоптится что надо.
   На другой день с самого утра мы претворяем проект коптильни в дело. Сын топором вырубает куски дерна, я таскаю их к месту будущей коптильни и укладываю ряд за рядом. Как настоящий печник, смачиваю куски дерна водой, сажаю их на глину, выравнивая по высоте, промазываю глиной щели. Сооружение растёт быстро.
В нише обрыва вскоре мы зажгли костёр. Тяга просто замечательная. Но дым столбом валит из всех щелей и дымохода и коптильни. Только это нас не тревожит. Теперь-то ясно, где надо побольше глинки подбросить и поплотнее замазать, что мы моментально и делаем в четыре руки.
   Удивительно споро ладились в этот день все дела. Распластанные на большие сочные куски все щуки, а также пойманная  мелочь уже к обеду висели в коптильне на крючьях из проволоки, найденной на берегу, и нам оставалось только поддерживать огонь да время от времени подбрасывать в него ольховые ветки.
В рыбалке, купании, обследовании окрестностей, заботах о коптильне стремительно пролетело время. Утро в день отъезда выдалось, как всегда, жарким, но солнце скрывала какая-то тревожная сумрачная пелена. Но мы всё же опять выехали к руслу реки на поиски щук. Однако удача на сей раз отвернулась от нас. Удивило и странное поведение щук. Десятки их были на виду, перед нашими глазами. Щуки вышли на поверхность, и мы зачарованно наблюдали, как их плавники-перископы бороздят тихую гладь реки. Тут и там от их плавников во все стороны расходились широченные водяные усы. Становилось даже как-то не по себе, когда острый щучий плавник, как торпеда, разрезая воду, нацеленно приближался к лодке и только метрах в двух от неё внезапно исчезал.
   Мы подбрасывали блёсны, казалось, в самые пасти щук, но они не обращали никакого внимания не только на них, но даже на уклеек, шныряющих тут же по водоёму. Щуки словно издевались над нами и посмеивались над нашими потугами их поймать. Часа два длилась эта демонстрация щучьего торжества и превосходства над нами, после чего все они ушли в глубину.
   Погода между тем резко изменилась. Из-за горизонта выползла чёрная лохматая туча. Глухо и продолжительно с той же стороны загромыхал гром. В невидимой за лесом деревне тревожно замычали коровы.
   Верный своему слову, егерь ещё до дождя успел отбуксировать нас к Хороброву, а вот в машину к Виктору Ивановичу мы грузились уже в спешке и под первые капли этого так нежеланного в сенокос ливня. Вскоре он неистово забарабанил в стёкла машины, непроницаемой стеной закрывая дорогу.
   А через час мы уже дремали на задних сидениях костромского автобуса. Копчёные щучьи хвосты выпирали из наших плотно набитых рюкзаков. Пассажиры принюхивались к аромату копчёностей, заполнившему автобус, и весело переглядывались.
Так этим летом сбылись наши зимние рыбацкие сны.