Сказка и быль

Ладушки-оладушки жарятся на сковородке. Над ними носится напуганный попугай. Скатерть самобранка уже давно разразилась бранью на попутных поваров, дескать, отбились совсем от рук и бьют баклуши спустя рукава. Кто-то же должен обеспечивать ее яствами и медом-пивом, а то богатырские усы уже слишком давно не слипались в пенной браге. Того и гляди, хозяева с голоду окочурятся. Ещё этот трехголовый попугай попьет из копытца из другой сказки и с табличкой на ней, что тот, кто выпьет, уменьшится до размеров мышки. Вот и стал Змей Горыныч размером с волнистого попугайчика, летает и ругается на самого себя, что, мол, попка-дурак, попка-дурак. Конечно, дурак, даже мышки-норушки крупнее этого рукокрылого чуда-юда, надрывают животики от смеха. И от пирогов, украденных из последней поставки в продовольственный склад скатерти. Ладно бы они были репками, чтобы всем обществом пытаться вытянуть их на свободу. Нет же, обычные пирожки, с мясом да с капустой, рогалики да колобки. Последние покуда румяной корочкой не покроются, все мечтают стать футбольными мечами в мире в сказки неверующих, дескать мячи-то, вестимо, невкусные, никакой лисе не по зубам. Да и вообще эти хитрые сестрёнки сидят на диете из сыра и возмущения обманутых ворон.
А в мире, который сам считает себя реальней всех реальных, есть свои рыжие-бесстыжие. Они едят на обед золотых мальчиков, которых запивают терпкими бензинами и дизелями. Куда до них четким пацанчикам с оттопыренными, как у Чебурашек, ушами. Только и могут, что сплевывать пепел шкурок от облузганных семечек, да тремя топорами рубить недели на семь дней. Зато как их боятся все Наташи города, пытающиеся донести до квартир с серыми котами дешёвые консервы. Надо же, в конце концов что-то им ронять, пусть и миски с собственной едой. Больше-то ничего нет.
Зато в мире сказочном кот в сапогах никогда не голодает. Ещё бы, с ветки выше свисает такой вкусный русалочий хвост! И не имеет никакого значения жалобный плач русалки с мольбами остановиться, больно же все-таки! И моряки со съежившимися от цинги мозгами воспринимают эти вопли как неземной красоты песню, и готовы на все, лишь бы завоевать внимание столь прекрасной девы. Она бы, в свою очередь, никаких злат не пожалела бы, лишь бы снизу ее перестал грызть кот, а дождь из моряков прекратился сверху. Но все злато, какое ни есть в однодевятом, двудевятом, и тридевятом царствах заграбастал себе Кощей Бессмертный. Сидит себе, чахнет над ним, пока разочарованный своей полнотой шарик из иглы, яйца, утки и зайца пытается хоть как-то похудеть. Не понимает, горемычный, что похудеть не получится, и помочь может только хирург.
В мире реальном они зарабатывают немалые деньги, разукрашивая красным обычных девиц. Ходят важные, шлепают самодовольно надутыми губами, рассказывая что-то своим надутым папикам, которые осыпают их золотом с брильянтами. На такие несметные деньжищи можно купить любое сказочное государство, тем более у каждого из них ныне острый дефицит новых кадров, и девушки с утиными лицами пришлись бы как нельзя кстати. Правда, клевать клювом бабушек, какой бы ты великаншей ни была, неудобно, особенно потому, что они во рту вяжут.
А там, того и глядишь, слиплись бы два мира в общий каравай, да стали бы жить-поживать, да добра наживать. Кощею на радость.