Вредная романтика

Последние строки – тоска: с этого надо было  начинать, а они пели-пели и кончили ничем – невеста с другим, поп кадилом кадит, а влюблённый дурак тоскует под иконами  и палит свечу. «С молодо-о-о-ю жено-о-й мой сопе-е-ерник стоит».

И так всегда, чёрт возьми! Явится жених этаким гоголем: «Спокойно, Маша, я Дубровский», а в ответ – прости, но «я другому отдана и буду век ему верна».  Вот и сказочке конец, а кто слушал, молодец.

Что ж такое – так прекрасно всё начиналось! Ну, сбежали бы; да, папенька прогневались бы или затосковали-с, как Самсон Вырин, а с другой стороны, не век же вековать красоте при Самсоне Вырине, всё равно бы кто взял, да ещё хорошо порядочный человек, а то оторви и брось!  – так вот, сбежали б, а дальше бы всё и началось, дальше-то оно и интересно.

Но русская классика – из другого теста. Страдания подавай. Верность клятве. С нелюбимым под венец, вот и сказочке конец (повторяюсь). И никакого тебе счастья, никакого тепла и моря, и мириадов звёзд под безграничным небом, это всё не про нас: нам - метель, сельскую церквушку, непреодолимое сословное различие, а если и венчаются те, кому надо венчаться, то как-то вслепую, нелепо, по глупому, чтобы писатель в любой момент мог закончить: «После слов Марьи Гавриловны: «Боже мой, Боже мой! Так это были вы! И вы не узнаёте меня?» Бурмин «побледнел и бросился к её ногам».

Этот побледнел и бросился, а сколько бледнели и не бросились? Сколько стояли, как дурни, и шептали себе под нос всякие слова, пока их возлюбленную уводил под руку какой-нибудь старый старичок в мундире действительного статского советника? И потом с этого старого старичка ещё картины писали, и до сих пор посетители Третьяковки таращатся на «Неравный брак», а на забытого влюблённого простофилю никто не таращится – на него художники красок пожалели.

То ли дело на Кавказе: джигит вжик – и украл возлюбленную. Умчал на коне. На гордом ахалтекинце. Тут мне подсказывают, что на Кавказе в заводе другие породы – кабардинцы и карачаевцы – пусть на них, не важно, главное что вжик – и украл! Да, могут убить, не без этого, но уж если на то пошло – судьба решается! – как не рискнуть? Зато если получилось – о-о! – ты король, ты лучший, весь мир для тебя.

И эти, которые там, далеко. Американцы, да. Тоже решительные парни. И вообще, надо начинать с того, чем у нас всё кончается. У нас мерехлюндят-мерехлюндят, вздыхают-вздыхают – это ещё ладно, пока стадия влюблённости и свидания под луною у заросшего пруда, - но потом-то надо сделать решительный шаг. И тут стоп! – все встало. Всё забуксовало. Всё затряслось на буераках и колдобинах.

Папенька-маменька не согласны, молодой беден или молодая бедна, солидный жених объявился, ох-ох, ах-ах, «Прости, Алёшенька, я графа люблю, он без меня пропадёт!» Тьфу! И всё это знаете к чему ведёт? Знаете? К нынешним ипохондрикам и малодушным, которые начитаются таких вот произведений и думают: э-э, жить надо не для радости, а для совести – и никуда. Вот уж и девушка на примете хорошая (кто говорит - нет хороших? Есть!), вот уж даже внимание на тебя обратила – завоюй, покори, обаяй! Где там! Робеем - и в сторонку.

И сословного различия уже нет, разве что имущественное, и пятый пункт на просвет не изучают, и как крестишься – тремя персты или двумя персты – никого особо не колышит, а надо сделать решительный шаг, и взыграла русская классика с её пугливостью, кисельностью и юношескими прыщами:

- Ольга Сергеевна! – сказал он, трясясь, как осиновый лист.
- Илья Ильич! – отвечала она робко, и оба остановились.
- Здравствуйте, - сказал он.
- Здравствуйте, - говорила она.

Здравствуй-здравствуй, хрен брудастый. В общем, опять всё плохо, и опять «С молодо-о-о-ю жено-о-й мой сопе-е-ерник стоит». И правильно делает, что стоит, потому что он классики, поди, и в школе не читал даже в пределах заданного, зато ещё из дворовых разговоров усвоил, как дамочку объездить и что с ней делать, пока другие из носа пузыри пускают.

От он, орёлик, от про кого надо книжки писать, картины мазать, песни слагать – пусть не романсы, но шлягеры. А впрочем, так нынче и делают. И правильно делают, что делают, потому что хватит, сколько можно всем этим романтическим персонажам портить жизнь молодым и влюблённым! И если новоявленные мастера не могут с убедительностью прежних классиков создать образы решительных героев, пусть нынешние отечественные Ромео хотя бы Плутарха читают с его жизнеописанием великих. Как там один: «Пришёл, увидел, победил!». И дело с концом!