Названия кончились. Три точки

      Новость, что целая страна сошла с ума - уже не новость. Слушала, читала, смотрела. Сначала шевелились волосы и крик был беззвучным. Потом орала матом, не стесняясь соседей  и теребила в руках какую-нибудь тряпицу, чтоб не сокрушить всё вокруг. За гранью понимания, за гранью.
      Видимо, чтобы не съехать с катушек, мой разум принял единственно правильное решение - воспринимать всё, как параллельную реальность. Новости, вроде, вот они. Но как через стеклянную стену аквариума.
      Пока этот аквариум не выплеснулся мне в лицо.
      
      Подруга дорогая. С которой вместе с десяти лет. Всё вместе. Даже замуж выходили и детей рожали почти одновременно.
      Сын у нее с инвалидностью. Третья рабочая группа. В первую волну мобилизации получил штамп "не подлежит призыву".
      Если быть честной, это не совсем штамп. Просто я не помню, что она мне рассказывала про какие-то категории и шкалы годности-негодности. Информация мудреная. Наверное, россияне разобрались в ней досконально. А я не хочу. Поэтому, в моем мозгу осталось только "негоден".
      
      Вторая волна мобилизации. Звоню, спрашиваю - как? Говорит, собирает сыну чемодан, готовит к отъезду.
      Как к отъезду? Какому отъезду? Лихорадочно пытаюсь вспомнить, есть ли у нее кто-то в странах бывшего Союза.
      Нет. Мобилизация. Повестка. Годен. Забирают. Собирают.
      - Подожди... Как?! А инвалидность? А побороться? А врачи, а суд...
       Тон ее ответа раздраженный. Не истеричный, нет. Никаких слез и соплей, никакой вселенской грусти.
      - Юль, чтоб собрать его в армию, мне нужно 70 тысяч, чтобы отмазать - 250 тысяч как минимум. Где я их возьму? Если кредит, то чем отдавать?
      Мне кажется, у меня отнимаются ноги:
      - Но ведь это война! Война! Ты что, не понимаешь, что...
      Прерывает меня тем же раздраженным тоном:
      - Да достали вы уже херню нести из своей Европы. Вам в уши ссут, вы сюда всё тащите! Какая война, глаза разуй. Тебе русское телевидение отключили, ты веришь тому, что вам там на коленках клепают?
      
      На меня как-то резко  опускается волна спокойствия и полнейшего равнодушия. Последний вопрос. Задавая его, я уже понимаю, что говорю с зомби:
      - Но ведь у тебя папа в Донецке. Что он тебе говорит?
      Ответ про сошедшего с ума отца мне уже не нужен. Параллельный мир пересекся с моим личным пространством. Женщины, отправляющие на смерть своих детей ради пособий и белых Лад, вылезли из интернета и говорят со мной голосом моей подруги.
      Я повесила трубку. Думаю, что навсегда.
      И оглохла на несколько минут.
      
      Наверное, по всем законам человеколюбия я должна была если не молиться, то хотя бы отпустить во вселенную мысль, чтоб у моей подруги не случилась белая Лада.
      Но я эту мысль не отпустила. Я ее даже не додумала.
      Пусть. Пусть будет так, как дОлжно.