Про сострадание, ответственность и пчёлку Жужу

Фотография из открытых источников

События 90-х годов в России были богаты примерами стойкости и героизма, жестокости и лицемерия, надежд и разочарований. Историки систематизируют факты, дают им оценку, превращая время в каменный монолит научного повествования. Бытовое мышление действует иначе: мы хорошо помним те события, которые касались именно нас, память работает вспышками отдельных явлений, вычленяя из целого частности, и на своё усмотрение сохраняет предмет.
Какими событиями запомнилось нам 21 августа 1997 года? Сколько было таких августов и двадцать первых чисел в нашей жизни, что мы помним о них?
21 августа 1997 года история не остановилась, как и любой день, эта дата имела хорошие новости и плохие: тут и опровержение Лужкова в пику Шанцеву о том, что Юрий Михайлович президентом быть не хочет, Ельцин встаёт на защиту чеченского руководства, критикуя Малашенко, оскорбившего на пресс-конференции чеченское руководство, мошенничество на вексельном рынке, шестилетие путча, новый альбом группы Oasis «Be Here Now»...
Новости на любой вкус и интерес, но для меня, девятилетнего мальчика, запомнилась новость другая. Это смерть Юрия Владимировича Никулина. Признаюсь, что я заплакал в этот день, я никому и никогда об этом не рассказывал. Я часто смотрел передачу «Белый попугай», где Юрий Владимирович уже был стар и сед, помню его белую капитанку с потешным козырьком, живые и внимательные глаза. Выбритый и опрятный, всегда одет в рубашку спокойных тонов, без перстней и другой вызывающей атрибутики.
Юрий Владимирович прошёл две войны, был контужен, встретил Победу в Курляндии, имел боевые медали и ордена, видел кровь, смерть, человеческий ужас не на экранах телевизора, а в окопах блиндажей, в грязи, под обстрелами фашисткой гадины.
Никулин никогда не давил авторитетом своего опыта, не навязывал свою мудрость, не старался казаться глыбой в глазах общественности, он рассказывал анекдоты и смешные истории: отлично помню шутку о том, как можно выпить тридцать грамм шампанского, не открывая бутылку, или байку про Карузо, Пикассо и работника культуры, каламбур, от чего умер неизвестный: от парткома, от жены и любящих детей... Все эти анекдотические находки имели отклик в сердце, они были отражением людей и явлений, истории и времени, через них мы заново узнавали себя и продолжаем это делать.
Уже повзрослев, я не переставал любить фильмы с участием Юрия Владимировича, вспоминать шутки и анекдоты, восхищало и то, что в нужное время Никулин не молотил столы с лозунгами о славе и мощи КПСС, не забирался на танк, не подбрасывал шапку, размахивая флагом в поддержку или в пику новых ценностей. Никулин всё понимал, имел свои взгляды, но оставался собой - народным артистом, достойным гражданином и порядочным человеком.

Достоевский в романе «Бесы» писал, что Бог – это души всех людей. Я только хочу отметить, что смех и радость нескольких поколений взрослых и старших ребят были неразрывно связаны с творчеством Юрия Никулина, его образы и шутки продолжают жить в наших душах. Уверен, подвиг его жизни и жизни похожих героев может стать объединяющей скрепой для людей и народов во времена сложных событий современности.
История одного дня Юрия Владимировича, о которой я хотел написать, — это свидетельство почтения простому человеку, каким был и остался в памяти людей Никулин.

…Ещё вечером всё было готово для важной встречи с японской делегацией. Наш завтрашний день формирует то, как мы к нему подготовимся. Белая рубашка была поглажена, галстук с огромной жёлтой пчелой висел прямо на ней, классическая двойка, совсем новая, из хлопковолокна, находилась рядом на вешалке.
Утренние сборы, завтрак, поцелуй супруги, Татьяны Николаевны, — вот всё, что необходимо для хорошего дня. Это летнее утро выдалось дождливым и скользким. Советский человек спешил или город его подгонял, сложно сказать: бегом-бегом, с вывернутыми зонтами Азовского завода кузнечнопрессовых автоматов, либо более стойкими японскими «Три слона». Промокший гражданин встречал этот летний, но противный день на автобусной остановке шумного города. Под козырьком главного здания НИИ мужчина завязывал шнурки, одновременно дымя папиросой. Чуть дальше котельная, где трое закадычных коллег всегда в одно и то же время выходили курить и обсуждали принципы распада нейтральных К-мезонов, значительно тише говорили о творчестве Пастернака, посмеивались, читая стихи Евтушенко. Юрий Владимирович привычно поздоровался, закадычные товарищи ответили приветствием. Поодаль, рядом с магазином одежды, прямо под дождём стояли двое и целовались. Это были взрослые люди, они были гораздо ближе, чем любовники, наверное, они друг другу что-то сказали и решили закрепить это поцелуем. Ленин и Маркс не запрещали целоваться под дождём, рядом с магазином одежды, и они это знали.
Подходя к перекрёстку с магистральным движением, очень опасным, Юрий Владимирович, как всегда, остановился.
На светофоре не успевал затормозить ВАЗ-2101 («копейка»). Водитель, по всей видимости, решил успеть в последний момент мигающего жёлтого света светофора проскочить на центральный проспект. Уже понимая, что летит на людей, тормозя, одновременно пытаясь уйти влево, потерял управление и сбил на пешеходном переходе женщину. Её рядом стоявший ребёнок остался цел. Женщину отбросило метра на три, чудовищный удар головой, шансов выжить после которого нет... Водитель – трезвый, ушастый, с разбитой харей, спокойно включает «аварийку», внимательно осматривает повреждения машины, деловито устанавливает знак аварийной остановки.
Мальчишка лет восьми в ужасе оцепенения... Он не плачет, но боится подойти к матери. Он не видел её такой, он не знает, чего ждать и что делать, и от бессилия, страха, непонимания происходящего вдруг наполняет перекрёсток своим разрывающим сердце воплем. Нет, это был не крик, это была истерика, кричало само сердце ребёнка, его душа и плоть, не отделявшие себя от погибшей матери. Только сейчас мальчик почувствовал весь кошмар этого разъединения, он кричал и за себя, и за неё...
Юрий Владимирович уже бежал к жертве аварии, нужно было накрыть тело, чтобы ребёнок не видел её такой... Дети не должны видеть подобное! Накрыв тело, Никулин отправился к мальчику. Что сказать этому ребёнку, как оправдать эту жизнь перед ним, какие должны быть слова?

- Тебя как зовут? Меня – Юра! – Никулин обнял мальчика. - Пойдём, я покажу тебе фокус, и знаешь, что у меня для тебя есть?
- Что ты хочешь мне дать? – мальчик начал приходить в себя.
- Вот и узнаешь! - ответил Юрий Владимирович. - Ты знаешь пчёлку Жужу?
- Нет!
- Твоя мама сказала мне, что немного отдохнёт и отправится в путешествие!
- Это правда? - переспросил мальчик.
Юрий Владимирович промолчал...
- Она попросила меня, чтобы пчела Жужа была с тобой. - Никулин снял свой галстук с пчелой и отдал мальчику.
Подъехавший молодой и крепкий отец немедленно начал выяснять отношения с водителем:
- Ну что, герой кверху дырой!
- Я... Да - я! То по задам, то по задворкам! Убери руки! - кричал ушастый водитель.
- Халтуру сшибаешь, сука!!!
- Не слушай, мальчик, - говорил в этот момент Юрий Владимирович. - Не смотри туда, смотри на пчелу!
Голоштанный водитель был отброшен, получив несколько тяжёлых оплеух, но делу это помочь не могло: случилось то, что случилось...
- Беги к отцу, мальчик, беги, поддержи его! - сказал Никулин и отправился по своему привычному пути.

Иногда очень тяжело примириться с чужими трагедиями, мы воспринимаемых так же, как и свои собственные. Видеть смерть, а затем ужас ребёнка – невыносимое испытание, как и ярость отца, который прибил бы халтурщика-водителя, если бы их не разняли прохожие и приехавшая милиция. Человеческая жизнь хрупка, человек слаб и беззащитен. Пример поступка Юрия Никулина действительно интернационален, он применим для любого строя, нации, культуры, ибо эти принципы всеобъемлющие, чувства не имеют национальности или языка, они не нуждаются в переводе: сострадание, любовь, ответственность объединяют каждого из нас.

…На время смотреть не хотелось, потому что опаздывал Юрий Владимирович уже больше, чем на час, был в растрёпанном виде, заплаканный, рассеянный, лицо мальчика не выходило из головы...
Японская делегация ждала... Такого неуважения имперский народ - дети Аматэрасу и Цукуеми - не предполагали... Поведение Никулина казалось личным вызовом, неуважением, брошенной в лицо перчаткой. Но японцы, как мудрый народ и интеллигентные люди, старались воспринимать ситуацию смиренно и с пониманием...
Юрий Владимирович быстро шагал и, ворвавшись в конференц-зал с неопрятной причёской, без пиджака и галстука, в рубашке с закатанными рукавами, попросил прощения за опоздание.
Нет врага опаснее дурака, говорит японская пословица: мало того, что опоздал, так ещё и пришёл на встречу как неряха! Издевательство, пренебрежение, дерзость! О чём можно говорить с таким несобранным человеком? Японцы уехали даже не с обидой, а с чувством личного оскорбления.
Прошло много лет, и когда по общим каналам знакомых им стали известны причины подобного появления Юрия Владимировича, был сделан запрос на повторную встречу.
Наш завтрашний день формирует то, как мы к нему готовимся. Утренние сборы, завтрак, поцелуй супруги, Татьяны Николаевны, — вот всё, что необходимо для хорошего дня.
Придя вовремя и одетым в костюм из мягкого шерстяного драпа, белую рубашку с галстуком, отложенным для высоких встреч, Никулин увидел делегацию японцев: без галстуков и пиджаков, в рубашках с завёрнутыми рукавами... Это была высшая форма человеческого извинения, не высокомерного дипломатического, а личного, когда каждый из них хотел подчеркнуть, что поступил бы так же, как Никулин, так же накрыл бы пиджаком тело женщины, отдал бы свой галстук мальчику и завернул рукава. Все хотели быть таким, как он тогда, как Юрий Никулин.
 
По мотивам истории богослова Андрея Кураева, написанной уже после смерти мэтра.