Победа сарсапарилы над Разумом

Где, не помню, наткнулся на фразу «победа разума над сарсапарилой». Эта «сарсапарила» так потрясла мое воображение, что я решил выяснить, что же это такое, что для победы пришлось над нею призвать весь разум. Оказалось что ничего особенного, так себе лиана… Правильно она называющаяся «сарсапарель», но мне больше нравится мое написание
Но по прошествии многих лет мне вдруг запало в голову, а победили ли мы эту самую лиану мощью нашего разума. И что-то шепнуло, что нет, это она, как олицетворение Мироздания, ну пусть не столь пафосно – Природы, победила нас!
Как и почему такое случилось я и попытался изложить.

…и что мы видим?
… а Вы никогда не задумывались над тем, что как так: мы глядим на шоссе, убегающим от нас к горизонту или, еще лучше на железнодорожные пути, сливающиеся вдалеке в одну точку? И при этом мы прекрасно отдаем себе отчёт в том, что ни шоссе, ни рельсы в одну точку не сливаются. Но мы же это видим. Своими глазами!
Мои студенты очень часто спрашивали меня (ну, я давал им во время лекции своеобразный «перекур», чтобы их мозги не «замыливались» на том, как информация в блуждает в компьютере между ячейками памяти, регистрами и прочим «железом»): а могут ли считать дельфинов мыслящими существами, то есть такими же homo sapiens sapiens, как мы с вами.
Я долго думал над этим и в конце принципы сформулировал для себя и для моих студентов построение принципов некоторых критериев, которые позволяют судить, что мы не единственные сапиенсы в этом мире. Итак:
1. Мы живем в двумерном мире. То есть в координатах, где есть только «длина» и «ширина»! Слышу и внимаю вашем возмущению: «…а авиация? а космические корабли? Да в конце концов небоскребы и прочие лифты!»
- а это что? Вы сами так полетели? Без всяких технических прибамбасов? Но так прыгните хотя бы со второго этажа (я не зверь – лучше в сугроб), и вы сразу поймете во скольких измерениях существуете.
А дельфин, касатка, и прочие финвалы – для них третье измерение столь же естественно, как для нас, например, стадион.
Следствие: те, кто живет в другом количестве измерений воспринимают мир по-другому… Как?
2. Мы живем в мире, в котором мало еды! Вы опять скажете, как так: хлеба колосятся, злаки зреют, курицы несутся, свиньи жиреют! А все рассуждения о голоде – не более чем происки.
А как вам в рассуждении покушать, самому большому млекопитающему на планете – финвалу достаточно раскрыть рот, а дальше харч сам втянется в его чрево. А харча того в океане столько… этому левиафану даже зубы не нужны: всосал, через китовый ус профильтровал и сыт! А океан большой – фильтруй себе на здоровье!
Ну и на фига им курятники, свинарники, а также посевы яровых, озимых и прочей брюквы. (Вопросик такой пакостный – а трактора им зачем?)
3. Идем далее. В нашем двумерном мире перепад температур в разных регионах составляет примерно 130 градусов Цельсия. Максимальный перепад температур в мировом океане ~ 70 градусов, но на это еще надо нарваться. Вопрос: а дельфинам шубы нужны? А также жилища, в которых можно прятаться от жары или от холода? И в следствие сказанного – что же у них так хреново с архитектурой? Где амфитеатры, храмы и прочие Пантеоны? А на фиг они им сдались?
Возникает уместный вопрос: зачем все это пишется? Ответ прост. Мы в своем сапиенстве сапиенстве (надоело писать по латыни) всех остальных делим на просто сапиенсов, пспевдосапиенсов, недосапиенсов и совсем не сапиенсов…
Хочу напомнить, что когда конкистадоры покоряли Новый свет, всякие христианские миссионеры долго спорили, а если у всяких этих майя, инков и прочих псеводосапиенсов душа? И решили, что нет! И в результате этого мудрого решения их очень быстро истребили.
Ну так вот. Возведя себя в положение сапиенсов сапиенсов, мы не только обрекли себя на многие поганства, но и разучились правильно видеть окружающий мир. Ну да, есть две точки зрения: моя – сапиенса сапиенса и неправильная!
Зрячие слепцы
С какого-то момента начал рисовать на доске и показывать своим студентам одну и ту же картинку:
и спрашивать, что они видят. Все видели только одно – шестиугольник, и только одна робкая девочка робко спросила: это кубик? Отмечу, что к этому моменту моя аудитория уже была вполне просвещена о том, что такое изометрическая проекция.
Природа в неизмеримости эволюционной милости своей решила, что мы должны происходить от хищников и посему снабдила нас стереоскопическим зрением, поместив глаза на лицевую часть морды лица. Это, чтобы мы (авось эволюционируем и до того) с высоты птичьего полета могли бы увидеть на Земле маленького, но дивно вкусного зайчика и безошибочно им поужинать. А у зайчика, между прочим, глаза расположены по бокам головы – увеличивает кругозор, чтобы не попасться в когти таким орлам, как мы!
Но Природа похоже слегка накосячила. Во-первых, оказалось, что мы не такие уж хищные хищники. По подсчетам некоторых ученых, мясо составляло в рационе тогдашнего человека не более пятидесяти процентов. Остальное: корешки, злаки, ягоды, орехи и прочая растительная пища, добываемая женщинами (оттуда и матриархат, я так думаю!). А уж чтобы зайчика влет, чего же она нам крылья не наэволюционировала?
Ну, спрашивается, и нафига нам это стереоскопическое зрение? Ведь даже когда мы стреляем (ох, а это мы любим и умеем) как правило зажмуриваем один глаз. А что это означает? Да то, что мы сознательно лишаем себя стереоскопического зрения, чтобы и наш ствол, и гад ползучий, которого мы хотим того, были бы видны одинаково четко. А при стереоскопии не получится: либо гад, либо  ствол!
Но оставим эти кровожадные экзерсисы. Давайте по-простому. Вот выходишь ты утром на шоссе и смотришь в голубую даль. И что ты видишь? А видишь ты, как в той самой голубой дали обе обочины дороги, а если дорога железная, то оба рельса сливаются в одну точку (пока тебя не задавили, разумеется). Идиотский вопрос, не так ли?  И все скажут, ну это же перспектива! (perspicere — ясно видеть, смотреть сквозь, проникать взором, пристально рассматривать) — ясное ви;дение, панорама, взгляд вдаль, картина широкого пространства. В специальном значении — различные способы и совокупность приёмов изображения объёмных форм и пространственных отношений на плоскости, «в результате применения которых возникает конструкция, обеспечивающая однородность восприятия всех элементов изображения».
А знаете ли вы, что перспективные изображения появились всего-навсего веке в пятнадцатом. А что, раньше этого никто не видел? Да видели же! Но просто никто не задавал себе простой вопрос: «почему». В свое время, когда я водил свою маленькую дочку к знакомому художнику на уроки рисования, то к удивлению для себя узнал, что в живописи используется аж три точкам схода для передачи перспективы, соответствующие трем координатным осям. И действительно, водокачка, находящаяся в перспективе выглядит не палочкой, а точкой.
Конечно, вы будете смеются: кто не знает про перспективу? Но задумывались ли вы, почему изображение мира в наших глазах (или мозгах – это сейчас не столь важно) меняется, а сам-то мир нет! О, тут же раздастся менторский голос эволюционистов, о том, что с появлением ощущения «далекое – близкое» мы существенно повысили свою способность к выживанию. Ну да, ну да… кто же спорит, что если ты  определяешь, что голодный лев от тебя достаточно далеко, то твои шансы не стать для него продуктом питания, увеличиваются. Но для меня понятие перспективы играет еще и философскую роль.
Вспомните «Черный квадрат» Казимира Малевича. Мои студенты постоянно спрашивали меня о том, в чем смысл этой картины. Ну, мое мнение субъективно, но мне сдается, что это даже не столько картина, сколько манифест, призывающий нас более адекватно понимать окружающий мир. Тут должен помянуть, что о «Черном квадрате» знают многие, а вот об остальных его полотнах значительно меньше.
Давайте-ка найдем в интернете его женский портрет 1928-1932 годов работы. Прописаны те черты лица, которые определяют замысел художника. А теперь взглянем на его же «Атлетов». Есть фигуры, но черты лица не прорисованы. Ну, наивный, скажут мне высоколобые искусствоведы. На каком расстоянии «Портрет» и на каком расстоянии «Атлеты» Какие уж на таком расстоянии черты лица?
А из этого следует (опять же подчеркиваю, что это моя субъективная точка зрения), что во Вселенной существует точка, из которой мы увидим только то, что изображено у Малевича. Потом, приближаясь, мы будем видеть все больше деталей Вселенной, вплоть до пор на носу у Римского Папы.
Ну хорошо, с геометрией вроде разобрались, хотя и далеко не со всеми штучками, которые подносит нам реальный мир, но об этом, если получится, позже.
А что с цветом? Да то же самое, если не хуже!
Большую часть спектра мы просто не видим. Ну, например, ультрафиолетовое излучение. А пчелы видят! И это позволяет им находить полнящиеся сладким соком цветы в то время суток, которое мы называем «темнотой». Вот! Они видят, а мы нет!
Я бы не назвал это стопроцентным видением, но тем не менее, змеи воспринимают инфракрасную часть спектра. А мы? Только когда эта часть спектра начинает поджаривать нам пятки.
Да и стой частью спектра, которую мы называем видимой, творятся какие-то чудеса. Как-то по телевизору показали платье и попросили определить, какого оно цвета. Мы обсуждая эту проблему, так и не пришли к единому мнению: для меня это платье было черным, дочь с парной у рта утверждала, что оно темно-бордовое, а зять вообще, глядел на нас, как на психов, говоря, вы что не видите, что оно темно-зеленое.
И мы некоторое время смотрели друг на друга с жалостью – ну я-то вижу правильно, а у вас уже дальтонизм играет! Слава Богу, дальтонизм здесь не причём. Просто мы для видим что-то цветное с помощи зрения используем специальные образования – колбочки и палочки. Так вот, за это отвечают колбочки. Но они реагируют всего на три цвета: синий, зеленый и красный. Остальные цвета получаются смешением сигналов от этих трех типов клеток. Но кто вам сказал, что количество колбочек реагирующих на эти три цвета у всех людей одинаковое? Кстати, хочу еще раз напомнить вам, что я говорю не о восприятии, что выводит нас на вопросы, связанные с работой мозга. Я говорю о более простых, я бы сказал, механизмах. Повторю: зрение – это физика, а восприятие увиденного – нейрофизиология. И ее мы пока не трогаем.
Итак, о цвете… У эскимосов для существует до десятка слов для обозначения цвета, который мы, люди средней полосы, называем просто «белым». А вот у индейцев Амазонки существует еще больше названий для обозначения зеленого цвета. Объяснение этому есть.
Для эскимоса отличие цвета свежего снега, покрывшего тонкий лед полыньи, от цвета снега, который выпал на старый лед – это вопрос жизни и смерти. Точно так для индейца Амазонки является умение отличать по цвету вкусную зеленую лиану от сильно ядовитой зеленой же (на наш взгляд) древесной змеи. Ну и понятно, почему у эскимосов значительно меньше вербальных градаций для зеленого цвета: ни лиан, ни тем более древесных змей в тундре как-то не водится.
Но возникает уместный вопрос, а какое слово у индейцев соответствует нашему зеленому цвету?
Существует такая наука – колористика. Это – наука о цвете, включающая знания о природе цвета и света, основных, составных и дополнительных хроматических тонах, основных характеристиках цвета, цветовых гармониях, психологических закономерностях восприятия цвета и цветовой культуре в различных видах искусства. Так вот там, как правило, указывается длина волны, которая соответствует стандартному зеленому цвету. А все остальное – просто оттенки. Но много ли мы, обычные люди, отличаем этих оттенков?
И снова мы делаем вывод, что окружающий нас мир совсем не таков, каким нам видится. Но, несмотря на это, живем в этом мире, не особенно вымираем и даже считается, что эволюционируем.

Наш ответ Мирозданию
Наш мозг обладает одной весьма важной особенностью – он способен к абстрактному мышлению. Вполне возможно, что и другие существа обладают чем-то подобным, но речь сейчас не о них.
Когда я думаю о дереве, как о чем-то отвлеченном, передо мной встает не «то березка, то рябина…», а нечто, состоящее из ствола, веток и кроны, объект без биологического роду-племени. Корни почему-то перед глазами не встают. Я плохой рисовальщик, и если меня попросят передать этот образ, то я так его и нарисую, не детализируя мелкие веточки и уж тем более форму листьев! Кстати, вот у меня образ дерева все-таки всегда более схож с лиственными деревьями. А вот интересно, такой абстрактный образ у сибиряка будет ли более похож на хвойное дерево.
Однако, если вернуться к моим художественным способностям, то большинство увидит в моем рисунке именно дерево. А переданный мной образ обретает универсальность, становится понятным другим. Так человеческий разум пошел по пути развития абстрактного мышления.
Вспоминаю, как в детстве меня учили считать.
- Вот, у тебя два яблока. – Говорил папа. – Пришел твой друг Алеша, и ты отдал ему одно яблоко. Сколько их у тебя осталось?
Да понятно же, одно!
А позже пришло понимание того, что если от 2 отнять 1, то остается 1. И эти двойки и единицы совершенно неважно что из себя представляют: яблоки, карандаши или кошек. 2-1=1! Когда же в школе у нас началась алгебра, я помню, как на первом уроке, когда учитель выписал на доске коммутативный закон сложения: a + b = b + a, я наивно спросил: а чему это равняется, то поучил огорошивший меня в ту пору ответ: а вот это совершенно не важно! И только повзрослев, понял, что алгебра – это просто более высокий уровень абстракции. Потом был матанализ с его еще более высоким уровнем абстракции – бесконечно малыми, потом… Но не будем уходить с главной линии.
… и вот в какой-то момент человек стал открывать законы природы. До сих пор не понимаю, ведь чтобы что-то открыть, нужно было, чтобы это было закрытым. А кто тогда эти самые законы закрыл? Да знает ли та самая Природа, что она подчиняется каким-то законам? И более того, уместно ли сочетание слов «Природа» и «знает»? Вот мне кажется, что нет. А все это – следствие нашего неуемного и высокомерного антропоцентризма.
Это не Природа, это мы так решили и сочинили законы, которым она якобы подчиняется.
Звучит все это весьма еретически. Но давайте вдумаемся…
Все видели, как кусок льда превращается в жидкость. Это – Закон Природы? Да нет же! Это – просто явление такое! А «Законом Природы» оно становится только тогда, когда мы формулируем, что при температуре 0 градусов и таком-то атмосферном давлении вода из твердого состояния переходит в жидкое. И вот тут-то начинаешь понимать, насколько это «заточено» под тебя, дорогой сапиенс.
Ну вот, что такое этот 0 градусов? Это та температура, при которой лед плавится. Это я вам говорю, Цельсий! И тут же слышим: вода плавится при температуре 273 градуса. Это я вам говорю, Кельвин. А что скажут Фаренгейт, Реомюр и прочая «княгини Марьи Алексеевны». И кто окажется прав? Можно сказать, что все правы. Но не впадаем ли мы при этом в тяжкий грех субъективизма?
Впадаем, конечно. Но глупо было бы слышать на кухне, что сейчас вода нагреется до 373 градусов, вот этим кипяточном мы чай и заварим. А когда мы говорим о температуре межгалактического вакуума, то удобнее, наверное, считать, что она приблизительно равна 0, но по Кельвину.
Или возьмем число ;. Кто не помнит, число ; – это математическая константа (постоянная), которая равна отношению длины окружности к ее диаметру. Так вот. В Природе этого числа не существует! Как так, возмущенно спросите вы. А так. Число ; является иррациональным, то есть неправильной бесконечной дробью. То есть не существует двух чисел, чтобы разделив их одно на другое, можно было бы получить его (числа ;) десятичную часть.
Но мы же измеряем длины окружностей через их радиус. И площади кругов тоже! Да, измеряем. Но приблизительно. В Древнем Вавилоне принимали ; равным трём, что соответствовало замене длины окружности на периметр вписанного в неё шестиугольника. И прекрасные между прочим зиккураты строили. Мы же в быту чаще всего используем значение ; равным 3,14 и нас это вполне устраивает. А настоящее ;  хранится у нас в мозгах в виде некоего символа, но отнюдь не в виде бесконечного набора десятичных цифр.
И значит, опять мы приходим к тому, что реальный мир – это совсем не то, что мы представляем. При этом большой скорби по этому поводу массово не наблюдается. Вряд ли кто-нибудь станет биться в истерике, что кухонный стол не пролазит на кухню, потому что у него не было лазерного дальномера, чтобы померить длину этого чертового стола с ДОЛЖНОЙ точностью. Он поступит проще, но в конце концов свой стол на кухню получит. Так что жить можно. Можно жить и не сильно заморачиваться. Главное – правильно назвать! То, с помощью чего мы видим цвет – колбочки, а то с помощью чего забиваем гвозди – молоток! Нет, конечно, можно и наоборот: стукнул себя молотком по лбу – такие цвета нарисуются, про колбочки и не вспомнишь! Ну а забить колбочкой гвоздь… Попробуйте!

Любопытной Варваре…
Все бы ничего, но Мироздание сделало нам весьма двусмысленный подарок. И называется он «любопытство». Хочу еще раз подчеркнуть, что хотя под словом «нам» здесь я подразумеваю именно нас, так сказать, сапиенсов, но при этом глубоко уверен, что черта сия присуща достаточно большому количеству видов организмов. А вот что это такое и зачем оно нужно? Ответ на этот вопрос мне тривиальным не представляется.
На память приходит картинка из глубокого детства. Дед мой, приведший любимого внука в Политехнический музей и показывающий лабиринт Шеннона (так это тогда называлось). Лабиринт представлял из себя «дерево», то есть один «корень», являвшийся началом и достаточно большое количество «листьев» - концов лабиринта.
В один такой лист клали приманку (зажигали зеленую лампочку), а потом запускали мышь, зажигая в начале красную лампочку. И мышь, проходя по этому лабиринту, в конце концов эту приманку находила. Кстати уже тогда я своим юношеским пытливым умом (Дед привил!) отметил, что мышка последовательно обкладывает все ветви лабиринта одну за другой, пока не находит нужную.
Наряду с этим пусть и кибернетическим «волшебством» этот экспонат показывал еще много чего интересного и смотреть за его работой можно было бесконечно.
Но значительно позже, ознакомившись с трудами бихевористов и этологов (специалистов по поведению животных) я пришел к выводу, что у этой замечательной электронной мыши начисто отсутствует любопытство! Она действует по заложенному в прибор совершенно четкому алгоритму. В быту он известен, как правило обхода лабиринта. Если вы решили пройти лабиринт, то положите, например, левую руку на правую стену лабиринта и двигайтесь вперед, не отрывая руку от стены. И через некоторое время у вас все получится. Только возникает вопрос: а где здесь место для любопытства?
А вот если вы в в какой-то момент плюнете на все правила и смените руку, то найдете клад Индейца Джо, как это случилось с Томом Сойером, либо разделите участь злодея индейца. Но объяснить, почему вы пренебрегли правилом может лишь одно: мне было любопытно!  И получается, что если надо, то это не от любопытства, а вот если вы не знаете почему, просто вам так захотелось, то это и есть самое чистое и неприкрытое любопытство!
Нашему любопытству не предела! Ну зачем нам нужно знать, что было до создания Вселенной, если там что-то было. Но нет же! И мы, проходя по ступеням научно-технического прогресса, через какое-то время создаём супер радиотелескопы, которые позволяют нам увидеть нечто такое, на основании чего можно спорить было что-нибудь до Большого взрыва, или Бог прямо так все и создал.
Зачем нужно любопытство, как часть сознания понять можно – эволюция! Конечно, 99 и 100, а то и больше становятся лауреатами премии Чарльза Дарвина (премия за самый идиотский поступок, заканчивающийся летальным исходом. Очень распространена среди «зацеперов»). Но сотый то может полететь и не разбиться! А пусть теперь этот «счастливчик» теперь попробует объяснить, как это у него получилось. И в большинстве из этого «беканья» и «меканья» можно будет выделить лишь, что «я очень долго готовился (к чему?) или «мне очень повезло!». Уверяю вас, что ничего более связанного от них вы не услышите! Так что «любопытная Варвара» не всегда бывает с оторванным носом. Чаще получается, что нос-то она сберегла, а язык потеряла.
И вот круг замкнулся. Оказывается, язык наш великий и могучий не позволяет адекватно отобразить картину окружающего нас мира.
Курт Гедель, кстати, друг Эйнштейна, вывел теорему о неполноте, которая в достаточно вольной формулировке, «доказывает, что есть вещи, непостижимые для человеческого разума». И вот одни пытаются приспособить её в качестве аргумента против материализма, а другие, напротив, доказывают с её помощью, что Бога нет. Забавно не только то, что обе стороны не могут оказаться правыми одновременно, но и то, что ни те, ни другие не удосуживаются разобраться, что же, собственно, эта теорема утверждает.

Что делать?
Вот здесь мои предложения столь же смутны, как наше представление о мире. И главное из этих предложений – построение метаязыка, то есть языка над имеющимся уже языком, но включающем в себя те понятия, которые «непонятны» в имеющемся языке.
Маленький пример. Известно, что кратчайшее расстояние между двумя точками – прямая. Почему же тогда самолеты из Москвы в Нью-Йорк летают через Исландию. Напрягите воображение, а если у вас есть глобус, посмотрите, как на нем будет выглядеть этот маршрут. И где здесь прямая? И есть ли на вашем глобусе прямые линии вообще?
Так получается, что кратчайшее расстояние между двумя т очками на сфере – совсем не прямая. Значит нужно определять само понятие «прямой» по-новому. Вы себе это как представляете? (Вот Риман со своей сферической геометрией нам удружил!)
А кот Шредингера. Который одновременно и мертв, и жив или наоборот. Сказать можно всяко, но я думаю, что если вы на сон грядущий попытаетесь себе представить этого монстра, то ночь ваша будет наполнена полноценными кошмарами,
Наш разум пока вращается в весьма ограниченном пространстве представлений (не путать с формализмами: расстояние между двумя точками в принципе задается одной и той же формулой, а вот представить себе одиннадцатимерный куб, как-то не очень…).
Значит нужно расширять эти самые представления. А как?
По-моему такие возможности есть и они скрыты в нашем мозге. Сегодня очень солидные люди утверждают, что космос изучен нами лучше, чем мировой океан. С этим трудно не согласиться. И действительно, с разных космодромов чуть ли не ежедневно отправляется в космос куча разного рода спутников. За пределы земной атмосферы направлены зеркала оптических телескопов и огромные антенны радиотелескопов. Информации куча!
А кто слышал о столь же интенсивном сборе информации о глубинах Мирового океана? Почему с информацией происходит именно это, я не берусь судить. Но в чем я глубоко уверен, что наш мозг, как впрочем, и мозг или его аналог у любой живой формы изучены еще меньше. И это не вызывает сомнений. Поскольку даже если подойти с количественной точки зрения, то число элементарных единиц, из которых слагается мозг, совместимо с количеством атомов во вселенной.
Второе – инструментальные методы. Да, они совершенствуются, и мы все точнее и точнее учимся локализовать те места, которые работают в мозгу в тех или иных условиях. Но они все равно непроходимо грубы.
А главное – логика! Наша чертова логика, с помощью которой мы пытаемся объяснить то, что видим. Ни черта она не работает правильно! Иначе откуда бы взялись всевозможные феномены. Ну, уникальной памятью никого не удивишь, разве что меня, работавшего на 8-битовых компьютерах. Поэтому некая индианка которая помнила несколько миллионов телефонных номеров вполне укладывается в нашу логику.
А как уложить сюда покойную Нину Козыреву, которая могла вызывать на коже ладони ультразвуковые колебания такой интенсивности, что они плавили микрофоны! Кстати, эксперимент проводился в строгих условиях на глазах у высококомпетентной комиссии (если мне не изменяет память – из академических кругов тогда еще ленинградского отделения АН СССР). Но, увы, и эти почтенные мужи не смогли дать ответ на вопрос, как ей это удавалось. Ясно, что командовал мозг, но как?
Я это к чему? Да к тому, что возможности нашего организма значительно выше, чем кажется, только вот как ими управлять? Вот для того чтобы понять это, мне кажется, нужна другая более продвинутая логика, строящаяся в предельных случаях на иных, назову их условно, «квантовых» принципах. И если мы эту логику разовьем, тогда для нас представить одиннадцатимерный куб будет также просто, как и трехмерный, а кот Шредингера перестанет служить источником ночных кошмаров для особо впечатлительных!