Глава -34

         Очень часто, когда на неформальных встречах или дружеских пирушках,  речь заходила  о всеобщем пьянстве в России, я советовал своим оппонентам почитать произведения писателя Сергея Довлатова, и прежде всего, его знаменитую повесть - "Заповедник". Я и сам, в период своего вынужденного безделья, с 23 ноября по 6 декабря 2017 года, так по крайней мере  было записано в моем  дневнике, с  большим удовольствием дважды прочел это уникальное произведение. Читая, я размышлял о том, что в массовом пьянстве того времени, которую прекрасно  описал Довлатов в этой книге не было ничего сомнительного и заслуживающего осуждения, поскольку  сам  по молодости  лет был частью повального молодежного влечение к алкоголю: вначале на слободке, потом в студенческие годы,  где спиртное было неотъемлемым атрибутом веселой жизни. Ностальгические воспоминания не давали покоя.  Они словно машина времени  переносили меня, то в далекое, то в близкое прошлое, откуда я извлекал события из моей прошедшей жизни, поразительно схожие на те картинки и эпизоды, описываемые писателем в своей  автобиографической, очень содержательной и  захватывающей  книге.  Тут хочется  вспомнить, как спиртное негласно поддерживало деловые связи между студентами и преподавателями во многих вузах страны в преддверии прихода рыночной власти и суверенной демократии в гражданском обществе России.

         Третий курс, лекцию по теоретической механике, читает всеобщий любимчик студентов, Григорий Борисович Абреков. Как он заметил мое мажорное, полное романтическими чувствами настроение ума не приложу. - Азарьев, - грозно во весь голос произнес он, что  даже студенты на  задних партах которые резались в "Преферанс" на время прекратили свою игру, -  мне не кажется, что курс теоретической механики это лучший фон для мечтателей. - Георгий Борисович, - пытался я возразить доценту, - я всегда внимательно слушаю ваши лекции и даже слово в слово записываю  их в свою тетрадь.. Я думал, что это излишне заботливое внимание к моей  особе вскоре пройдет и лекция, как ни в чем не бывало пойдет своим чередом.. Но не тут - то было: я промахнулся, я не смог его убедить в правдивости своих слов. Конечно, он все понимал, что в моей общей  тетради не было ни  одной лекции по его предмету, но все же решился на унизительную процедуру воспитания в назидании остальным студентов. - Азарьев, пожалуйста ко мне со своей  тетрадкой, - это было сродни публичной порки, палочными ударами. - Так вот мой  друг! В этой  тетради должны быть все сорок лекции, прочитанные мною в  этом семестре. У вас  ровно две недели до экзамена, в противном случае можете  не приходить  на  собеседование ко мне.
 
          Через две недели на экзамене я вручил Григорию Борисовичу свою новенькую общую тетрадь с аккуратно  написанными в ней лекциями. Он листая страницу  за страницей мою тетрадь, снисходительно произнес, - ну, ведь можете, когда хотите, берите билет, а я пока полюбуюсь вашим неразборчивым почерком, мне кажется, что лекции написаны не на русском языке. Короче, ни на один из трех вопросов я решительно не находил ответов. Чтобы снова не привлечь "благосклонного внимания" Григория Борисовича, делал вид, что я весь в процессе  изучения экзаменационного листа, а сам непроизвольно на чистом листе бумаги рисовал горы, под горой домик с тропинкой уходящей вдаль, несколько раз обвел слово Дербент. Мне показалось, что, чего-то  не  хватает в моем художестве, и дописал слово - коньяк. В общем получилась очень веселая забавная картинка: горы, домик с уходящей от нее тропинкой в неизвестность, ну и конечно  Дербентский  коньяк. Ого! Господин Азарьев, - вдруг услышал я над собой вкрадчивый голос Григория Борисовича, - вот сейчас я вижу, что вы в последние две недели зря не тратили время и очень даже усердно занимались, готовясь к  экзамену по теоретической механике. Правильно мыслите, - пожалуйте ко мне за стол. Я получил тогда, не поверите, аж четыре балла, - с такими живописными ответами, вы можете в  будущем смело претендовать даже на кандидатскую степень, - абсолютно серьезно и без тени усмешки  произнес Григорий Борисович, вручая мне зачетную  книжку. Эти восторженные возгласы  о моем  творчестве стоили мне четыре  бутылки Дербентского коньяка. Я уже став активным участником ударной комсомольской стройки  часто размышлял над тем, кто научил педагогов в университетах Советского Союза к мздоимству, но не находил ответов, потому что это было всеобщим правилом того времени.

        Вспоминается еще  один  эпизод из моей студенческой жизни.  Натали, моя первая настоящая любовь, голубоглазая блондинка с нежной, безупречно чистой кожей лица, была удивительно  красивой девушкой. Несмотря на её юный возраст, в ней уже проявлялись достоинство настоящей женщины, что делало её невероятно соблазнительной и привлекательной. Мне молодому человеку, кавказскому еврею, впервые приехавшему в  Россию, пришлось в полной мере испытать на себя эмоциональный подъем во время дружбы с привлекательной и обольстительной девушкой. Мы были друзьями, нас за  глаза даже называли «гусар  и принцесса». Откровенно, не стесняясь  друг друга, мы говорили  обо всем, но когда  речь заходила о семейных делах, я всегда был категоричен,  говорил, что мой  отец  будет очень недоволен, если я женюсь  не на еврейке.  Натали не оставалась  в  долгу, в ответ как будто в шутку, но серьезно заявляла, «Я  не представляю себе, что могу  связать свою  жизнь с еврейским парнем, даже если  он будет самым прекрасным среди всех моих ухажеров». Но наше окружение по-другому воспринимали наши дружеские связи и все думали, что  у нас очень  близкие  отношения.
Однажды Натали по секрету сказала мне, что собирается выходить  замуж за нашего  однокурсника. Володя был статным парнем, из известной в  городе семьи . Через неделю после свадьбы Володя, не стесняясь своего признания, открыто, но просто и буднично признался мне, что зря ревновал Натали ко мне.. Он был горд тем, что его супруга сохранила  до замужества свою  бесценную девичью ценность.
 
           Время все лечит. Все проходит  и это  пройдет, говорил, когда - то Великий, Мудрый Еврей. Я стал привыкать, что со мной  рядом уже  никто  не сидит, а моя жизнь уже  по  другому  сценарию, но продолжается и идет  своим непредсказуемым чередом. Как большинство студентов я тоже подрабатывал. Был охранником дворца  пионеров. Дежурил ночью, а ранним утром подметал вокруг своего объекта. Было за полночь, на улице непрерывно  шел холодный моросящий дождь. Я только что  постелил постель на своем  ложе, который состоял из шести стульев по  три в ряд, как вдруг раздался стук в окно. Господи, кто в такую погоду и так поздно стучится. Наверно хотят убедиться, дежурю ли я ночью. Открыв дверь, я обомлел, на пороге,  мокрая и продрогшая стояла Натали.

- Я ушла  из дома, тихо прошептала она и продолжала стоять  под дождем.
- Хочешь чая, - неуверенно предложил я  ей. Она кивнула и  вошла внутрь. Натали за  чаем  рассказывала, о каких-то  незнакомых мне  людях, говорила о  непонятных  мне вещах и все время не переставая, плакала. Я был в растерянности и недоумении, трудно соображал,  не знал как себя вести  и что нужно делать в такой ситуации. После нескольких чашек крепкого чая,  Натали успокоилась, оглянувшись она заметила мою постель,   
- Романтичная кровать у тебя, можно, чтобы эта  постель на эту ночь была  и моей, разглаживая наволочку, задумчиво, но очень уверенно сказала Натали.
Даже не пытайся понять меня  дорогой  читатель - от этих проникновенных и трогательных слов мое сердце замерло, а душа, подобно птице, летела в фантастическом, головокружительном  полете.  Я был счастлив на чужом  несчастье. Жестокая правда  жизни.

- Натали,  но после этой  ночи наступит завтра  и  послезавтра, ты  не сможешь без чувства вины  и стыда  накрывать своему  мужу завтраки и ужины, тебе будет трудно  ложиться  с ним в  одну  постель.  Ты же ведь  не предатель, тебе  лучше уйти домой, там  наверное уже заждались тебя. Господи! Что я говорю, какую чушь несу, -  лихорадочно думал я, вспоминая свои эротические сны, в которых я трепетно и страстно занимался любовью с ней.   Натали ушла  также внезапно,  как  и появилась.

           Много лет спустя в  такой  же дождливый  день, совершенно случайно я встретил Володю. Небритый, с опухшим лицом и отеками  под глазами  от систематического пьянства он походил на бомжа.  На нем был старый потрепанный  плащ, надетый поверх грязной, давно нестираной майки. Босые грязные ноги в поношенной обуви -  все  это  было знаком того, что  он уже  давно не следит ни за собой, ни за своим внешним видом. Мы  кивнули друг другу, но прошли мимо, у каждого из нас были свои причины не останавливаться. Я обернулся и  долго пока  он не скрылся в  толпе, смотрел  ему  вслед и впервые сожалел о том, что  позволил этому парню увести  от  меня, мою  первую настоящую любовь. Позже я встретил  и Натали. Господи, было  бы  справедливо,  если  бы  Ты  не  устроил мне эту случайную  встречу с Натали. Она была  совсем другой  женщиной.

         И последнее, что я записал в своем дневнике поздней дождливой  ночью. Ноябрь на исходе, а зимой пока  и не пахнет.. На дворе темно и сыро, идет мокрый снег с дождём. Холодный промозглый ветер напевает унылую мелодию одиночества - настроение по погоде,  грустно  и  неуютно на  душе. Я  медленно с неохотой передвигаюсь  по грязной  не освещенной улице  к  трамвайной остановке. Клубок запутанных, блуждающих мыслей агрессивно  манипулируют моим сознанием,  пытаясь  убедить меня,  что прогулка  в  такую погоду не совсем  хорошая идея. В голове навязчиво крутиться крылатое выражение "Хороший  хозяин в  такую погоду и собаку  на улицу не выпустит". Может, всё  таки,  вернуться домой,  лечь на диван перед телевизором и тупо наслаждаться абсолютным  бездействием,  -  думал я и почти был готов изменить свои планы  на вечер. Как вдруг на трамвайной  остановке  неожиданно из черной темноты прямо передо мной появился мужчина лет пятидесяти, чуть сгорбленный, невысокого  роста, с худым, усталым и  измученным лицом  кавказской внешности.  Он был одет  не по сезону, в  легком осеннем пальто с закутанным шарфом горлом. Кто этот человек и почему он так похож на моего отца? - с волнением думал я и встревоженный этими мыслями остановился, как вкопанный.  Он подошел ко мне, протянув  руку, вежливо попросил
- Друг, выручи, мне нужно всего десять  рублей,  не  хватает на  хлеб.
- Тебе же ни на хлеб нужны эти десять  рублей", - жестко отреагировал я, а сам думал, почему я  не доброжелателен  к  этому незнакомому мне человеку,  он попросил всего то  ничего. Я ведь  никогда не отказывал просящим деньги  людям и давал  им гораздо  больше чем они просили.
- Если тебе нужен хлеб, скажи  какой  ты  хочешь, я куплю тебе, - продолжил я, уже  сочувственно  и великодушно,  благо на трамвайной остановке был мини - маркет  и через окно были видны различные сорта  хлеба аккуратно уложенные на полках.
- Нет друг, мне не нужен хлеб, мне нужна водка, - просто  и буднично  ответил он, глядя прямо мне в глаза.  Он опустил руку и попытался извиниться, видимо  не надеялся, что  его просьба будет удовлетворена. Я протянул  незнакомцу горсть мелочи
- Но в этом магазине ты не купишь водки, - пытался я смягчить свое отношение к нему
- Я знаю,- ответил он, подбрасывая мелочи в руке, видимо хотел уточнить сколько там денег на вес.
- Это здесь рядом, за углом, там водка есть всегда, -  показывал он дрожащей рукой в направлении ларька и  уверенно направился к своей  заветной цели.
- Постой - попытался я остановить мужчину, - возьми, это  будет  достаточно для хорошей водки, и протянул ему купюру в тысяча рублей. 
-Нет, не нужно, спасибо  брат, мне хватит, вежливо  отказывался незнакомец.
- Возьми, возьми, - настоял я, и  положил ему деньги в карман.
- Купи себе  и закуску,- это не для тебя мой друг, -  подумал я,  и мысленно добавил - это и для моего  отца.

         Подошел трамвай, двери нехотя отворились, через минуту оставив на остановке  незнакомого мне человека я продолжил свой  путь. Уткнувшись лицом в запотевшее окно трамвая я попытался ещё раз разглядеть его в темноте,  но увидел  совершенно  другое. Передо мной был образ моего отца, в одной руке он держал рюмку с водкой, а в другой сочную зеленую алычу. Он выпил водку залпом, закусил алычой, потом повернулся ко мне лицом и спросил  спокойно - "зачем  ты здесь сынок".
- Папа тебе ведь нельзя пить водку, - тихо произнес я, пытаясь разглядеть знакомые черты отца. Каждый  раз,  когда я стою у "Стены Плача", поднимаю  руки  к небу, где обитает Всевышний, я обращаюсь к  нему с одной единственной просьбой ."Убереги, Господи, сына моего от наркотиков и пьянства"
            Все время пока я читал и перечитывал повесть "Заповедник" я размышлял над тем, как можно было сутками напролет, беспробудно упиваться бормотухой. Хорошо знавший Долматова Александр Генис писал: Сергей ненавидел свои запои и бешено боролся с ними. Он не пил годами, но водка, как тень в полдень, терпеливо ждала своего часа. Признавая её власть, Сергей писал незадолго до смерти: «Если годами не пью, то помню о Ней, проклятой, с утра до ночи». В своём интервью скульптор Эрнст Неизвестный отмечает: Дело в том, что я с ним пил. Его пьянство, с точки зрения психиатрии, да для этого не нужно быть психиатром, любой пьющий мужик это знает, это была форма самоубийства.  Он как бы втыкал нож в своё сердце и говорил: «На тебе, на тебе, на тебе»… Это было темное русское пьянство, которое здорово, здорово отражено в песнях Высоцкого: «Что за дом притих…», «всё не так! Всё не так, ребята». Но как Сергей Довлатов сумел сохранить мозги здоровыми, как ему удавалась творчески мыслить и каждый раз после очередного, запойного пьянства писать прекрасные рассказы и повести на самые разные темы. Я очень надеюсь на то, что уже в другой  жизни обязательно встречусь с моим кумиром но уже  за  чашкой хорошего чая, и постараюсь выведать у  него  все секреты его писательского мастерства.
   
           За окном вторые сутки льет, ледяной, пронизывающий дождь с колючим мерзлым снегом, - читаю это в своем дневнике. Осень из-за всех сил сопротивляется, но зима настойчива вступает в свои права. Ненавижу унылую пору, очей очарованье - люблю я теплое солнце, синее море и голубое небо. Я бы сейчас с огромным удовольствием составил бы дружескую  компанию Сергею Довлатову и выпил бы с ним пару бутылок  хорошего израильского вина, но к сожалению это невозможно осуществить в реальной ситуации - он давным - давно на небесах, в божественных, святых местах. Да и моя одинокая жизнь породило чувство эгоизма, а пить в одиночестве увеличивает риск развития зависимости от алкоголя. А мне непременно нужно сохранить остроту ума, несмотря на то что в моем возрасте не каждому мужчине это удается успешно сделать. Мужчина стареет когда перестает жить активной жизнью, а мозги  без интенсивной тренировки мало помалу сходят на  нет, соответственно и умственные способности резко ухудшаются. Если мы хотим долго иметь здоровые, развитые  мозги и защитить свою психику, то нужно обязательно следить за тем, чтобы в нашей  жизни всегда хватало проблем, будь то работа, забота о своей семье или просто смена обстановки. Чего, чего, а этого добра в моей жизни всегда было с избытком. Так, что уважаемый Сергей, Донатович, я очень  надеюсь ещё  при  своей земной  жизни закончить свою книгу, чтобы  было о чем поговорить с тобой  за чайным столиком у Всевышнего.

         А пока я здесь на земле среди живых людей, решаю свои будничные  житейские дела. Наверное от туда с небес, глубокоуважаемый Сергей Донатович, наблюдая за моими заботами и хлопотами, тебе хочется сказать
 мне - все это суета сует. Наверное ты будешь прав и мой внутренний голос в последнее время все чаще и чаще призывает меня заниматься своим, предначертанным мне Господом Богом делом. Хочешь расскажу тебе одну короткую историю - молчишь? Ладно  буду считать твое молчание  знаком согласие. Так вот, однажды я получил сообщение от незнакомой мне  женщины, и то что  она  написала  повергло меня в эмоциональный шок. Дорогой Ильясаф! - Писала она. Кажется я понимаю, почему люди любят ваши произведения. Они полны жизни и искренности, честности с собой и одухотворены общением с Богом. Я когда читаю, ощущаю наполнение энергией радости жизни! Это такое редкое качество. А ещё силу духа юноши и Мужчины, который рассказывает со смелостью о своей жизни. И будто ощущается присутствие божественности. Бог любит своего посланника на земле). И что  мне  делать после  этого, как  жить,  ведь ты сам  знаешь, что  писательская участь - уединение и  одиночество, а я так устал  от  этого.

         Мне часто вспоминается, как на следующий день, после моей защиты кандидатской диссертации в Московском институте управления имени Серго Орджоникидзе я получил заманчивое предложение на работу в один из самых известных строительных трестов Москвы. Мне предложили значимую
должность - заместителя управляющего треста по производству. "Через два года ты будешь иметь квартиру в Москве, да и я уже собираюсь на пенсию", уговаривал меня управляющий трестом. А было то мне всего 32 года, а я уже успел отработать на комсомольской ударной стройке: главным инженером управления, а затем начальником управления инженерной подготовки  производства треста. А до аспирантуры я учился на годичных курсах руководящих работников в строительстве, в том же МИУ им С. Орджоникидзе.  Моя семья в сборе: я, жена, и две мои дочери обсуждаем, как  нам быть дальше, оставаться в Москве, или возвращаться домой, и не искушать судьбу. Тогда я дневника не вел, считал эту затею  пустым времяпровождением, потому что во всем моем теле колоссальная, неиссякаемая энергия жизни била ключом. Уверенность в себя, в свои потенциальные возможности позволяли мне трезво осознавать, что я готов ставить и достигать честолюбивых планов.  Я не помню, как проходили наши дебаты по поводу оставаться и продолжать жить Москве или валить к себе домой. Короче, Инна пожаловалась что в Москве солнце, крайне редкое явление, а Жанна, та вообще привела убийственный  довод - в Москве  не растут абрикосы.

        Жаль время, и это я, именно тот человек, который твердо убеждал себя и своих друзей, в том, что время не восстанавливается, а имеет способность заканчиваться. Стыдно прежде всего перед самим собой, хотя эти две надели  полностью были отданы книгам и спорту,  но все равно, я чувствовал, что во мне происходили непонятные и ранее неиспытанные, необъяснимые чувства. Давление в порядке, ритм сердца нормальное, сахар почти в норме, а ощущаю себя не комфортно - нет смелости, задора, уверенности в действиях. Мне казалось, что это все временно, но с каждым новым днем сознание не в состоянии был активизировать мою творческую деятельность, иногда даже  по утрам. Для меня утро - самое любимое время суток, когда  легко думается и пишется. А ведь работать - то  надо, с таким настроем ты слона  точно  не продашь, вспомнил я, притчу неизвестного происхождения, "великолепный  слон".
           Встречаются два  друга, один от счастья просто светится. Второй его спрашивает:
         - Ты что такой счастливый?
         - Да вот, слона себе купил!
         - Ну и что?
         - Как и что? Дети от него в восторге - он их на спине катает в школу возит, на  хоботе поднимает на второй  этаж, следит за  ними.... Только вот уроки  за  них  не  делает. Посуду сам моет. В доме  идеальный  порядок, во  дворе тоже. Жена в восторге! Так он ещё и дом охраняет - кто  же полезет, увидеть слона? На работе занимаюсь  только  делом, по поводу  дома не беспокоюсь. За последние несколько месяцев как  слона купил, заработал больше, чем за весь прошлый  год!
         - Друг  задумался, а потом говорит :
         - Слушай, продай мне его!
         - Да ты что? Как это "продай"? Да слон - это моё всё! Не могу.
         - Стал друг его просить. После  долгих уговоров, согласился первый  продать слона за  очень  большие  деньги.
         Прошел месяц. Встретились  друзья, а  тот кто  слона купил, похудел, под глазами синяки от бессонницы, да  и сам мрачный и понурый. Другой его спрашивает:
         - Что случилось?
         - Да слон  этот, будь он  неладен!... Весь дом разломал, весь сад  уничтожил, дети его  боятся, спать по ночам не  дает - трубит проклятый. Дома вонь. Соседи жалуются, жена ушла. Деньги кончаются, делом заниматься некогда - только  и успеваю чинить  то, что этот проклятый слон ломает.
        А друг ему и говорит:
         - Нет брат, с таким настроением ты слона  не продашь!