Верные друзья. Ссора и примирение

Да, мы крепко дружили,
были дружбе верны,
мы потомками были
тех, пришедших с войны


Ссора и примирение

Мы с Вовкой были соседями и поздними детьми в своих семьях. Семьи были богатыми по тем временам. Его папа был начальником советской базы в Китае, мой - водителем-дальнобойщиком, возившим грузы в Китай.

Нас баловали, и ни в чем не отказывали. Вовка был больше домашним ребенком, много читал, решал головоломки, конструировал. Я же был уличным, большую часть времени проводил на улице — бегал, прыгал, играл в подвижные игры, состязался с ребятами.

Различие в интересах не мешало нашей дружбе. Мы вместе увлеченно собирали конструкторы, мастерили приборы по схемам из журнала "Юный техник". Несмотря на юный возраст (учились в начальной школе) мы уже паяли и собирали радиоприемники, ловили запрещенные радиоволны, обсуждали услышанное.

Летом 1958 года, когда нам было по 8 лет, мы умудрились построить собственный дом на участке в две сотки, который нам выделили его родители. Для этого целый месяц "били" и сушили кирпичи (саманы), и два месяца строили дом, обустраивали территорию.

Дом получился немного косоватый, в одну комнату, но прочный с крышей, окном и дверью. Одним словом приличный малогабаритный сарай или избушка на курьих ножках. Он был нашей гордостью.

Рядом с домом соорудили примитивную печь, натащили в собственный дом взятую у родителей посуду, продукты и необходимую нам утварь и мебель.

Подражая родителям, жарили лепешки и яичницу с колбасой. Одним словом были друзья -"Не разлей вода". Считали, что живем "богато" своей "самостоятельной" изнью. Не обзавелись только домашним собственным хозяйством, потому что родители не осмелились доверить нам свою живность.

Несмотря на то, что нам всё было дозволено, мы оставались детьми послевоенных лет: много работали, быстро взрослели, и, следуя героям книги «Тимур и его команда», помогали взрослым.

У меня в друзьях были и другие ребята, но в нашу дружбу мы никого не пускали, никогда не спорили и не ссорились.

Но вот однажды летом, перед началом учебного года, произошел неприятный случай.

Вовка был немного старше, выше и сильнее меня. Бесстрашный, он хорошо лазил по деревьям. В этот раз он залез на самую вершину высокого вяза (карагача). За ним на глазах у других пацанов, переоценив свои силы, полез и я.

И, чем выше я лез, тем было страшнее. Рост не всегда позволял мне дотянутся до следующей ветки. Я стал часто поглядывать вниз, понимая, что после дальнейшего восхождения, спуститься я уже не смогу.

Одни пацаны подбадривали меня, другие подсмеивались, сомневаясь в моих силах и возможностях.

Наконец, когда ствол стал значительно тоньше основания, я, в очередной раз посмотрев вниз, остановился.

Кто-то из ребят, который, я думаю, и сам не полез бы так высоко, провокационно крикнул: - Ты трус. Его обвинение подхватили еще двое мальчишек. Я продолжал находится в оцепенении.

Мне было очень стыдно за свою нерешительность, и обидно до слез за оскорбления. К тому же Вовка усердно "помогая" мне, раскачивая ствол дерева. Ему не хотелось, чтобы я повторил его "подвиг".

Болтаясь на дереве, я понял, что лезть дальше нельзя, не смогу слезть. Наплевав на крики, я начал спускаться.

На земле меня обступили пацаны. Меня не били, не ругали, но по-мальчишески безжалостно оскорбляли и унижали.

Униженный, я поднял глаза вверх, ища поддержку у друга.

Я спросил его:

- Ты тоже считаешь меня трусом?

- Да, - не задумываясь, мгновенно выпалил он.

Это оскорбило меня еще сильнее, чем крики ребят. Я оценил его короткое «Да», как предательство.

- Слазь с дерева, - крикнул я.

- Здесь на земле мы выясним кто из нас трус.

Такое развитие событий очень обрадовало ребят. Два верных друга должны были, поссорившись, подраться.

Вовка не слазил с дерева не потому, что боялся (он был примерно на 6-7 месяцев старше и, возможно, сильнее меня), он просто не хотел ссориться со мной дальше.

Пацаны, видя то, что Вовка отказывается от драки, вложили мне в руку камень.

— Сбей этого труса с дерева, — сказали они мне.

И я, не подумав о последствиях, поступил подло, я бросил камень в друга.

Не знаю добросил ли я камень, попал ли я в Вовку, но он сорвался и полетел вниз. Высота была большой и он сильно ударился о землю. Вовку подняли и понесли домой, а я, испугавшись,убежал, пораженный таким результатом.

Несколько дней я не выходил на улицу, маялся, молился за Вовку, чтобы он выздоровел, скучал и сильно переживал.

Никто из дома Вовки не заходил к нам, ни в чем меня не обвинял, и тем более не мстил. Думаю, Вовка ничего не сказал своим родителям, не выдал друга. Возможно, и его родители, проявив максимальный такт, не стали разрушать нашу дружбу.

В тот день мои родители сообщили мне, что к Вовке приезжала Скорая помощь, и всё, вроде бы, обошлось хорошо. Никто меня не ругал, думаю не знали, что Вовкина болезнь - это дело моих рук.

Через две недели похудевший Вовка вышел на улицу. Мы встретились. Я не поднимал глаз. Он шагнул ко мне первый навстречу, обнял и попросил прощения за "предательство". Я был тронут его великодушием, расплакался. Друг простил меня за "подлость".

Мы остались друзьями, потому что короткое слово "Да", сказанное необдуманно, вовсе не было предательством, а брошенный камень не был подлостью. Просто в то время, когда мы дрались с "врагами" при недостатке сил использовали палки, камни, и прочие подручные средства. Это было нормально.

А в нашем случае мы не имели права поступать друг с другом так, как мы поступили. И это мы поняли, осознали и простили друг другу.

Нашу надежную дружбу мы пронесли через всю жизнь. В отдельные моменты мы при необходимости приходили на помощь друг другу, и даже спасали в тяжелые времена. Потому, что были честными, надежными и верными друзьями.

PS. После школы, как и бывает в реальной жизни, наши пути-дороги разошлись. Я, более приземленный, пошел в ВУЗ за знаниями, он более романтичный и решительный, как Павка Корчагин, уехал по призыву Комсомола на стройку, в тайгу, тянуть ЛЭП.

Николай Гущин, ред. 26 февраля 2021 года, ред. 16.03.2021, ред. 06.01.2023