Мессия

МЕССИЯ

- Я говорил вам, что на этой планете ничего соответствующего разумным существам не получится.
Уфо был явно недоволен. Он чувствовал, что здесь им придется задержаться и, возможно, надолго. Их корабль совершал уже третий вынужденный виток вокруг Земли.
- О чем прикажешь докладывать Главному Совету, уважаемый Прометей? Думай! Ведь благодаря твоим наставлениям мы некоторым обнаруженным на планете обезьянам пересадили мозг, обладающий способностью к мышлению. И что же: существо, названное тобой человеком, все измышления сознательно направило на удовлетворение своих низменных животных инстинктов. Было отвратительно наблюдать, как оно, не задумываясь о последствиях, убежденное в изобилии съестных припасов, уничтожало окружающую растительность, предавалось лени, чревоугодию и распутству. Ты помешал нам тогда уничтожить этот никогда не существующий ранее род. Мало того,- подарил им огонь и умение обращаться с ним. Обладание столь эффективной субстанцией лишь только больше развратило его: изнежило, сделало завистливым, тщеславным, честолюбивым. Мне кажется, проще стереть их с лица Земли, и позволить исконным обитателям планеты развиваться самостоятельно.
- Уважаемый Уфо, я согласен с вашими выводами, но позвольте мне еще один шанс.- Прометей взволнованно смотрел на экран, в котором сфокусировалась исследуемая планета.- Еще один шанс. Я догадываюсь, как сделать людей счастливыми. Мне кажется, им просто не хватает идеи! Идеи, которая заменит им всё, даже собственное критическое мышление. Носителем ее, по моему мнению, должен стать самый истовый, самый альтруистичный человек.
- И вы нашли такого в этом диком стаде, уважаемый Прометей?
- Кажется, да. Его зовут Иисус Назарянин.
Уфо заерзал на месте.
- Поверю вам еще раз. Но с одним условием: если человечество при нашем следующем возвращении останется прежним, я вынужден буду все-таки выполнить Указание Главного Совета и уничтожить всех так называемых «мыслящих» существ.
Прометей не стал возражать Главе Экспедиции. Он давно тайно любил этот зелено-голубой островок Вселенной и его разнообразных обитателей.
- Я верю,- только и произнес он немного погодя,- что именно определенная идея спасет человечество!

*  *  *

Иисус Назарянин встречал не первый восход солнца. С каждой минутой силы покидали его, мышцы давно перестали ощущать боль, и взгляд его зеленых, некогда горящих глаз, стал затухать. Жажда давно иссушила желудок, острыми резями изредка напоминающий о своем существовании. Одна мысль не желала умирать. В памяти эпизод за эпизодом всплывали бесчисленные мытарства, которым его подвергли, но из всех них лишь последнее казалось наиболее мучительным. Казалось, он всю жизнь был прикован к кресту. Порой он жалел, что встретился с Крестителем, но эта жалость крохотной искрой проскакивала в мозгу, вызванная откуда-то из глубины умирающего сознания. Все ж ярче являлся другой эпизод, когда на горе, в окружении учеников своих Петра, Иакова и Иоанна услышал он глас из облака глаголющий:
- Сей есть сын мой возлюбленный, в котором мое благоволение…
В котором мое благоволение!

*  *  *
   
Страж ежился от холода. Утро выдалось довольно прохладное. Но он оставался доволен ночным дежурством - удалось спокойно поспать. Распятые разбойники, видно, больше никого не интересовали. Он знал, что еще немного и его обременительная вахта закончится, трупы выбросят на съедение гиенам, и он сможет несколько дней отдохнуть, пока не поймают других разбойников, невероятно расплодившихся на бесконечных просторах Священной Римской Империи.
Солнце поднималось медленно, постепенно захватывая в свои объятья Голгофу. Стражник равнодушно взглянул на жертвы и убедился, что все они давно мертвы.
«Какая нудная обязанность,- думал он,- охранять то, что уже никому не нужно».
Он ощутил, как пересохло во рту, и побрел к ближайшему колодцу. Только наполнил свой бурдюк водой, как услышал тихий свист, совершенно не похожий на свист змеи. В ту же секунду его будто парализовало, и он увидел, как вспыхнуло множество огней, стало светло, как днем, но гораздо ярче, и огромное облако спустилось с небес,  полностью поглотив распятие Назарянина.
Страж захотел крикнуть, но крик застрял в горле, попытался закрыть от страха глаза, но веки будто одеревенели.
Между тем облако стало подниматься вверх, все выше и выше, пока совсем не скрылось из виду. Только теперь страж заметил, что Назарянин исчез, оставив после себя лишь слабо светящийся ореол.
Невидимые путы неожиданно ослабли, и страж без памяти повалился на холодные камни.