Сказ 39 Полночный

 

                Про  то, что привидюк Прокоп из стога соломы увидал


Выпурнув* из кринички дядьки Егора и проплыв по подземному переходу к
 роднику бабы Куёвдихи, Прокопчик вылез из её колодезя, пока вода оттуда не
 хлынула гейзером, отряхнув своё рядно и снова завернувшись в него для верности
 с головой, стал подбираться к Агафонову яру, к Калинову мостку.  Места эти и
 потайные тропы привидюк знал хорошо, изучив их, когда пугал хуторян по ночам по
 заданию бабы Куёвдихи. Вспомнив о своем тогдашнем житье-бытье у колдовки,
 Прокопчик взгрстнув, вздохнул, хоть и неказистое оно было, да поспокойнее, чем
      сейчас, и по бабке он соскучился, хоть и шпыняла она его иногда, даже и по
 нелюдимой Бабе-Ножички… «Эх, сейчас бы туда в её избу, на лавку, попив чаю с
 орехами, на свистуле берестяной играть», подумал Прокоп, осторожно выглядывая
 из-за пригорка на Калинов мосток. Из хуторов доносился собачий брёх, где-то
 мыкнула корова, начало смеркаться. Привидюк, поняв, что надо поспешать, пока
 совсем не стемнело, поплотнее укутался в своё рядно, подобрался, и кувырками,
 как прежде, покатился к мостку. Добравшись к краю яра, Прокоп остановился, 
 поднявшись на свои разной длины лапы, уцепился за поручни и поковылял по
 Калинову мостку. Подойдя к каменной плите, в которую вростал мосток, привидюк
 поглубже вздохнул и зажмурившись, кинулся бежать, путаясь в своих неуклюжих
 лапах. Добежав до середины, скинул с головы рядно, не сбавляя шагу, глядел
 только вперед, боясь и по сторонам зыркать. Не чуя под собою ног, домчался до
 края Агафонова яра, на тропу, ведущую к хутору Калиново, сбавил скорость,
 свернул на обочину дух перевести. Пока туда подбегал так и глядь — лапы-то
 ровные! «Ух, не обманул знахарь!», обрадованно подумал Прокопчик, но
 останавливаться не спешил. И только оглянувшись, понял, как далеко забежал от
 хутора Дальнее Каменцово, за которым и хата бабы Куёвдихи была. «Как быть
 дальше, куда податься?», подумал Прокопчик, «До хаты дядьки Егора неблизко,
 можно бы дойти, да как бы на кого из тех стражей не попасть, али тех
 рептилойдов...», помыслил Прокоп. Решив все-таки снова пробраться к Дальнему
 Каменцово, он присел под лешиной хоть чуток в себя прийти.  На небе стали
 загораться первые звезды. Привидюк протянул лапу и сорвал махонькую гвоздичку.
 За гребнем бурой земли, спускавшемся в овраг как спина какого-то огромного
 пресмыкающегося, росли кусты калины и боярышника да тихо бежал ручей по
 песчаному дну, уходящий в пруд, видневшийся вдали. Пахло донником и вишняком.
 Сунув гвоздичку в карман портков, Прокоп развернулся, снова накрылся с головой,
 оставив снаружи только глаза и ринулся обратно по Калинову мостку. Промчавшись
 во весь дух, только мосток тихо загудел, привидюк вновь оказался на дороге к
 Дальнему Каменцово. Оглядев окрестности и себя - вдруг изменения пропали, коли
 обратно повернул, но лапы были новые, за ушами пошевелив жабрами, Прокопчик под
 зарослями дубов, лещины да шиповника пошёл к хутору. Чтобы его уж совсем не
 заприметил, снова накинул рядно на голову. Так и добрался к Дальнему Каменцово.
 По сумеркам углядев подворье Игната Мокиевича, привидюк решил до утра
 спрятаться и переждать ночь за сеновалом хуторянина. Зная хозяйственность
 Игната Мокиевича, привидюк рассчитывал и в полночь немного поискать чего-нибудь
 съестного у печи на заднем дворе или в огороде. Прокопчик давно не евший, с
 грустью вспомнил про пироги на столе у знахаря, да до них было далеко. Клубком
 шмыгнув под воротами, привидюк прокатился до заднего двора хуторянина,
 остановившись, высунул нос - чтобы лучше учуять съестное,  заметил напротив
 колодца стоящую дверь, слегка колыхавшуюся в своей коробке, хоть и ветру
 никакого не было. Решив, что хозяин соорудил дверь для своей надобности да и
 оставил на дворе, чтобы на следующий день пристроить куда надобно, привидюк
 прошмыгнул мимо, понюхал у печки, сложенной на дворе для готовки по летнему
 времени, и, учуяв в котелке варёную картоху в мундире, вытащил оттудова
 несколько небольших клубней. Нашедши в банке за трубой и соли, обрадованный
 Прокопчик сел за печкой и быстро умял найденный ужин. Запив еду травяным чаем
 из закопченного чайника, стоявшего тут же на печке, он, чтобы случайно не
 заметили, на четвереньках быстро пробежал к сеновалу и прикорнул под навесом,
 спрятавшись за копной свежей душистой соломы. Из-за  густого вишенника в конце
 огорода на небо медленно поднималась полная луна, заливая серебряным светом
 хутор и окрестности и вычерчивая все тени так резко, что он, казалось, зажили
 своей жизнью.
      Привидюк, вздохнул, свернувшись. «Хорошо так вот жить, не тревожась, не
 бедствуя, и чтобы и ты никому не вредил, и тебе бы никто не пакостил», подумал
 Прокопчик. «Много вот мне ли надо, поужинал немудрёной пищей, в соломе хорошо
 обустроился, так нет же - всем до меня дело, все извести хотят, не своей волей
 же я тут бегал да пугал людей. Как бы скрыться так, чтобы и не нашли меня,
 спасибо, дядька Егор выручил, доброй души человек… Хотя какой же он человек,
 когда у него и жабры есть, и как есть он переворачивается в кого захочет...»…
 Далее сытый Прокопчик задремал и уже через минуту сладко спал в соломе на
 заднем дворе Игната Мокиевича. Издали, да и вблизи его можно было принять за
 большого кота, забравшегося на подворье выспаться да и может словить какую-то
 живность. Хутор затих.
         Привидюк, как и все природные лягиухи, обладавший сверхчутким слухом,
 проснулся среди ночи от еле слышного поскрипывания и шороха. Осторожно,
 стараясь не выдавать себя ни малейшим звуком, Прокопчик выглянул из-под своего
 рядна и увидел, что дверь, стоявшая посреди заднего двора, недалеко от колодца
 медленно открывается. За дверными косяками виднелось ночное небо, ярко светили
 звёзды и вроде бы всё было таким же как и вокруг. Но тут Прокоп заметил, что
 над хутором Дальнее Каменцово светила почти полная луна, а за дверью лунного
 света было не видать. Да и звёзды, которые привык видеть привидюк на небе,
 шныряя по ночам, за дверью были расположены совсем в другом порядке и сияли
 гораздо ярче. Он только успел рассмотреть нечто светящееся и похожее на глаз в
 правом верхнем углу дверного проёма, как на порог ступила восьмипалая громадная
 нога, обтянутая серо-жемчужной кожей, с отливающими стальным отсветом загнутыми
 почти квадратными когтями. Тень от входящего упала, казалось, на всё
 пространство вокруг, но быстро ушла, когда на поверхность Земли ступил
 Четвёртый управляющий галактикой Чёрный Глаз рептилоид Меиррон.
Привидюк, прежде не видавший рептилоидов, зажмурился от страха и
 постарался слиться со стогом соломы под навесом деда Игната. К тому же он
 мельком углядел некоторое сходство с тем, кого увидал на Калиновом мостку при
 встрече с Космическим Стражем в обличье кузнеца Меркула-два-молота, но тот, кто
 тогда стоял там, раскрыв искрящиеся крыла, закутанный в серый плащ, был в
 сапогах, обтягивающих его мощные ступни. Привидюк запомнил изумрудные глаза
 необыкновенного существа и его сходство с нынешним во внешности было явным, но
 громадные выпуклые глазищи у вошедшего сверкали тёмно-сапфировым отсветом.
       Рептилоид, нагнувшись, прошёл под притолокой и сложив крылья, двинулся к
 зарослям вишни. Вслед за ним в дверной проём шмыгнул кто-то юркий, много ниже
 ростом, тёмный, с овальным туловом, сложенными кожистыми крылами и выпуклыми
 глазами. В нём привидюк Прокоп заметил поразительное сходство с ним самим и ещё
 кем-то, очень ему знакомым, но вместе с тем неузнаваемым. Оглядев подворье
 Игната Мокиевича, тёмный потянул воздух ноздрями на круглой морде, поморгал
 глазами, расположенными чуть ли не на лбу, блеснувшем гладкой кожей и прошуршал
 вслед за высоким. Из-за ветвей вишенника, за листвой шёл свет, будто луна
 начинала заходить за горизонт. Прокопчик, видевший только минуту назад луну
 посреди ночного неба, зыркнул ввысь и обнаружил светило на своём месте, вверху.
 То, что сияло из-за вишнёвой листвы, дождалось двоих ночных гостей и медленно
 исчезло вслед за ними. Привидюк облегчённо вздохнул, но спать уже побоялся и
 решил дождаться восхода солнца, чтобы ни свет ни заря ушмыгнуть со двора деда
 Игната и продолжить свой путь.

* Выпурнув (южно-русская казачья балачка) - вынырнув.