Рождественский гусь

                Рождественский гусь

     Елена не вышла, а выскочила из квартиры, сбежав по лестнице подъезда , на ходу застегивая легкую шубку. Рванув на себя дверь, она выбежала на улицу и пошла быстрым шагом. В её душе была буря. Мысли, опережая одна другую, складывались в причитания и стенания. "Господи, прости, - молча кричала она - не могу больше видеть такое, не могу. Сколько разъясняла им, сколько доказывала, что не может быть праздника и ночного объядения во время поста, а они опять за своё." Она вновь как наяву увидела этого злополучного гуся над газовой горелкой и словно почувствовала запах опаленной птицы. Было позднее утро 31 декабря. Тогда она не спросила в честь чего это действо, а сразу констатировала факт гусиного присутствия, зловещим шепотом: " И по какому это случаю - гусь?". Стоя в домашнем фартуке, отец радостно известил: "Так Новый год же, Рождественский гусь символ Нового года". "Рождественский, значит", - прошипела Елена, и буквально, бросив на стол кипу переносимых ею книг, выскочила из кухни. После чего и раздался вскоре шум, захлопнувшейся двери, который занозой раздора так неожиданно вошел в их дом. "Сами и встречайте свой Новый год,- с каким – то злорадством продолжала, не то шептать, не то шипеть Елена, - с гусем в обнимку". Вскоре она поняла, что ноги принесли ее на железнодорожную станцию. На путях, что называется, под парами стояла электричка. Последние пассажиры уже бегом направлялись к ней, что подстегнуло и Елену ускорить шаг. Мысль о билете пришла ей в тот момент, когда за вагонными окнами замелькали какие то сооружения, а за ними перелески. Вскоре эта мысль ее оставила и Елена от сильной, возникшей у нее вдруг слабости, и звука ритмично постукивающих колес, погрузилась в легкий сон. Она не помнила, сколько времени провела в этой сладкой дреме, как до ее сознания дошли слова: " Ваш билет, пожалуйста!". Находясь, в каком то полу реальном состоянии, Елена пыталась найти ответ на этот, еще не до конца осознанный ею вопрос, как услышала решительное: " На выход, быстро на выход". Поезд как раз замедлял ход и Елена, все еще в полусне воспринимавшая реальность, очутилась на улице. Со временем она определила, что находится на станции, где не всякая электричка и останавливается. "Ну и пусть, чем хуже, тем лучше",- сказала она и впервые почувствовала некую неуверенность в правильности своих действий. Она бесцельно бродила по перрону, пропуская, словно не видя, вечно снующих и спешащих к поездам пассажиров. И настало время, когда она осознала не очень радостную реальность: перрон опустел, сгустились сумерки, а вокруг фонарного столба, в свете лампы кружились, роились легкие снежинки. "Хорошо, хоть не холодно, подумала Елена", - и услышала вдруг на опустевшем перроне мелодию старинного танго. Потом мелодия оборвалась и тишина, сопровождаемая шорохом падающих снежинок, снова опустилась на перрон. Оказавшаяся рядом скамья оказалась очень кстати, и Елена грузно опустилась на ее край. Она все еще ничего не замечала вокруг себя. Неожиданно снова раздалась мелодия старого танго и тут уже Лена узнала голос Клавдии Шульженко и увидела сидевшего на другом конце скамейки благообразного старичка. Он не реагировал на позывную мелодию своего сотового телефона, и только время от времени чуть слышно изрекал реплики вроде тех, что совсем недавно приходили на ум и Елене.  - "Ничего, я тут вам не помешаю, гуляйте, сколько захочется". Теперь беглянке хоть было на чем сосредоточить свое внимание. Она заметила, как долго не мог извлечь дедуля таблетку из небольшого флакончика, и предложила свои услуги. Услуга была принята и, акт знакомства состоялся. Но доставая таблеточку, Елена поймала себя на мысли, что выполняет эту процедуру автоматическими, давно усвоенными приемами. " Папа, - прошептала она, - мамочка". В глазах защемило. Она вдруг представила себе положение брошенных родителей, их обиду, и глубокая обеспокоенность за них тяжелой тучей опустилась на душу. Теперь все ее мысли крутились вокруг них. Людей на перроне по-прежнему не было, значит, электрички в скором времени не предвиделось. Все окошки на станции были закрыты, спросить было ровным счетом не у кого. Вдруг старичок заговорил: "А ты дочка что, тоже от гульбища сбежала?". Краска жгучего стыда, к счастью, не увиденная в темноте дедушкой, словно обожгла ее. Она только кивнула головой. "Да, - протяжно произнес старичок и продолжил, - не по христиански мы с тобой поступили. Оставили своих переживать, и сами за них переживаем. Вон у меня сын притащил в дом какую- то бандуру, музыкальный центр, говорит. Народу назвал, а мне предложил к Петровичу идти чай пить, если не нравится. А я, вишь, какой мудрец, куда утек. А мог и вправду чаек тянуть у Василия. А здесь меня кто найдет, и кому я тут нужен?". "Так вам же кто- то звонил не раз», - вставила я. "Да кто ж звонил, он и звонил, - ответил дедуля, - да только что уж теперь делать. Назвался груздем…».  На платформе стали появляться люди. "Скоро электричка будет", - подумала Елена и встала со скамьи. Прохаживаясь по перрону, она с трудом сдерживала в себе беспокойство и закипающие слезы. "Умная какая, - почти словами старичка подумала о себе Елена, - ну святая прямо, подумаешь, гуся испугалась. Да они его и сами есть не стали бы, ведь после 7 вечера они уже не едят". Часы на столбе показывали 21 час 35 минут. " Ничего себе, - снова с тревогой подумала Елена, - Господи помилуй!», - простонала она, как вдруг перрон снова огласился звуками старинного танго. Елена быстро вернулась к скамье. Дедушка сидел, словно отрешенный от всего происходящего. "Ну, же дедуля, -  мысленно взывала Лена к нему, - ну возьми же телефон». Танго все продолжало наполнять своими чарующими звуками окрестное пространство. "Сын придумал музыку», - впервые, слегка улыбнувшись, сказал старичок. Боясь, что мелодия вот, вот оборвется, Елена с умаляющим взглядом, в прямом смысле слова опустилась перед ним на колени, прямо в мягкий снег. Дедушка медленно полез в карман и вытащил небольшой мобильник. Затем так же не торопясь, нашел нужную кнопку и нажал ее. "Только не прервись, только не прервись",- словно какое-то заклинание, лихорадочно повторяла про себя Лена. Наступила небольшая пауза, и на перрон ворвался взволнованный мужской голос: "Папа, ну где же ты? Папа, не отключай телефон, скажи, где ты, я сейчас к тебе приеду". Дедушка назвал нашу станцию. "Ну, так это не далеко, я через полтора часа буду, а может раньше". Около старичка столпилась молодежь. Включая телефон, он нечаянно нажал и кнопку громкости. "Ты слышишь, папа?»,- скороговоркой неслись слова из старенького мобильника. Дедушка наконец произнес: " Так тогда ж ты на свой Новый год опоздаешь, встречай уж. Я тут чай пью в придорожном кафе, потом приедешь". "Да какой чай, какой Новый год, отец, жди, я скоро буду". Невольные свидетели этого ночного разговора, стали наперебой доказывать дедушке, что это действительно не далеко от города и, что есть дорога и прямее, через открывшийся мост, обещая ему своевременное, что означало - до Нового года,  прибытие домой. «Порадовав», таким образом, старичка, они поспешили к открывшейся вдруг кассе. Елена потянулась следом, но дедушка ее остановил. "Подожди, с нами поедешь" Лена спорить не стала, ощущая, как тяжкое бремя собственной, уже раскаянной вины стало спадать с ее души, все больше оставляя место тревоге. Прошло чуть меньше часа, как на вновь опустевшем перроне появился высокий мужчина в кожаной куртке без головного убора. Дедушка не торопясь поднялся ему навстречу, они обнялись. Скоро машина уже выезжала на магистральную трассу.
      Елена с замиранием сердца поднималась по лестнице. Только бы все было как всегда, только бы они были здоровы, даже спали бы, на что она не могла и надеяться. Дрожащими руками, она стала открывать дверь и, опережая саму себя, позвонила. Послышалось легкое шарканье ног и, до боли родной голос отца, с волнением и радостью спросил: "Леночка это ты?" - " Да, папа, я". Открылась дверь и дочь с отцом с радостью и нетерпением заключили друг друга в объятия. Елена чувствовала, как вздрагивали плечи отца, и не могла сдержать своих слез. Скоро она ощутила на своих плечах руки матери. Глухим голосом отец тихо сказал ей: "Я ж говорил тебе, что она придет, все равно придет". "Как долго же тебя не было", - только и прошептала мать, отвечая на объятия дочери легкими всхлипываниями. Словно большая тайна объединила этих трех человек, тайна, исполненная ещё свежей грусти и несказанной радости. "Так мы еще  и Новый год успеем встретить, -  сказала Елена, -  целых двадцать минут до начала". Родители переглянулись. "А у нас рыбка на праздничный стол", - засуетилась старушка. "Оставь, мать, пусть ест, что хочет и когда захочет».  Лена увидела, как нежно обнял отец ее мать, и слезы снова накатились ей на глаза. О Новом годе они больше и не вспоминали. "Подумаешь, новый календарь начинается", - пробубнил отец, лучше расскажи как домой добиралась в такую темень. И Лене пришлось рассказать историю своего путешествия, героем которого стал дедушка, и свое благополучное избавление от вокзального плена.
       Дни промелькнули как всегда быстро и незаметно. Календарь показывал 6-ое число.  «Ты мать готовь, да знай, что за стол мы сядем завтра, как проснемся. Дочь уходит на вечернюю службу, а нам и по телевизору ее конца не досмотреть. Там уж только бы до постели добраться", - услышала Лена голос отца и улыбнулась. Как прошла служба описывать не стоит. Каждый, кто хоть раз побывал на ночной Рождественской службе, поймет, что дело это бесперспективное. Это большой и неописуемый праздник. Через полчаса после окончания Литургии, Лена радостно поднималась по лестнице своего подъезда. Дома пахло всякими яствами, но более всего теплом и уютом. Проходя на цыпочках мимо родительской спальни, она услышала шепот и приостановилась. "С Рождеством тебя, доченька!". Лена вошла в спаленку, в темноте протянула свои руки и встретила тянувшиеся к ней с двух сторон руки родителей". " И вас с Рождеством",- ответила счастливая дочь, целуя протянутые к ней руки родителей.  Глубокий мир, покой, и любовь переполняли ее. Скоро дом снова погрузился уже в предрассветный сон. Проснулась Лена сразу и первое, что она увидела, было радостное лицо матери. "Доброе утро, Ленок", - сказала она и, подойдя к лежащей еще дочери, трижды поцеловала ее. А дальше шло все так, как и положено идти в большой праздник. В прихожей послышались посторонние голоса. Прислушавшись, Лена узнала своих соседей по лестничной площадке - Анну и Ивана Васильевичей. Еще вчера вечером она слышала, как отец говорил маме: "Отнеси, Лиза, кутью  Васильевичам, пусть приходят разговляться утром". "А они у меня все же просвещенные",- отметила про себя Лена, улыбаясь словам отца. Скоро гости стали рассаживаться по местам. Заметив некое смущение в родительских рядах, Елена весело сказала: - «Да ладно, неси уж гуся, папа!».