Где реки сливаются. Часть 12

                Мир оставляю вам, мир Мой даю вам
                (Евангелие от Иоанна)
 
(Продолжение)

ВАРИАЦИЯ НА ТЕМУ «ИЗАБЕЛИН»

Период пребывания монахинь на периферии далеко не изучен – мы не знаем их поведение ни во время строительства Системы, ни во время наполеоновского похода, ни во время шляхетских выступлений, ни в период преобразований собственности. Одно ясно – они продолжили свое существование, но центральное Лепельское озеро им уже не принадлежало. Им отвели место за «городом», где они концентрировали свои силы на преобразовании сельской жизни, занимались новациями в весях. Мы уже отмечали, что справка об Изабелине, представленная в дополнительном томе польского Словника, раскрывала формат имения, и назывались четыре фермы в его составе. Адреса тех ферм не указаны, и сроки их появления неизвестны, однако напрашивается «перестроечный» период, когда Система вошла в строй и позволила широко общаться, завозить издалека полезные новшества.

Одно из фермерских хозяйств находилось в Заболотье, где позже на льготных правах обосновался действительный статский советник, писатель-маринист Владимир Карлович Войт. А одна из ферм на западе, точно известно, называлась Франополь. О ней упомянул в 1891 году волостной старшина Иван Мозго. Ее координаты (см. скан карты) – от уездного центра 9 верст и ноль-ноль верст от «военно-торговой дороги Лепель-Полоцк». Занимались ею на тот час «отставные солдаты» вместе с домочадцами-крестьянами – «бывшими государственными» (так в тексте), составляя 5 домохозяев.

ЧТО В ЭТОМ СЛОВЕ - «ФРАНОПОЛЬ»

Я долго искал ответ, почему «Франополь». Подогревало интерес, что на современных географических изданиях нет такого поселения в пределах Лепельщины, и никто не мог толком объяснить его появление.

Тайну приоткрыл опять-таки географический Словник – словарь Царства Польского и других славянских краев, составленный варшавскими учеными на рубеже XIX и XX веков. Франополей было несколько в Великом княжестве Литовском. А о нашем сказано, что он относился ранее к поместью Камень. И далее сообщалось, что в виде фольварка он входил в состав гмины (волости) Франополь, центром которой была весь Юркова Стена.

Что была такая гмина – волость, в царское время, я уже рассказывал. И что центром ее была Юркова Стена – современная Юрковщина, на западном берегу Лепельского озера, хорошо известно.

Но где Камень, а где Юркова Стена! Камень на расстоянии 18 верст от Лепеля, а Юрковщина – в семи верстах. Да и дислокация разная: как говорится, на разных широтах – по обе стороны большого Лепельского водоема.

Пояснил белорусский ученый, кандидат исторических наук Вячеслав Носевич: «Составители польского Словаря спутали два Франополя. Один, действительно, был под Каменем».

Отчет Лепельской парафии за 1775 год, недавно обнаруженный, подтверждал: к шляхетскому имению Камень, действительно, относился Франополь, названный фольварком. Других Франополей на тот час не было.

КАМЕНЬ, НО НЕ ТОТ, ЧТО ВАЛЯЕТСЯ НА ДОРОГЕ

Камень был древним поселением, служил важным центром в эпоху ладоснянских путных слуг, стоял на распутье дорог: одна вела на восток, в Витебск, а другая – на Неколочь и далее на юг, из Полоцка и Уллы. Оценщик-ревизор в 1552 году так характеризовал поток движения в ту пору: «подводы под гонцы, коли до Борысова або до Могилева едут, дають».

Но то было в эпоху конного движения – по сухопутным трактам и большакам, когда потоки формировали князья. А в канун перехода на водный транспорт – когда возникла Система, каменская собственность принадлежала «конюшиной полоцкой» (так в тексте) - «пани Пакошовой». «Конюший» - это администратор, человек, который отвечал за табуны и конюшни в воеводстве, так что «Пакошова» - это супруга конюшего Пакоша.

Как сообщает польский Словник, Ян Пакош, стольник полоцкий, еще в 1711 году приобрел Камень с двумя весями (Олбоки и Урода). Еще до него, в 1653 году, князь Друцкий-Соколинский, будучи смоленским каноником, вознес там церковь, а потомки Пакошей ее отстроили заново.

Их каменская собственность выделялась «местом». Так назывались важнейшие точки междуречья - приоритетные. В Лепельской парафии было два таких «места». Вторым был Лепель.

«ПОД КРЫЛОМ» У ПАКОШЕЙ

Авторитет Пакошей зиждился на росте землевладений, чему способствовала капиталистическая форма хозяйствования. Они становились магнатами. Мы рассказывали о них в предыдущей главе. Здесь можно добавить, что Вацлав Пакош не прогадал, женившись на «Ходковичовне» - дочери жмудского старосты. Та была из рода Ходкевичей, которые владели важнейшими сферами междуречья, в том числе Воронью и Жарами – связующим промежутком между Западной Двиной и Лепельским озером. Ян Пакош в 1713 году купил Жары за 12000 злотых, будучи полоцким стольником. Именно в это время в великокняжеских конторах составлялся первый проект соединения Западной Двины с Днепром. Наверное, «полоцкий стольник» располагал необходимыми сведениями, и его интерес к междуречью мог проистекать из тех соображений. Почему не застолбить свое участие в поистине грандиозном событии?

Проект создавался, но сил у государства не было его осуществить. К концу XVIII столетия Речь Посполитая рушилась и ничего не могла поделать в крепких «объятиях» империальных держав, ее окружавших.    

После первого раздела центр Полоцкого воеводства сместился на юг, ближе к волоку, «литовские люди» все еще лелеяли мечту самостоятельно осуществить грандиозный проект. Но близился екатерининский час. Судебные конторы переносились в Лепель, переезжали и Пакоши, сохраняя должности земских и гродских судей. По данным за 1872 год они единственные в Лепельской парафии, кто владел не одним, а тремя шляхетскими дворами – поместьями. Они же были единственными из соседей виленских бернардинок, с которыми не было споров и трений. Межземельные конфликты полюбовно улаживались.

Думается, покровительство Пакошей сыграло основную роль, когда решался вопрос о переносе монашеского центра. Богомолкам отвели место «под их крылом» – по соседству с Пышногорами. Там возник новый Изабелин. Это продлило существование бернардинок на белорусской земле.

Второй монашеский центр, в восточном Заболотье, оставался за ними, как и ранее. Тот анклав сохранялся в прежнем виде, там пропускные водотоки не строились.

МОНАХИ – НЕ ЗАТВОРНИКИ

Пакоши повязывали бернардинок с францискансцами. Ян Пакош в начале XVIII века открыл на своих землях францисканский монастырь и предоставил из своего фонда Фатынь, где послушники строили оранжереи и выращивали новые разновидности плодовых деревьев.

В Камене была каплица, вознесенная в 1802 году. А 1802-й год – это разгар создания транспортной водной магистрали, и каплица повторяла название Лепельского костела, получившего прозвище Святого Казимира.

Это известно из еще одной статьи для польского Словника – из информации про Камень. Ее написал местный помещик, член Российского археологического общества Михаил Кусцинский, она помечена его инициалами «М.К.». Удивительно, что автор ни словом не обмолвился про тамошний Франополь, однако намек дал. Косвенно он сообщил, что каплица относилась не к Лепельской парафии, а к Губинской. А в Губине как раз действовала францисканская обитель.

С большой долей вероятности можно утверждать, что францисканцы породили каменский Франополь. Корень слова один и тот же. На первой российской карте (1795 год) он виден (правда, в несколько превращенном названии) как «Хранополь».

Если протянуть линию на другую сторону Лепельского озера, то не миновать святомихальские чертоги, где объявился похожий пункт. На карте 1866 года (см. скан) обозначены уже оба Франополя – и восточный, и западный.

Сейчас нет ни того, ни другого. Последний раз такой топоним зафиксирован военными топографами в 1925 году. Позже его поглотил армейский оборонческий комплекс Боровка, созданный при сталинском режиме, после изгнания польских легионеров в 20-х годах прошлого столетия.

А бернардинский Франополь исчез еще ранее, воплотившись в название волости, которую организовала царская власть, превратив монашескую собственность в казенную.

Еще ранее, до формирования волости, был период, когда Виленский святомихальский монастырь расширил область своих владений. При Франополе образовалось еще одно имение паненок-монахинь. Франопольское имение примыкало к Изабелинскому на севере. Таким образом, вместе с восточным Заболотьем, большой монашеский ареал с двух сторон охватывал государственный центр, где размещались управленческие структуры Березинского транспортного узла – уездный Лепель.

Похоже, что третье имение бернардинки обрели в период создания Системы. Скорее всего, матушка Изабелла добилась компенсации за использование части церковных земель и отъем приэссенского мыса под передел – сооружение транспортной магистрали. Тогда и был переезд в новый Изабелин. А местечко в слиянии двух рек - Гати с Эссой, превратилось в Старый Изабелин.

КОНЕЦ МОНАШЕСКОЙ СРЕДЫ

Монахини пережили крах Речи Посполитой, смену государственного строя, создание великого водного пути и наполеоновское вторжение, последующую «реконструкцию» при Александре I.

Неугодными они стали после смены империальной власти. В 1825 году престол занял Николай I – «жандарм Европы». Неспроста его так называли. Свое восхождение он начал с расстрела декабристского восстания в Санкт-Петербурге, а потом российские войска использовались для подавления народных волнений в Европе. Международный капитал распоряжался судьбой «великой» России.

Николай отверг монашеское соучастие, в помощи бернардинок не нуждался. Капитал окончательно утвердился на белорусских землях.

Долго не церемонились. Церковные земли передавались в разряд государственных. Менялась даже вывеска. Изабелино превратилось в казенное «Забелино».

Первыми пострадали францисканцы. «Перепахивание» богомольческой нивы началось с них. Об этом свидетельствуют временные рамки инвентарных описей, что составлялись пред «реконструкцией». «Инвентари Губинского монастыря (имение Фотынь) помечены годами: 1829, 1832, 1834 и 1840-м. Передача в казну упраздненного Лукомльского монастыря - 1833 год», - говорит ученый Носевич.

За бернардинок взялись в последнюю очередь. Их ареал отошел казне в 1834-м году.

ВЫГОДНОЕ ДЕЛО - АРЕНДА

Однако отнять легко, а как использовать? Крестьяне не хотели расставаться с Обществом Иисуса, а опыта государственного управления не было. Давать настоящую свободу истинным хозяевам земли – крестьянам-христианам, власть не собиралась. Объявились арендаторы – бывшие паны, теперь их называли помещиками.

Вильно роли не играло, набирал силу восточный вектор. На «распотрошенные» церковные земли устремились прагматические взгляды.

Свято место пусто не бывает. Северо-западную часть прибрали к своим рукам «Кустинский» (так в тексте) и Корсак. А восточную – в виде Заболотского имения, арендовала помещица Дарья Гласко. Интересно, что Гласко были в родстве с Пакошами. Как сообщает польский Гербовник, Казимир Пакош, последний сын полоцкого стольника, был женат на Франтишке Гласко, "старостянке шмельтинской" (так в тексте). В то время Казимир занимал должность полоцкого конюшего, а в своих чертогах занялся церковным обустройством. Совместно с супругой - Франтишкой, они обновили богомольческий храм в Камене, выстроенный еще Друцкими-Соколинскими.

Забегая вперед, отметим, что эра Пакошей закатилась в эпоху переустройства земельной собственности, когда набирали силу ратные настроения - процветала империальная воинская мощь. Владельцем Каменя после Пакошей стал "отставной штаба ротмистр дворянин Савицкий", а уже в сталинскую эпоху местные земли использовались для создания военного оборонительного потенциала.

А Корсакам принадлежала наибольшая часть землевладений в междуречье – между Западной Двиной и Березиной. Более того, согласно польскому Словнику (а это географический словарь царства Польского и других славянских стран, изданный в 1880—1902 годах варшавским ученым сообществом, ценнейший источник исторических сведений), в 1626 году Самуэль и Юдите из Корсаков Лукомские числились среди владельцев части Болинского имения, они распоряжались весью Шараи и застенком Олигов. А в XVI веке Корсаки построили в Лепеле два дома, явно рассчитывая осесть на центральном междуреченском озере, и король в августе 1570 года подтверждал «старосте лепельскому Корсаку» (так в тексте) вечное пользование теми домами.

По состоянию на 1775 год, Корсаки владели центром путных слуг - имением Ладосно. Там был их шляхетский двор со слободкой Морозова. Вторую часть – Свербужино, Антоний Корсак сдавал, навариваясь с аренды. Еще одному Корсаку – Яну, принадлежали заулльские Озерцы.

Корсаки приветствовали вхождение на престол «жандарма» Николая, он крепил их магнатское могущество. В свою очередь, помещики были надежной опорой для монархического строя.

Кусцинские были не столь богатые. Но они были тоже из Зауллья, где улльский рубеж являл собой ареал исторической битвы, описанной в «Слове о полку Игореве». Там осели боленские паны, и в бытность Иоанна Грозного на них указывали посланники царя.

Одним из важнейших пунктов был Городзенец, где содержал шляхетский двор (по данным парафиального отчета за 1775 год), в составе трех весей, пан Стефан Кусцинский.

После первого раздела Речи Посполитой владельцем Городзенца назван некто Пруский. А Кусцинские “возродились” в окрестностях Лепеля - на бывших бернардинских землях. Вместе с Корсаками они арендовали монашеские имения Изабелино и Франополь, ставшие казенными. Видимо, власть надеялась поощрить таким способом лояльных к ней владельцев.

(Продолжение следует).

На снимке: фрагмент карты-трехверстки 1866 года, с двумя Франополями - изабелинским и каменским (пометки В.Носевича).


07.01/23