Зоар

 В детстве я очень любила читать, и у нас было очень много книг.
В 12 лет я впервые раскрыла Книгу Зоар. Она стояла на самой верхней полке во втором ряду, спрятанная от посторонних взглядов.
Меня сразу привлекла старая обложка, аккуратно обернутая бумагой. Когда я ее открыла, увидела пожелтевшие страницы с непонятными буквами. Поэтому я понесла ее бабушке, а она резко отобрала книгу.
На нее был наложен категорический запрет с угрозой беспощадного наказания, если я до нее хотя бы дотронусь. Естественно, это вызвало у меня еще большее желание прочитать её всю. Но книга пропала, и скоро я про нее забыла.

Второй раз я ее открыла уже в Израиле. Мы привезли почти всю нашу библиотеку. Первые годы я еще читала по русски, но со временем все реже и реже я подходила к нашей библиотеке, а после смерти родителей совсем перестала прикасаться к книгам. Муж и дети русский знали на уровне простого общения и говорили с ивритским акцентом. После мимолетного угрызения совести, я согласилась передать все наши книги в русскую библиотеку в нашем городе. Разбирая книги,  я наткнулась и на  ту старую книгу,  которую мне было запрещено даже трогать. Оказалось, она была написана на иврите. На обложке с трудом можно было разобрать название: «Зоар». Листы еще больше пожелтели. Настоящий антиквариат. Муж предложил узнать, имеет ли она какую-либо ценность и отложил ее в сторону. Так она у нас пролежала еще пару лет, пока я не застала свою младшую дочь за  чтением этой книги.
Моя девочка в свои 12 была слишком уж не современной. Не требовала покупок, не хотела идти на вечеринки, играть с подружками.  Проблем с ней не было, но сердце за нее у меня все время было не спокойно. Слишком не от мира сего.
Как-то вечером она опять не вышла из своей комнаты на мой зов. Я заглянула к ней, чтобы вытащить ее к нам, и замерла.
Я увидела ее лицо. Машенька моя  плакала с улыбкой на губах. Меня она даже не заметила. Я стояла в дверях и наблюдала, как моя девочка, вытирая слезы, не отрывается от книги. Я сразу узнала эту книгу, та же обложка в аккуратно завернутой бумаге, те же пожелтевшие страницы.   Вспомнила запрет бабушки и не знала, что делать, слишком уж необычная реакция была у дочери на эту книгу.
 Я подошла и обняла ее:
Маша,что тебя там так взволновало?
 -Я не знаю, ма. Я просто читаю.
Мне захотелось взглянуть в книгу.
  «И поэтому человек должен остерегаться, чтобы не стало законченным злое начало из-за его грехов. И он постоянно должен быть настороже, так как доброе начало нужно всегда восполнять совершенством, а не злое начало. И поэтому "не говори: "Я отплачу за зло", ведь ненавистью ты укрепишь левую сторону и довершишь злое начало...» - Прочла я.

Мне нравится иврит. Он очень лаконичный, понятный. Я как-то сразу полюбила его и быстро научилась. Но сейчас я с трудом читала пожелтевшие строки, а дочь, казалось, пила их.
 -Машут, расскажи, о чем читаешь? 
Она с трудом оторвалась от книги.
- Ма, разве можно рассказать эту книгу?
Она с удивлением взглянула на меня.
 -Ее можно только читать.
И опять окунулась в пожелтевшие строки. Больше она меня не замечала. 
На память пришло предупреждение бабушки. Я тогда была в возрасте своей дочери. Вспомнила бабушкину угрозу наказания и решила промолчать. Слишком светлое  было лицо у дочери, склоненное над этой книгой.
Я всё ждала,когда дочь отложит ее. Хотелось самой дотронуться до этих страниц,  почитать, узнать, что же там такое, что вызвало страх у бабушки и такую радость у дочери. Поздно вечером, наконец, открыла, стала читать.


С первых строк я вошла в книгу, и стала в ней жить жизнью другого измерения.
 С одной стороны, я ощущала все вокруг меня. Спят мои родные. В доме тишина,  горячий кофе рядом. А когда начинаешь читать, падаешь  в мир этой  книги, мир полный ощущений чего-то светлого, необъятного. И этот необъятный мир влияет  на мой мир, переполняет его. Слезы  текут из глаз, и я не удивляюсь этим слезам, потому что величие того, что скрыто в этой Книге, слишком сильно. Его не возможно удержать внутри, и оно выливается в слезы. Целый час я жила Книгой. Потом она закрылась, и я не смогла прочитать ни одной буквы. Уснуть тоже не могла. Ближе к утру опять открыла Книгу, но она молчала. Я даже заплакала от обиды и разочарования. Почему же она не закрывается для моей дочери? Та уже неделю сидит с этой Книгой, не видит никого. Со школы бегом в свою комнату, и тишина. Еле заставляю ее покушать.
 
 - Машенька, почему эта Книга так близка тебе, почему она не всем раскрывается?
 - А о чем ты думаешь, когда читаешь ее, ма?
Я не знала, что ответить. Я просто наслаждалась той радостью, которая окутывала меня при чтении, хотя даже не понимала смысла слов. А когда Книга закрылась, очень сердилась, что перестала ощущать ее красоту.
 -Ма, нельзя думать о себе, когда читаешь ее.  Попроси ее, чтоб она дала тебе силы думать о других и читать ее для других. Чтобы они тоже почувствовали ее свет.  Попробуй. 
Я обняла свою девочку. Я попробую. Обязательно.
Машенька улыбнулась, кивнула и опять вошла в книгу. 
Я потом еще не раз осторожно листала страницы, пыталась читать, старалась думать о других, о мире там, где война, о выздоровлении тех, кто болен, о любви в тех, кто ее потерял. На короткое время Книга позволяет мне окунуться в мир гармонии и сил, а потом возвращает назад в наш мир с войнами, разлуками, болезнями.  Оказалось, что не просто думать о других, но Книга помогает это делать. Когда окунаешься в нее с состраданием и переживанием о других, она открывает мир любви и света. Он спрятан в буквах, в непонятных словах, между строк. 
Я не представляю, кто из людей смог написать ее. Мне кажется, что  она дана нам самим Творцом, чтобы мы учились любить друг друга, сострадать друг другу. Чтобы хотели жить с тем светом, который  спрятан в этой Книге. Пока еще спрятан.