Забытый фактор войны

Забытый фактор войны
я обрисую то, что представляется мне необходимым, если не достаточным, фактором войны (и мира).
При прочих равных условиях всякий раз, когда в отношениях одного или более государств или любых общественных групп система соответствующих социальных отношений и культурных ценностей обнаруживает тенденцию к развалу, беспорядку или неопределённости, такое изменение повышает шансы войны.
И напротив, когда сеть отношений и культурных ценностей движется к большей определённости, стабильности и чёткой интеграции, такая перемена содействует миру в их взаимоотношениях.
Такова вкратце моя гипотеза.
- П. Сорокин
…В 1938 году в «Американском социологическом обозрении» Сорокин публикует статью, которая называется «Забытый фактор войны». Хотя предлогом для её издания выступала попытка показать несостоятельность концепций войны с позиций причинности как социологической категории, реальной целью было привлечь внимание к военной тематике как самой актуальной в мире общественной проблеме, несмотря на её кажущуюся отдалённость от Нового Света. Эта работа явилась научно-публицистическим дополнением к «Динамике...», где рассуждения о причинах войны выходили за рамки чисто научного анализа. Что касается специфики самой работы, то Сорокин начинает её с приведения пёстрого перечня разнообразных трактовок причин возникновения войн, существовавших в научной литературе на конец 1930-х годов. Диапазон расхождений между учёными по такому важному социальному явлению, действительно, поражает: в центре их внимания были космические, биологические, культурные, экономические, религиозные, философские и другие факторы. Вот как подытоживал сам Сорокин факторы, приводимые в литературе в качестве причин войн: «Выдвигаемые причины включают: пятна на солнце, климат, взаимное расположение планет и другие космические факторы; врождённые задиристость, воинственность, драчливость, стадность и агрессивность; перенаселённость; низкую плотность населения; высокий и низкий уровень рождаемости; всеобщий закон борьбы за существование и другие биологические факторы; страх, борьбу за свободу, освобождение от запретов, налагаемых цивилизацией; садизм, жажду власти, хвастовство, тщеславие и десятки других психологических сил; длинный список экономических, политических, династических, религиозных, эстетических, образовательных и иных социальных факторов; различные культурные условия наподобие "подлинной и ложной культуры", нравы и тому подобное; философские абстракции вроде Судьбы, Провидения и т.д.; и, наконец, различных "злых" великих и малых людей и групп. Огромное разнообразие причин – достаточное свидетельство отсутствия действительного знания проблемы».
В этом перечне особый интерес представляет отношение Сорокина к марксистской трактовке войн как экономически детерминированных в борьбе между господствующими классами. Учёный подмечает в таком объяснении внутреннюю противоречивость. С его точки зрения, если основная причина войны в обогащении, и в то же время, любая война приводит к экономическому истощению государства, то непонятно, почему войны происходят снова и снова, как если бы воюющие стороны не выносили никаких уроков из прошлого? Со свойственной ему иронией Сорокин следующим образом характеризует экономическую трактовку войн: «... утверждают, что главная причина войны – экономическая: "удержать то, что имеем, и взять больше" или "империалистическое соперничество, вызванное нынешней экономической системой" и т.п. А затем те же авторы уверяют нас, что "война не оправдывает себя", что победители и побеждённые обычно экономически проигрывают. Если не допускать абсолютной глупости и необучаемости всех народов, оба заявления, что причины войны – экономические и война себя не оправдывает, очень трудно примирить. Допускать абсолютную глупость едва ли разумно. Поэтому или причина неверна, или неверно то, что война никогда себя не оправдывает».
Многие из положений этой работы сохраняют свою актуальность и сегодня. Например, связь между национализацией производства и торговлей оружием и вероятностью контроля над развязыванием войн. Сорокин видел в национализации производства не сокращение угрозы войны, а, наоборот, возрастание вероятности вооружённых конфликтов: «...национализация производства вооружений, по всей видимости, приведёт не к устранению войны или уменьшению её вероятности, а к развитию особо мощного производства вооружений правительствами всех стран; прекращение международной торговли оружием (как при некоторых пактах о нейтралитете) подтолкнёт сильные страны к ещё большей агрессивности, а страны с неразвитой военной промышленностью превратит в добычу сильных стран. Вместо того чтобы сделать войну менее вероятной, эти меры могут усилить угрозу войны или, во всяком случае, едва ли ослабят её». В этом до сих пор мы убеждаемся, обнаруживая в каждом, даже очень локальном вооруженном конфликте, оснащение сторон самым передовым вооружением, произведённым в самых развитых странах.
Помимо экономического, другим типичным подходом к объяснению войн был и остаётся подход так называемой множественной каузальности, или комплекса причин, приводящих к войне. В духе аналогичных рассуждений о том, что сказать «всё», это всё равно что сказать «ничего», Сорокин следующим образом отвечает на позицию сторонников такого подхода: «Указанный... конгломерат факторов нашей "множественной каузальности" остаётся нечем иным, как перечислением ряда случайных позиций, произвольно или спорно выбранных и выданных за причины. Ведь число приводимых факторов слишком велико, а их природа слишком несопоставима, чтобы иметь какую-либо ценность в качестве каузальной формулы».
Критерием правильности, или валидности, предлагаемых концепций для Сорокина является их способность объяснить колебания военных конфликтов, зафиксированных в эмпирических данных по почти 1000 наблюдений. Именно это и оказывается слабым звеном в традиционных объяснениях происхождения войн. Какие же выводы делает сам Сорокин? Сделав оговорку, что речь идёт прежде всего о теоретическом аспекте, он обращает внимание на социологический фактор, который другие учёные оставляли в стороне, но который тем не менее позволяет объяснить колебания вооружённых конфликтов в Европе в течение исторически обозримого времени.
Таким фактором, по мнению Сорокина, является система социокультурных ценностей, которая находится либо в состоянии сбалансированности и равновесия, где на уровне сознания чётко определены основные элементы общественной жизни, либо в состоянии аномии, или неопределённости и хаоса, когда и в индивидуальном, и в общественном сознании нет чётких ориентиров либо эти ориентиры различны в зависимости от социальных групп и обществ.
Вероятность войны возрастает тогда, когда происходит внутренняя поляризация ценностей между различными общественными группами (гражданская война, революция) либо между государствами (межгосударственные войны).
Именно поэтому Сорокин видел в формировании идеологии гитлеровской Германии предпосылку войны. Провозглашаемые Гитлером идеи и ценности расизма, реваншизма, «нового порядка» неизбежно вступали в конфликт с соседствующими государствами. Тогда, когда эти ценности начали разделять другие государства, включая фашистскую Италию и Японию, стало ясно, что происходит накал антагонистических противоречий, в который вовлекается весь западный мир. В этом смысле тоталитаризм, по мнению учёного, был лишь производной формой смены ценностей. Поэтому отождествление сталинского и гитлеровского режимов, часто проводимое и во времена Сорокина, и в настоящее время, с его позиций было лишь сходством формы, ценностное же содержание их было различно. Трудно себе представить, чтобы советское руководство могло принять идеологические постулаты гитлеровского режима, переведённые в политическую доктрину о второсортности славянских народов и их историческом предназначении служить арийской расе. Это отнюдь не значит, что Сорокин поддерживал идеологию и практику сталинского режима. Речь шла лишь о потенциальном возрастании угрозы войны между странами, имеющими противоположные ценностные системы при нарастающей милитаризации их внутренней общественной жизни. В спорах о причинах войн и о других выводах учёного по поводу истории развития западного общества оппоненты часто упрекали Сорокина в несоответствии его доводов конкретному историческому событию. При этом не принимался во внимание тот факт, что Сорокин вовлекал обширный эмпирический материал, для того чтобы выявить тенденции и общие закономерности. Наблюдая скапливающиеся тучи, синоптики говорят о возможности дождя, который может и не начаться, но вероятность дождя очень велика. Именно в таком прогнозе видел Сорокин свою задачу. Ошибка других интерпретаторов войн заключалась в том, что они смотрели на конкретное историческое событие, не анализируя социальный феномен во всей его полноте. Это всё равно что за деревьями не видеть леса. Значимость выводов Сорокина и его исследования, которое до сих пор остаётся чуть ли не единственным подобного рода в дисциплине, сохраняется и подтверждается событиями последнего десятилетия, как в мире, так и в нашей стране, хотя, в данном случае, оправдывающийся прогноз отнюдь не радует.
***
…я обрисую то, что представляется мне необходимым, если не достаточным, фактором войны (и мира).
При прочих равных условиях всякий раз, когда в отношениях одного или более государств или любых общественных групп система соответствующих социальных отношений и культурных ценностей обнаруживает тенденцию к развалу, беспорядку или неопределённости, такое изменение повышает шансы войны.
И напротив, когда сеть отношений и культурных ценностей движется к большей определённости, стабильности и чёткой интеграции, такая перемена содействует миру в их взаимоотношениях.
Такова вкратце моя гипотеза.
Уместны некоторые комментарии. В развёрнутом виде гипотеза предполагает следующие конкретные положения:
а). Если и когда по каким-то причинам внутригрупповая система отношений, культурных ценностей или то и другое подвергаются быстрому и глубокому изменению в ходе взаимодействия сторон, эта внутренняя «революция» имеет тенденцию по очевидным причинам нарушать существующий status quo в её отношениях к другой стороне (другим сторонам); поэтому она повышает шансы антагонизма, конфликта и войны между ними.
б). Ещё выше степень содействия шансу возникновения войны, если взаимодействующие стороны испытывают глубокую, но противоположную, модификацию их внутригрупповой сети отношений и системы культурных ценностей. В таком случае взаимоотношения между ними будут вдвойне раздроблены и нарушены, что, следовательно, ведёт к росту конфликтности и в конечном счёте – к войне.
в). Когда у взаимодействующих сторон темп, глубина или размах перемен в их организации и культуре велики и быстры настолько, что едва ли есть какая-то возможность их регуляции и кристаллизации, так как ещё до того, как они могут этого добиться в связи с последним изменением, оно уже уходит и заменяется новым, такие темп и размах социально-культурных перемен всё больше и больше расшатывают систему межгрупповых социально-культурных отношений и весьма способствуют антагонизмам, конфликтам и войне. Конечно, есть теоретическая возможность быстрых перемен, гармоничных и упорядоченных, которые не нарушают оформление отношений, а систематически, подобно здоровому растущему организму, меняются от одной откристаллизованной формы к другой. Однако в эмпирической социальной действительности такие случаи крайне редки, практически отсутствуют. Эмпирически, по аналогии, скорость и масштаб перемен напоминают езду на автомобиле с нарастающей скоростью по дороге со всё более крутыми виражами. Такая езда, как известно, повышает возможность аварии. Рост масштабов и скорости перемен в одной из взаимодействующих сторон, а тем более в обеих, также повышает шансы конфликта.
Таким образом, эта гипотеза социологична par excellence (по преимуществу - фр.). Она усматривает необходимый и непосредственный фактор войны не в пятнах на солнце или других космических, биологических факторах, не в каких-то особых социально-культурных условиях, экономических, демографических, религиозных, психологических или иных, а в стабильном или расшатанном состоянии всей сети социальных отношений и системы культурных ценностей взаимодействующих сторон. По этой гипотезе, если состояние определено, оформлено и стабильно, шансы войны невелики, независимо от того удовлетворяет ли нас экономическое и иное состояние соответствующих сторон. Если состояние отношений и культурной системы аморфно и нестабильно, достаточно малейшего повода, чтобы вызвать военный взрыв. Государство в этом смысле можно сравнить с автомобилем и организмом. Сильное телосложение или техническое совершенство автомобиля – лучшая гарантия от болезни или поломки. Старый, разболтанный автомобиль или слабый организм больше связаны с частыми и серьёзными неприятностями, чем новый, хорошо собранный автомобиль, сильный организм. Неблагоприятных в малейшей степени условий достаточно для появления неприятностей в разваливающемся авто или слабом организме. И поскольку наш фактор – это состояние всей паутины социальных отношений и культурных ценностей, он по природе не экономичен, не политичен, не демографичен, а социологичен.
Расшатанное (прочное) состояние сети социальных отношений и культурных ценностей не идентично ни войне, ни миру, как «социальная аномия» Дюркгейма не идентична самоубийству. По этой причине мою гипотезу нельзя обвинить в том, что она тавтологична. Она указывает связь двух разных феноменов: война и состояние дезинтеграции, мир и прочная интегрированность социально-культурных отношений. Каждая переменная в каждой паре сущностно отлична от другой и никоим образом ей не идентична, а поэтому не тавтологична.
Такова гипотеза. Я считаю названный фактор необходимой и реальной, хотя и не всегда достаточной причиной войны так же, как заражение микробами дифтерии необходимая и реальная, но не всегда достаточная (например, при иммунитете вследствие прививки) причина дифтерии. Конкретные обстоятельства заражения бесконечно меняются по месту, времени, способу инфекции, лицам и вещам – источникам заражения. Конкретные условия расшатывания стабильности социально-культурных отношений также могут весьма различаться в разных условиях и обществах; но расшатывание остаётся – подобно инфекции при дифтерии – необходимым условием войны.
…Итак, если наша гипотеза верна по меньшей мере так же, как иные предлагавшиеся теории причин войны, она позволяет определённо судить о настоящем и ближайшем будущем. Условно сформулируем следующее.
Если современная, абсолютно неустойчивая система социальных отношений и культурных ценностей западного мира в дальнейшем останется такой же расшатанной или расшатывание её усилится, в будущем нам следует ждать более масштабных и кровавых войн. Если, напротив, системы отношений, ценностей кристаллизуются, стабилизируются и ре-интегрируются, неважно, в каких конкретно формах, такая ре-интеграция будет работать во имя мира. Это первый предварительный диагноз.
Если гипотеза валидна, большинство мер по устранению войны – от антивоенной пропаганды до большинства целительных средств, основанных на разобранных выше теориях причин войны и предлагаемых государственными мужами, политиками, профессорами и пацифистами, – не очень эффективные средства достигнуть желаемой цели. Большая их часть едва ли затрагивает действительные и необходимые причины войн. Какими бы соблазнительными ни казались публике предлагаемые меры, они лишь поверхностное средство или чаще знахарство, наносящее урон делу мира больше, нежели способствующее ему. Этот вердикт хорошо индуктивно подкреплён демонстрацией их беспомощности и пустоты. Вопреки многочисленным попыткам Лиги Наций, разных стран и их лидеров использовать эти «лекарства», лечение не помогло пациенту – миру.
Состояние мира гораздо более непрочно в настоящее время, чем когда-либо после Великой войны. Такой результат – красноречивое экспериментальное свидетельство ошибочности каузальных и лечебных диагнозов. В свете этой гипотезы лекарством от войны реально являются все действия и меры, которые работают на рестабилизацию и реинтеграцию современной расшатанной системы социальных отношений и культурных ценностей. Действительные силы войны – это все действия и меры, увеличивающие расшатанность и препятствующие реинтеграции социальнокультурной системы, независимо от благородства или низости целей. Такова общая формула лекарства от войны. Будучи достаточно ясной по общей природе, она указывает конкретные пути и формы организованного социального действия во имя уменьшения опасности войны или её устранения. Перечисление этих конкретных форм и мер – за пределами задач данной статьи.
Sorokin P.A. A Neglected Factor of War // American Sociological Review. 1938. №4. P. 475–486. Печатается по: Сорокин П.А. Забытый фактор войны / публ. и пер. с англ. Н.В.Романовского // Социологические исследования. 1999. № 11. с.3-12.
От войны к миру: у истоков теории созидательного альтруизма Питирима Сорокина / П.П.;Кротов, А.Ю.;Долгов; Центр «Наследие» им. Питирима Сорокина. – Сыктывкар; Вологда: Древности Севера, 2011. с.(40-44,339-343)
https://www.pitirim.org/files/from-war-to-peace.pdf