Вонючий случай Глава 40

- Здравствуйте, Александра! – шатен сделал шаг в комнату и споткнулся о мой ботинок. – Простите, ваш башмак не хочет меня впускать! – шатен лучезарно улыбнулся, а я расслабилась. Хоть бы предупредили, что агента заменили! – Разрешите представиться, Леонид Игоревич Головач!

- Жаль, что не Лена… - юморнула я, не отходя от окна. Леонид Игоревич взял курс в мою сторону. Уже, видимо, в курсе, где камера.
- Почему Лена? – удивленно спросил шатен.
- Тогда бы вы представились: «Здравствуйте, меня зовут Головач Лена» - я с трудом сдержала смех.
- А вы забавная, - в глазах Леонида Игоревича промелькнула ярость. Странно.
- Простите, не хотела обидеть, - я картинно опустила глаза и поводила носком тапка по полу. В руке у Леонида Игоревича был шприц. Дура! Это последнее, что я успела подумать, перед тем, как вырубиться.

Сознание возвращалось медленно. Первое что я почувствовала – это желание пить. Глаза не открывались. Я пошевелила руками, ладони нащупали текстиль. Руки уперлись в какие-то стенки. Я с трудом разлепила глаза. Особо ничего не изменилось. Как было темно, так и осталось. Я пошевелила ногами. Ноги шевелятся, но в пределах того, где я лежу. Ну и куда меня засунули? В гроб? Чудно! Сердце бешено заколотилось.

Так, без паники. У меня есть телефон. Но он в носке. Если я в гробу, то как его достать? Думай, Получкина! Думай! Я согнула ноги в коленях, подтянула щиколотки ближе к рукам. Не достаю. Колени уперлись в крышку. Точно гроб! Вылезу, поубиваю всех, собственноручно!

Дыхание участилось. Надо успокоится. А то еще задохнусь, случайно. На ногах тапочки, интересно – белые? Надо снять. Сняла. Одну ногу перекинула на другую – чудеса эквилибристики, Коперфильд, вашу мамашу! Пяткой подняла штанину и вытолкала из носка телефон. А дальше, извиваясь, как змея, подталкивала телефон к руке. Вспотела. Дотянулась! Только бы не разрядился!

Я услышала шаги и замерла. Значит еще не закопали, но это дело не хитрое. Обозначить, что я очухалась или подождать? Лучше подождать, а то прихлопнут, чтобы наверняка.

- Вот этот берем… - мужской голос прозвучал совсем близко. Моя «колыбель забвения» качнулась.
- Черт, что он такой тяжелый? – крякнул второй голос.
- Может дуб?
- Бронированный?

Я качалась еще несколько секунд, а потом грохнулась, видимо на каталку. Потому что качание перешло в мерное потрясывание. Ииии, только бы не в печь!
- Это самая современная модель. Американец с откидной крышкой. Лакированный дуб. Обивка – натуральный шелк. Латунные замки с закруткой… - услышала я печальный баритон над собственным ухом. Далее что-то щелкнуло, провернулось и в глаза ударил свет.

- Здрасьте… - пару секунд я щурилась. Рядом что-то грохнулось. Далее последовали нечленораздельные звуки баритона, стремительно переходящего в фальцет. Снова, что-то грохнулось.

Судя по тому, как обалдел представитель печального бизнеса, сюрприз был не только для меня. Каким-то седьмым чувством третьего глаза, я зафиксировала приближающийся кулак баритона. Ну с перепугу, понятно. Умерла так умерла, как говорится. Я вцепилась пальцами в обивку крышки и захлопнула ее над своей головой в тот момент, когда кулак влепился в лакированный дуб. «Колыбель» серьезно тряхнуло.

- Идиот! – рявкнула я изнутри.
- Сама дура!
- Безусловно… - прошипела я.
- А ну вылазь!

Я откинула крышку и высунулась. На полу, рядом с гробом лежали два тела – мужчины и женщины средних лет. Между ними стоял баритон и хлопал глазами.
- Нашатырь тащи! – я кивнула в сторону потерявших сознание клиентов. – Или не тащи… оптом дешевле?

Баритон прошипел проклятия в мой адрес и помчался за аптечкой. Я вылезла из «колыбели», поднять вторую крышку не удалось, пришлось залезть обратно – за тапочками. В общем, вид был еще тот – моя пятая точка, как вершина пирамиды Хеопса, тянулась к звездам, а голова, плечи и руки были втиснуты под крышку. Если убрать гроб, то я напоминала потягивающуюся кошку.

Очухавшиеся клиенты кошку не оценили.

- Я за тапочками… - это все что я успела сказать, перед тем, как они рухнули второй раз. Скорую бы…
Тапочки, кстати, были мои, а не специализированные… белые… Ладно, это все лирика. Надо срочно звонить Юстасу. Телефон не подвел.
 
Юстас облегченно вздохнул, услышав мой голос.
- Жива!
- Одной ногой. Мы все-таки налажали! – далее я рассказала всю эпопею и свои предположения, которые, после пребывания в гробу, окрепли до уверенности.

На полу сидели обалдевшие клиенты и таращились на меня, забыв причину своего визита.
- Водичка есть? – спросила я у пары. – Душно там, а так ничего. Хороший американец. Крепкий.

Лицо женщины нервно дернулось. Мужчина уже вернулся на свою орбиту и потянулся за дамской сумкой, в которой обнаружилась бутылка с водой. Я, жадно выдула всю воду и даже, как мне показалось, выжала бутылку до последней капли.

- Адрес какой? – спросила я у мужчины.
- Улица Мира, дом 47 квартира 15.
- Не ваш, здесь какой адрес?

Юстас пообещал меня забрать в ближайшее время и отключился.

- Ты как туда попала? – гневно спросил баритон, уперев руки в бока.
- Это я у вас хотела бы спросить, менеджер печали! Как живого человека в гроб запихнули, а!? Да еще и закрыли в нем? Безобразие!
- Я… это… отходил на пару часов…, наверное, тогда… а кто? – невнятно блеял баритон.

- Ну, это вы не мне будете объяснять, - я первый раз огляделась и поежилась. По периметру стен были венки, парочка гробов, еще несколько было выставлено на каталках. В конце зала была дверь, из-за которой торчало две мужские головы.
- Здрасьте, -кивнула я в сторону голов. Два мужика кивнули в ответ.
- Он не бронированный, но, точно, дубовый.
- Ага, - снова кивнули головы.
Баритон топтался возле меня и преданно заглядывал в глаза.
- Может чаю?
- Атмосферно у вас тут… не располагает к чаепитию…
- Так у меня комната есть, без всей этой… атрибутики…
- Я бы выпила чашечку, – мяукнула женщина, а мужчина кивнул в знак поддержки и добавил. - С коньяком.
- Ээээ, а у меня только чай… - развел руками баритон.
- А у меня только коньяк… - мужчина вытащил фляжку из-за пазухи.
- Вечер перестает быть томным… - добавила я. – Пойдемте, укрепим нервную систему.

Мы устроились в обычной офисной коморке. После первых глотков живительной влаги, жизненные невзгоды уже не казались такими паршивыми. Клиенты оказались супругами в ожидании печального финала. Рак забирал последние дни жизни у тещи и супруги решили заранее подготовиться.

- Получкина! Чтоб тебя черти сожрали! – услышала я родной вопль Драгунского.
- Визиточку бы, - обратилась я ко вздрогнувшему баритону. – И это, меня в американец можно приладить, если что… Сообщите мою последнюю волю, а то могу не успеть… - я встала и пошла на голос.

***

Спустя час, после моего усыпления, на дежурство заступил агент «Башмак». Первым делом он решил обозначить передо мной свое присутствие, но меня в комнате не оказалось. Башмак проверил мои вещи и убедился, что отсутствую я, в спортивном костюме, и тапочки. Естественно, он подумал, что Получкина шляется где-то в недрах больницы, с каким-нибудь идиотским планом. Через час он добрался до палаты Марка, в которой тоже не обнаружилось постояльца. Мысль, что яс Марком шляюсь по больнице, даже по меркам психушки, была очень бредовая. Башмак занервничал и пошел в пункт наблюдения.

В комнате с мониторами, прямо за столом, спал, сном младенца, охранник. Ни один монитор не работал – сплошная рябь по всем фронтам. И тут Башмак забил тревогу. Примчались сотрудники из засады, перевернули всю больницу, перепугали всех психов и обслуживающую медицину, чем изрядно проредили запасы успокоительных препаратов. Ни меня, ни Марка не нашли. Зато выяснили, что психиатр Головач, увез меня на обследование в спящем состоянии.

Докатить спящую пациентку до цокольного этажа, где располагалось необходимое оборудование, помог один из санитаров. Головач санитара отпустил и больше психиатра никто не видел.

Комната с оборудованием была пуста и каталка, на которой меня привезли, тоже отсутствовала, как, в прочем, и сам Головач. Спустились в подземный паркинг, он оказывается был, обнаружили пустую каталку и отсутствующую машину Головача.
Перед тем, как поступил сигнал от Башмака, сотрудники из засады тормознули газель строителей, которая спокойно двигалась в сторону МКАД. Газель проверили, ничего подозрительного не нашли и с миром отпустили.

Машину психиатра объявили в розыск, но результатов не было. МВД орало на ФСБ, ФСБ в ответ на МВД. Оба ведомства расплевались вдрызг. Цитков вздрючил всё ГИБДД и ППС. Драгунский орал на всех сразу и на каждого, по отдельности. Результатов, все равно, – ноль целых ноль десятых. И тут позвонила я.

***

- Кирилл, родненький, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!!! – ныла я, сидя в машине у Драгунского. – Меня эти уроды в гроб запихнули, представляешь, что я пережила?!
- Очередное приключение, - буркнул Драгунский и даже не взглянул в мою сторону.
Частный аэродром находился в пятидесяти километрах от бюро ритуальных услуг. Рейс вычислили сразу, и по всем законам жанра, остановили самолет в момент рулежки на взлетную полосу. Два ведомства, на перегонки, мчались на аэродром, а Драгунский вез меня домой.
- Я просто обязана посмотреть в глаза этому мерзавцу Головачу! 
- Нет!
- Ты не можешь так со мной поступить!
- Могу…
- Драгунский! Я тебе этого не прощу!
- Переживу…
Я отвернулась и всю дорогу молча смотрела в окно. Ладно, может позвонить Ивану Федоровичу и через него, хотя бы на допросе поприсутствовать. Ага, телефона-то моего у меня нет. Надо что-нибудь придумать. Ну, Драгунский! Ну, я тебе устрою!!!
Прямо по курсу нарисовалась знаменитая Лубянка. Я дернулась, а Кирилл хитро улыбнулся.
- Правда?
- Правда…
Я шла по длинному коридору Лубянки в спортивном костюме и тапочках, оставляя легкий коньячный шлейф.
- Смир-но! – крикнул кто-то из другого конца. Сотрудники ведомства, вытянулись пострунке, в дверях своих кабинетов. Драгунский шел рядом и счастливо улыбался.
- Это для тебя… - шепнул мне Кирилл. Я растянулась в улыбке, с трудом сдерживая слезы.

PS А в гроб меня засунули, просто потому, что некуда было больше засовывать. По всем расчётам Головача, я должна была очухаться, когда самолет уже был бы в воздухе, пересекая Российско-Финскую границу. Но, невидимая рука Шурупа... Вернее, если бы я глотала все назначенные лекарства, то расчет был бы оправдан. Оставлять меня в больнице было опасно. А так… очухалась психованная баба в гробу, перепугалась, заорала. Пока переполох, пока успокоили, пока выяснили кто, что, почему, Головач, Стенная и Марк в гробу, уже были бы на подлете к Голландии.

Марка уговаривать покинуть больницу не пришлось. Головач разбудил его препаратами и пообещал убить. Бедный Марк, как верный пес, пошел за профессором и даже помог меня упаковать в багажник.

Стенную допрашивали без моего участия, оно и понятно… сплошная секретность. Марка, видимо тоже спецы под крыло взяли, потому что больше мне о нем ничего не говорили и на все вопросы молча мило улыбались. Тайна двух непонятных слов осталась нераскрытой…