Витины истории

Канишон
Почему соседского ослика зовут Канишон не знает никто. Да и является ли Канишон переделанным словом Карнишон /огурец/ или просто Канишон без всякого смысла, тоже не знает никто.
Но мы знаем точно, что Канишон родился на самой обычной ослиной ферме почти двенадцать лет назад. На ферме производят молоко для ожогового центра в Тулузе - ослиное молоко абсолютно стерильно и имеет к тому же уникальный натуральный антибиотик, который не только увлажняет и питает пораженную огнем или кислотой кожу, но и одновременно дезинфицирует.
Канишон родился мальчиком, а на ферме оставляют только девочек - мальчиков продают крестьянам в качестве вьючных животных, а девочек оставляют для производства молока. Вот и Канишона продали Витиным соседям, чтобы он крутил колесо на мельнице. Но еще малышом Канишон заболел менингитом. Хозяевам предложили малыша усыпить, так как санитарная инспекция не разрешает использовать на работах любых животных, переболевших хоть каким-то инфекционным заболеванием. Но соседи убивать его отказались.
И так Канишон стал жить вольной жизнью.
Когда у Витиных родителей был Форд-Мондео, Канишон приходил к ним во двор и чесал правый бок о зеркало заднего вида. Оно было идеально по мнению Канишона расположено, очень удобно было чесаться. Потом у них появился Рено-Сценик, зеркало оказалось значительно выше, неудобно, и Канишон к ним ходить перестал.
А когда подрос Витя, у Канишона появился настоящий друг. Ослик не только разрешает Вите трогать уши, зубы, и даже глаза, он даже не против того, чтобы Витя подходил к нему сзади, хватался за гриву, когда они гуляют по полям. Никому другому, даже хозяевам, Канишон это делать не разрешает.
Вот так и ходят в обнимку все лето два закадычных друга: Канишон, старый ослик, переболевший менингитом, и Витя, мальчик с Синдромом Аспергера.

Яблоки и жабы
Витина Мама привезла из России во Францию, когда вышла замуж за Витиного Папу, всю свою библиотеку. Папа до того, как Витя научился читать сам, читал ему на французском языке, а Мама до сих пор читает Вите на русском языке: у Вити еще не получается читать на русском. Но на французском языке Витя уже читает сам. Витя очень любит, когда Мама ему читает те книги, которые сама любила читать в его возрасте.
Мама читает Вите рассказ Аверченко:
«Мальчик у папы спрашивает:
– Папа, а у яблок есть лапки?
– Нет.
– Тогда я жабу съел.»
Мама вспомнила, как ей было смешно на этом месте было, когда ее мама в детстве читала ей этот же отрывок и расхохоталась.
Но Витя посмотрел на Маму осуждающе:
– Мама, что тут смешного? Жабята сироты теперь.
Маме стало стыдно неимоверно.

Огородные заметки
Пошли Мама с Витей орехи собирать. Рядом с орешником растет ива, у нее тоненькие узкие листочки, и в том году она уже почти вся облетела от засухи и среди маленьких сухих листочков фундук собирать очень хлопотно. Мама предлагаю Вите соревнование:
– Кто с самой тяжелой корзиной с огорода выйдет тот и победил!
Витя немного возле Мамы поковырялся, один орешек, второй, и вдруг за спиной раздается его радостный голос:
– Мама, я победил!
И катит самую большую ... тыкву.
– Все правильно, – подтвердил победу Папа, – Мама задачу поставила, а условия не разъяснила: сказано с самой тяжелой корзиной – вот вам самая тяжелая корзина! Ребенок мыслит креативно.
– Витя, но для тыквы еще очень рано, – расстроилась Мама.
Но уже деваться некуда. Тыкву назад не прикрепишь.
– Будем делать Хелоуин! – радостно предложил Витя.
– В августе?
– Будет репетировать!
***
Собирается Витя на день рождения к подружке Анне. Мама подарки приготовила, в бумаге красивой. Куколки разные. Витя с кабачком приходит.
– Витя, зачем кабачок?
– Мама, ты не серьёзные какие-то подарки приготовила. Вот кабачок – он тяжёлый, большой. Подарок так подарок!
***
На столе стоит корзинка с овощами. Мама собирается готовить обед и собрала в огороде всего, что попалось на глаза. Витя только встал и сразу бегом на кухню:
– Мама! Мама! Посмотри какая фасолька большая!
– Витя, это баклажаны белые.
– А почему они такие маленькие?;

Гроза
Витины родители заядлые походники. Папа раньше служил в армии и палатка для него – дом родной. Мама Вити до свадьбы с Витиным Папой была археологом. У нее по жизни в палатке ностальгия. И каждое лето они приглашают к себе своих друзей, таких же палаточников, на ночевку в палатках у них в саду.
Никоим образом грозы быть не должно было, ибо середина августа на Юге Франции – это жарища удушающая, зной, палящее солнце и спать на воздухе – огромное удовольствие, это если ли не единственное спасение.
Однако в тот день еще с вечера небо затянуло, потянуло холодноватым ветерком и неожиданно с юга: обычно летом холодный ветер только с Атлантики, где всегда вода существенно холоднее, чем в Средиземном море. С юга у нас Пиренеи и вообще-то с гор не дует ветер никогда. Лопасти ветряной электростанции четко указывают направление.
– Надо бы мебель садовую убрать на ночь, – сказал Папа, – а то как бы стулья вам на палатки ветром не позакидывало.
Витина Мама знает, что, если муж что-то говорит, как бы странно это не звучало, воспринимать нужно очень серьезно. Но летящие в палатки стулья казались чем-то анекдотичным, тем более жара 30 градусов, небо чуть туманное, откуда таким ветрам и непогодам?
Но все-таки решили мебель убрать.
Спать все легли рано, так как с утра нужно было ехать на сельский рынок, а потом не позднее десяти часов надо ехать в Каркассон.
Проснулась Мама от резкой вспышки света, причем молния ударила в ветряную электростанцию: и свет и звук были одновременно.
За одним ударом последовал второй.
Раньше, до установки электростанции, молнии били попеременно в платаны, которые растут у на окраине участка. Но с появлением более высокого объекта, теперь все достается ему.
Тяжелые капли застучали по палатке.
Чаще, чаще, превратились в сплошной поток воды.
Витя зашевелился.
– Витя не касайся палатки, – зачем-то сказала Мама. Она машинально вспомнила свои ночевки в брезентовых палатках в экспедициях.
– Мама, у нас же не брезентовая палатка, – как будто прочитал мысли Мамы Витя. – Мама я не боюсь, – прошептал Витя, – а можно я к тебе прижмусь? – Витя все-таки решил прилечь поближе к Маме. Они обнялись.
Вода льется со всех сторон, лопасти электростанции крутятся со стоном и свистом. Слышно, как летят ветки, палки, скользят по палатке и улетают куда-то. Гром и свет сменяют друг друга так часто, что темнота вообще не наступает, и видится это не грозой и молнией, а каким-то световым шоу, с литаврами и барабанами не хуже, чем у Хачатуряна. И можно бы выскочить и прибежать в дом, но совершенно не хочется двигаться. Внутри тепло, мягко, только звук и свет, движение ткани дает представление о том, что же происходит снаружи.
Соседи по палатке тоже переговариваются. Какой сон, когда мы в самом эпицентре стихии?
На мгновение дождь прекращается.
И вода опять падает еще с большей силой.
Где-то далеко слышны сирены.
Сработала аварийная система на автодороге.
Свет.
Раз, Два, Три.
Грохот.
Свет.
Раз. Два. Три. Четыре, Пять.
Грохот.
Свет.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть
Грохот.
Гроза потихоньку уходит.
Слышно, как аккуратно хлопнула дверь. Папа на цыпочках подошел палатке, убедился, что все спят и пошел со двора.
Хлопнула дверь у соседа, послышался его голос и голос Папы, завелся двигатель соседской легковушки. Странно. Глубокая ночь.
Машина уехала в сторону гаражей.
Минуты через три мимо нас проехал тяжелый трактор.
Еще через минуту проехал второй трактор, уже второго соседа снизу, у которого живет Канишон.
Плохо дело.
Свет.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять
Грохот.
Капли дождя становятся тяжелее и реже.
Свет.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Одиннадцать. Двенадцать.
Грохот.
Вода опять замерла.
И уже слышна не дождем, а аплодисментами этому небесному спектаклю.
Свет.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Одиннадцать. Двеннадцать. Триннадцать...
Проснулись все от звука возвращающегося трактора: утро уже, тихие капли мелкого дождика моросят по палатке. Папа тоже тихонько вошел в дом и закрыл дверь.
Рано еще, можно поспать.
Витя отлежал Маме руку. Она аккуратно перекладывает его голову со своей руки и опять проваливается в сон.
– А куда все ездили ночью? – весело спросил Витя за завтраком.
– Потоком воды смыло соседнюю деревню. Восемь человек погибли. Не успели выскочить из домов – настолько сильный был поток воды с гор. Мы ездили ставить заслоны на краю деревни, к которому двигалась вода, на случай прорыва водохранилища.
– Вы работали и нас не позвали? – огорчился Витя.
– А все женщины, старики и дети ждали нас в домах. Эвакуировать вас было нечем и уже поздно. Быстрее было поставить заграждения. А помочь нам вы ничем не могли. И слава богу, конструкция водохранилища выдержала…

Про комбайн
Лето в разгаре.
Еще утром можно погулять до полудня, а после 12 часов уже от жары нужно спасаться.
А вечером самое прекрасное время.
И так здорово выручает водохранилище, которое в четырех километрах от Витиного дома.  Можно и пешком, подняться в горку и спуститься вниз.
Вода настолько теплая, что даже не охлаждает, а когда солнце заходит, то в воде намного теплее, чем на берегу.
Накупался Витя, все силы потерял, только и хватило в машину сесть.
Приехали, помылись, приготовились спать. Смотрит Мама: пропал ребенок, нет нигде. Прислушалась: ну конечно, какой сон!!! Страда же сейчас. Комбайн в поле. Днем работать тяжело, очень жарко, +35, и выходят комбайны вечером, когда спадет зной. Работают всю ночь, но сегодня закончат рано - опять гроза идет.
И откуда только взялись силы у Вити? Ведь уже засыпал от усталости.
Но комбайн – это святое.
Все люди фотографируются с башнями и монументами на ладошке, а Витя с комбайном.
– Мама, а трактор он такой шумный и страшный – он добрый?
– Конечно, добрый! Он же нас кормит, как же он может быть злой?

День рождения
Вот ведь у нормальных родителей, как дети отмечают день рождения?
У них торт нарядный, с крЭмом, в четыре этажа с мезонином, свечки всяческие, и вообще разнообразные хеппибёфдей ту ю.
А у Вити каждый день рождения – не как у людей, точнее детей.
Один раз был вот такой случай:
Вечером стол накрывают для празднования Витиного дня рождения: мясо на рынке с утра купили, помидорки с огорода. Пирог не получился, но уже второй печь некогда, пора на стол подавать, и тут Мама понимает, что свечки на торт не купила. И купить уже негде – магазины закрываются в 8 часов вечера, а по воскресеньям вообще все закрыто.
– Мама, а что я задувать буду?
Вопрос века. Нечего задувать. Порылись в закромах нашлась одна ароматическая.
– Ладно, буду эту задувать, только 6 раз. Мне же 6 лет.
– Давай.
Сели за стол, задули пару раз ароматическую. У Мамы голова от запаха разболелась, не дело получается.
– Она точно ароматическая? Может мышей каких травить? – спрашивает Витин старший брат Петя.
– Какая-то токсичная свечка, не праздничная совсем. Сейчас начнут насекомые в салат падать или мыши летучие, – заметил Папа.
– Не правильно как-то. Я же должен сразу 6 задувать, чтобы было видно какой я большой, – совсем расстроился юбиляр.
Пошли рыться вместе везде. В Папиной мастерской нашли стратегический запас на случай урагана, тайфуна и прочей ядерной войны, а в нем аж десять обыкновенных свечек в упаковке.
– Нельзя это на торт ставить, – глубокомысленно заявила Мама.
– Точно нельзя, – подтвердил Петя.
– Нужно как у нас в госпитале делали, на мой день рождения, – сказал Папа и пошел в кладовку, долго там гремел и вернулся с баночками из-под йогурта.
Наставили свечек в баночки, ровно 6 штук. Витя счастлив, задул их все разом.
– Мама, еще пять раз осталось, ты обещала. И пой мне joyeux anniversaire.
Так и зажигали весь вечер свечки в баночках, их тушили и пели.
***
На другой день рождения опять незадача вышла, и опять со свечками:
Собрались в тот день праздновать одновременно два дня рождения. Анне – 10 лет, а Вите – 9.
– А почему у меня на торте меньше свечек? – тут же подсчитал Витя.
– Витя, но тебе на год меньше, это нормально, что на одну свечу меньше.
– А ведь верно Витя говорит, – задумался наш друг и по совместительству Папа Анны. –У нас в стране равенство, а тут такая несправедливость!
– Действительно, - соглашается Витин Папа. – Нужно сделать так, чтобы одинаково свечек у детей на тортах было!
– Не может такого быть! – делает заключение Витя. – Как же можно на разный возраст детей поставить одинаковое количество свечек на торте?
– А что тут думать? - говорит Папа Анны и достаёт из закромов две цифры – 6 и 7 - и шесть свечек. Ставит на два торта по цифре и по три свечки.
– Вот теперь – равноправие!

Ветви власти
В саду у Вити растёт елка. Посадили её родители Вити сразу после своей свадьбы. И росла она обычной ёлкой. А в этом году стала образцом демократии: неожиданно у неё верхушка стала расти в бок и появились ещё три верхушки.
– Вот видишь, Витя, даже природа нуждается не в одной главе, а в нескольких независимых ветвях власти. Эти три верхушки как раз их и символизируют: три ветви власти – судебная исполнительная и законодательная.
– А эта, которая большая, какая? – интересуется ребёнок.
– А это, Витя, четвёртая и самая сильная власть – пресса. Видишь: с этой стороны она левая, а если посмотреть с другой стороны – правая, – объясняет Мама.
– Если издали, то вообще центристская и закрывающая собой все остальные. – добавляет Папа.
– А может это, наоборот, исполнительная президентская власть, – присоединяется к дискуссии старший Витин брат Петя.
– Да ты – монархист!
– Каждый видит по-своему.
А вы что думаете?

Халапеньо
Беды не предвещало ничего.
Пандемия заперла всех по домам. Небо – чистейшее, за три недели прекращения авиасообщения оно вообще стало прозрачным. От отсутствия загрязнения воздуха солнце стало другим, зацвело все пышным цветом. А дождей все нет и нет.
И так как на карантине делать особенно нечего, точнее, много, что есть делать, но рутина уже, собралась Мама полить все, что засохло. И вот так лейка за лейкой, дошла до клумбы перед домом.
И видит: опунция не просто разрослась, а совсем обнаглела. Листьями своими к солнцу тянется, каждый листочек разворачивается по-своему, чтобы по ходу солнца хоть какой-то период времени, но освещаться. А лаванда, розы, пионы в тени сидят. И даже зрительно видно, что чахнут.
Начала Мама помаленьку клумбу расчищать. Листок за листком, сначала руками, а иголки колют руки, потом пилу взяла и кактусы свои пообрезала солидно, целая тачка Витина набралась.
Куда это все девать? Надумала посадить вдоль ограды.
– Не, не, – Папа не согласен, – Не нужно мне тут твоих кактусов, мне потом еще проблем с соседями, когда они разрастутся.
– А в компост выброшу они там прорастут.
– Делай, что хочешь, но мне больше твоих кактусов сажать никуда не нужно.
Делать нечего.
Соседи попрятались, когда Маму с тачкой и кактусами увидели, да еще в сапогах с пилой и в маске.
Привезла всю эту зелень домой.
Что с ней делать?
Сок надо приготовить. Но много его запасать смысла нет. С одного листа литров пять получается сиропа. Он же забористый, концентрированный, его можно разбавлять. И пить его каждый день не будешь. Уйдет на сок листьев пять. А их тачка целая.
Залезла Мама в группу "Клуб плохих хозяек имени Агаты Кристи", подняла вопрос что, мол, с кактусами делать, хозяюшки? Не знаю уж насколько там плохие хозяйки сидят, но то, что Агату Кристи в расследовании сложных уголовных дел и поиску доказательств за пояс заткнут, это точно. Накидали там всего, столько рук нет, сколько всего понаделать можно. Читает Мама все это и думает: "Не выйдет ничего с хоральной прелюдией Баха Фа минор, руки разорву, но кактусов намариную точно".
Папа приходит и очень скептически на это смотрит:
- Ты, никак, диверсию мне придумала? Будешь это все консервировать?
- Ты мне сажать запретил, выбрасывать жалко, сам виноват.
- И что готовить будешь?
- Хочу варенье сделать из кактусов. Только там сок лимона нужен.
- Слушай, мы все равно его есть не будем, поэтому может все, что не нужно туда отправим? Вот у меня, например, корки остались от апельсинов. В приличных домах из них цукаты делают, давай корок туда положи вместо лимонов, одна группа же, цитрусовые, - предложил Папа.
Нарезала мама корок, в сироп бросила, настрогала туда кактуса помельче. Пора за маринад браться.
А там в рецепте ингредиентов разных много интересных: куркума, соль морская, мед, чеснок, даже корица не в порошке, а в палочке. Все есть. Только халапеньо нет.
– Радуйся, – говорит Мама Папе, – не будет у нас маринада никакого, у меня холопеньо нет.
Петя аж макаронами поперхнулся.
– Чего у тебя нет?
– Холопеньо.
– А что это?
– Не знаю, сейчас в интернете посмотрю.
– Есть у нас холопеньо, – отвечает Папа.
– Откуда?
– Так это ж острый перец мексиканский. Он у нас в сухом порошке имеется.
И достает с антресолей, где у него инструмент разный, краски и всякая ерунда стоит, банку красного перца.
Мама в интернете рецепт видит, а перец там зеленый и свежий, и ни в каком не в порошке.
– Не правильный у нас холопеньо, он зеленый быть должен, а этот красный.
– Какая тебе разница, зеленый, красный? Мы даже пробовать это не будем, обещаю! Занимайся!
Режет Мама опунцию. Варит маринад, закатывает. Вспомнила, что в варенье же еще нужно корицы. Ну и бухнула туда случайно холопеньо. Он под рукой, зараза, как раз был. Нет, конечно, она и корицы туда добавила, но было уже поздно. Варево стало сразу коричневатого цвета. И запах такой пошел необычный. Но приятный.
«Скажу, что ткемали такой получился» - решила Мама и закрыла кактусы с маринадом в стеклянных банках.
А тут рецепт супа на глаза попался. Чечевица есть красная и помидоры где-то были. Наварила им суп, с опунцией, но картошечки все-таки добавила. На всякий случай, чтобы понажористей было. Бульона не оказалось, нашла в морозилке холодец замороженный, открыла, понюхала, добавила, для верности бульонных кубиков магги докинула.
Сидят все за столом, суп едят.
Молчат.
Первый сдался Витя.
– Мам, а скажи, пожалуйста, вот это зеленое в супе хрустит, это огурец?
– Витенька, а это вкусно?
– Ну так себе, но, если огурец выковыривать, то есть можно. А называется оно как?
– Вальпараисо.
– Это, Виктор, не огурец. Это наша мама начала бактериологическую войну. Будет нас из дома выживать.
– Да ладно, – Петька распробовал, поморщился, но ест сидит, – разочек можно.
– Разочек. Теперь у тебя все с кактусами будет: оливье будет с кактусом, супы будут с кактусами, даже плов и макароны у тебя будут с кактусом.
– Не может такого быть!
– И не такое может быть. Ты ее перченое варенье еще не пробовал.
– А халапенью в банках эту зеленую, когда будем пробовать? – настороженно спросил Витя.
– Написано в рецепте пять дней мариновать. – ответила Мама.
– Ну что, пять дней мы тут протянем как-нибудь, а пока нужно думать, куда поедем прятаться. – вздохнул Папа.

Цирк
Витя никогда не был в настоящем цирке, в большом высоком доме, чтобы с ареной и куполом, а не в круглой палатке с палкой посередине, вокруг которой выложены брикеты соломы, покрытой клеенчатой тканью, которые потом скармливаются цирковым животным.
Поэтому, как только они оказались в России, Мама сразу же купила билеты в цирк.
Первая часть представления прошла у Вити на ура. Причём на арену выходили не только клоун, жонглеры, акробаты, но и кошки с верблюдами. Но Вите все нравилось. В антракте, начали возводить решётки.
– Мама, а кому строят тюрьму?
– Всё увидишь, – Мама решила, что уже увидев животных на арене, Вите будет интересно и дальше и не хотела портить интригу.
Но, тигры оказались за решёткой! Витя возмутился:
– Это – тигриная тюрьма! Мама, они должны жить в Африке и бегать, а не сидеть в тюрьме! Они ничего плохого не сделали!
А потом встал и ушёл.

Энзо
– Мама! мама!
Мама не успела дверь закрыть за собой, а Витек уже примчался к ней радостный и взъерошенный, как воробей после драки.
– Мама! А можно Энзо к нам придет в эти выходные?
– А кто это?
– Это наш новый мальчик в классе! И он меня не обижает и называет меня другом!
– А как давно вы дружите?
– Мама! Он всю неделю меня не отгонял от себя, не обижал и даже сидел со мной в столовой!
Витя аж захлебнулся от восторга, перечисляя все доказательства своей дружбы. Витю в школе обижают. Может быть это из-за синдрома Аспергера, который выявили у Витька в семилетнем возрасте, а может быть оттого, что он русский. Витю в школе обижали ежедневно и круг общения у него был очень узкий.
И тут такая удача! Новенький мальчик! Да еще не шпигует и не гоняет Витю. Такое, действительно, нужно отметить.
– Конечно, раз такое дело, тебе можно пригласить Энзо к нам в гости.
– Вот тебе телефон его мамы, напиши ей сообщение!
– Прям у порога? – Мама еще не успела разуться и снять пуховик, она еще стояла, наклонившись к ботинкам, пытаясь развязать шнурки, а Витя скакал вокруг нее, с листочком бумаги в руках, – Может лучше позвонить, а не писать?
– Энзо сказал лучше написать!
Мама написала несколько слов. Несколько секунд пришел ответ. Видимо Энзо с его мамой ждали сообщения.
"Да, Энзо может прийти к вам в гости. В воскресенье после обеда вас устроит?"
"Замечательно. Вы его сами привезете, или нам за ним приехать?"
"Мы его привезем, Виктор нам уже сказал свой адрес".
Неделя для Вити тянулась невероятно долго. А в воскресенье он встал раньше всех, и прибежал к родителям:
– Давайте скорее обедать!
– Мы еще не завтракали, обедать будем в 12 часов.
– Давайте прям с утра обедать! Тогда сразу приедет Энзо!
Папа с Мамой засмеялись.
– Витя, – начал объяснять Папа, – «после обеда» – это традиционные временные рамки. Это не значит, что если ты с утра съешь суп, то сразу же наступит условленное время. «После обеда» означает, что Энзо приедет после 13-14 часов дня, когда все заканчивают обедать.
– А вдруг они обедают утром и приедут?
– Даже если они обедают утром, или вообще не обедают, они все равно приедут в это время. – ответил папа.
– Но, если вдруг Энзо приедет раньше, или перепутает, он обязательно пообедает с нами, – добавила Мама.
И Витя расстроенный, что ускорить приход друга никак нельзя.
После завтрака он уселся во дворе и начал ждать Энзо.
– Еще не время обедать? – прибегал он каждые полчаса?
– Обед еще не готов. Но ты можешь мне помочь, тогда обед будет готов быстрее.
– И Энзо приедет быстрее!
– Энзо не приедет быстрее, но время побежит быстрее, когда ты не сидишь без дела. – объяснил Папа.
Витя привык все проверять экспериментальным путем.
– Нисколько не быстрее. – сделал научный вывод Витя.
– Но и не дольше, согласись! – констатировал Папа.
– Как обычно.
– Время тянулось, пока ты ждал друга и ничего не делал. Когда ждешь события время тянется дольше.
– Как это «тянется»? Время не жвачка, его нельзя потрогать или растянуть, - засмеялся Витя.
- Мы так говорить «тянется время». – уточнил Папа. Конечно же, оно не резиновое, его нельзя потрогать, но скорость протекания одних и тех же событий различно, потому что твой мозг воспринимает эти события по-разному и поток времени для мозга по скорости становится различным. Например, в школе время длится дольше, чем дома, верно?
– Верно!
– Но на переменах оно пролетает быстрее!
– Так перемены же маленькие!
– Нет, дневной перерыв у вас в школе длится два часа – это в три раза дольше, чем твой урок математики. Но урок математики тебе кажется дольше, чем дневной перерыв!
– Да! Именно так! А разве мы обедаем два часа?
– Ну посчитай сам! – папа посмотрел на свои часы:
– Урок математики у вас длится с 10-45 до 11-30 по расписанию. Это сколько минут?
– Сорок пять, – ответил Витя, немного подумав и посчитав по циферблату на папиных часах.
-– А перерыв начинается с 11-30 до 13-30. Это сколько времени?
– Два часа! Точно!
– Но пробегают эти два часа быстрее, так ведь?
– Да!
– Потому что ты занят любыми и приятными делами, а не математикой: ты болтаешь с другом, бегаешь по школе…
– Кушаю!
– Ешь в столовой с ребятами, играешь в игры. И так как тебе эти события приятны и интересны, то и время течет быстрее.
– Математика тоже очень интересно. Но она сложная.
– Конечно, сложная. Ты еще маленький и учеба для тебя – физический труд. Поэтому на занятиях тебе тяжело и время течет дольше.
– А когда ты помогал мне печь пирог вам с Энзо на полдник как тянулось время? – спросила Мама?
– Пробежало моментально! Я не знал, что если яйца разделить на белое и желтое…
– На белки и желтки, – поправила мама.
– Да, на белки и желтки, то белки делаются больше, когда их взбивать!
– Это тоже законы физики, – констатировал Папа.
– Это вы уже закончили Теорию Относительности или у вас физические объёмы тоже часть теории? – задала вопрос папе Мама.
– Это мы перешли к обеду, а физика и Эйнштейн подождут, – ответил Папа и обнял Маму.
– Ура! Обед! Обед! Значит скоро приедет Энзо!
***
Машина показалась за поворотом, и Витя побежал встречать гостя. Остановившись ненадолго /Витя показывал, где лучше припарковаться/, она остановилась под старым платаном. Мальчишки подбежали к порогу дома первые, а папа Энзо подошел попозже. Витин Папа протянул руку и поздоровался с папой Энзо, но в ответ папа Энзо… начал показывать разные знаки руками.
– Папа поздоровался с вами, – перевел Энзо с языка глухих.
– Зато теперь понятно, почему Энзо дружит с нашим сыном, – тихонько шепнул Папа Маме на ухо, когда папа Энзо уехал, обещав приехать за сыном после 18 часов, а Витя повел Энзо показывать свою комнату.
Мама закивала.
– Может это и не плохо?
– С нашим сыном сложно общаться обычному ребенку. Синдром Аспергера – это не шутки.

Привидение
– А в вашем доме водятся привидения?
Папа уже хотел начать научное объяснение на тему того, что привидения не существуют, как Мама его опередила с ответом:
– Конечно. У нас же старый дом. Во всех старых домах водятся привидения.
– А вы его видели? – вытаращив глаза спросил Энзо, а Витя обомлел: как это Мама ему не рассказала, что у него есть свое собственное привидение?
– Не видела, но слышала. И не раз.
– Это не привидение! – заверещал Витя, – это окошко мезонина стучит в ветреную погоду! – не унимался Витя.
– А я его еще в сентябре закрыл, - неожиданно поддержал Маму Папа.
Витя хотел что-то возразить, но так и замер с открытым ртом.
– А нам надо его поймать! – сделал предложение Энзо.
И пацанва отправилась искать удобное место для ловли приведений.
– Интересно, а как ловят привидения?
– Ок, Гугл! Как ловить привидения? – спросил Витя в папином телефоне, но вместо дельных советов и инструкций выскочили разные фильмы и мультики на Ютюбе.
– Нет, это не подходит, – озадачился Витя, – Папа днем мультики и фильмы не разрешает смотреть. Давай на русском языке наберем!
На русском интернет выдал массу советов о том, как ловить привидения.
– Это ты хорошо, что спросил на русском. Видишь, как много всего вышло.
– Жалко, что на языке глухих в интернете ничего не спросишь, – огорчился Витя, – Папа всегда говорит, что для принятия правильного решения нужно обязательно изучить все источники информации, чтобы ничего не упустить.
– Это верно. На языке глухих только показывать можно, никак не спросить. Но ведь глухие пишут, как и обычные люди, может лучше что-то написать, а не спрашивать.
– Да, давай напишем.
После письменного обращения на французском, интернет тоже выдал массу всяких данных.
– Это нам неделю читать нужно! – грустно заметил Энзо, – а привидение сейчас словить хочется.
– Привидения не любят шум. Вам нужно для начала научиться тихо играть и прислушиваться, определить его место дислокации и исходя из местонахождения будете думать о поимке, – предложил свой вариант действий Папа.
– А не будет страшно сидеть и слушать, где сидит привидение?
– А что его бояться? Оно не дерется, на пол не крошит и даже конфеты не таскает, – включилась в разговор Мама.
– Так у вас доброе приведение?
– Я думаю доброе. И оно давно тут живет. Дому нашему лет пятьсот, может больше, а мы тут всего тринадцать лет живем, так что мы у него в гостях.
– Так это он тут хозяин?
– Мы же хозяева дома в человеческом мире, а у привидений свои отношения. С точки зрения привидений, скорее всего мы не прошенные гости, но он нас не выгоняет, и даже не мешает.
Энзо немного растерялся. Витя тоже. Столько информации. И все непонятное.
– Все равно надо его поймать и спросить, – решили ребята и пошли в комнату строить планы поимки привидения.
– Может хоть полчасика посидим в тишине, – предположил Папа.
Не успели родители договорить, как ребята примчались:
– Папа! У тебя есть радио?
– Есть, конечно. А вам зачем?
– Папа! Привидения меняют радиоволны! Мы будем местонахождение привидения радиоприемником искать! Зачем сидеть и ждать его? Надо действовать!
Папа нашел в мастерской старый радиоприемник. Поменяли батарейки. Работает. Правда, почему-то принимает радио какой-то непонятный язык. Не французский. И не русский.
– Это арабский, – уточнил Папа.
– А привидения понимают по-арабски?
– Привидения общаются на своем привиденческом языке, – с умным видом уточнил Витя, – с людьми они не разговаривают.
– Пойдем привидение искать, заодно и узнаем, понимает ли оно арабский.
Дети убежали из мастерской, сначала они походили по своей комнате. Никаких помех. Радио балаболило без изменений. Потом пошли в кухню, слазили в бьяндери, подвал, и даже украдкой пробрались в родительскую спальню, хотя это категорически делать было нельзя.
Расстроенные, что ничего не обнаружено, ребята сели на пороге дома. Папа в это время решил в разрабатываемой модели добавить еще несколько отверстий и включил дрель…
– Есть! Есть помехи!!! – заорали один за другим Витя и Энзо так, что было слышно даже в мастерской. Папа выключил дрель, чтобы выслушать прибежавших и восторженных мальчишек:
 – Мы его нашли! Привидение! Оно в коридоре притаилось!;

Бережливость
Витя утром 25 декабря подарки разворачивает.
Рассказывает, что ему подарили коробочку конфеток, лего и красивые бумажки с ленточками.
– Какие бумажки с ленточками?
– В которые все завернуто было.
– Но это же не подарок, это обертка.
– Как это не подарок? Очень даже подарок. У меня два самолетика новых будут, нарядных.
– А ленточки зачем тебе?
– А пригодятся! Дедушка Мороз старался, вез, дарил.
;
Сложности семейных отношений
У Вити жизнь сложная. Мама на русском говорит, Папа - на французском, между собой они на английском общаются, да еще и латынью ребенку голову забивают.
Витя сидит утром, завтракает, говорит "спасибо" Маме по-русски. Папа спрашивает:
– А по-французски?
 Витя отвечает:
 – Merci. 
– А по-английски?
– Thank you, – отвечает Витя.
– А на латыни как? – спрашивает Мама.
Витя задумался.
Потом восклицает:
– Аве, мама!
***
Папа с Витей учат уроки. Во французских школах есть такое задание, произносить слова по буквам.
Папа говорит Вите слово, а Витя его повторяет по буквам.
– Demain /завтра/.
– D E M A I N
– Aujourd'hui /сегодня/.
– A U J O U R D   ' H U I.
Слов много, Витя все отвечает правильно. Неожиданно Папа спрашивает:
- Anticonstitutionnellement /неконституционно/. Французы вообще это слово любят, это самое длинное французское слово. Но это слово Вите не задавали.
Витя значение этого слова знает, но по буквам он его не может назвать. Недолго думая он отвечает:
- P U T I N.

Осторожно, в доме ребенок!
Витя с классом уехал в горы на целую неделю.
Папа с командировки приезжает.
Все чисто.
На лего не наступил.
Кот спокойно спит на стуле и не прячется на стропилах.
– Дом какой безжизненный.

Пещера с великанами
Витя вместе с ребятами-скаутами отправился в поход. К походу готовились долго. Но не учли погоду. Точнее, с утра погода была замечательная, но после 11 часов небо сначала затянулось, а потом начал моросить дождь. Дождем-то это было сложно назвать. Но с неба сыпалось что-то мокрое, а осевшая за время засушливого лета пыль, капала с деревьев на лица, одежду и все вокруг в виде непонятной грязи. Как на зло, совершенно не было связи. А в Пиренеях бывают места, где нет передатчиков сотовой связи, и нужно выходить на открытое пространство.
– Надо домой поворачивать, – предложила руководитель группы, как они увидели огромный пролом в горе.
– Надо посмотреть, что за пещера, может быть есть смысл отдохнуть здесь и дождаться, когда дождь закончится? – продолжила дискуссию заместитель начальника группы.
– Небо заволокло, это надолго. Но отдохнуть перед возвращением можно.
Начальница поднялась к пролому посмотреть можно ли там остановиться с детьми и вернулась сразу же.
– Заходите все сюда, тут сухо, можно отдохнуть и будем возвращаться, – позвала она всех.
Устроившись в пещере, растянувшись на земле и камнях, ребята достали еду и напитки.
– Все равно возвращаемся, можно все съесть…
– И рюкзаки полегче будут...
Ребята зашуршали обертками, бумажками и разными контейнерами с едой.
Вите стало интересно, что же там в углу. Он прошел вглубь. А там оказалась расщелина, ведущая в другое помещение. Вход совсем низко, но Витя вошел туда без труда.
В большой и высокой пещере, напоминающей комнату, в самом центре стоял камень и рядом с ним сундук.
«Надо бы его открыть, но одному никак не получится» – пронеслось в голове у Вити, и он решил поскорее позвать всех к камню. Он вернулся к расщелине, пролез в нее… но никого в пещере не оказалось. Повсюду лежали обертки от съеденных конфет, сэндвичей и чипсов, в дальнем углу кто-то забыл перчатку, но не было ни души!
«Они меня забыли! Все ушли без меня!»
Неожиданно поднялся очень сильный ветер. Дождь превратился в ливень и почему-то вода начала подступать прямо к Витиным ногам.
«Спрячусь-ка я пока в комнате с камнем», – и Витя вернулся к расщелине.
Но в комнате уже было ни камня, ни сундука.
Зато стоял большой и высокий стол с четырнадцатью стульями и один стул был очень маленький. На столе было множество тарелок с мясом и другими яствами, но все было очень неаппетитно. Мыши ели это мясо и росли прямо глазах. Вите стало совсем страшно. Послышались тяжелые шаги, но Витя успел спрятаться за уступом. В комнату стали заходить великаны. Они скидывали мышей со стола, у некоторых из них вырывали мясо прям из зубов и тут же его ели, не садясь на стулья. Великаны громко чавкали, разговаривали на непонятном языке.
«Что за мясо у них такое, от которого мыши растут?» – подумал Витя, но вдруг он услышал какой-то неприятный голос, доносившийся из другой пещеры, вход в которою оказался прямо у Вити за спиной.
Великаны доели мясо и вдруг начали рассаживаться, они задвигали тяжеленными стульями, и Витя прошмыгнул в следующую комнату, чтобы его не придавило стулом.
В комнате с голосом было очень темно. Было совсем ничего не видно, только слышен этот непонятный голос и Витя пошел на звук. Он шел, шел, шел и вдруг оказался опять в комнате со столом. Великанов не было видно. Витя очень проголодался.
«Все-таки придется что-то у них съесть! Но точно не мясо!»
Витя забрался сначала на маленький стульчик, с маленького стульчика на большой, с большого стула на стол, нашёл кусок хлеба, ростом с самого Витю, как в комнату вернулся один из великанов. Он не заметил Витю за куском хлеба и прихватил их обоих, и Витю, и кусок хлеба, с собой, пихнув в карман и вышел.
«Ну вот и поел», – подумал Витя.
Витя чувствовал большие шаги великана, но он не видел, куда великан направляется.
Однако, он вовремя сообразил, что великан укладывается на кровать и еле успел выскочить из кармана, чтобы великан не лег на него, потому что он укладывался спать именно на тот бок, где был карман с хлебом и Витей.
Спрыгивая с кровати, Витя заметил, как в стене есть дыра, через которую выходят мыши, которые только что ели мясо со стола. Он побежал за ними и там уже он услышал знакомый голос:
- Витенька! Родной! Ты очнулся! Ты сутки без сознания с температурой пролежал. Ты ковидом заразился...

Ушастое сердце
Мокрый ребенок плакал очень тихо. Мама сидела рядом, но не слушала его.
Вообще день не удался с самого начала. Мы уезжали из Страсбурга домой, но к 6 часам такси не приехало. Потом оказалось, что деньги списали, а водила отчитался, что был в 6 часов у дома, но никто не вышел. Мы не опоздали на поезд, успели на трамвае. Но это было только начало.
В Монпелье Мама с Витей добрались без приключений.
– Мама, смотри какая река! – радостно сообщил Маме Витя, видя огромный поток воды, стекающей с крыши, посреди вокзала. Они и сами прилично вымокли и вот в таком виде сели в поезд до Нарбонны, где у них пересадка на поезд до Тулузы, но ехать им надо лишь до Каркассона: там их будет ждать Папа.
А в вагоне с ними ехал, как и они сами, основательно вымокший под проливным дождем малыш одного-полутора лет. Он сидел в мокрой коляске, в мокрой куртке, рядом сидела мокрая мама. Усталая, она задремала и не слышала плач ребенка.
Пассажиры в вагоне шуршали едой, какими-то стаканами, бутылками. Мама с Витей тоже перекусили. А малыш все плакал.
– Что ж она ничего не делает? – возмутился Витя, – мы так и будем ехать всю дорогу и его слушать?
– У тебя остались еще печеньки?
– Остались.
– Сходи, угости его. Вдруг он голодный?
– Мама, я стесняюсь.
– Пойдем вместе.
Мама с Витей подошли к ним и сразу все стало понятно. Мама спросила маму малыша, можно ли угостить ее ребенка, как увидела, что женщина глухонемая. Она начала показывать жестами что-то, но малыш протянул ручки к печеньке и они стали с Витьком вместе есть из пачки. Ребенок перестал плакать, он с интересом слушал Витю. Было очевидно, что он здоровый, прекрасно слышит и рад общению с другим ребенком.
Как только плач прекратился, весь вагон вздохнул и с благодарностью на нас посмотрел.
– Мама, – спросил Витя, – так они тоже слышали, как малыш плачет?
– Конечно, слышали.
– А почему они не отреагировали никак? Все ели, шуршали, и никто его не угостил? Все слушали и ничего не делали?
Мама ничего не ответила Вите. И, к счастью, они уже подъезжали к Нарбонну. Поезд опаздывал на пять минут, а последний поезд из Нарбонны уходил через пять минут после прибытия их поезда, им некогда было разводить сантименты.
Как только поезд пришел, Витина Мама стремглав помчалась с чемоданом, двумя гуслями, у одних из которых порвался чехол, рюкзаком, едой, и всякой всячиной в подземный переход, потом поднималась, так же стремглав вверх на нужный перрон, и собралась было мчатся на посадку на поезд до Тулузы, как поняла, что торопиться некуда. Витя все это время бежал шаг в шаг за Мамой.
Огромная масса людей с монпельешного шестивагонного поезда почти полным составом пыталась втиснуться в состав до Тулузы, состоящий из двух вагонов. Мест в вагонах не было не только сидячих, даже стоячих мест не было. При полностью забитых вагонах еще человек семьдесят, с чемоданами, рюкзаками, котомками стояли у дверей вагона, из которых практически вываливались пассажиры.
Надо пояснить, что пассажиры были в основном молодежь. В первый понедельник октября во всех университетах Франции начинается учеба. В некоторых учеба начинается в сентябре, но обычно – в октябре. И очень много студентов приезжают в Тулузу, которая является третьим студенческим городом Франции. Только в моем университете 30 тысяч студентов. И, естественно, как и положено молодежи, они едут все одновременно и в последний день.
Обойдя весь состав и оказавшись у первой двери первого вагона, Мама начала туда протискиваться.
– Прошу прощения, ребята, – извинялась она перед пассажирами, – Я с ребенком, мне нужно обязательно быть в Каркассоне сегодня вечером.
Витя нашел сидячее место на мусорном баке у стены туалета на входе в вагон, Мама стояла на одной ноге с чемоданом, на котором уместились гусли, рюкзак, еду же Витя поставил себе на колени.
Оказалось, что вагон набит только у входа. Внутри него явно есть немного места, особенно если пассажиры пройдут внутрь, а те, кто сидят на откидных стульях встанут.
– Может быть, мы потеснимся? – спросила Мама пассажиров, и обратилась к темноволосому молодому человеку, сидящему с блондинкой на откидных стульях, – а вы бы могли и встать. Тогда бы вошло еще два-три человека.
– С какой стати я должен ехать стоя? – возмутился темноволосый. – Я купил билет! Я умею право ехать сидя!
– Мы тоже купили билеты... – начали роптать остальные ребята.
– Это называется «солидарность», – ответила Мама темноволосому. – Дать каждому человеку немного от себя, ради справедливости.
– Мне до этого нет никакого дела! – продолжал декламировать темноволосый.
Всех перебил голос машиниста:
– Уважаемые пассажиры, стоящие на перроне, отойдите от дверей вагона, мы уже задерживаем отправку.
Но ребята начали двигаться. Кто-то прошел вперед, некоторые ребята с откидных стульев встали. В салон вошли еще одиннадцать человек. Девушка темноволосого встала, освободилось еще место. Темноволосый упорно сидел.
Машинист опять заговорил:
– Мы уже опаздываем с отправлением на десять минут!
– А мы в чем виноваты?
– Это последний поезд!
– Людям нужно ехать!
– Задолбали эти СНЦФ /SNCF– это французская железнодорожная компания/, постоянно бастуют, а нас за скотов держат!
– …вы что, не видели сколько продали билетов??
–… а подали неизвестно что!
– … а рядом пустой большой состав всю ночь стоять будет!
–… чтобы утром буржуев в Сет и Агд по яхтам развозить!
– Во вторник опять бастуют!
– В Лезиньяне еще Тома должен зайти!
– И у него с собой ….
Мама не расслышала дальше и спросила Витю.
– У Тома с собой четыре ящика бухла, у него папа винодел, – пояснил ребёнок.
– Ты знаешь, как по-французски «бухло»?
– Конечно, мама, я же уже большой, – гордо заявил Витя.
Народ зашевелился. Рядом с Мамой у входа оказалась очень красивая девушка, у нее была очень большая грудь без бюстгальтера. Во Франции было еще тепло и девушки не сменили летний гардероб на осеннюю форму одежды. Было немного места, его хватало на целого человека, но, глядя на нее никак не решался войти молодой человек.
– Девушка, если повернетесь грудью ко мне, то у молодого человека появится возможность войти в вагон, – заметила Мама.
Девушка, повернулась лицом к Витиной Маме, прижала рюкзак к груди, поняв, что Витина Мама имеет в виду. Но, видимо, и попа у нее была не менее прекрасная. Витина Мама стояла лицом к выходу и увидела, что молодой человек даже закрыл глаза от волнения, увидев девушку сзади. Но он решился:
– Вы не возражаете, если я прижмусь к вам сзади. Мне, действительно, очень нужно уехать. Папа приехал в Каркассон и ушел на работу, мама осталась ждать меня в машине. Она не водит машину, ей без меня даже домой не вернуться, к нам уже автобусы не ходят, – объяснил он.
– Вы совершенно не обязаны передо мной отчитываться, – строгим, холодным, невероятно красивым, как и она сама, голосом ответила ему девушка, – проходите, прижимайтесь, мне нет до этого дела, мы все тут как сельди в бочке.
Молодой человек вошел и опять закрыл на мгновение глаза.
Неожиданно у входа оказалась та самая коляска, с мокрым малышом и его глухонемой мамой. Малыш разглядел Витю, сидящего на мусорном баке. Малыш засмеялся потянул к Вите ручки. Его мама, заплаканная, что-то показывала в телефон.
– Мама, мама, эта та глухая женщина из поезда с мальчиком, с которым мы ели печеньки! – закричал Витя по-французски.
– Женщина-инвалид не может в поезд сесть с маленьким ребенком! Вы люди вообще? У вас совесть есть? – закричала Витина Мама машинисту, который уже даже вышел из кабины, чтобы начать скандалить.
– В поезде есть хоть кто-то, кто понимает язык жестов? – спросил один из пассажиров.
– Тома знает! У него сестра глухая!
Вагон опять загудел:
– Тома в Лезиньяне, а женщина здесь!
– Что же делать?
– Тут ребенок, а поезд сегодня последний!
Машинист опять попробовал закрыть двери поезда.
Неожиданно, красавица протиснулась к краю вагона, одела рюкзак и встала прямо напротив детектора закрывания дверей, закрывая его рюкзаком.
– Мы никуда без этой женщины с ребенком не поедем! – жестко и громко, чтобы слышал машинист, сказала она.
Машинист возмутился:
– Мадам, прекратите беспорядок! Или выходите или отпустите двери!
Молодой человек встал у второго детектора.
– Мы поедем либо все вместе! Либо никто! – он поддержал красавицу.
Люди на перроне тоже завозмущались:
– Как так!
– … мы тоже купили билеты…!
– … куда нам деваться…?
– … ночевать в Нарбонне?
– Мы будем бастовать!
– Да! Забастовка!
– Поезд никуда не едет!
– Как вы все задолбали! – подал голос темноволосый, но ему что-то начали говорить его девушка и соседние пассажиры. Он замолчал.
Машинист о чем-то стал говорить с диспетчером. Напряжение стало возрастать, как мы опять услышали голос машиниста.
– Уважаемые дамы и господа, мы пересаживаемся на поезд, стоящий на пути В, просьба сделать это побыстрее мы уже опаздываем с отправлением на двадцать минут.
Это был монпельешный поезд, на котором Витя с Мамой только что приехали. И даже в шестивагонном составе на всех сидящий мест не хватило.
Красавица с молодым человеком закинули коляску с малышом в вагон, мама его уже не плакала и опять что-то намахивала рукой по видеосвязи в телефон. Красавица села на откидное сиденье рядом с мамой мальчика, а молодому человеку сиденья не нашлось, и он остался стоять рядом с женщинами и коляской.
Девушка задремала, ее длинные, стройные ноги, обтянутые светлыми левистраусами, расслабились и раздвинулись, и на всеобщее обозрение открылось темно-бурое пятно крови. Молодой человек его заметил. Секунда, и он, развернувшись к ней спиной, сел ей между ног. Девушка проснулась, но потом увидела… зарделась, и… положила свою руку ему на голову.
Он закрыл глаза.
Так они и ехали до Лезиньяна: он, сидя у нее между ног на полу вагона, а она, держа левую руку у него на голове, закручивая его кудри правой рукой себе на указательный палец. Казалось, что они готовы так ехать всю оставшуюся жизнь.
В Лезиньяне, видимо, по договоренности заранее, у нашей первой двери первого вагона вырос Тома с двумя коробками вина, его провожали его многочисленные родственники, в чем было невозможно усомниться, так как они были все абсолютно одинаковые с разницей лишь в возрасте и поле. Папа нес еще две коробки вина, мама, сестра и остальная родня занесли вещи и поставили у входа.
– Как тут у вас тесно!
Ребята засмеялись:
– Ты бы видел, что было полчаса назад!
Они так и смеялись всю дорогу до Каркассона, рассказывая, что было в Нарбонне.
Машинист был тот же самый, что и из маленького поезда, поэтому услышав его голос снова все вздрогнули:
– Уважаемые пассажиры, просим вас в Каркассоне покинуть поезд. Я должен вернуться в Нарбонну. Вам подадут другой состав, просьба всем следующим до Тулузы ожидать на вокзале.
– Как хорошо, что папа нас заберет в Каркассоне, – обрадовалась Мама.
– Ну вот, мы не узнаем, что с ребятами случится потом, – с уверенностью, что это не конец, грустно заметил Витя.
Поезд приехал с опозданием по расписанию на сорок минут, на перроне стояла взволнованная толпа встречающих.
– Что там за забастовка была у вас?
– Что там случилось? – разносилось со всех сторон.
Мама с Витей спустились в переход. Их обогнал Тома с двумя коробками вина: остальные две коробки и его вещи разобрали ребята из его компании. Блондинка, которая вначале была с темноволосым молодым человеком, несла рюкзак Тома. Темноволосый тоже прошел мимо, но один. Витю с Мамой обогнали и красавица с молодым человеком. Он поднимал по лестнице два чемодана, ее и свой, два рюкзака, ее и свой. А красавица бежала рядом с ним, повязав его рубашку вокруг талии, закрыв таким образом свою попу. Теперь молодой человек предстал во всей своей красе. Оказавшись без рубашки, он остался в черной футболке, плотно обтягивающей его атлетически сложенную фигуру. Девушка не сводила взгляда с его мускулистой спины и шеи.
Папа встречал на их выходе. Витя кинулся ему в объятия. Рядом с ним стояла пожилая, взволнованная дама. Молодой человек подошел к ней с красавицей. Женщина увидела девушку в рубашке сына, но никак не отреагировала на это.
– Мама, познакомься. Это – Сеголен, – произнес молодой человек, поцеловав маму. – Она опоздала на свой стыковочный автобус до Сан-Себастьяна. Я сейчас тебя домой завезу, и мы попробуем догнать автобус.
– Очень приятно познакомиться, – восхищенно заулыбалась женщина, беря обеими руками за руки Сеголен, – Не может быть и речи! Я вас никуда не пущу голодными, мокрыми в такую ужасную погоду! Мы едем домой, Сеголен переночует в комнате нашей бабушки! Никаких споров!
Девушка засмущалась и растерялась. Но женщина продолжила наступление:
– Дорогая моя, а вы из Страны Басков?
– Да, я домой еду, навещала сестру, она поступила в Монпелье учиться, ездила обустраивать ее на съемной квартире.
– О! Какая радость, а дедушка Гийома, – мы наконец-то знаем имя молодого человека, – папа моего супруга, из Бильбао… – начала погружение в семейные дела мама Гиома, беря Сеголен под руку, вешая рюкзак сына себе на плечо и направляясь к машине.
Гийом послушно повез оба чемодана к машине.
– По-моему сегодня комната бабушки им все-таки не понадобится, – предположил Папа.
– Не думаю, но все может быть…– ответила Мама.
– Не зря все-таки поезд опоздал, – заметил Витя.
Тома и бывшая девушка темноволосого целовались в ожидании очередного поезда на Тулузу, сидя в клумбе. Вокруг них уже устроились ребята: открытая бутылка вина переходила из рук в руки.
– Ну, как прошло ваше путешествие? – спросил Папа Витю, когда все устроились в машине.
– Ой, Папа! Столько всего произошло!
Мама уже приготовилась слушать до самого дома все истории, но рассказ оказался коротким.
– В поезде был маленький мальчик! Он плакал! А мама его не слышала, потому что она глухая! Все вокруг ели, а малыш был голодный! А мы с мамой дали ему печенье! И он перестал плакать! Все делали вид, что не слышали, и никто, кроме нас с мамой, ему не помог!
– Витя, а ведь они на самом деле ничего не слышали, – ответил ему Папа.
– Как это не слышали? Они были не глухие!
– Витя, ведь не всегда нужно слышать ушами! Очень часто нужно слышать сердцем.
– Папа, у сердца разве есть уши?
– Еще какие!
– Значит, у меня и у мамы ушастое сердце?
– Да, у тебя и у мамы сердце – с ушами.
Витя замолчал, и незаметно уснул, переполненный впечатлениями и мыслями. И ему приснилось сердце. С большими, лохматыми ушами. Как у зайца.

Жозефина
Витя степенно вышел из машины и пошёл к конюшне. К животным нельзя приходить всем, даже родителям детей, приехавшим на занятия. И ковид здесь совершенно не при чем. Животные не игрушки, они привыкают к людям, ждут их, но не очень комфортно себя чувствуют со случайными людьми. А родители традиционно оставляют детей одних с инструктором, чтобы совершенно не влиять на занятия.
Мама вышла из машины и пошла к беседке, в которой она любит бывать ещё с первых дней пребывания во Франции. С неё открывается прекрасный вид и на конюшни, в которых проходят занятия, и на лес, в котором дети гуляют верхом, и стадион, где проходят занятия, и прекрасный вид на Пиренеи, который изначально и был предметом моего восхищения. Беседка обычно пустует, гости конной школы о ней не знают, так как очевидная ее близость к конной школе обманчива. Чтобы проехать к ней, нужно знать заветный поворот, скрытый от глаз небольшими зарослями можжевельника и ежевики, а родители в большинстве своем приезжают к нам из города и, кроме указанных в навигаторе, других дорог не знают. Да и расположена беседка на территории старого поместья, хозяин которого давно умер, а наследники судятся за имущество уже лет двадцать. Дом за это время пришел в ветхое состояние: ворота покосились и только беседка каким-то чудом еще стоит на куске базальта, невероятным образом, вылезшим из земли и служившим чем-то вроде постамента для деревянной постройки. Папа очень хорошо знал деда, бывшего хозяина дома, и даже знал сына и всех его трех жен, дети которых и судятся между собой за наследство, так как сын вступить в права наследования не успел и умер через несколько недель после отца от сердечного приступа. Поговаривают, что приступ случился у него как раз после приезда всех трех, на тот момент уже бывших, жен с детьми, которые упорно выясняли отношения с ним отношения. Сын деда был уже не молод, и его сердце такого накала страстей не выдержало. Оказалось, что после смерти сына хозяина ни одна из жен и детей не договорились, кто же должен его хоронить, и по старой дружбе Витин Папа оказался единственным, кто эту миссию на себя принял добровольно. Мэрия выдала ему ключи от поместья, а Папа так и ходит по старой памяти присматривать за остатками былого с очень слабой надеждой, что до новых хозяев это имущество доживет. Так Мама узнала о тайной дороге, тропинке и прекрасном пейзаже, на фоне которого она и услышала историю, которую вы узнаете сейчас.
Только присев на скамейку, заботливо отремонтированную для нее мужем этим летом, она услышала за спиной шорох. Так как никого не должно быть в этом месте, Мама немного испугалась и повернулась посмотреть, кто это. Из зарослей, когда-то бывших роскошным инжирным садом, вышел старичок, в добротных резиновых сапогах, шортах ярко-красного цвета, рубашке непонятной окраски и фасона, видавшей, скорее всего, еще президентство Жискара Д Эстена, и желтом жилете, которые носят в наших местах не столько сторонники этого революционного движения, а все путники, не желающие быть сбитыми на крутых поворотах или пристреленными случайными охотниками, легко принимающими любого, перемещающегося пешком, за кабана или косулю, которых в наших местах предостаточно. Старичок не собирался идти в мою сторону, он явно просто проходил напрямик, но, увидев меня и, очевидно, заметив мою тревогу, решил подойти поздороваться и направился ко мне.
– Я вас потревожил? – извиняющимся тоном спросил он.
– Нет, что вы. Я просто не ожидала тут никого увидеть.
– Понимаю, сам вас вижу тут впервые.
– Я Витина Мама… –
– А, это тот молодой человек, чудак десяти лет? Папа которого дружил с покойным Жан-Марком?
– Да. Он самый.
– Рад познакомиться, а я сосед Жан-Марка, зовите меня Милу. Меня так все тут называют. Еще со школьных лет. Я с отцом Жан-Марка учился в одном классе, хотя он был нас намного старше. Но он же до войны родился и всю войну партизанил с отцом. В школу он пришел в 44, весь в орденах. И надавал нам всем партизанских позывных. Мы с ними так и живем.
– Здорово. Моя бабушка тоже партизанила.
– В России?
– Да, подо Ржевом.
– Это где-то в Сибири?
– Фашисты до Сибири не дошли. Как раз подо Ржевом их и остановили.
Милу замолчал ненадолго, видимо, пытаясь понять сказанное мной на не самом хорошем французском, и потом ответил Маме:
– Тогда тебе не нужно объяснять, как я люблю свое партизанское имя.
Мама заулыбалась.
– Ты приехала посмотреть нашу красоту?
– Нет, я сына на занятия привезла.
– В конную школу?
– Да.
– Сегодня день, когда хозяева лошадей приезжают кормить своих животных.
– ???
– А ты разве не знаешь, что это за школа? Не знаешь историю нашей Жозефины???
– Нет, не знаю.
– О! значит не зря я мимо проходил! Это же самая настоящая мелодрама, которая случилась в наших местах! Я тебе все расскажу! Все случилось на моих собственных глазах!
И Милу уселся рядом с Мамой на лавку.
– Было это году, наверное, в 2005, может в 2002, но не раньше. Лошадь-то старая уже, но лет двадцать же ей, не больше. А вот началась эта история, когда она только родилась. Купили ее жеребенком нашему Жаку Берстье. Видела же его замок? Недалеко от Лабастид Д Анжу? Который с двумя башнями.
– Одной круглой и одной квадратной?
– Точно. Ну вот на 18-летие Жаку купили лошадь. Дорогую и красивую скаковую лошадь. Только была она жеребенком тогда. Но уже понятно было, что красавица будет. И родители у нее породистые. И назвали ее Жозефина.
– А лошадей разве так называют? У них там какие-то имена же особенные. Быстрый, Ветер, Чингачгук там. Но вроде ж не человеческими именами.
– По-разному называют. Но он же у нас в клубе реконструкций всяких состоял, Наполеоновские походы устраивал и, видать, из-за этого и решил назвать подарок в честь жены его. Кто его знает? Но вот и росла она себе у него на конюшне. И у Жака брат младший есть, сейчас в Америке живет, а в те годы он маленький был очень, у них с Жаком лет 10 разницы, мать его вдруг неожиданно забеременела, никто и не ожидал. Рады были, конечно, все! И родила она его уже – за 40 лет ей было. И он не то дурачок какой, не то избалованный, но то на дереве сидел неделями, мать ему еду туда по веревочке поднимала, то в подземелье бункер устроил и там опыты ставил, пока однажды что-то не взорвал, жандармерия все ездила разбиралась, откуда у ребенка взрывное устройство, никак не хотели поверить, что он сам его соорудил. И, в общем, с лошадью этой он прям в обнимку спал в конюшне. Вроде подарили Жаку, а ребенок с ней, прям как с половинкой своей. Ему даже возле лошади комнату в конюшне сделали. Он с ней разговаривал, и кормил только сам, и, в общем, слушала Жозефина только младшего. А Жак обожал и лошадь, и младшего брата, и эта идиллия ребенка и животного доставляла ему гораздо больше удовольствия, чем верховая езда. А тут еще и незадача такая случилась.
– Что случилось?
– Познакомился наш Жак в университете, где учился, с очень хорошей девушкой, из семьи хорошей, в общем, невесту привел в дом с родителями познакомить. Она даже согласна была из Парижа своего уехать в наши края, лишь бы только вместе с Жаком быть. В наши-то времена, когда мужей бросают ради Парижа! И что бы ты думала, оказалось, что девушку тоже зовут Жозефина!
– И в чем проблема?
– Пришла она в конюшню, младший услышал ее имя и давай хохотать! "Жозефина!!, у тебя лошадиное имя!" Но это полбеды, Жозефина после конюшни покрылась вся волдырями, начала чихать. Аллергия у нее на лошадей! В общем, родителям очень она понравилась и дело даже шло к свадьбе, но Жаку пришлось решать, куда девать лошадь. С аллергией же нельзя лошадь в доме держать. А спрятать ее никак. Запах же, шерсть повсюду. Решили лошадь эту продать. И младший, как узнал, что его Жозефину продают из-за невесты брата, есть перестал, замкнулся, перестал с родителями и братом разговаривать. В общем, оказалось, что выбора нет, нужно лошадь оставлять. Жозефина посмотрела на всю эту ситуацию, и сама отношения с Жаком прекратила. Сказала: "Не хочу быть помехой в вашей семейной идиллии".
– Так прям и сказала?
– Ну уж дословно не знаю. Но наши все так говорят.
– Да, уж предпочесть лошадь невесте дело необычное.
– Так ты думаешь, на этом история закончилась? Как бы не так! Это только начало!
– Что уж еще могло случиться?
– Жозефина очень быстро вышла замуж. За друга нашего Жака, так она в Париж и не вернулась. А Жак наш так и не женился. Младшего родители отправили в Америку учиться, он же оказался каким-то жутко смышленым в математике, учится в Стенфорде, не знаю на кого. Он как уехал, лошадь затосковала и ослепла!
– Ослепла? С тоски?
– Видать да, они ж как люди, и скучают, и тоскуют. И Жак наш держал ее в конюшне, ухаживал за ней, выгуливал. А в апреле 2020 заболел ковидом. И оказалось, что родители его уже старенькие и ухаживать за лошадью некому. Они еще как-то держались, ждали Жака с госпиталя, но у Жака после ковида сразу же случился инсульт и его парализовало.
– Полностью?
– Сейчас немного рука одна отошла, но не ходит, так и лежит.
– И где он?
– В замке, родители за ним ухаживают. А вот лошадь слепую некуда девать оказалось. И до нашей Жозефины, которая невеста бывшая, дошли новости и про Жака, и про лошадь, и что младший его вернуться к ним не может из Америки помогать, границы ж закрыты. И Жозефина устроила лошадь в эту конную школу. Школа же не просто школа, это еще и интернат для пожилых лошадей! Платит за то, чтобы за лошадью Жака ухаживали, мыли, сама платит. Свои деньги.
– Какая женщина!
– Да вообще! А по четвергам она привозит Жака кормить Жозефину, чтобы лошадь не чувствовала себя брошенной.
– Серьезно? Женщина привозит бывшего парализованного жениха кормить слепую лошадь, из-за которой он на ней не женился? Я это правильно поняла?
– Правильно! Чего тут понимать-то!
– Сегодня?
– Да, вот должны приехать уже, вечером лошадей в шесть часов кормят.
Мама посмотрела на часы. Четыре минуты седьмого. Надо торопиться.
– Хочешь посмотреть на них?
– Конечно! – помахала Мама рукой старику, убегая в сторону своей машины.
Мама успела как раз вовремя. Карета скорой помощи, на которой привозили по четвергам Жака, уже припарковалась совсем впритык к конюшне. Миловидная, хрупкая, светловолосая женщина в сопровождении двух молодых людей в медицинской униформе выкатила мужчину, пристегнутого к каталке широкими эластичными ремнями. Молодые люди подвезли каталку к перегородке, отделяющей ферму от парковки. Витя вел лошадь с надетым на голову фартуком, закрывающим глаза, и остановился у самой перегородки. Лошадь протянула морду и стала обнюхивать хозяина, пощипывая его за одежду. Жак поднял руку и погладил морду лошади. Она тихонько заржала.
– Жозефина, красавица моя, как твои дела?
Лошадь опять ласково заржала.
Молодой человек в медицинской форме постелил на каталку одноразовое одеяло, Витя поставил на него ведро с кормом и лошадь, прям с каталки, начала есть, а Жак поглаживал ее морду.
Женщина отошла в сторону, она вообще не подходила к животному. Витя подошел к ней поговорить, так как его попросили не мешать лошади кушать и общаться с хозяином.
Чтобы начать разговор с милой дамой, стоящей одиноко в стороне, Витя спросил:
– А как вас зовут?
– Жозефина, – ответила женщина.
– О! Вас зовут так же, как эту слепую лошадь? – с детской непосредственностью заметил Витя и расхохотался.
Женщина удивленно посмотрела на моего сына.
– А тебя как зовут?
– Витя, но это по-русски. По-французски – Виктор!
Женщина погладила Виктора по голове и ушла в машину скорой помощи.
За моей спиной появился Милу.
– Видели ее?
– Да.
– Какая женщина! А Жака видели?
– Да, видела.
Мама с Милу стояли поодаль и ждали, когда лошадь закончит свой ужин, потом Витя побежал помогать уводить Жозефину в конюшню, хоть она и не хотела никак уходить от хозяина.
– А как звали того мальчика? – спросила Мама Милу, который стоял и смотрел на Жака вместе со мной.
– Какого?
– Младшего брата Жака.
– Отец нашего Жан-Марка называл его Торро!
– Ну это же, наверное, партизанское прозвище? А полное имя как?
– Торро в наших местах – это сокращенное от имени Виктор!

Мамина работа
Папа срочно уехал на объект, а маме нужно навестить семью бенефициаров Красного Креста и отвезти им продукты.
– Собирайся, поедешь со мной на работу, – разбудила утром Витю Мама.
– Ураааааа!
Так здорово ехать в бюро Красного Креста, там будет какой-нибудь праздник! Будут угощать конфетами и разными разностями! Если Мама берет Витю с собой в Красный Крест, значит обязательно будет праздник. Мама у Вити – прекрасно поет и играет на разных музыкальных инструментах. Именно она всегда организует в бюро Красного Креста разные праздники. И всегда потом раздают подарки.
Машина остановилась у бюро.
– Посиди в машине, – строго сказала Мама и Витя увидел, как она открыла багажник, и мужчина в оранжевом жилете с красным крестом стал ставить Маме разные коробки.
– В куда мы едем? – спросил Витя, когда Мама вернулось на водительское место и завела машину.
– Мы едем к мальчику и его маме: отвезем им покушать.
– А где будут подарки и праздник?
– А сегодня нет праздников, сегодня я просто развожу продукты семьям, кто не могут приехать сами. Сегодня мое дежурство.
– Эти огромные коробки – все для одного мальчика? А я с ним могу поиграть? А сколько ему лет? А у него есть лего? А он любит запускать самолетики?
Витя засыпал Маму вопросами и даже не ожидал ответа на них.
– Сейчас все сам увидишь!
После крутого спуска с горы, машина въехала в маленькую деревню, проехала небольшую площадь с фонтаном, окруженным магнолиями, и уткнулась в маленький домик, покосившийся на один бок. Ставни на окнах, не видевших краски несколько десятилетий, были открыты, и окна были чистыми и даже блестели. Это означало, что дом жилой, хотя весь его облик говорил об обратном. На звук двигателя в окне появилась чья-то фигура и не успела Мама открыть багажник машины, как на пороге появилась молодая женщина, в теплой кофте и шерстяных гетрах, хотя на улице было 20 градусов и светило солнце.
– Здравствуйте, Мадам. Вы прям минута в минуту, я только что закончила кормить Готье.
– Здравствуйте, Мадам Лагранж. Я вам привезла продукты.
И мадам Лагранж начала вместе с Мамой выгружать коробки из машины.
– Вы можете сразу на кухню все нести.
– Витя, а ты бери белый пакет, что у меня на пассажирском сиденье лежит.
Витя с радостью открыл переднюю дверь, в надежде, что так какие-то игрушки, или конфеты, которые мама приготовила для него и мальчика, но там лежали какие-то упаковки с лекарствами и … памперсы для взрослых.
– Мама – этот пакет? – спросил изумленный Витя.
– Да, он. Иди за нами.
Витя пошел за Мамой и мадам Лагранж, вошел в кухню, положил пакет на стол и замер в изумлении. Из большой кухни, напоминающей, скорее биолабораторию, чем кухню, из-за наличия в ней разных колбочек, баночек, мензурок и других медицинских приспособлений, была видна маленькая гостиная. Окна, которые располагались прямо напротив входа, были завешены тяжелыми гардинами, чтобы ни один луч света не проникал в комнату. По одну стену гостиной стоял стол, также заваленный разными медицинскими тахометрами, тонометрами и еще разными неизвестными предметами, по другую стену был большой и высокий шкаф, одна из дверец которого была открыта и давала представление о том, что и шкаф тоже под завязку завален разными салфетками, упаковками с памперсами, катетерами, капельницами и всем тем, что бывает нужно в больницах. Посреди гостиной стояла большая ортопедическая кровать, у которой было несколько разных неизвестных Вите и не виданных даже в кино приборов, которые пикали, внутри них что-то двигалось, булькало. На кровати кто-то лежал. Было видно его очертания, но маска, надетая на лицо, закрытые простынёй руки и ноги не давали разобрать, кто лежит.
– Мама, а где мальчик? – спросил Витя, все еще надеясь, что сейчас выбежит мальчик и можно будет сбегать с ним к фонтану и проверить, как из него льется вода, но ответила не Мама. Ответила мадам Лагранж.
– А мальчик в гостиной. Это он лежит.
Витя задрожал. Существо на кровати никаким образом на напоминало о том, что это ребенок. Оно было огромное. Очень большого роста.
– Можно поздороваться с Готье? – спросила Мама.
– Конечно! Он будет очень рад познакомиться с Виктором. Пойдемте!
И мадам Лагранж быстро поставила коробку с какими-то банками на кухонный стол и пригласила жестом Маму и Витю в гостиную. Витя подошел. Мама встала у него за спиной, положила ему руку на плечо и сказала:
 – Готье, здравствуй. Познакомься – это Витя, мой сын.
Но ничего не происходило. Готье лежал неподвижно.
– Поздоровайся с ним, Витя.
– Мама, а он разве меня слышит?
Мадам Лагранж подошла к Вите и наклонилась к его уху:
– Ты слышишь, как аппарат искусственного дыхания работает?
Витя прислушался: мембрана работала методично, вверх-вниз, издавая тихий звук.
– Да, слышу, – ответил Витя.
– А это – прибор, который показывает давление и биение сердца, – мадам Лагранж показала на другой аппарат. - Видишь?
– Да, вижу.
– Посмотри, это показатель работы сердца и дыхания Готье в момент, когда я вышла вас встречать, – и мама Готье показала Виктору на экране график функции с одинаковыми волнообразными линиями, - обрати внимание, какие одинаковые линии.
– Вот эти?
– Да, вот эти. А это график в ту минуту, когда мы с тобой вошли в гостиную. Видишь?
И мадам Лагранж вернула показатели в прежнее состояние.
График был другой. Линии стали скакать. Витя прислушался, аппарат искусственного дыхания тоже стал работать иначе, чуть быстрее. Витя замер с открытым ртом.
– Ты знаешь почему это произошло?
– Готье слышит, но не может сказать! Но он реагирует и аппараты это все регистрируют! – закричал Витя.
На аппарате загорелся какой-то сигнал. Мадам Лагранж скорее подошла к голове сына, поцеловала ее, погладила по волосам.
– Не кричи, пожалуйста, Виктор. Готье очень тяжело реагирует на звуки.
– Простите, пожалуйста, – растерялся Витя, – я сделал ему больно???
И Витя расплакался.
– Ничего страшного, уже все прошло, – ответила Мама Готье, – видишь, все нормализовалось. Ты хочешь поговорить с Готье? Он будет очень рад общению.
– А что мне нужно делать?
– Ты шепотом поздоровайся с ним.
Витя подошел к кровати, наклонился и тихо-тихо произнес:
– Привет, Готье. Я – Витя.
Аппарат показал небольшой скачок пульса, кривая линия на экране немного скакнула вверх.
– Видишь, он с тобой тоже поздоровался, - показала на экран мадам Лагранж, – Готье очень рад тебя видеть.
– Он меня видит? – обрадовался Витя, и осекся, он чуть не закричал опять.
– Готье не видит, но он тебя слышит. Это фигура речи про зрение.
– А если вы ему вынете трубку изо рта, мы сможем поговорить?
– Я не могу ему вынуть трубку. Он умрет без нее. Он через нее дышит. Это она прикреплена к этой машине, которая издает столько шума, – и Мама Готье показала Вите как трубка от лица мальчика идет прямо в чрево булькающего прибора.
– Он мне может отвечать только показателями приборов?
– Да.
– А когда он поправится, тогда мы сможем с ним поговорить?
Витя задал вопрос и ждал ответа, но у мадам Лагранж, видимо, перехватило горло. Она не могла ответить Вите, что Готье никогда не поправится, но и оставить без ответа совершенно прекрасный по содержанию вопрос она не могла. Она так и замерла, раздумывая, как же ей ответить, как в разговор включилась Мама.
– Мадам Лагранж, у вас процедуры начнутся через пятнадцать минут, скорее бегите по вашим делам, а мы с Витей вас ждем и побудем с Готье.
– Да, я совсем потерялась во времени! Бегу!
Мадам Лагранж поцеловала Готье и побежала на выход, в прибор опять показал скачок графика функции.
– Не переживай, Готье, – Витя сел на место мадам Лагранж, – мама скоро вернется, а мы пока побудем с тобой.
Новая волна.
Витя развернулся на стуле так, чтобы видеть экран прибора и лицо Готье, точнее маску, которая закрывала лицо мальчика, одновременно и продолжил разговор:
– Это так здорово разговаривать с тобой! Так интересно! Я никогда раньше не видел мальчика, у которого такие интересные машины!
Скачок.
– Давайте я вам почитаю.
– Твои новые рассказы? Ты читала Готье твои рассказы?
– Нет, я ему читаю книжки, которые приготовила его мама.
– Но ему же надоело, наверное, слушать одно и то же. Правда ведь, Готье?
Скачок.
– Вот видишь! Готье хочет слушать твои истории!
– Но у меня же истории на русском языке, а Готье не знает русского.
– А давай спросим Готье! Готье, почитать тебе на русском языке?
Скачок.
– Вот видишь! Он хочет послушать русский язык.
И Мама достала телефон, нашла в нем свои записи и начала читать. Витя сидел и смотрел на то, как сначала график функции прыгал то вверх, то вниз, а потом выровнялся и монотонно подавал сигналы о том, что сердце Готье бьется без колебаний, аппарат искусственного дыхания работал и булькал как обычно, а Мама читала и читала. Они даже не заметили, как вернулась мадам Лагранж.
– Вы так красиво читали. А что это было?
– Это мои рассказы, – ответила Мама, – нам пора, мадам Лагранж. У вас все прошло хорошо?
– Да, спасибо.
На обратном пути Витя спросил маму:
– Мама, а чем болеет Готье?
– Никто не знает, Витя.
– Как это? Такое бывает?
– Да. Медицина не все еще знает. Вот Готье родился здоровым малышом. Научился сидеть, ходить, бегать. А потом вдруг все пошло в обратную сторону, и никто не знает, что случилось.
– А сколько ему лет?
– Двенадцать.
– Но он очень длинный!
– Да, он очень высокий для своего возраста. У него все процессы в организме работают непонятно для врачей. Он ослеп, парализован, но еще слышит. И как лечить его никто не знает. Мы помогаем его маме, привозим ей продукты, медикаменты, средства ухода, помогаем его переворачивать во время купания, к ним приходит медсестра следить за его здоровьем. Но что с ним происходит – никто не знает.
– Мама, но это же ужасно, так жить! – сказал Витя и расплакался.
– Почему ты плачешь, Витя?
Мама остановила машину, вышла из нее, открыла дверь обняла Витю.
– Он же не ходит, не видит, какает в памперсы. Разве это жизнь?
– Конечно, это жизнь! Может быть не такая, как у тебя, но ничем не хуже. Его любят. Он любит. Он никого не обижает, никому не причиняет вреда. Да, его матери больно, потому что он никогда не закончит школу, не женится, не заведет семью. Но сколько здоровых людей, имея все возможности не закончили школу, не женились, не завели детей? Готье никогда не будет никого бомбить, никогда не совершит преступление, никогда не пойдет в наемники, чтобы зарабатывать убийством других людей, как это делают некоторые здоровые люди. Он требует внимание, ухода, но он никогда не ударит и не оскорбит свою мать, никогда не выгонит ее из дома, как иногда делают здоровые дети. Понятие «жизнь» гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Мы считаем, что ходить, говорить – это норма, только оттого, что на свете больше тех людей, кто ходит, говорит, может сам ходить, сам есть. Но что нормальнее, быть как Готье, или как мы? Что человечнее – какать в памперсы или в судьбы людей? Возможно мы, ходящие и говорящие, и существуем только для того, чтобы дать возможность дышать, питаться и жить таким людям, как Готье?
Витя перестал плакать. Он вытер ладонью слезы, высморкался в бумажный платок, который протянула ему Мама. Они посидели еще немного в обнимку на дороге, в машине с горящим аварийным сигналом.
– А ты меня возьмешь еще когда-нибудь к Готье? – спросил Витя, когда они решили ехать дальше.
Мама улыбнулась и ответила:
– Только если ты будешь себя примерно вести и получишь хорошие оценки в школе!

Бетховен
Витя хотел погонять с Энзо на велосипедах, но он отказался:
– Мы с мамой на биржу труда идем вместе. Я буду ей переводить.
Энзо – единственный человек в семье, который слышит и разговаривает. Все остальные его дяди, тети, бабушки и дедушки, кузины и кузены, и даже младшая сестренка – глухонемые. А Энзо родился обычным.
– Я не могу ее бросить! Она так долго ждала эту встречу со своим инспектором. А без меня опять все пройдет без толку, – сокрушался Энзо.
– Мама, а когда ты приехала во Францию ты говорила по-французски?
– Нет, я не знала французского.
– А кто тебе переводил?
– Сама пыталась общаться. Папа всегда был на работе, ему было некогда.
– Значит маме Энзо повезло, что у нее такой помощник?
– Маме Энзо очень повезло, – согласилась Мама, – И мне с тобой тоже очень повезло: ты мне тоже помогаешь с переводом, – успокоила она Витю, заметив, что ребенок расстроился тем, что его друг ушел помогать маме, как взрослый, а Витя сидит с Мамой дома, как маленький.
Вечером Энзо прибежал к Вите, но было уже поздно кататься на велосипедах. Наигравшись в комнате Вити в деревянную железную дорогу, они сели ужинать.
– Как прошел твой перевод? – поинтересовался Папа у Энзо.
– Нормально. Только работы для мамы все равно нет, – вздохнул он.
– А я тоже могу переводить для мамы, – похвастался Витя, – я маме перевожу на русский, если она что-то не поняла.
– А ты хорошо знаешь русский? – спросил Энзо.
– Да, Витя хорошо знает русский, – похвалила сына Мама, – он русский знает лучше, чем я французский. Витя – билингв. У него знание двух языков одинаковое.
– Значит я тоже – билингв! Я и французским и языком глухих одинаково владею, – сделал умозаключение Энзо.
– Ты – большой молодец, Энзо, – похвалил Папа мальчика, – но билингвизм – это возможность мыслить на разных языках, а на языке глухих ты все равно думаешь по-французски.
– Значит я – не билингв? – расстроился Энзо.
– Да, – подтвердил Папа, – Знание языков, возможность переводить – это не билингвизм. Люди, знающие много языков, называются полиглоты, но не билингвы. Билингвы – это люди, думающие одинаково на двух языках. Если думают на трех языках – значит кто?
– Трилингвы, – ответил Витя.
– Верно. Язык глухих – это очень серьезный язык и его знание очень сложный навык. Это – целая профессия. Но думать жестами невозможно. Ты все равно думаешь только на французском языке, да и язык жестов не универсальный, – заметил Папа.
– Да, когда мы в Красном Кресте принимали глухонемых беженцев, то ни сирийские, ни украинские беженцы нашего переводчика с кафедры Университета Жана Жореса Языка Глухих не понимали их.
– Да. Даже язык глухих, к сожалению, и то не един. У каждого народа свой язык. А ты знаешь язык глухих. Это прекрасная профессия, которую ты уже освоил и применяешь. А когда ты вырастешь, ты сможешь даже на телевидении работать! – похвалил Энзо Папа.
– А Витя думает на двух языках?
– Да. Он, когда общается с русскоязычными людьми думает по-русски, а когда с франкоязычными – на французском. Он даже не замечает этого. Это происходит, само собой.
– Так, а может он никакой не Аспергер? – предположил Энзо, – это ж можно мозги свернуть, сразу на двух языках думать. Может быть он от ума такой странный?
За столом все замолчали. Долгую паузу прервала Мама:
– Энзо, конечно же Виктор – аутист. Конечно же, он не просто так странный. Он странный закономерно. Люди и не должны быть все одинаковые. Кто-то должен играть в футбол и быстро бегать, кто-то должен нырять под воду с аквалангом. Но есть люди, кто бегать не умеют или боятся воды. Это тоже хорошо. Совсем скоро человек будет жить в космосе. Ему жить в капсулах, по 15-20 лет перелетать с одной станции на другую. И легче всего с этим будут справляться только люди, имеющие проблемы с коммуникациями с живыми людьми. Представляешь, 15 лет видеть в капсуле без людей, без общения, разговоры с пунктом отправки по радиопередатчику и все. Цивилизация непрерывно развивается и ничего просто так не происходит. Людей с синдромом Аспергера, аутистов становится с каждым годом все больше. Они уже работают аналитиками в израильской армии, они мыслят не так, как обычные люди. Раньше они тоже были, просто диагноз такой начали ставить после Второй Мировой Войны. Илон Маск, Моцарт, Энштейн – тоже чудаки, они мыслят не так как все. И именно они развивают цивилизацию. Поэтому это очень здорово, что Виктор аутист. Мы с Папой приложим все усилия, чтобы он стал ученым…
– Или космонавтом… - продолжил Витя.
– Астронавтом...- поправил Папа.
– Нет, космонавтом. Первыми в космос полетели русские, а в русском языке эти люди называются космонавтами, - обосновал Витя, - тем более у меня российское гражданство, я имею право быть космонавтом!
– Так ты русский? – удивился Энзо, – а я думал, что ты француз!
– Я и француз и русский!
– А разве такое бывает? – удивился Энзо и посмотрел на взрослых.
– Конечно, бывает, – ответила Мама, – я тоже и француженка и русская, как и Витя, я лицо с двойным статусом: я и гражданка Российской Федерации, и гражданка Французской Республики. Но в отличии от Вити, который с рождения лицо с двойным статусом, во французское гражданство я вступала. Бывают люди с тройным статусом, и даже больше. Есть страны, где можно иметь только одно гражданство, например, Германия, но это редко. Обычно государства привлекают иностранцев и сохраняют им гражданство происхождения.
Энзо слушал, не моргая. Он вообще половину слов слышал впервые, не все понял, но ему все это было очень интересно. Он отхлебнул немного чая из чашки и потом спросил:
– То есть это очень хорошо, что у Вити такая странная болезнь и целых два гражданства?
– Энзо, – обратилась к нему Мама, – тут нельзя применить понятие «хорошо» или «плохо». Просто вот так сложилось.
– И то что моя семья глухонемые это тоже не плохо?
– Конечно! А ты знаешь, что Бетховен был глухим и писал прекрасную музыку?
– Кто?
– Людвиг ван Бетховен.
– Совсем ничего не слышал?
– Он сначала слышал, а потом оглох. И мог только слышать резонанс, вибрацию инструмента. Пойдем покажу.
Мама с Энзо и Виктором вышли из-за стола, Мама открыла фортепиано, достала ноты:
– Видишь – это портрет Бетховена.
Энзо взял портрет в руки, погладил его, как бы разглаживая. А Мама и начала играть.
– Прислони голову к крышке рояля, ты будешь слушать как Бетховен.
Энзо положил голову. Он слушал и смотрел на портрет. Когда Мама закончила играть они открыли крышку рояля и Витя показал другу, как инструмент откликается на его голос.
– Слушай!
И он крикнул «АААА»
Рояль отозвался фа-диезом.
– Я тоже хочу! – подхватил Энзо.
– Пой что-нибудь!
Энзо закричал «ОООО»
Рояль отозвался ре-бемолем.
Они кричали и баловались весь вечер. Пока Папа Энзо не приехал за ним.
У порога Энзо задержался.
– Что случилось?
– Спросила Мама.
– А можно я для сестренки возьму портрет этого самого…
– Бетховена?
– Да.
Мама вернулась и принесла Энзо ноты, на обложке которых был портрет Бетховена.
– Расскажу ей, что был глухой композитор, который писал замечательную музыку.

Липовые друзья
Витя с Энзо перед каникулами ходили в китайский ресторан. Точнее, в китайский ресторан пригласили Маму, там собирались ее коллеги по Красному Кресту отметить чей-то юбилей, но именно в этот день Витин Папа срочно уехал в командировку, а Витя с Энзо договорились поиграть вместе. Не пойти в ресторан было нельзя, и Мама взяла обоих мальчишек с собой.
Сказать, что там было классно – это ничего не сказать. Мало того, что там было все то, что Энзо и Витя любят, так еще и брать можно было сколько хочешь, а пока взрослые вели скучные разговоры, можно было смотреть на золотых рыбок в бассейне, расположенном прямо в полу у входа, и играть в отдельной комнате для детей в автоматы и разные игры, которые ни Энзо, ни Витя раньше не видели.
В понедельник Энзо похвастался всем в школе, что Мама Вити водила его в ресторан.
– Это с чего она тебя повела? – начал выяснять главный задира школы Николя.
– Потому что я – Витин друг! Мама Вити всех его друзей водит по ресторанам! А ты не знал?
Николя убежал к другим пацанам и через несколько минут они подошли к Вите:
– Мы хотим с тобой дружить! – торжественно заявил Николя.
Витя растерялся от такого невероятного события. Еще этим утром Николя толкнул Витю на входе у школы и обозвал путинским отродьем, а в обед специально поставил подножку, чтобы Витя упал и пролил обед на пол, а тут вдруг такое…
– Правда?
До конца дня Николя и его ребята не трогали Витю, разрешили играть ему и Энзо в «Камень-Ножницы-Бумага» и даже не давал ему подзатыльников, если Витя выигрывал.
В пять часов вечера Николя догнал Витю на входе и, увидев Витину Маму закричал еще от школьной калитки:
– А когда вы повезете нас в ресторан?
Мама улыбнулась.
– Какой ресторан?
– Ну вы же водили Энзо в ресторан, потому что он друг Виктора. Мы теперь тоже его друзья!
– А вам разве Энзо не сказал наше правило?
Ребята переглянулись.
– Какое правило?
– Что у нас, как в русской армии: проставляется вновь прибывший! Так что это ты теперь ведешь Витю и Энзо в ресторан! И ребят своих можешь взять, они Виктора и Энзо после тебя сводят!
Николя пнул свой портфель, и, насупившись пошел к своей маме, которая показалась во дворе школы. Остальные ребята тоже разошлись.
– Лихо нам завтра в школе придется… – почесав голову, изрек Энзо.
– Да, нет хуже липовых друзей, – сказала Мама.
– Как это «липовых друзей»? – просит Витя.
– Мы так в России говорим про что-то не настоящее. Николя же не собирался с вами дружить, ему хотелось в ресторан попасть, и он вас обманул.
– А причем тут липа? Такое дерево полезное, а его так обижают…;
Кем ты хочешь стать?
По четвергам у Вити верховая езда.
Сразу после школы он едет в конюшню, где его ждет его Жозефина.
– Когда я вырасту, я буду конюхом! – сообщает Витя Маме, когда она забирает его с занятия.
– Молодец! – отвечает Мама.
По вторникам у Вити плавание.
– Когда я вырасту, я стану пловцом! – заявляет Витя Маме, когда она забирает его из бассейна.
– Молодец! – отвечает Мама.
По выходным они с Папой мастерят разные ракеты, самолеты и разные интересные механизмы.
– Когда я вырасту, я буду инженером, – сияет Витя.
Витя едет с Мамой на репетицию в церковь и с умным видом говорит отцу Анри:
– Когда я вырасту, я буду органистом.
– Молодец, сын мой, – отвечает Отец Анри.
Вечером Мама заходит поцеловать Витю на ночь, а он лежит грустный и чуть не плачет.
– Что случилось, Витя? Ты не заболел?
– Нет, мама, я не заболел. Но я себя чувствую плохо.
– Почему?
– Я наобещал всего, а я же не могу быть и конюхом, и пловцом, и органистом, и инженером, и тем более космонавтом одновременно. А выбрать профессию никак не могу: мне все нравится и все очень интересно. И все получается!
– Витя, наука развивается, возможно в будущем, понадобятся ученые, которые будут разбираться и в плавании, и в лошадях…
– … играющих на органе… – съехидничал Витя.
– Ты зря переживаешь, – появился в комнате Папа, – посмотри на нашу маму: она и шьет, хотя не портниха, и готовит, хотя не кухарка, поет и играет на органе, работает в Красном Кресте, хотя она не врач, водит машину, а не водитель…
– Наоборот, она – археолог, а по специальности не работает…– вступила в дискуссию Мама
– То есть, можно быть кем угодно сразу? – спросил Папа.
– Нужно быть кем угодно сразу, – продолжила Мама, – Наш папа в инженерной профессии и строит, и плавает, и моет, и убирает, и огород сажает: главное – чистота эксперимента. Поэтому, все у тебя получится: и верхом ездить, и плавать и тем более на органе играть. Главное, чтобы тебе нравилось то, чем ты занимаешься, тогда жизнь будет интересной и наполненной.
– А ты меня запишешь осенью в секцию велоспорта? Уж очень я на велосипеде гонять люблю…
Королевская семья
6 января во Франции праздник. Все едят пироги внутри которых прячут игрушки. Кто ее найдет – тот король. Ему выдают корону из золотистой бумаги и можно целый день в ней ходить.
Мама купила в сельской булочной такой пирог. Накрыла стол.
– Мама, а можно Энзо с нами пойдет?
– Конечно, можно.
Разрезали пирог, каждому раздали по куску, а игрушка досталась Папе.
– Ну вот,- расстроился Витя, – я не Король.
– Но это не важно. Если твой Папа – король, значит ты – Принц, – ответила Мама.
– Почему? – удивился Витя.
– Потому что, наш Папа – Король, то мы все – королевская семья. Я – Королева, а ты – Принц.
– А я кто? – поинтересовался Энзо.
– А ты Ги дэ Монферран!
 Витя аж засветился от счастья!
– Почему?
– Потому что у Короля Генриха Четвертого был товарищ Ги дэ Монферран, прям как называется деревня у нас за окном! А ты – мой товарищ. Деревня – рядом! А мы – королевская семья!
– А причем тут Генрих Четвертый?
Витя не задумываясь отвечает:
 – А его памятник стоит в Тулузе в Капитолии! Буду Генрихом Четвертым!
И оба мальчишки залились дружным смехом.
– Как, говоришь меня зовут?
– Ги дэ Монферран!
– А тебя?
– Папа, а были принцы с именем Виктор?
– Французских не было, но были итальянские, – включилась в разговор Мама.
– Итальянские?
– Да, одного звали Витторио Эммануил Второй – наш дедушка Виктор, который в 1939 году в Риме военным атташе служил, целую коллекцию марок привез с его портретами.
– Значит мы итальянская королевская семья?
– Нет. Мы своя собственная королевская семья. Я – Король. Мама – моя Королева. А ты – Принц.
– Но я все равно Ги дэ Монферран, – подняв палец вверх уточнил Энзо, – Мне понравилось. Имя прикольное. И место тут прям рядом. Мне даже больше нравится быть Монферраном, чем Принцем или Королем.
– Побежали играть скорее! – позвал Витя.
– В кого играть?
– В Короля и Ги дэ Монферрана! Папа, отдай мне твою корону!
Витя одел корону и с горделивым видом встал руки в боки. Ребята залились громким смехом и выскочили во двор. До деревни Монферран хоть и было рукой подать, но бежать до нее было далековато и ее было совсем не видно за высокими миндальными деревьями и пихтами.
– Давай хоть на дерево заберемся, чтобы деревню посмотреть! – предложил Витя.
И они с Энзо лихо забрались на Средиземноморскую сосну, на самый верх.
– Видно ли вам Монферран? – поинтересовался Папа.
– Видно!
– Будете там сидеть?
– Мы играем, папа. Это не дерево, а башня замка Монферрана.
Ребята там сидели, хохотали веселились, поочередно примеряли корону, иногда вниз падали шишки. Вдруг они увидели, как по дорожке плетется Канишон.
– Скорее, скорее, Монферран! Мой боевой конь нашелся! – закричал Витя.
– Дай, Ваше Величество! Я тоже его вижу! – отозвалось с соседней ветки и два тела плюхнулись на мягкую траву и побежали за осликом. Канишон побежал от них в поле, и теперь Генрих Четвертый и Ги дэ Монферран гонялись за ним то вместе, то разделившись, забегая то справа, то слева по очереди. У Канишона проявилась невероятная резвость, и было не понятно, не то он от них убегает на самом деле, не то это животное оказалось настолько умным, что подыгрывало двум чудакам в человеческом обличии. Но эпичность и необычность происходящего привлекло внимание всех соседей, и хозяев Канишона, и арендаторов в доме на холме, и, конечно-же, Папы с Мамой.
– А ведь пятьсот лет назад это могло быть на самом деле, – задумчиво произнес Папа.
– Что могло быть? – поинтересовалась Мама.
– Генрих Наварский вот так вот в детстве гонялся с каким-нибудь юным герцогом по полю за ослом или каким-нибудь животным во время охоты. Я даже думаю выглядело все примерно так же.
– И могло быть даже на этом самом поле.
– Все что угодно могло быть.
Ребята набегались и вернулись играть в дом.
– Мама! А королем быть здорово! Всем приказы раздаешь!
– Витя, но король – это не только приказы раздавать. Это еще и ответственность большая!
– То есть как?
– Ты знаешь, что короля Людовика Шестнадцатого казнили?
– За что?
– За то, что он король!
– Да, я тоже об этом кино смотрел! – поддержал довод Энзо.
– Казнили человека за то, что он король?
– Да! Революция случилась во Франции и казнили короля и королеву! Так что права всегда граничат с обязательствами, а власть, с ответственностью.
– Не хочу больше быть королем, – ответил Витя и скинул с себя бумажную корону.

А-гу-рец!
Мама Вити и Мама Витиной подруги Анны летом отвезли ребят в поместье, где прошло детство Аниной Мамы. Маленький домик, не видевший ремонта лет двадцать. Он постепенно пристраивался, по мере необходимости, то летняя кухня, то веранда. Кусок стены гостиной ломался, чтобы стать частью новой комнаты, но углы, и части обоев старой стены так и виднелись рядом с новыми досками и перегородками. За несколько десятилетий дом разросся, но красоты не прибавил. По его крыше можно было судить о развитии промышленности во Франции, в частности, производства кровельных материалов, по стенам, о количестве разброшенных в округе домов, так как самые разные части этих домов находили новую жизнь в виде частей стен, разные подпорок, окон дверей и тому подобному.
Но Витя и Анна это не заметили. Рядом с домом был их собственный пруд, метров сто на пятьдесят размерами и глубиной не менее десяти метров в самом центре. То тут, то там, видны были всплески на поверхности: рыбы было полным-полно. А в мелководье у мостков вообще было страшно заходить в воду: там явно водились сомы, но дети их ловить не умели, а рассказов о том, как сомы таскают детей в глубину и заглатывают целиком они наслышались от соседских мальчишек.
– Давай с тобой дубины какие-нибудь придумаем против сомов, – предложил Витя Анне, – если сом за ногу укусит, то его сразу по голове нужно будет дубиной бац-бац, пока он очухается – ты уже убежал.
– Мне дубина не нужна! – смело заявила Анна, – я его ногой бац-бац по голове, а потом рукой вот так бац-бац и все!
– Я тоже так сделаю, – соглашается с предложенным тезисом Витя, восторженно глядя на такую сообразительную подругу.
Летом Витя учил Анну русскому языку, и она старательно занималась. Но выучила всего три слова: Привет, спасибо и … огурец.
– А почему «огурец»? – спросила Витина Мама.
– Потому что слово очень красивое: А-Гу-Рец! – произнесла Анна и совершенно без французского акцента.
Дело это было летом, а 7 января Витя пригласил Анну на Православное Рождество в русскую школу.
- Конечно я пойду! Я даже слова русские знаю! – соглашается Анна.
И вот они заходят в огромный зал. Масса народу. Все веселые, нарядные. И все смотрят на Анну: она пришла впервые. Ей нужно поздороваться. В голове Анны все перепуталось, и она неожиданно громко и без акцента говорит всем:
– А –гу –рец !

Сосновая иголка
Витя с Папой за завтраком обсуждают подарки:
– Это не справедливо: мне – домашний планетарий, а Маме – новая машина! Я ребенок! Мне подарок лучше всех должен быть! – возмущается Витя.
– А Папе Дед Мороз вообще носки махровые подарил, даже не шерстяные! – лукаво глядя на Маму ответил сыну Папа.
– Ты – взрослый, тебе не обязательно подарки дарить, у тебя есть деньги и ты можешь сам все себе купить, что хочешь. А ребенку без Деда Мороза никак. Другого финансирования желаний нет.
Маму чуть не разорвало от смеха.
Папа сдержался от смеха и с серьезным лицом начал объяснения:
– А я как раз вижу, что все правильно и логично: во-первых, Мама – девочка, а девочкам всегда нужно дарить подарки лучше, чем мальчикам…
– Какая она девочка? – гневно прервал Папу Витя, – Она взрослая, а никакая не девочка!
– Это для тебя она взрослая, а для Деда Мороза она – девчонка!
– А причем тут половая индефференция! Мы во Франции живем! У нас равенство между мужчинами и женщинами и подарки должны быть одинаковые!
– Это в Конституции так прописано, а на деле такого нет, – заметила Мама.
– Давайте сегодня без обсуждения соотношения статей Конституции с ее исполнением в реальной жизни! В семье, Виктор, – продолжил объяснения Папа, – у настоящих мужчин девочки – всегда девочки, независимо от возраста. Потому что они рожают детей, они детей вынашивают девять месяцев, потом выхаживают малышей, укладывают их спать, заботятся о них, когда дети болеют. Беременность тоже стоит большого здоровья, девочки часто сами болеют после этого и о них кто должны заботиться?
– Мальчики.
– Правильно. Поэтому Дедушка Мороз, как настоящий мужчина, оценил обстановку и сделал выводы, что кому нужнее какой именно подарок. И потом, ты меня прервал, – укоризненно посмотрел на сына Папа, – Мама тебя в школу возит, встречает, на разные кружки, музеи. Ты пока водить машину не можешь, остается одна возможность подарить тебе машину – сделать подарок Маме!
– То есть и машина тоже мне?
– Получается, что опосредованно, но все равно – тебе!
– Ух ты! Значит это я неправильно понял! Значит у меня целых два подарка!
– Как это два? А на Рождество 25 декабря? А на Новый Год? Это разве не подарки были? – удивилась Мама? – нормальным детям дарят один раз, а у тебя целых три дня на подарки! Дед Мороз от нашего дома даже не отходит далеко. Так и сидит где-нибудь в кустах, чтобы далеко не возвращаться.
– Ух ты! Как это мы не догадались с Энзо его стоянку найти! – тут же придумал занятие на выходной Витя.
В этот момент на велосипеде приехала Анна.
– Мы идем искать стоянку Деда Мороза! – торжественно сообщил Витя.
– Ты что, маленький? Дедов Морозов не существует! – язвительно заметила Анна.
– Не правда! Он существует! Он мне планетарий подарил, который я хотел!
– А ты об этом кому-нибудь рассказывал?
– Нет! Я написал в письме и сам его в почтовый ящик положил!
– А в ящик наш? Деревенский?
– Конечно! В желтый, который у школы висит.
– Дурак ты, Виктор. С виду такой умный, в очках. А дурак-дураком! Ты разве не знаешь, что все письма Деду Морозу наша начальница почты родителям раздает? Я сама видела, как наша почтальонша мое письмо моей маме в руки передавала!
– Не может такого быть, конверты все одинаковые белые, это могло любое письмо быть! – чуть не плача крикнул Витя.
– А я, в отличии от тебя, умная девочка! Я на письме опознавательные знаки поставила и спереди, и сзади. Нарисовала секретный знак!
И Анна встала, скрестив руки на груди и отставив горделиво ногу в сторону.
Витя не знал, что противопоставить этому аргументу. Доводы были настолько убедительны, но хотелось плакать, а плакать при Анне совсем не хотелось.
– Полезли тогда на башню Монферрана обдумывать эту ситуацию, – предложил Витя.
Пока они лезли на сосну, Вите стало полегче на душе.
«Все-таки не обязательно, наличие предателя почтальона, который возвращает детские письма родителям, и невоспитанных родителей, которые читают чужие письма /а Мама говорила Виктору, что чужие письма читать категорически нельзя! /, подтверждает полное отсутствие в природе Деда Мороза. Бывают же исключительные обстоятельства! Например, Николя, всегда пишет письма Деду Морозу и просит игровую приставку, а никогда Дед Мороз ему ее не дарит! Теперь понятно почему: если почтальон всегда возвращает его письма Маме Николя, которая сидит на пособии по безработице и сама купить приставку в подарок не может, как же Деду Морозу узнать, что хочет в подарок Николя, если ему письма не доходят?», -глубокомысленно рассуждал Витя. С другой стороны, Анна очень умная и сообразительная, и ей не верить тоже нельзя. Тем более, Анна девочка, значит к ее словам нужно обязательно прислушиваться, потому что женщина всегда говорить иносказательно, ее слова не обязательно имеют прямое значения, есть еще и скрытый эмоциональный подтекст, как всегда говорит Папа.
– Как тут красиво, – заметила Анна, когда они уселись на большие ветки почти у самой вершины.
– Да, очень красиво.
Витя вдруг почувствовал, что ему совсем не хочется разговаривать. Хочется просто так сидеть на дереве рядом с Анной и любоваться окрестными пейзажами. Анна тоже ничего не говорила. Она прислонилась к стволу сосны спиной и смотрела прямо перед собой. Витя тоже сделал, как Анна. Он прислонился спиной к дереву и оглянулся по сторонам. И сразу увидел Энзо, мчащегося к Витиному дому.
– Я пошел Энзо встречать, – крикнул Витя Анне и полез вниз.
– Я вас тут подожду, – ответила Анна и осталась сидеть на дереве.
Витя сначала встречал друга, показывал ему место в гараже, куда можно припарковать велосипед, потом они с Энзо побежали в дом здороваться с родителями, потом Мама писала смс Маме Энзо, что он благополучно добрался до их дома и станется ужинать, потом Мама попросила Витю сбегать в подвал за бутылкой вишневого сока для полдника.
Вернувшись с подвала, Витя бросил взгляд на окно и остолбенел. Он быстренько поставил сок на кухонный стол и побежал к окну. Энзо уже сидел на дереве, напротив Анны. Они играли вдвоем, Анна срывала иголки с веток и кидала в Энзо, а он застенчиво уворачивался от них и пытался их поймать.
Витя надул губы, насупился и сдерживал слезы.
– Что случилось, Витя? – удивилась Мама.
– Они сидят вместе… Энзо и Анна. И Анна с ним играет! На нашем с ней дереве! – и Виктор разрыдался, кинувшись на мамино плечо.
– Но Энзо же всегда с тобой играет на этом дереве. И так же увиливает от шишек и иголок, которые вы друг в друга кидаете, - заметила Мама.
– Но не с Ней! – закричал Витя.
Мама все поняла. Она прижала к себе сына, поцеловала его в голову. От ласки и внимания эмоции Вити хлынули наружу, он разрыдался.
Когда он успокоился, высморкался и умылся, как попросила его Мама, он помог ей накрыть стол.
– Позови их полдничать и посади Анну рядом с собой, - посоветовала Мама.
Когда ребята садились за стол, Витя специально поставил тарелки так, чтобы Энзо был напротив Вити, а тарелку Анны Витя поставил рядом с собой. Но Анна переставила ее ровно посередине и села первая. Тогда Витя поставил свою тарелку рядом с Анной. А Энзо… Энзо тоже поставил свою тарелку рядом с Анной. Она оказалась в центре, а напротив Анны сидела Мама.
Витя не мог ничего есть. Он пытался пить сок из новых стаканов с Гомером Симпсоном, которого он очень любил, но сегодня это его не радовало совсем. Анна хихикала и весело что-то рассказывала. Ее белокурые локоны приятно задевали лицо Вити, и он ждал, когда она опять начнет что-то показывать и опять коснется его своими волосами. Тонкие пальцы брали стакан с миссис Симпсон и Вите хотелось самому взять его и пить из него сок.
Неожиданно Энзо увидел в волосах Анны сосновую иголку, которая попала туда, когда они играли на дереве. Иголка была со стороны Энзо, иначе бы Витя ее сам разглядел. Энзо аккуратно вынул ее из волос Анны, хотел уже было встать и выбросить ее в бак для пищевых отходов, который стоял у мойки, он уже встал со стула, чтобы сделать это, но Витя поднялся с места, отобрал иголку, вернул ее в волосы Анны, потом сам снял ее и положил себе в карман.
Невероятное чувство охватило его. Витя еще не знал, что это такое. Он не мог даже понять, зачем он отобрал иголку у лучшего друга, оттолкнув его, чего он никогда не делал раньше даже с Николя, он не понял момента, когда засовывал иголку с волос Анны себе в карман. Но он очень хорошо понял, что его безмятежное детство с этого момента закончилось…