ООН в Крыму, гл. 54. И снова в лагере - 2

ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический  роман


Глава 54.  ЭХ,  ВАСЬКА,  ВАСЬКА!..  ЗАЧЕМ  ТЫ  – ТАК?

*   *   *
- Ну, и что такое ты с самим собой вытворяешь? – притворно изумлялся, а ещё больше глумился пан-спортсмен Сарычев, что на первых порах у Ромы в лагере не было девушки. – Как только ты от спермотоксикоза лечишься? Всё время рукоблудишь втихаря, что ли?
- Да нет, что ты! Не всё время. А лишь по случаю, – шутливо парировал Рома и смущённо расхохотался: признание хоть и выглядело нарочно шутливым, но было правдивым.
- А по-настоящему потрахаться всё ещё не хочешь? – пристал Васька и залыбился во всю шайбу, демонстративно намереваясь лапнуть друга по мотне.
- Да ну тебя! – ответил Ромка и психанул, успев вовремя придержать наглую руку.

Васька тут же отстал, вмиг посерьёзнел и заключил:
- Ну..., тогда у тебя остаётся только один верный путь избавления от избытка гормонов: девок топтать. Вон на кухне Настя жопастая, знаешь какая голоднющая ходит. Ну и что из того, что она не красавица и годами намного старше. Зато в постели она шикарная королева, сам знаю, поверь. И телеса у неё, будто чудеса вожделенные. Но не могу же я одновременно всех студенток и баб в лагере перетрахивать, силёнок моих на это не хватит. А у тебя такой член – о-о-о, такой членище пропадает! – и он ещё раз захотел шутливо потрепать Ромку-младшего, и Рома запоздало отдёрнулся, не позволив длительного вторжения в свою интимную зону.

И снова Васька лишь захохотал над очередной волной смущения младшего своего товарища:
– Вот-вот, Рома! И это чудо мужское совершенно зря пропадает! – продолжал пенять Сарычев. – И тем самым ты совершаешь страшный, просто неотмолимый грех против матушки-природы!

И тут спортсмен сильно смутился, но всё же задал, видимо, давно интересовавший его вопрос, произносить который ему было не совсем просто, отчего лицо Васьки залилось пунцовой краской, которую не смогли скрыть не очень плотные сумерки:
- И да, Рома... Я всё хотел спросить тебя, да забывал... ну, стремался, вернее. А теперь твой Ромка-младший уже на сколько сэмэ тянет в росте?
- Ровным счётом на очко, – ошарашено помолчав, вымученно пошутил Ромка, интуитивно понимая уже, к чему дело склоняется, судя по Васькиному повышенному интересу.

Видать, в ходе сегодняшнего хоть и не очень неназойливого мануально петтинга по паху своего товарища, который  всё же показался Роме заранее спланированным и потому ставшим целенаправленно настойчивым, Васька слишком сильно раззадорил себя. Поэтому он совершенно искренно изумился услышанному о Роминых параметрах, и без особых проблем уломал-таки своего прошлогоднего «брата по членству», чтобы они снова померились.

Рома почувствовал себя каким-то здоровенным олухом царя небесного или ещё хуже, но не стал противиться. Во-первых, Васька ещё прошлым летом «лично» ручкался с Ромкой-младшим. Да и в этом году Рома с самого начала смены решительно не пресёк Васькины шутливые заигрывания, чем невольно способствовал дальнейшему привлечению его интереса. Так чего уж теперь было трепыхаться...

Из-за предшествующих осторожно-чутких Васькиных манипуляций Ромка-младший явно назло своему упрямому хозяину давно уже просто на ушах торчал от восторга из-за пристального внимания к своей персоне. Да и у старшего соблазнителя, оказывается, «боец» тоже давно бодрствовал «на часах». Вернее, был вполне готов к встрече на высшем уровне в ходе второго раунда ознакомительных «переговоров».

Но теперь Сарычев с изрядной долей восхищённой грусти наблюдал, как крепко Рома-младший в своём встречном приветствии упирается в густую опушку трона Васьки-младшего, а тот даже близко не способен достичь подобного результата в ответной церемонии: его пусть и снисходительно, но уверенно придерживали в четырёх шагах сантиметровой дистанции от более светло опушённого и более юного трона визави.

И очень уважительно Сарычев пожал Ромку-младшего, безоговорочно признавая его первенство и мощь. И не спешил выпускать из руки, занявшись более детальным осязанием новоявленных форм, всё более проникаясь почтением к их величию. Не удержался и от вздоха сожаления:
- За этот год твой очень сильно подрос, что и не удивительно: у тебя сейчас самый пик интимного роста. А вот мой засранец застопорился в росте.

Рома погордился собой, конечно, но и товарища решил поддержать:
- Может, есть возможность как-то спровоцировать и ускорить его рост? Известны же какие-то древние методики на этот счёт... Или сделать интимную пластическую операцию... Или что-то гормональное попить, например.

- Да? – с невеселым сарказмом отозвался Васька и потряс Ромкой-младшим. – Твои гормоны попить, например. Глядишь, и проклюнется мой член в росте... Да не дёргайся ты так, шучу я... и наслаждаюсь.

Васька сделал пару поступательно-ласкательных движений, но заметил Ромино неудовольствие и прекратил:
- Но нет, все эти методы не про меня, а об операции и говорить нечего: откуда взять такие деньжищи... Уж лучше жить с тем добром, какое есть. Да и поздновато уже, наверное, заниматься коррекцией своих интимных параметров и форм.
- Наверное... Хотя у тебя тоже очень даже нормальный, такой толстый и... головастый, – и теперь уже Рома за корпус уважительно потряс Васькиного «бойца». – Сам говоришь, что бабы под тобой извиваются и стонут... А, кстати, говорят, что у мужчины всё растет до двадцати пяти лет.

- Нет, я вычитал, что после восемнадцати лет член почти не растет в длину, только крепнет и толще становится... Правда, говорят ещё, что у человека нет предела стремления к совершенству, а есть лишь предел возможностей для этого стремления. Но у меня уже наступил предел возможностей. Природу, брат мой Роман, не обманешь и не переплюнешь... Да ты не боись за меня, Ром! Своим Васькой-младшим я горжусь, честно. У меня получился всё же довольно приличный результат, у многих парней и мужиков ведь там бывает заметно скромнее.

И только теперь Васька с сожалением снял с Ромки-младшего покровительственно-вожделенно возлежавшую руку и тут же сунул Роме в руку своего Ваську-младшего. Рома снова привычно ощупал знакомый агрегат и ощутил знакомые его формы и размеры: да, с прошлого года почти ничего не изменилось. Ну, и чем тут парню поможешь? Сочувствием? Поэтому Ромка лишь уверил друга:
- Повторяю твои же слова: у тебя очень приличный и такой крепкий член! Вон как сильно торчит! Не так-то просто покачать им из стороны в сторону.
И Васька благодарно улыбнулся Роминому признанию особых способностей его неутомимого «бойца» интимного фронта...

*   *   *
Одно время Роме небезосновательно казалось, что ради него Васька готов пойти на очередную жертву на своём сексуальном поприще, но подходящей подруги для Ромы ему всё никак было не сыскать. Даже сексуально озабоченная спортсменка, общеизвестная Наталка-давалка, не согласилась за «просто так» хотя бы разочек  позабавиться с Ромой. Она явно хотела большего: с юным красавчиком, столь выдающимся в интимном плане, только на всю ночь без сна в постели – это же предел мечты! – так и заявила она Сарычеву, никак не соглашаясь на меньшее, на какой-то банальный минет парню, обладающему столь замечательным аппаратом...

Но на большее, чем одноразовый оральный секс с Наталкой, Ромка не соглашался, а остальные лагерные бабцы его не привлекали: после Светки-продавщицы секс со старшими был для него не в сласть, а все молоденькие, более-менее симпатичные, давно были уже «застолблены» другими парнями.

Даже встречаясь с девчонками, а это произошло само собой, он по-прежнему предпочитал самоудовлетворение втихаря, чтобы не страдать от избытка гормонов в крови и от глупых мыслей в голове. Из-за этого вся лагерная смена, судя по Васиным меркам и понятиям, у такого хорошего и членистого парня, как Рома Селезнёв, просто и глупо пропадала вхолостую.

Похоже, Васька был готов и на большее, лишь бы разнообразить лагерный быт своего «брата во членстве». Во всяком случае, иногда Ромке это не просто так казалось. А, может быть, Ваське захотелось разнообразить личный опыт? Но Роме все эти еле заметные нюансы в поведении и намеках старшего товарища не так уж и важны были: лагерная жизнь и без того была достаточно плотно насыщена тренировками и культурно-массовыми мероприятиями.

Но по временам хоть и тщательно скрываемая внутренняя борьба между желанием и запретом достаточно явно читалась на лице Васьки. Она проявлялась иногда в виде всё тех же двусмысленных шуточек насчёт ускорения роста его члена, типа «чего бы сегодня попить такого гормонального, а, Ромка?».

Но в тот раз Васька всё же устоял, не стал просить у Ромы «выписать» ему порцию личных гормонов. А ведь тот, уже достаточно подготовленный другом, наверное, не смог бы отказать Ваське – при столь тесном и доверительном общении оба прекрасно чувствовали это. И всё же Рома был премного благодарен товарищу за его стойкость, потому и доверительно разрешал ему иногда через шорты трогать Ромку-младшего: своими размерами и формой этот невольный затворник явно был симпатичен крепкому и славному, в общем-то, молодому спортсмену.

Конечно, в ту лагерную смену девочки у Ромы всё же были – даже целых три. Были также и горячие обнимашки-поцелуи с ними, и даже их слёзы с требованиями Роминых клятв и запретами на измены. Были у Ромы под рукой и заведомо припасённые презервативы, но в ход они не пошли: в конечном итоге девчонки, во время танцев и свиданий имевшие реальную возможность почувствовать размеры природного богатства Ромы Селезнёва, соглашались на получение хотя бы мануально-орального удовольствия. И только одна из них, легкоатлетка Ритка, сказала, что ни за что не дала бы Роме, побоявшись, что тот смог бы разворотить её нутро.

Впоследствии Рома больше не восхищался Васькиными интимными подвигами, член которого, по его же словам, «не ровесников ищет, а удовольствия хочет». Рома со своей высокой колокольни считал, что из-за такой беспринципности в отношениях с дамским полом легко можно докатиться до секса в подворотне или начать сношать привокзальных бл***й за выпивку и сигареты.

Не знал Рома, что на самом деле чувствовал Васька, когда в момент повторного промера он с явным благоговением столь бережно обращался с Ромкой-младшим, попытавшись даже добиться от того эрекции. Но сам Рома не испытывал никакого вожделения. Просто уважительно относился к сильному и волевому парню, в своё время попавшему под сексуальный прессинг взрослого человека – вот и всё.
А члены... Ну да, манипуляции с причиндалами друг друга – это была уже чрезмерная фривольность. Но кто из парней юношеского возраста не грешит сексуальной вольницей, если на то складываются благоприятные условия?

Вот и в последний лагерный вечер, видимо, из-за отсутствия возможности и времени пуститься во все тяжкие, Васька уже не опасался давнего своего соблазна. И он, явно переборов себя на глазах у Ромы, всё же предложил напоследок подрочить вместе. Объяснил своё желание тем, что для него это станет избавлением от длительного наваждения и приятным воспоминанием в будущем: мол, когда ещё они встретятся вновь, да и встретятся ли вообще...

Заметив, что Рома кривовато усмехнулся, и поняв, из-за чего тот ухмыляется, Васька даже вспыхнул:
- Я не Петров! Так что даже не думай...

По давнишним рассказам Васька знал о Ромкином подростковом опыте коллективной дрочки за гаражами. И теперь, сильно покраснев, честно признался, что специально не хотел предложить Роме сделать это раньше: боялся не удержать себя от искушения пойти на большее и поступить так, как с ним поступил Сансаныч. И заверил, что тогда он перестал бы уважать себя.

Вначале парни в укромном месте за пищеблоком без никаких затей и церемоний просто поласкали друг друга, стоя лицом к лицу. Ваське очень нравилось возиться с Ромкой-младшим, и, чтобы продлить удовольствие, он попросил Рому продержаться подольше. Поэтому, когда к кому-нибудь из парней слишком близко подходила волна нестерпимого наслаждения, они делали небольшой перерывчик и после спадания напряжения продолжали ласки. Наконец, обоим захотелось закончить это дело. Они встали рядком, и каждый уже самостоятельно довел себя до кульминации.

Рома заметил, что Васька чуть-чуть придерживал темп, поскольку возбудился сильнее, но кончать они начали вместе. На этот раз у Васьки сперма брызгала заметно дальше, чем в прошлом году в душевой, и он даже возгордился было. Но всё-то у него закончилось на шестом «выстреле», в то время как Ромка трижды «стрельнул» значительно дальше и ещё раза четыре поближе, но всё равно дальше Васьки. Тут спортсмен и вовсе притух: и по количеству «боеприпасов», и по их полётам Рома заметно перещеголял старшого...

Но затем Васька приложился своим подрагивающим от возбуждения «стрелком» к тоже подрагивающему Ромке-младшему, поелозил головкой о головку и сказал, что прошлогоднее их членское братство теперь замешано и на семени. Всё получилось хоть и спонтанно, но как-то трогательно, приятно и даже слегка возбуждающе.
А вот дальше...

Когда все испытания закончились, наконец-то, Васька не удержался, быстро присел и поцеловал Ромку-младшего прямо в губки. Но не вытер свои губы рукой, а облизнул их языком и сказал резко севшим, сдавленным голосом, явно оправдывая свой поступок и одновременно презирая себя:
- Но ведь я же не сосал, Ром..., я лишь попробовал тебя на вкус!

Рома ничего не сказал в ответ и вообще никак не отреагировал. Лишь понюхал свои пальцы. Они пахли обычно, будто сырым яичным белком, а от этого запаха и вкуса его с детства воротило – ещё с самых первых летних каникул, проведённых у бабушки в деревне. Поначалу она заставляла внука пить сырые яйца для укрепления здоровья. Но Ромка так сильно облевался после неведомого угощения, что позднее его даже гоголем-моголем прельстить не могли, хотя этот очень полезный напиток содержит только сырой желток, взбитый с сахаром или мёдом с добавкой ванилина.

Поэтому Рома лишь брезгливо и чем подальше от себя оттопырил испачканную руку, понимая, что ни за что не смог бы повторить Васькины эмоциональные действия по дегустации семени своего лучшего друга. А Васька и не предлагал делать этого. Он, всё ещё сидя на корточках, пытался получше понять необычный вкус.

Тут Роме стало уже совсем грустно, и он с сожалением отвернулся от созерцания картины, ставшей для Васьки столь захватывающей. А тот, смакуя «Рому» и облизывая губы, неодобрительно покачивал головой, видимо, не умея отказаться от слабости и самого себя укоряя из-за неё.
Ну, хотя бы это внушало надежды, что Васька всё же сумеет удержаться от худшего.

Зато у Ромы, невольно наблюдавшего за Сарычевым, едва не выкатились слёзы обиды из-за действий старшего друга: глаза были уже полны ими. Он резко отвернулся и быстро-быстро заморгал, разгоняя печальные свои эмоции и слёзы заодно...
Эх, Васька-Васька! Ну, и зачем ты – так?!
Ведь такое неприлично делать даже якобы в шутку и ради интереса...

Ну, вот и всё...
На этом они слегка повинно и достаточно прохладно расстались.
А назавтра разъехались.
Дальнейшие пути Сарычева и Селезнёва совершенно разошлись.

Но долгонько ещё Рома время от времени вспоминал про «дембельский аккорд» Сарычева. И никак не мог понять ни мотивацию его поступка, ни принять столь странное поведение первостатейного лагерного бабника и ловеласа...

*   *   *
В память о двух сменах, проведенных в молодёжном лагере, у Ромы в лексиконе появились и закрепились слова Васьки Сарычева: "Ромка-младший" и "членистый". И в последующем, во время откровенной беседы в каком-нибудь доверительном кругу все его хорошие знакомые и друзья отлично понимали, о чём речь идёт: Рома хоть и неназойливо, но неизбежно просвещал их в этом.
Эти «народные» выражения в принципе нравились парням и практически сразу же воспринимались ими. Ну, и понятно, что вскоре у каждого из Роминых друзей и знакомых появлялся свой собственный «младший» любимчик.

После того случая, произошедшего перед самым закрытием второй смены в спортивно-оздоровительном загородном лагере, Селезнёв с Сарычевым всего несколько раз случайно пересекались в городе. А с окончанием Васькиной учёбы в институте связь между бывшими «братьями во членстве» и вовсе оборвалась.

И лишь пять лет тому назад Роман – к тому времени уже заметно повзрослевший молодой человек, к которому сотрудники официально обращались, как к Роману Викторовичу, однажды летом совершенно случайно встретился с Васькой, к тому времени тоже ставшим уважаемым Василием Сергеевичем.
Разговорились, вспомнили былое, засим и попили пивка от души.

Роман узнал, что Василий после института отслужил, недавно женился, теперь работает тренером – но чистым тренером, не как Сансаныч. Произнеся эти слова с особым нажимом и выдержкой, он с многозначительным достоинством посмотрел Роману в глаза. И Роман, ставший к тому времени уважаемым юристом, поверил бывшему своему заступнику в молодёжном лагере. Ведь после всего, некогда сказанного и случившегося между ними, Василию Сергеевичу теперь скрывать что-либо и рисоваться было ни к чему...

Он рассказал также, что после проигрыша на столь важных для Сансаныча зональных соревнованиях, он всё же продолжил занятия борьбой, выступал на соревнованиях, защитил норматив кандидата в мастера спорта. И ещё: что после завершения учёбы в школе это Сансаныч помог Ваське попасть, именно попасть, а не на общих основаниях поступить на физкультурный факультет пединститута. Затем тренер же продвигал бывшего своего любимого ученика по работе. Но после того, как у него появился новый фаворит, он ни разу не приставал к Ваське.

А совсем недавно Роман узнал, что Василий Сарычев растит уже сына и дочь, и по жизни все у него складывается нормально – хорошо и правильно, одним словом. Ни в какую голубую яму он всё же не попал, устоял, хотя к прыжку в неё его столь тщательно и методично подводил Сансаныч.

Говорят (это Василий рассказал Роману во время последней их встречи), что первая жена сексуально озабоченного красавца-тренера ушла от него через два года после их шикарной свадьбы. Не выдержала она то ли сложного характера мужа, то ли слишком широкого сексуального образа жизни своего ненаглядного Сани.

Вот и понесло Сансаныча после развода по разным бабам да парням в придачу. Пару раз жил он гражданским браком, но и эти жены у него тоже долго не задерживались. Слышно было, что пробовал он себя даже в порно-кино, где всё ему совершенно не понравилось. Может, к тому времени возраст начал сказываться, ведь ему было ему уже за сорок пять. Ну, и где уж там было тягаться ему на съёмках с красивыми да молодыми, горячими и неутомимыми...

Потом Сансаныч вообще куда-то пропал. Одни говорили что-то про монастырь. Другие утверждали про элитный дом для престарелых. Третьи врали про глухую тайгу и вообще про дальнюю зону... Так что где на белом свете обретается этот, в общем-то, добрый и печальный тренер или кем он теперь являлся по жизни?
Да и жив ли вообще?

(продолжение следует)