Ахиллес и заяц, заяц и Ахиллес

Меня зовут никак, вроде люди кличут зайцами. Зимой холодно – мы едим кору. Летом жарко – мы едим траву. В остальное время растим детей и бегаем по лесу. Говаривали, что когда-то мы почти захватили материк, но были пойманы в большую сеть и с тех пор просто живём себе, никому не мешаем и нам никто не мешал до сих пор.
Степь не тайга – деревьев мало, света много, куча других животных: птицы, насекомые и те, кто ест нас. Последних мы избегали, старательно прятались, а в случае чего давали дёру. И я среди тех, кто дальше всех от врага!  Запыхивался, злился, усиленно пил воду, чтобы не начать громко возмущаться и заново не накликать беду. Вечером сворачивался калачиком и тихо ненавидел всю эту беготню. И так из раза в раз, день за днем одно и то же, бесконечный круг.
Однажды я настолько задумался о обо всем этом, что чуть не попался в лапы хищника – коричневого такого. Он только-только выбрался из своего укрытия, где спал до прихода тепла. В глазах скулил дикий ужас вперемешку с жаждой жизни! Он шёл как неприкаянный среди снегов, а следом за ним шла смерть, ковыляя среди бурелома. Моя кровь могла бы ненадолго стать его спасеньем, но из нас двоих спасся я.
Впервые довелось столкнулся с врагом один на один, впервые никто не подгонял меня своим азартным бегом. Опасность, словно перемёрзший корень, вся моя и никто не рискнет разделить её на двоих. Я ненавидел себя, врага, это место... Невозможно дышать, невозможно чувствовать, невозможно жить. Желания спастись тоже не было. Уж умирать так сразу! А потом… Моя смерть его не спасёт, старуха досыта напьется нами обоими. Много чести ей!
И я полетел так, словно не ты несешься по земле, а земля несется вокруг тебя. Приятный холодок по всему слишком живому телу. Страх стал лучшим другом. Мы вместе помахали хищнику и его приятельнице пушистым белым хвостиком и удрали к сородичам.
Первая ночь без сна и первое настоящее счастье!
– В следующей же погоне настанет мой час, - как сейчас помню голос Старейшего. – Хищники убивают тех, кто не может от них убежать: самых слабых – старых, больных и калечных. Сильные могут и брюхо вспороть врагу! Но это уже не про меня.
– Ты убивал когда-нибудь? – спросил один из нас.
– Всего один раз. Я был молод и очень хотел увидеть своих детей. Серый подступил неожиданно и слишком близко. Его пасть была открыта, его зубы были рядом с моей головой, а вонючее пузо так и готово было меня поглотить. Я сделал вид, что сдаюсь и перевернулся на спину, а затем разрешил своим ногам скрести. Мы быстро бегаем – наши лапы сильные, а когти цепкие. Разорвать ими брюхо – ерунда. И я сделал это! Только вера в себя и немного смекалки: брюхо – плохой сосед для мощных лап. Тогда-то я и стал вожаком. Многие восхищались, даже повторяли мой подвиг. Огромная честь встретиться со своим страхом и подружиться с ним.
– Боишься снова встретиться с врагом?
– Нет. Боялся когда-то. Теперь уже устал и с радостью встречу смерть.
Вечерние посиделки и раньше были среди нас не редкостью. Особенно когда приближались тёплые дни, и пора задумываться о потомстве. Вот только мне все было не до них. Есть старики – нет стариков. Не хотелось ни забот, ни хлопот, ни поисков зайчихи. Зачем? Спрятаться под кустик и жевать кору – самое милое дело. Никакой ответственности и мелкий-мелкий страх, почти незаметный. Главное, спрятаться поглубже, чтобы вообще никто не нашёл.
В те ночи и дни я грезил историю своей новой жизни, в которой побеждаю врагов с помощью бешенного бега и становлюсь героем. Между тем мои сородичи постепенно забывали, что я есть…

Заячьи сны

 Одной злосчастной ночью мне приснился сон. В нём на охоту вышли серые и рыжие. Они кормили не только себя, но и беззащитных детёнышей. Больше ртов – больше смертей! 
Я тоже решил выйти на свою охоту. Помню лишь обрывки разговоров, рассказов, приёмов, которыми пользовались старейшины. Как плутать, путать, хитрить, обманывать! Где врага ждёт смерть! В мечтах по ногам моим сочилась кровь и кишки проклятущих серых тварей.
Обычно они ловят мелких и жрут серышей, живущих на открытых полянах, но мы им тоже интересны. Я решил их дразнить и путать, путать и дразнить!
Кто же здесь охотник, а кто дичь? Подкараулив хищника, я присматривал его своим невинным испуганным видом и подпускал близко-близко, всё ближе и ближе... Он жрал меня глазами и вот-вот готов вонзить блестящие белые зубы, моя кровь уже билась в его пасти, но ноги каждый раз побеждали! Наверное, именно это чувство испытывает враг, когда терзает свою добычу: жажда, страсть и даже страх становится их союзником, перерастая в силу.
Пару раз бывало, что меня почти настигали и тем ярче были мгновения силы, когда земля несётся вокруг тебя, а не ты по ней!
– Давненько тебя не видели, – как-то обронил старый приятель, увидев меня под кустом, бесцельно жующего траву. – Совсем похудел, только уши торчат.
– Да так, немного занят.
– Уже завели зайчат или всё еще присматриваешься?
– Дети? Кому нужна эта бестолковая мелочь? Мне и одному прекрасно! - фыркнул я.
– Злишься! Потому что ты тощий и никому не нужен, - ответил приятель и ускакал к своей крале.
Дни шли за днями. Хищники становились все слабее, я всё проворнее. Скучно! Мои сородичи научили своих мелких бегать и вот-вот готовы были отпустить их на волю. Тогда-то мне и попался большой, хитрый и очень-очень голодный бандит.
Он пришёл не из наших краёв. Одиночка, как я. Такой же свободный, такой же особенный и сильный. Достойный соперник! С первого раза он не поддался на мою провокацию: мой мягкий пушистый хвостик бессовестно проигнорировали. То же самое ещё два раза! Оставалось только лечь прямо перед ним и притвориться мёртвым.
Обдумывая всё это, я не заметил, как бандит напал на меня. Едва успел дать дёру! Снова ощущение страха гнало меня вперёд, только сейчас я уже знал, что он – мой лучший друг. Я хватался за него, обнимался с ним, купался в нём. Уши по ветру, ноги сильные, сам лёгкий и словно вовсе нет земли! Петлял, петлял и допетлялся до выводка того моего приятеля. Как раз детишки собирались дружненько пообедать, но пообедали ими.
Противник оказался хитёр! К чему ему один трусливый я, если вокруг полно маленьких вкусненьких ребятишек. Дети же не знают ещё жажду жизни? Им всё равно? Они только-только собирались пуститься в путь. Ничего страшного.
На моих глазах бандит пролил кровь приятеля. Поделом! Не он ли вечно дразнил меня никчёмным неудачником? Кичился своей семьёй? Женой? Пусть! Я жив! Да и жена его жива… серый был сыт – это спасло ей жизнь.
С тех пор с моим противником мы затевали игру: он ловил меня, а я когда уставал приводил его к семьям знакомых. Начинал с самых мерзких знакомых, потом малознакомых, а закончилось уже кем-нибудь. Справедливости ради, я не отдавал ему только взрослых – они уже живы! Труднее всего было увести мать, она до последнего цеплялась, но хитрость моя росла с каждым днём. Уводил взрослых и приводил к ним в дом хищника. Все счастливы. А родители? Что родители? Новых нарожают. Плодится наш род быстро.
Кстати, пришлось в той самой первой семье заменить папеньку – симпатичная зайчиха одна осталась. Сначала все ныла про умершего муженька, а потом успокоилась. Изредка лишь видел её страдания, пока она шныряла по кустам в поисках еды. Глупое создание, она считала меня героем, спасшим её от смерти! Всё серый бандит – он сделал вид, что побежал за мной… да только мимо. Так я перестал быть одиночкой.
Надо сказать, что не только моя жёнушка спаслась, но и старший из её первого выводка. Он ускакал в тенёк поиграть с жуком и застрял лапой в кустах. Три дня бился, в итоге съел мучителя и прибежал домой, где его никто не ждёт. Мы приняли его, и стало так на душе тепло!
Враг мой тоже остепенился: его приняли к себе другие сородичи и увели дальше в лес. Нападений не было до первых морозов. Семья отнимала всё время, я забыл безумное счастье бега. Отъелся, растил детей, учил их петлять, путать и прятаться. Однажды чуть не проговорился как отдал на съедение мелких, но вовремя остановился. Для них я был героем!
Спокойствие отогнало от меня страх, сделало счастливым и уверенным. С набитым пузом трудно бегать… да и нужно ли? Меня могли подстраховать кто угодно, те же мелкие – в отца пошли.

Утро приближалось, но просыпаться не хотелось. Сказка о счастливой жизни реализовалась! Хотелось дольше в ней понежиться. Во сне совесть спит, пробуждение грозило душевными муками. Приятель жив, но я убил его во сне и отнял милых сердцу. Такое пробуждение хуже смерти. Пришлось спать дальше, надеясь, что идиллия не кончится никогда!

Перевернувшись на другой бок и притворившись, что ещё не выспался, я продолжал видеть сон, а в нём наступила пора переходить с травы на кору, хотя еще остатки прошлой зелени сохранялись. Жены не было три дня – ускакала на минуточку и не вернулась. И раньше она пропадала, оплакивая моего друга, но даже в самые тяжёлые времена зайчиха возвращалась к детям. Сначала спохватился старшенький – единственный уцелевший «прошлый» ребёнок. Он щемился и скулил по ночам – прямо как наши враги, а потом ушёл по её следам, но быстро вернулся. Затем начали переживать и мы.
Ну как «мы»… Честно говоря, я верил в её силы. В конце концов, запутать она могла любого врага – медленно бегала, зато петляла мастерски, даже я не всегда мог её поймать. Наверняка она где-то уливалась слезами по бывшему мужу!  Не на глазах же у детей. 
Десятый день подходил к концу, когда ошалевшие дети отправили на поиски мамаши меня – старого, отъевшегося зайца. Не очень хотелось вновь знакомиться со своим старым приятелем – страхом, но ничего не оставалось делать. Житья от них не было, да и побегать не мешало, главное в меру.
В принципе, она плакала всегда в одном и том же месте, совсем недалеко от дома. Но там я увидел лишь нетронутые кусты и траву. За долгое время зелень успела изрядно восстановиться и даже пустить новые соки. Тревога и плохое предчувствие подкатились комом к горлу!
Нет, мы не следопыты. Даже в самых смелых моих мечтах я бегал и петлял, петлял и бегал. Больше ничего! Оборона, не нападение. Как искать? Нас никто этому не учил и сам я никогда не учился.
Что делать? Бегать? Петлять? Кого запутывать?
Как она плакала по бывшему мужу, так я готов был прямо сейчас разрыдаться по ней. Дни напролёт я бесцельно бродил по лесу, искал, тосковал, бежал сломя голову. Знать бы как искать, но ведь не знаешь!  Чем напраснее поиски, тем больнее на душе.
Голодный, худой, заросший грязью, я оказался возле своего дома. Окликнул деток. Ответа не было. Странная липкая грязь разлита повсюду. Знакомо пахла – неприятно и очень настораживающе. В хорошие дни поляна кишмя кишела молодняком, в свои незамысловатые игры. Но сейчас было тихо. Только чёрные пернатые стервы переговаривались о своём.
Единственное желание пульсировало внутри – обойти это место стороной, бежать от него подальше, чтобы никогда-никогда не узнать! Новый страх сковал ноги, он не дал мне убежать. 
На поляне, среди костей моих детей и жены сидел бандит. Он ждал моего прихода.
- Привет, приятель, - сказал он мне. – Давненько ты не приводил меня к пище, а я кушать хочу!

Я попытался проснуться ещё раз, приложил все силы, но сон победил. И тогда из последних сил…

Я решил и сам умереть, потому что был мёртв с той самой минуты, когда первая капля крови моего бывшего друга потекла по его шее. Остальное было иллюзией и мечтой! Можно просто отдаться врагу и перестать существовать, забыть про бег, про землю под ногами… но ведь семья была мне реально дорога. Дорога настолько, что я отбросил совесть, спасал их все тёплые дни напролёт, отдавая на съедение чужих детей! Так нельзя!
Не страх, а надежда погнали меня вперёд. Бандит жаждал наживы, он был уверен, что я приведу его к новым угодьям, где кровь прольётся очередной раз. Но любовь была сильнее. Земля летела под моими ногами, петли были страшнее и опаснее любой рогатины, они проходили по краям пропастей, рядом с падающими деревьями, мимо реки. Ах, если бы я мог её перепрыгнуть с берега на берег! Даже ценой смерти!
И эту цену я заплатил… Бандит умер, поскользнувшись с обрыва, вслед за ним и я – от усталости и боли. Прощай жизнь. Прости меня.

Зайцы не плачут! Зайцы просыпаются ото сна и забывают его. Помнят лишь, что даже из страха нельзя предавать! Предательство – страшный грех.

Ахиллесы

Забыв про сон, я помнил лишь что верность и любовь дороже всего на свете. Выбравшись из-под заветного куста, я принялся искать безопасное место для своих друзей. Лучшим вариантом стал укромнейший уголок рядом с пещерой, где водились длинные и шипящие. Они были слишком малы, чтобы съесть меня, но очень сильно пугали моих врагов.
Потом пришлось приручать сородичей, ведь они привыкли недолюбливать меня из-за страсти к одиночеству. Каждый день я наведывался к ним и оставался раз за разом чуть подольше. Однажды умудрился жевать травку с тем самым приятелем целую неделю! Его детишки подрастали, играл с ними. Настолько увлёкся, что почти забыл про укромное местечко, пока не прошёл слух о стае серых, разоряющих наше племя неподалёку.
Спасаясь от врагов, моя новая семья хотела бежать привычной дорогой туда, где ждала смерть. С трудом я убедил приятеля сходить на разведку, и он сам лично убедился, что серые устроили засаду! Пришлось идти в облюбованное мною место. Пусть там темно и не такая сочная трава, зато враги боятся шипящих и охотятся на другой стороне горы. Где тепло и уютно – там вкусно! Хочешь жить – умей подстроиться, пока опасность не минует. Мы брали с собой всех, кого встречали по дороге. С появления белой небесной ягоды и до её исчезновения за вершинами холмов нас стало больше в 4 раза.
Мы дружно шли, хоть и держались настороженно. Тихо, и в то же время без излишней дрожи. Приближаясь к знакомому месту, я всё больше настораживался. Всё не так и не то, словно сладкая трава стала ядовитой. За мой шли родные, но доверял ли я старому проверенному уголку? Нет! Шипящие тоже настороженно смотрели на меня, даже кидались на детей, но не опасно. Поначалу обошлось страхом…
Рядом с пещерой было тихо, тепло и сухо. Что-то потрескивало внутри, словно горел лес, но леса никогда внутри её не было – слишком темно. И всё же это был запах пепелища! Пожар на моем веку был один раз, в детстве. Тогда мы неслись сломя голову, а за спиной та же вонь. Правда, в этот раз она была слабее.
Нужно было во что бы то ни стало разобраться – жизнь дороже всего! Но и показывать своё недоумение нельзя. Разместив семью неподалёку от входа в пещеру, я притворился будто забыл точную дорогу и отправился на разведку…

– Там зайчик! – незнакомые звуки ворвались в мои уши, тело парализовало.
– Осторожно, доченька, это дикий зверь! Укусит – больно будет.
– Мама, он красивый! Не обидит, я большая! – глазки у неизвестного существа сверкнули, и оно кинулось в мою сторону.

Не помню, как я оказался под кустом! Ноги и хвост дрожали, а ушей и вовсе не было! Хорошо, что клан меня не видел, вот бы они разочаровались.  Может, бросить всё это? Уйти одному в дали дальние. Пусть обижаются, зато я не увижу их глаз, полных потерянной веры в меня. Но что, если до них серые доберутся? Шипящие охраняют пещеру, но не они главные защитники. Настоящий защитник – тот самый первый страх – коричневый! Его духом пропахло всё вокруг. Пещера – убежище матёрого одиночки, который погиб в лесу под снегом.
Везде опасность… да и это пристанище временное! Рано или поздно серые найдут останки и тогда их уже не остановить. И всё же сейчас это лучший вариант и надежда на спасение. Во сне я был жестоким, неужели в жизни буду таким же? Нет!
Открыв глаза и уши, оглянулся вокруг. Решение пришло быстро – нужна память предков. Только она способна вспомнить, что это за существа и куда от них спрятаться или как выгнать.
Старейшина спал. Он ещё тогда ждал смерть, и в этот раз ни прятаться, ни бегать не собирался. Брюшко грелось на солнышке, а заодно подзывало серых, так и манило… наверное. Скорее всего, рядом с ним и я мог стать добычей. Дело важнее!
- Пожалуйста, проснись, мне нужен твой совет! – заорал я как полоумный, само вырвалось.
- Чего надо? – лениво приоткрыв глаз, ответил он.
- Двуногие! Я нашёл двуногих в пещере, куда вёл семью. Они опасны? Ты знаешь?
Старик открыл оба глаза, в них светилось умирающее любопытство:
- Ахиллесы – так их называли мои предки. Это самые страшные существа в мире! Где они – там смерть внезапная и неотвратимая. Дед рассказывал:

«Про двуногих наша память не знала ничего до этого момента. Если раньше враги забирали только самых слабых: больных, старых, маленьких зайчат, то новый враг оказался гораздо серьёзнее. Прежде всего ему не нужна была скорость, он хватал добычу не зубами, а просто шумел и кто-то падал на землю, умирая от смеси крови и боли. Из всех он выбирал самых сильных, смелых, шустрых, прочих обходил стороной.
Сначала двуногие пришли спокойно, посмотрели, никого не трогали, даже почти не подавали друг другу сигналов. Два странных существа без шерсти, без усов, почти без ушей и в целом очень безобразные. Мы назвали их Ахиллесами! Вдруг, они начали издавать громкие звуки, далеко от нас, но рядом с нами появились убитые. Кому повезло – умирали сразу и видимо без боли, у других были жуткие раны, сочащиеся кровью. И ведь много ли нужно этим тварям? Два-три зверя, чтобы прокормиться, но нет! Аппетит этих был бездонным: они гремели и гремели, мои родные, знакомые, соседи падали и падали как шишки с сосен во время ветра. Когда выжившие попрятались, оставив надежду спасти молодняк, Ахиллесы не стали есть добычу, они просто побросали ее в большие листья и сбежали. С тех пор их не было в наших краях».

– Редкие это твари! Ни мой отец, ни я не видели Ахиллесов. Вот бы взглянуть одним глазком, смерть меня не пугает, – в глазах Старейшины любопытство было больше дерева, рядом с которым он сидел.
Между тем, пока я уши развесил уши, серые методично подступали к нам так, что ни одна ветка не хрустнула. Нас спасло осознание опасности, грозящей моей семье рядом с пещерой Ахиллесов! Словно проснувшись ото сна мы со стариком вовремя заметили опасность и дали дёру. Вместе мы запутали следы так, что не только что серые, но и сами мы по ним никуда бы не убежали. Пару разу пересеклись, тройку бежали по одному месту друг навстречу другу, и в целом врагам было уже не догнать, а мы всё неслись, сломя голову.
И вот уже маячит окаянное убежище. Что там? Горечь от потери или радость встречи? Рядом с пещерой никого не было, лишь солнечные лучи сиротливо гладили пустую землю. Внезапно раздался радостный голос одного из Ахиллесов.
– Ура! Мы идём на речку! – кричало самое маленькое существо.
– Распугаешь всех животных, – ответил голос Ахиллеса покрупнее.
На эти звуки прилетели любопытные птицы и давай трещать на своём тарабарском. Кто поймет, о чем они разговаривают? Однако ни одного любителя мертвечины не было. Надежда оставалась! Может они просто отошли подальше?
Недолго мы были в неизвестности. Существа ушли, и Старейшина потащил нас в пещеру. Необыкновенно тепло и уютно было там. В дальнем углу валялась сухая трава, а в ней живы и здоровы вся моя семья, знакомые с их выводками! Пока приятель мой спал, его жена рассказала, что произошло накануне.

«Как ты пропал, пришли серые! Мы испугались, но бежать было некуда. Они окружили нас, и круг этот сужали. В пещере пожар, он пугал и нас, и их. Умирать от пожара или быть съеденными – такой себе выбор!
Мы готовы были уже его сделать, когда на пороге появился самый большой двуногий, в руках у него был огонь, который ничем не пах. Он распугал им стаю врагов, мы тоже испугались. Раз боятся серые, нам тем более опасно попадаться на глаза. Аккуратненько мы пробрались в пещеру и залезли сюда тихонечко.
Душа чуть в пятки не ушла, когда двуногие нас заметили! Их серые боятся – куда нам?! Но даже когда они заметили наши трясущиеся хвостики, не обидели и не прогнали. Напротив, насыпали травы и спрятались от нас вон под тем огромным листом».
Неподалёку стояла огромное нечто из цельного листа, но был этот лист не древесным. Пах невкусно, на вкус тоже никакой. Ну да, немного мы у них подъели кое-что и ушли… Серые тоже после той ночи не возвращались в наши края. Ахиллесы их напугали!
Двуногие недолго у нас были, но мы запомнили: эти странные существа хоть и не похожи на ква-ква, но могут плавать не хуже. Ловят в воде блестящих, словно коричневый и ещё много чего. Забавные, в общем!

Одиночки опасны

Зима сменила лето, лето сменило зиму и так раза три подряд. Уже я стал тем самым Старейшиной, рассказывающим истории про былые времена, про серых и Ахиллесов. У меня не появилось своей семьи, но моим детям не найти счёта. Другие папы и мамы, зато воспитание моё, вместе с любовью и заботой.
Молодь подрастала и уходила уже от своих родителей, когда прошёл слух о новой стае серых – озлобленных и очень голодных.
– Их мало, они опасны, но нас не трогают, – рассказал гонец из соседнего леса. Он прибежал к нам в поисках приюта, ну и предупредить заодно о возможной опасности.
Мы затаились. Попрятались по укрытиям, зарылись поглубже в норки, ну и про пещеру волшебную не забывали. Мы нашли в ней лазы, куда серым не добраться! К опасности подготовились на славу, вот только…
Тайное наше убежище оказалось занято новым Ахиллесом. Он был странный, словно потерянный. Может, его выгнали из стаи? Пожар разжечь ему не удалось, хоть и пыхтел он над ним до момента, когда белая ягода высоко поднялась в небо. Водопой тоже ему не тоже понравился, но к вечеру пришлось пить.
Мы боялись его! Мало ли… Ведь старик рассказывал про опасность и, возможно, в прошлый раз нам повезло. Да и еды у него не было, ел красные зёрна – излюбленное лакомство покойного коричневого.
Сначала мы избегали его – всё-таки Ахиллесы могут громко и далеко убивать, а его глаза были очень голодными. Он ими вцеплялся к нам в глотку и драл! Ему не удастся вспороть живот – слишком уж крупный. Потом мы поняли – зубы слабые, ноги слабые. Не догонит, а если догонит не укусит. В общем, обнаглели мы и заселили пещеру! Тем более мы помнили, что серые боятся двуногих.
Ахиллес пытался схватить нас во время сна, но мы всё равно проворнее, а он всё слабее. Каждый день он играл с блестящим  бруском – то прикладывал к голове, то тряс дни напролёт, то бегал с ним по лесу! Словно надеялся на что-то… Из его глаз капала смола. Жалко его, но чем помочь ему и вообще кто он?

***
Немного об Ахиллесе-одиночке

Самый страшный грех человека – эгоизм, особенно приправленный бахвальством. Гордыня иными словами!
В мае Георгий во всеуслышанье заявил, что пройдёт пешком с одной части ….ской области (это Сибирь, если что) в другую. Один! Только с навигатором в руках. Для защиты от дикий зверей он взял только старый пистолет, еду на пару дней и пособие на телефон скачал, как силки ставить и огонь разводить. Даже зажигалку брать не стал! Всё это обещал снимать и по возвращении выложить в сети, а может и запустить свою школу выживания. Зачем? Обычно такое подделывают. Глупый может? Или слишком амбициозный…
Вот только навигатор мало поможет тому, кто не умеет ориентироваться по картам, а волки, раз отведавшие человеческого мяса мало боятся холостых выстрелов. Так и попал Гоша в заячью пещеру! Заблудился, съел все запасы, выпил всё горючее, к тому же наблудил на стаю волков, которые всего месяц как сожрали путника.
В общем-то именно из-за этого скандального случая и был задуман весь маршрут! Словить славу храбреца – не это ли мечта любого человека. Но реальной жизни всё равно на людские фантазии, она живёт по своим законам. Есть ли смысл идти волку в пасть ради известности? А почему бы и да?!

Возвращаемся к зайцам
***

Никто не следил за серыми! Все плодились, отъедались и надеялись на Ахиллеса. Пару раз сменило солнце луну и на пороге пещеры оказался старейшина стаи. Он был спокоен. В отличие от своих товарищей, его зубы не касались опасного мяса. Вовсе не запах двуногого привёл его к этому месту. Наш разъевшийся аромат был его путеводной звездой.
Пока двуногий затаился, пытаясь превратиться в сопящий камень, враг пробрался мимо него в наше убежище и позвал товарищей. Началась гонка! Бежали мы, бежал Ахиллес, бежали серые, и никто никогда не был впереди, все вперемешку. Дальше гор, быстрее ветра. А навстречу нам спокойно шли ещё двуногие.
Смерть, так долго обходившая нас стороной, настигла сразу со всех сторон. Серые драли хватали молодняк, стариков и больных. Ахиллесы хлопками убивали всех оставшихся. Куда бежать? Зачем петлять? Что происходит? Вообще не думалось. Кто спасся – тому повезло! Серые почти все полегли в тот день, некоторые дожёвывая остатки наших косточек. Ахиллесы ушли, не съев убитых и даже не собрав их большие листья.
В голове остался лишь кавардак: так кто же они, эти странные двуногие? Ахиллесы опасны, но могут спасти. Они ходят по земле, но умеют плавать. Видишь его – беги, мало ли что взбредёт ему в голову, то ли съест, то ли убьёт и бросит, то ли спасёт. Лучше не рисковать. Странные они!
Я умер в тот день, осталось лишь воспоминание: «Живёт тот, кто бежит! Даже если на том конце боль или смерть – живи!»