Трудный разговор

- Всегда, всегда ты отмалчиваешься! Ну что за характер! Что с тобой происходит, что? Наш сын, наша любимый ребёнок, а ты… ты так себя ведёшь! Словно и не отец, а какой-то посторонний мужик! Посмотри, посмотри что происходит… это ужас… Нет, это просто катастрофа!  Мальчик выбрал неверный путь,  который заведёт его в тупик! Приведёт к жизненному обрыву! Ты этого, ты этого хочешь? Что ты молчишь?
Пауза. Я смотрел на экран смартфона. Новости, которые мы заслужили, как гласит расхожая фраза в интернете. Или так – я пью дешёвый алкоголь, но тошнит меня от новостей. Отвечать и возражать не хотелось. Успокаивать тоже. Парню скоро девятнадцать и у него есть своя голова на плечах. Да, он стал самостоятельным. Он взрослый. После восемнадцати лет, по закону кстати, человек считается уже не ребёнком. Слишком много опеки, слишком много внимания было. Модные шмотки, разные гаджеты. У него к первого появился смартфон в классе. Который, между прочим, купил я. И что, я плохой отец? А сколько раз мы с ним зимой вместе бегали на лыжах? И в секцию каратэ отдал его я. Делал из него настоящего мужчину. Настоял. Через «не могу», потому как Лёша первый год ужасно страдал. Точнее, изображал страдание от посещения зала. И скучно ему там, и тренер строгий, даже жестокий. И что? Нормально всё.  Шесть лет отходил, неплохие результаты показывал. Вон какой лось вымахал. Здоровый, румянец на щеках. Да, девчонкам нравится. И это нормально. Что переживать-то? Хотя да, есть причины переживать… время сейчас такое. Окрутят парня, быстренько папой сделают и вперёд, работай сутками, чтобы семью обеспечить. Только бы обошлось без слёз. После чтения новостей слёзы меня вгонят в окончательный депрессняк.
- Ты так и молчишь? Аааа… это твоя привычка молчать в трудных ситуациях. Другой отец давно бы всё сказал и поставил ребёнка на место! Ты посмотри! Ты только вдумайся в ужас ситуации!  Противный мальчишка творит, что хочет, а мы, как зрители, наблюдаем? Нет! Не так должно быть! Сейчас, вот сейчас он придёт, он обещал к шести быть, и ты всё, всё ему скажешь! Ты отец или это… наложено?
- Не, не так… Поговорка гласит «Что положено, на то и наложено», - спокойно заметил я.
- Ты всё остришь. Остряк хренов! Галкин! Петросян! Нет! Ты сейчас будешь отцом! Жёстким и справедливым! Ребёнка надо вытаскивать из трясины! Сейчас, сейчас он придёт с этой… с этой девкой… как её… Людой! Людка! Имя такое дурацкое… Люд, а Люд! Как в этом фильме… «Любовь и голуби»… скобариха Людка! И девка эта тоже такая! Нашего мальчика хочет прибрать к рукам, увести из родного дома!
В голосе я почувствовал дрожащие нотки. Тревожно. Быть рыданиям.
В прихожей хлопнула дверь. Голоса. Я сидел на кресле и смотрел в тёмное окно. Зима, скоро Новый год. Ещё один год проходит, трудный год, не самый весёлый. А дальше, как всё чаще и чаще думал я, будет только хуже. И будет плохо и в наших отношениях.
- Послушай! Не для того мы его растили, чтобы вот так… всякая шалава раз и всё… ты вспомни, вспомни скольких трудо стоило найти его среди остальных детей… среди этих отазников… ты спомни, как мы ездили в Дом малютки… скольких трудов стоило нам оформить все документы. Эта ужасная бюрократия. Этот противный начальник соцслужбы… такой жирный боров… Он так странно смотрел на меня, когда всё узнал.
И сейчас… сейчас надо что-то предпринимать! Спасти его от этой девки!
Это говорилось уже вполголоса, чтобы не слышал Лёша. По звукам я понял, что сейчас наш сын и его девушка сняли куртки, обувь и теперь он ищет ей гостевые тапочки. У не1 приятный голос, машинально подумал я. Во всяком случае, пока приятный, как доносилось из прихожей. Сейчас они войдут.
- Привет. Познакомьтесь, это Люда!
Мы оба кивнули в ответ. Я доброжелательно улыбнулся. Хорошенькая. Фигурка очень, и вообще, на мой взгляд приятная девушка. Главное, глазки умненькие, видно, что не дурочка.
Девушка смотрела на нас с нескрываемым интересом. Но страха или брезгливости я не увидел в её глазах. Скорее, интерес. Но интерес, похоже, был как у энтомолога, нашедшего в глухих лесах новый вид насекомых.
- Ну, мы посидим у меня. Там новый фильмец есть, все его обсуждают, а мы что, дремучие что ли? Посмотрим, чаю попьём.  – Лёша направился с Людой в свою комнату.
- Только бы не трахались они там, при родителях-то! Ужас какой! Девку привёл!
- Послушай, мы ведь однажды, даже не однажды, занимались любовью, когда твоя мама спала в соседней комнате? Ну, было ведь, было… дело молодое.
Я посмотрел на Анатолия. Сколько лет мы с ним вместе. Больше двадцати. Целая жизнь. Полысел он, брюшко появилось. Но по-прежнему такой нежный, заботливый. Наверное, любит меня. Даже не наверное, а точно. Любит.
Подошёл к нему, обнял. Начал гладить волосы, появившуюся такую милую лысинку.
- Саша… Сашенька… мы так любим нашего сыночка… я понимаю, он взрослый. Но… неужели он вырос, а мы… мы, значит, постарели… это так ужасно, - Толя начал тихонько, почти беззвучно плакать.
Я гладил его по голове, тихонько мурлыча мелодию. Его это успокаивало.
- Толь, пойдём на кухню. Всё обсудим. Жизнь продолжается ведь. Продолжается в наших детях. Пойдём, у меня там половина бутылки «Джеймесона» осталась. Давай с лаймом по стаканчику, хорошо?
Толя молча кивнул, вытирая уголки глаз. Предстоял трудный разговор.