Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Глава 15

  Глава 15. Один.

            Первым делом разложил по местам доставленные вещи, да ознакомился с внутренним убранством зимовья. Вторым же, предался удивлению и размышлению – с какой целью все это было выстроено? С пяти метров из леса даже не распознать, что за непроходимой чащей скрывается жилище человека. К реке вела лишь одна тропа, да и та представляла собою каскад каменных нагромождений среди густого леса. Не всякий наудачу рискнет скакать по таким камням! Сзади и сбоку к строению подступали отвесные скалы, и лишь в сторону, противоположную от реки, была выложена дорога из мелкого кругляка. Это был путь в горы, - так определил мне Владимир Иванович, - и наказал до первых снегов туда не шастать, да я и не горел желанием. Так хотелось уже посидеть да полежать в тишине и покое! Зимовье оказалось двухъярусным, и такого жилища мне еще не приходилось видывать на своем веку. На входе стояла каменная печь, выложенная наполовину из кирпича и непонятного содержания брусков, квадратная труба пробивала невысокий потолок и следовала далее. От печной площадки наблюдался небольшой спуск, в конце которого я обнаружил обитый жестью ящик для продуктов, в который аккуратно с утра выложил все, что было в мешках. Длинный и дощатый, давно не чищенный, стол вдоль стены и ни единого стула. Как в карцере, - подумалось мне. Другая же часть явилась двумя половинами, в одной всякое барахло от былых жильцов, в другой – все мое снаряжение. Вверх вела сбитая из кругляка лестница, и там я обнаружил подобие лежанки в Ивановой времянке, в изголовье которого просматривалось единственное оконце.

           Мое ружье Владимир Иванович, по непонятной мне причине, оставил у себя, а выдал какое – то чудное, ранее не виданное, дуло на дуле, одно под патрон, другое для пули. Почти новое, или мне так казалось? Зарядов было предостаточно, а вот стрелять без надобности не советовал – не по кому, да и река близко. Ружье, и к нему снаряжение, поднял на лежанку и выложил у стены.  Ко всему этому прилагались два новых топора, ножовка и коробка с ножами. В пристройке обнаружил банку с гвоздями, керосиновую лампу и моток мягкой проволоки. Я замолвился было про охоту, на что Владимир Иванович посмеялся, и направил меня на путь истинный – пока лист не сошел и не выпал первый снег, я никого в лесу не найду, да и искать особо некого, разве что куропатку или горностая. «Лучше, - сказал напоследок, — займись дровами, зима будет долгая, еще замерзнешь тут». Дров действительно не наблюдалось в отдалении, видимо последний раз тут зимовали еще до моей отсидки. Кто бы сказал полгода назад, что мое заточение продлится в таком месте, не поверил бы, а запросился на сверхсрочное. Сидел бы сейчас у Пал Палыча в его приюте и не помышлял о завтрашнем дне. Уже собравшись уходить, Владимир Иванович спохватился, и похлопал себя по голове:
    -Всю дорогу помнил, а тут забыл, и ты не спрашиваешь! Вверх по тропе, метров через сто найдешь яму в камнях – там раньше был родник, копнешь поглубже - и с водой.

           Весь последующий день я занимался мелкой домашней работой, и через каждый час присаживался и прислушивался. Печка дымила, и светилась по бокам огоньками. Крыша тоже требовала ремонта, и я не представлял даже, как буду заделывать дыру, выходящую прямо на лежанку. Владимир Иванович подбросил мне подшивку журналов «Уральский следопыт», видимо так пытаясь приободрить мое неизбежное одиночество, и вот теперь, вырвав оттуда почище лист, я меж строчек настроился писать план своего бытия на месяц вперед. Карандаши оказались цветными, целая пачка, семь штук, будет чем заняться по вечерам – в журналах много черно-белых картинок. Первый огонь в новом месте случился в яме за зимовьем. После того, как наскучило мне все это неумелое безобразие с благоустройством, я установил пустую треногу с котелком и сходил за водою. Яма была полна, но сплошь покрыта листьями и мелкими ветками. Завтра почищу, а пока спасибо повелителю гор за любезно предоставленную влагу! Постараюсь отблагодарить тебя тем же!  Удивительно, но прошел уже целый день, а не было ни мошки, ни дождя, сверху над соснами пробивалось Солнце, а по окрестностям расположилась пугающая тишина. Я должен смириться со своим положением, и отдаться его величеству Провидению, иначе не дождусь прихода своего смотрителя. Если сложить все скорости – моторки и воды, да помножить на время, то выходило километров за пятьдесят, и как же он навестит меня? Были большие сомнения.

     Минула целая неделя, как меня определили на пребывание в этом невероятном крае. А в том, что он такой и есть, я убедился только сегодня, ступив за километр от своего жилища на вершину прилегающей горы. Это была верхняя точка в радиусе многих тысяч метров, и можно было рисовать карту окрестностей для предстоящих зимних походов. Середина октября в здешних местах казалась суровее, чем в лагере. Там не каждый год случался снег в ноябре, и дули пронизывающие ветра. Здесь же, как будто, царило вечное безмолвие в ожидании прихода зимы. Где –то далеко внизу расположилось мое зимовье, а подальше, за лесом, угадывалась извилина реки, на востоке же стеной стоял вековой лес. Под ногами что – то блеснуло. Нагнувшись, поднял кусок зеркала – откуда оно здесь? Наверное, случайный путник посылал с вершины солнечные зайчики местному населению, а может еще что…На реку путь был закрыт, а с другой стороны – непроходимая тайга, казавшаяся мне еще большей стеной своего места обитания. Как в капкане, да и к лучшему, подальше от людского глаза.

      Сегодня наконец – то залатал крышу. Сначала, пару дней назад, сколотил длинную лестницу, что - бы забраться наверх и разузнать там про все. Даже непонятно – откуда взялась дыра? Уложил в два ряда кругляками, присыпал землей вперемежку с мхом, а сверху приколотил рубероидом, случайно обнаруженном среди старого хлама. Подожду дождей, авось не пробежит, хотя сверху нависали вековые ели, и сам их вид казался мне гигантским и неестественным зонтом. Глины с песком накопал внутри, обмазанная печь теперь не дымила, и в первый же натопленный день я спать разделся почти догола. Оставалась только проблема с дверью, за много лет она рассохлась и болталась в косяке. Пока навешал на нее всякого тряпья, да перебил навесы. Буду, наверное, снимать при первом удобном случае и колотить заново. Керосина была пятилитровая канистра, и я к нему еще не притрагивался, если растягивать до весны, то еще не пришло время. Хватало и одной свечи. Совсем неожиданно, в последнем мешке, среди прочего белья, обнаружил школьный географический атлас, и вот теперь, в перерывах между отдыхом, все гадал – зачем Владимир Иванович подложил его мне? Я нашел на карте примерное место своей отсидки, город, в котором работал в прошлой своей жизни, но вот где нахожусь сейчас – даже не различал…