С чистого листа

С чистого листа.

Мигающие холодные лампы   под потолком освещали  скудную обстановку отделения. Несмотря на недавно сделанный ремонт, покраску стен и  установку дешёвых стружечных панелей, всё здесь казалось грязноватым, убогим и отмеченным несчастием. Сами сотрудники отделения имели такие же бледные одутловатые лица, как и те, над кем они имели узаконенную власть.

Когда его привели сюда, патрульный сначала о чём-то вполголоса переговаривался с дежурной, молодой женщиной в форменной рубашке, с ярко-рыжими волосами, сидящей за высоким барьером. На минуту  это напомнило ресепшн отеля и вызвало невольную улыбку. Рядом в стороне на скамье сидели в напряжённых позах два человека, по смуглой коже и скуластым лицам уроженцы восточных республик, скорее всего, задержанные за отсутствие регистрации в городе. Гастарбайтеры, как он мысленно обозначил их, с удивлением разглядывали его и явно прислушивались к разговору за стойкой.

- Гражданин, пройдёмте, - другая женщина в форме, которая представилась сержантом Еремеевой, провела его в маленькую комнату на том же первом этаже. Здесь стоял серый громоздкий сейф и стол с двумя стульями по противоположным сторонам. Освещалось всё тем же голубоватым дрожащим светом, который почему-то называется «дневным».

- Составим протокол.-  сержант Еремеева посмотрела на него строго.

Он пожал плечами.

После формальностей, фамилии имени, отчества и даты рождения, которые сержант Еремеева занесла в желтоватый бланк на столе, она спросила

- Что вы делали в это время в том месте, где вас задержали?

- Стоял, - спокойно ответил он, пожав плечами.

- Вы не просто стояли, - возразила женщина в форме, - вы стояли с определённой целью.

- С какой? – спросил он.

- Это я вас спрашиваю. – Она подчеркнула интонацией местоимение я.

- А если я стоял без цели?

- Не говорите ерунду, - отрезала Еремеева, - чем быстрее вы всё расскажете, тем быстрее выйдете отсюда.  Запишу «стоял с целью привлечь к себе внимание».

- Не пойдёт,- сказал он, - я вам такого не говорил, и подписывать такой протокол не буду. Это ваши слова и ваши выводы о целях моего стояния.  И если вы считаете, что привлекать внимание людей на улице является нарушением общественного порядка, приведите статьи закона.

- Конечно, вы нарушали общественный порядок, вокруг вас образовалась группа людей, они мешали проходу граждан… - на руке Еремеевой с облезлым тёмно-красным маникюром блестело крупное обручальное кольцо, глаза на усталом, но всё ещё миловидном лице были большими и голубыми как у куклы.

 - Там было достаточно места для всех, я никому не мешал. Люди шли беспрепятственно по своим делам. Некоторые останавливались. В чём нарушение?

Она в упор посмотрела на него. Под глазами темнели круги, но  на   лице появилась усмешка

- К нам уже поступило заявление от гражданина, которому вы мешали проходить по улице…

- Покажите мне этого гражданина.

- Это конфиденциальная информация, мы защищаем права этого гражданина, ведь вы, возможно, станете ему мстить.

В этот момент телефон рядом с ней зазвонил.
- Да, - сказала она, прижимая мобильнтк к уху, - я на работе и приду поздно, сегодня не получится, говори быстро и по делу…хорошо…хорошо… да, скажи бабушке, чтобы разогрела  тебе суп.. молодец… пока.

 - Итак, - вернулась она к разговору, - я запишу, что вы  стояли с намерением привлечь к себе внимание, мешая проходу граждан и создавая скопление людей, запрещенное ввиду…ээээ… эпидемиологической обстановки. Она принялась водить ручкой по бумаге.

- А я не подпишусь под этим протоколом, и если вы станете приписывать мне то, чего я не говорил, то перестану говорить совсем, воспользуюсь Конституцией.

Сержант Еремеева зачеркнула написанное и посмотрела на него прямо:
- Конституцией? Хорошо, тогда ответьте, за что вы так не любите нашу страну?

-Я? Кто вам сказал, что я её не люблю?

- Это следует из ваших поступков.

- Из того, что я стоял, как вам показалось, привлекая внимание? Следует, что я не люблю Родину? Вы серьёзно?

- Вы стояли с плакатом. Не издевайтесь – голос у нее зазвенел.

-С каким плакатом? Что на нём было написано?

-Ничего. На нём ничего не было написано- губы её кривились – вы думаете, я не понимаю, что значит такой плакат?! - она уже кричала – Издеваетесь? Держите меня за дурочку?! – Лицо Еремеевой покраснело.

- Нет, что вы, помилуйте, с чего вы это взяли?

- Хотите сказать, что в нашей стране нет свободы слова? Вы это хотите сказать, да?!

Он молчал.

-Да вы клевещете на нашу страну, вы дискредитируете её, вы… вы опасный враг!

В этот момент в коридоре послышался тяжелый топот множества ног и в приоткрытую дверь дознавательной комнаты стало видно, как несколько полицейских ведут, а точнее, волокут мужчину, который судя по всему  в стельку пьян, потому что кричал не совсем членораздельно: «Не трогайте меня, не трогайте, менты позорные!Ааааа!»
 Иди, иди! – подталкивали его полицеские, судя по всему патрульные. На шапках у них искрился снег. Топот удалился, но вопли еще некоторое время доносились из глубины коридора.

- Итак, вернемся к нашему разговору – ледяным тоном продолжила Еремеева – за что вы не любите нашу Родину? Она дала вам всё – квартиру, - сержант приготовилась перечислять.

- На квартиру я заработал сам.

- Неважно, вам дали возможность заработать, - отмахнулась Еремеева – вам дали образование, профессию, вы стали учителем,… какого предмета…?

- Истории, обществознания и права, - в который раз повторил он усталым голосом.

- Вот! - С торжеством повторила Еремеева – вы стали учителем целых трёх предметов, и получаете зарплату, всё это дала вам Родина, Вы работаете в тепле в чистоте, а ведь сколько людей работают на холоде и в грязи, но вы этого не цените. Всё это дала вам Родина, а вы с ней так поступаете, пожилой человек интеллигентного вида стоите с чистым листом посреди улицы и что-то там умничаете. Вы – враг!

- Если вы собираетесь занести всё это в протокол, то я такой протокол не подпишу, воспользуюсь правом, которое мне даёт Конституция.

 - Да пожалуйста – пользуйтесь, сказала сержант Еремеева и порвала бумаги, над которыми трудилась   сама всё это время. – Пишите сами, что хотите. Она протянула ему лист бумаги.

Он взял ручку и коротко написал, что такого-то числа в такое-то время на таком-то месте был задержан без объяснения причин и доставлен в отделение полиции. Сделал росчерк внизу, чтобы нельзя было ничего дописать ниже.

Еремеева прочитала написанное.
- То, что вы написали, - сказала она – ничего не значит, – у нас на вас уже много материала: и заявлений граждан, и видеоматериалов. Так, что дожидайтесь суда.

Он вышел из отделения. Валил плотный рыхлый снег, приглушая все городские звуки. Сквозь пелену снега едва пробивался свет уличных фонарей. Людей на улицах было немного. Он брёл, сам не зная, куда. На Невском проспекте освещение было ярче и там уже двигались толпы пешеходов, с трудом переставляя ноги в пышном, быстро чернеющем снегу.

 Под фонарём на углу Садовой и Невского, напротив Публичной библиотеки стоял сине-белый автозак.

2022, Санкт-Петербург