Еврейские истории. Вероотступник

Еврейские истории. Вероотступник.

Назар Шохин

Да, это был он. Cпутать его с кем-либо другим было невозможно: низкорослый, плечистый, со здоровенными руками-клешнями. Но что значит это, иудейское одеяние? И, вообще, как он оказался здесь, за семью морями, на Святой земле? Неужели следил на всем длинном пути? Ну да: соглядатай он и на чужбине соглядатай. Поразительно, как люди умеют одевать на себя маску изможденного дорогой путника!?

Вы только посмотрите на него: негодяй, принявший вид странствующего мученика, ну прямо честный отшельник, бессребреник.

Старик предпочел, ничего не объясняя внуку, повернуться назад, домой. Надо постараться сделать так, чтобы впредь не попадаться ему на глаза! Только и всего. Но как – приморский городок совсем маленький?!

– Деда, а, деда… – потянул за руку почти бежавшего старика внук.
– Да, дите мое?
– Этот, в тряпках, от которого мы бежим, – палач? – Умная детская наивность всегда поражался старика – потрясла она его и сейчас. Дед лихорадочно пытался воскресить в памяти, когда он рассказывал внуку о палачах. Надо было найти ответ. Впрочем, можно и «уйти в дорогу» – дети, несмотря на свою сообразительность, имеют обыкновение забывать про свои вопросы.

– Деда, – не унимался, однако, внук, – а для чего люди убивают друг друга? – Мальчик вновь потянул за руку старика.
– Ну… иногда для того, чтобы спастись. Или заработать больше денег!
– Это как это?
– Вот скажи, тот человек, в котором ты признал палача, похож на доброго человека? Нет! Вот о таких и говорят – «добывают деньги любой ценой», даже во время войны. Вырастешь, начнешь углубляться в святые писания – поймешь больше!

Обратная дорога домой заставила старика опять переворошить прошлое.

Старик вспомнил, что как этот сменивший веру еврей, прикидываясь простачком, всячески пытался завлечь его в разговор о его величестве – разведывая образ мыслей, копаясь под чувства, карабкаясь ногами и руками на мнения, роясь, как крыса, в совести – и… ничего не узнал.

И, тем не менее, старик, явно благодаря клевете бывшего соплеменника, оказался в тюрьме. Темница, которую он так недавно смог покинуть за большой выкуп, казалась теперь самым настоящим адом. Всплыли все обиды, вспомнилось, как спалось на холодном полу, как ели пресную бурду с тухлятиной, как мечтали о бане, как жадно притрагивались к передаче от родственников… И почти каждый день приходила в голову мысль, – хотя, как казалось, жить оставалось совсем немного, – бежать отсюда, уехать туда, где тебя не найдут, и рассказать тамошним, что такое настоящая воля.   

А ведь какое ремесло грязное выбрал этот вероотступник, этот псевдомусульманин-псевдоиудей? Никогда поэты не слагали од о соглядатаях, и мало кто решался рассказать об их деяниях, и никто из потомков не гордился ими. Таков их удел в этом бренном мире. Во мраке они творят дела – и во мраке они растворяются, как призраки. Это им вначале стыдно, а постепенно становится наплевать, что они причиняют боль сотням бывшим соплеменникам, эти подлые подонки!

Странно, очевидно: порвать на старости лет с грешным ремеслом – это просто «строчка в летописи», а вот когда на тебя ранее промахнулась падать гильотина – это «просто повезло»?

Сколько нужно душевного ничтожества, чтобы терзаться из-за своего малого роста?! А этот вероотступник и грешник, как, впрочем, и другие карлики на службе, терзается и мстит за свой рост всем, кто выше его физически или духовно, то есть решительно всем. Он никого не бил явно – для этого он слишком труслив. Он хуже – шпионил, и никогда никто не знал, какую правду, а какую клевету он о тебе доложит.

Кажется, старик здесь, на чужбине, на Святой земле, еще больше постиг ремесло тайных сыщиков при дворе. Разве палач подписывает приговор? Нет, конечно, он лишь пересчитывает людские головы, как головы баранов – чтобы получить жалование. Пожалуй, этим палачи, как и шпионы,  успокаивают себя и не давятся.

Да, есть на этом свете такие вот подобия людей. И не важно, что они вновь вернулись в свою веру, бежали; старые твари будет продолжать жить и творить зло уже на чужбине.

…Прямо на повороте старик с внуком… вновь столкнулись почти лоб в лоб с ненавистным встречным.

– Что вы здесь делаете? Да еще с внуком? – Перемена облика и настроения, подобострастный тон злосчастного земляка просто ошеломила старика.
– Отстаиваю честь эмирата, уважаемый одноземец. – Дед был рад, что смог сразу взять себя в руки и найти достойный ответ – пусть рядом стоявший внук учится, как совладать с собой.
– Вы не поверите, как я рад вас видеть, да еще с вашим отпрыском! 
– Конечно, я не поверю, что вы рады. Ведь нас ничего не связывало и не связывает в прошлом, не правда ли!? – Прикатившаяся на помощь издевка придавала сил.
– А матери у этого ребенка нет? – Вспоминать родившую женщину было явным хамством, ведь именно этот лазутчик был виновен в гибели жены и дочери.
– Сомневаюсь, чтобы у таких, как ты, когда-либо была мать! – Дед держался уверенно, как мог.
– Вы, вероятно, поселились здесь с вашими выжившими родственниками? – Соглядатаю, похоже, очень хотелось узнать покровителей своего земляка.
– Нет, с твоими бывшими! – Разговор был окончен.

Старик с внуком вновь повернули назад. На этот раз спокойно и уверенно.

А ведь старик мог подойти к любому полицейскому и сообщить: «Мне кажется, этот гость – явный лазутчик, шпион. Уж очень странно он изъясняется. Делает неправильные ударения. Соглядатаи, которые не выучили толком язык, не могут, не имеют права жить на Святой земле!». Здесь, в городке, с произношениями строго. Если ты коверкаешь язык, то тебе одна дорога – на гильотину. А там глядишь и многие другие свидетели подтянутся. А еще лучше сдать его Богу – тогда здешняя община сама раскусит врага, не будет земля таких держать.

Мысли старика нанизывались одна на другую. Подчинился ли ты или сохранил веру – всегда оставляй дверь открытой. Все может измениться в последние мгновения. Возьми себя в руки и смелей вперед! Беги, если это возможно и не запятнает совесть, ибо самый трусливый трус – не решившийся убежать!

В конце концов слишком много можно потерять, если не умеешь держать язык за зубами и не сможешь полностью вычеркнуть прошлое из памяти. Господи, как хорошо было старику в этом городе. Хотя прежняя родина, вместе с верной женой-красавицей и дочерью, снится почему-то до сих пор. Жену и дочь никто не вернет, зато есть внук – продолжатель рода.

Творец! Прости бывших и будущих врагов моих грешных!

Литературный престиж. - 2022. - №10. - С.427-430.

На снимке: Яффа. Начало ХХ века.