Владимир Ульянов - русский шпион!

Владимир Ильич Ленин с женой Надеждой Константиновной Крупской и тёщей Елизаветой Васильевной жили в местечке Поронино (Австро - Венгрия), когда 1 августа 1914 года Германия объявила войну России. Место было удобное: Краков и русская граница были рядом. Австрийские власти хорошо знали о том, что у них в Галиции проживает известный русский революционер -  эмигрант Ульянов.

И вот ровно через неделю после начала войны местный жандарм, вахмистр Матышук, 7 августа посетил дом, где проживал Ленин и его близкие. Жандарм прибыл не один, с ним был понятой из местных жителей. Вахмистр Матышук объявил Ленину о том, что должен произвести у него обыск. Возникшую неприятную обстановку, вызванную его появлением, жандарм разрядил шуткой: в коридоре с полки взял железную банку с клеем и сказал понятому: «Вот видишь бомба!» Тот в ужасе отшатнулся.

Но дальше дело пошло не так весело: жандарм достал из ящика письменного стола  три тетрадки с рукописями, он не понимал по русски, но смог прочитать слова «Австрия» и «Венгрия». В тетрадях с непонятными текстами были колонки с цифрами и Мартышук сказал Ленину:
- Вы можете мне дать ключ к вашему шифру?».  Ленин ответил, что это просто цифры статистики, а не шифр, что это научная работа, а не конспирация.

Но вот из одного ящика стола жандарм достал незаряженный бельгийский браунинг и спросил Ленина:
- У вас имеется разрешение на это оружие?
- Нет, не имеется - ответил Ленин - да мне этот пистолет и не нужен, так как патронов у меня к нему нет.
- В таком случае я обязан у вас забрать этот браунинг до тех пор пока вы не получите на него разрешение - сказал жандарм.

Теперь Мартышук был уверен, что к нему в руки попался русский шпион. Он положил тетради и пистолет в свой портфель и сказал Ленину:
- Начальство разберётся, чего вы там написали, моё дело ему это представить и, уходя сказал Ленину, чтобы тот утром явился к начальнику округа в Новый Тарг.

- Как ты думаешь, меня арестуют, или отпустят в Новом Тарге? – спросил Ленин жену.
- А за что тебя арестовывать? Это же смешно подозревать тебя, борца с русским самодержавием, в шпионаже в пользу этого правительства! – сказала Надежда Константиновна, – я думаю, что в Новом Тарге будут только смеяться над этим вахмистром! 

- А вдруг в Новом Тарге они вздумают меня прикончить, как убили в Париже Жореса? – спросил Ленин.
Надежда Константиновна ответила:
 – Там это они не сделают, а вот здесь, в Поронино, здешний ксендз говорит, что русские колодцы отравляют. Ленин, не мешкая, отправил телеграммы в Вену и Краков с просьбами прекратить это нелепое дело:

"Здешняя полиция подозревает меня в шпионаже. Живу два года в Кракове, в Здвежинце, 51, ул. Любомирского. Лично давал сведения комиссару полиции в Зважинце. Я эмигрант, социал – демократ. Прошу телеграфировать в Поронин и старосте Новый Тарг во избежании недоразумений".  /Ульянов/. 

Под утро от Краковской полиции пришли две телеграммы, одна в Поронино жандарму Мартышуку, другая в Новый Тарг старосте округа: « Против Ульянова не имеется здесь ничего предосудительного в области шпионажа».

Ранним утром 8 августа Надежда Константиновна проводила Ленина на поезд и в 
10 часов утра Ленин месте с вахмистром Матышуком вошел в кабинет окружного начальника Нового Тарга старосты Гроздинского. Вахмистр положил на стол начальника тетрадки с конфискованным у Ленина пистолетом и своё донесение: «С 6 мая 1914 года в волости Бялый Дунаец проживает русский подданный Владимир Ульянов. Вышеупомянутый показал, что является литератором и из - за политических преступлений был вынужден бежать из России. При обыске у него обнаружено: три тетради содержащие сведения об Австрии, Венгрии и Германии, кроме того, браунинг, на который он не имеет разрешения на ношение. Никто не может установить, не является ли его деятельность вредной, а поэтому вышеназванный препровождается в Управление Императорского – Королевского Окружного Начальника».

- Вас, господин Ульянов, обвиняют в шпионаже в пользу России – сказал староста. – Что вы можете сказать по этому вопросу?
- Скажу, что эта глупость могла возникнуть только в нелепой голове – ответил Ленин и добавил: - вы получили телеграмму с ручательством обо мне от краковской полиции.
- Как может ручаться за вас краковская полиция, если вы уже три месяца не живёте в Кракове, тем более теперь военное время.

- Вот вы русский подданный, хотя и политический эмигрант, а почему то интересуетесь экономическими вопросами Австрии, когда у нас началась война с Россией?  Как вам угодно, но мы разрешаем себе это подозрение, и Владимир Ильич был арестован. Надзиратель тюрьмы Глуд записал в книге арестантов: «8 /VIII – 1914 года, 11 часов утра. Владимир Ульянов, уроженец России, 44 лет, православного вероисповедования, русский эмигрант.  Имущество: 91 крона 99 геллеров, чёрные часы. Ножик».

Так на восьмой день войны Ленин оказался в камере №5 тюрьмы Нового Тарга по обвинению в шпионаже в пользу русского царя Николая. Телеграммы, пришедшие от краковской полиции на старосту Нового Тарга Гроздницкого действия не возимели. Окружной начальник был уверен, что в его руки попал действительно русский шпион и Гроздницкий отправил сообщение в уездный суд: «Передаётся для дальнейшего производства по поводу подозрения в шпионаже обвиняемый Ульянов, он получает значительные суммы денег из России» и добавил, что об аресте преступника посланы донесения в штаб Краковского гарнизона, в президиум наместничества во Львов и в дирекции полиции городов Львова и Кракова».

В то время, когда Владимир Ильич был помещён в камеру, большевик Яков Ганецкий, который жил, как и Ленин в Поронино, приехал в Новый Тарг к окружному начальнику Гроздинскому. Ганецкий возбуждённо ему говорил:
- Что вы сделали пан Гроздинсий! Вы по донесению малограмотного деревенского жандарма лишили свободы человека, которого знает весь мир, видимо, только за исключением вас!

- Кого вы заподозрили в шпионаже в пользу русского правительства?  Непримиримого врага самодержавия, вождя русских революционеров Владимира Ульянова, который в России в 1905 году руководил революцией! За это издевательство вам придётся отвечать перед австрийским правительством!

Староста Нового Тарга наконец понял, что действительно допустил ошибку, но которую он уже исправить не может и сказал
– Я могу единственно сделать только одно: сейчас же направить к г. Ульянову следователя для производства дознания.

Крупская, разбитая и усталая, проводив Ленина, возвращалась со станции и услыхала, как за её спиной говорили женщины – Если этого шпиона выпустят, и он к нам вернётся, тогда мы ему глаза выколем и язык вырежем! А вернувшийся из Нового Тарга, вахмистр Мартышук сказал Надежде Константиновне, что её муж отправлен в новотаргскую тюрьму.

Крупская тут же написала письмо Виктору Адлеру: "Уважаемый Товарищ! Мой муж Владимир Ульянов (Ленин) арестован в Поронино (Галиция) по подозрению в шпионаже. Здесь население очень возбуждено и в каждом иностранце видит шпиона. Само собой разумеется, что при обыске ничего не нашли, но тетради с статистическими выписками об аграрном вопросе в Австрии призвели на здешнего жандарма впечатление.

Он арестовал моего мужа и препроводил его в Ней-Маркт. Там его допросили и нелепость подозрений стала для властей очевидной, но они не хотели взять на себя ответственность освободить его и все бумаги послали к прокурору в Ней-Зандец, где дело прекращено и передано военным властям. Может быть прокурор тоже не захочет взять на себя ответственность и тогда арест может продолжаться несколько недель.
Во время войны не будет времени быстро разобрать это дело. Поэтому прошу Вас, уважаемый товарищ, помочь моему мужу...

Поронино (Галиция) С партийным приветом Надежда Ульянова".

В камеру, где содержался Ленин, вошел человек:
- Я судебный следователь, прошу откровенно отвечать на мои вопросы.
Приход следователя Ленина обрадовал и он сказал:
- Очень рад!
После первых же вопросов, когда следователь узнал, что у Владимира Ульянова литературный псевдоним Ленин, то сказал с изумлением:
- Ленин! Но ведь это имя очень хорошо известно!
- Очевидно не всякому, иначе бы я здесь не сидел – сказал Ленин.

Следователь посмотрел бумаги и спросил, улыбнувшись:
- Вас, гражданин Ульянов, подозревают в шпионаже в пользу России на том основании, что вы оттуда получаете деньги.
- Получаю от редакции «Правда», где я сотрудничал в каждом номере. Эта газета закрыта перед самой войной. «Правда» сильно страдала от репрессий властей за свою революционность. Согласитесь, что при моём отношении к русскому правительству, предъявлять мне обвинения о шпионаже в пользу этого правительства, абсурд!

- Действительно абсурд – согласился следователь. Следователь писал несколько минут и уходя торжественно сказал:
- Я, гражданин Ульянов, направляю это дело к прекращению! К сожалению, вопрос вашего  освобождения зависит не от меня, а от военных властей. На прощанье следователь подал Ленину руку и назвал свою фамилию: Пашковский. 

Надежда Константиновна ежедневно уезжала в 6 утра в Новый Тарг, приезжая туда в 7, она до 11 часов проводила время то на вокзале, то на почте, дожидаясь свидания. Хлопоты друзей Ленина и Надежды Константиновны Крупской на десятый день заключения увенчались успехом: за Ленина вступились видные австро - венгерские социал – демократы: депутат рейхстага от Вены д-р Виктор Адлер и член парламента д-р Диамант и 17 августа 1914 года из министерства внутренних дел Австро - Венгрии пришла в краковскую полицию следующая бумага:

«Члены парламента Адлер и Диамант заявили, что Ульянов - решительный противник царизма -  посвятил свою жизнь борьбе против русского самодержавия, и если бы он появился в России, с ним поступили бы по всей строгости и возможно казнили бы. Члены парламента ручаются, что Ульянов не шпион».

Через два дня 19 августа в окружной суд Нового Тарга поступила телеграмма из Кракова: «Владимир Ульянов подлежит немедленному освобождению». В этот день в 11 часов надзиратель тюрьмы Глуд сдал Надежде Константиновне Владимира Ильича с рук на руки со всеми его пожитками: часами в корпусе из воронёной стали, перочинным ножиком, дорожной палкой и деньгами.

Жить в Новом Тарге Ленину стало невозможно, а для хлопот о пропуске в Швейцарию, нужно было ехать в Краков. Только через неделю в Поронино пришло разрешение Ленину выехать в Краков. Краков поразил своим воинственным видом: на вокзале прогуливались прекрасно обмундированные молодые австрийские офицеры. На вагонах для перевозки солдат белели яркие надписи: «Jedem Rusein Shuss!»  («Каждого русского пристрели!»).

 Поезда с солдатами, орудиями, лошадьми и повозками везли войска на восток.  Надежда Константиновна обратила внимание Ленина на несколько вагонов с далматским порошком. Эти вагоны с далматским порошком поразили Владимира Ильича:
- Вот это действительно новость! Это красноречиво говорит, как тут готовились к войне с нами.
Не только Круп, но и Шкода работали на свои армии, снабжая тяжелой артиллерией, но чтобы  порошок против блох, целыми вагонами это уже последнее слово в армии!

- Я помню, писали, что нашим солдатам во время турецкой компании, в 1878 году даже  перевязочного материала не хватало:  солдаты были вынуждены рвать на бинты свои гнилые грязные портянки!
- А теперь может быть и у нас ввели тоже самое? – заметила Крупская.
- У нас? Нет, до таких тонкостей у нас дойти не могли! Да и где же у нас такие плантации далматской ромашки, чтобы хватило на несколько миллионов солдат! Вот это подготовка! Если в австрийской армии так, то, что же в германской?

В Вене Ленин встретился с Виктором Адлером и поблагодарил за помощь. Для въезда в Швейцарию требовался поручитель перед швейцарским правительством.  Им выступил старейший член социал – демократической партии Швейцарии, Грейдлих. 5 сентября 1914 года вся семья Владимира Ильича Ульянова прибыла в Берн, а затем переехала в Цюрих, где прожила до марта 1917 года.