Помогайки в Харбине 1

Так как турфирмы «Владколеса» возила помогаек только в Суйфэньхэ, пришлось Тане искать другую фирму. Турфирма «Владпарковка» занималась турами в Харбин. Условия поездки были такие же. За минимальную плату в пятьсот рублей, туристов везли в Харбин, кормили бесплатным завтраком и ужином, возили на экскурсии, а на финишном отрезке, Суйфэньхэ — граница, туристы тащили все те же помогаечные баулы. Руководитель группы была, не в пример Варваре, очень спокойной и сдержанной, вместо громового инструктажа в автобусе туристам дали памятку по технике безопасности и попросили по прочтении подписать. Путешествие началось с приключения. Возле поселка Угловое автобус остановился, и водитель впустил пять человек. Это были руководитель группы и четверо туристов. Все пятеро хорошо знали друг друга, видимо, турфирма располагалась где-то на территории поселка. Громкий смех девушек и матерная речь ненадолго разогнали сон остальных пассажиров, но спустя несколько минут все снова впали в сонное состояние. За окном было темно, автобус ушел рано. Перед глазами мелькала подсветка рекламы, сливаясь в одну сплошную полосу. Калина только задремала, как вдруг автобус резко дернулся и остановился. Возле двери автобуса стояли, размахивая палочками, два сотрудника ДПС, рядом с ними переминался с ноги на ногу мужчина неопределенного возраста. Водитель открыл дверь.

— Здравствуйте, — козырнул один патрульный, — здесь есть представители турфирмы «Марианна»?

— Да, — раздался голос с заднего сиденья, — я руководитель. А в чем дело?

— Дело в том, что вот этот мужчина, — патрульный показал рукой на встрепанную личность, — утверждает, что вы обманным путем заманили его жену в турпоездку и намереваетесь продать ее в рабство.

По автобусу пронесся вздох удивления. Сон с пассажиров как рукой сняло.

— Я? — удивилась руководитель, подходя к патрульному, — в рабство?

— Ты, — в автобус ворвался поток ненормативной лексики, — Сонька, зачем мою жену похитила?

— Никто меня не похищал, — раздался тоненький голосок все с того же заднего сиденья, — ты же сам вчера…

Мужчина протиснулся мимо патрульных и руководителя в автобус, тремя шагами преодолел путь к последнему сиденью и схватил жену за руку:

— Домой, домой, домой, — твердил он, не слушая того, что говорит ему девушка, — ничего не знаю, домой!

В девушку с визгом вцепились подружки и начали отдирать ее от мужа. Началась куча мала. Патрульный попытался навести порядок, да куда там!

В свалке невозможно было понять, кто есть кто. Наконец, патрульный выловил мужа из кучи и потащил к выходу.

Женское население автобуса загудело вслед мужчинам, обзывая мужа рабовладельцем и… Эпитеты были разные, но все сводились к тому, что не дают воли русской женщине.

— Ты же сам, — плачущим голосом прокричала девушка, — дал мне вчера денег на дорогу и составил список, что надо купить! Что забыл? Да утром с бодуна и не такое забудешь!

На последние слова муж среагировал молниеносно, он снова стал прорываться в автобус, пиная двери. На защиту родного транспорта грудью встал водитель. Обруганный муж кинулся на водителя с кулаками. Дело кончилось тем, что патрульный, извиняясь, попросил жену написать заявление, что ее никто не похищал и она едет в республику Китай добровольно. Девушка написала. Руководитель вернулась к своим овечкам на заднее сиденье, муж несколько раз стукнул от бессилья по стенке автобуса, дверь закрылась, и автобус поехал дальше.

Когда подъезжали к Уссурийску, автобус снова остановил патруль ДПС. Калина так и не поняла, в чем заключалась проблема: то ли с правами у водителя было что-то не так, то ли лицензия закончилась, но водителю запретили двигаться дальше. Руководитель группы попыталась объяснить, что если они не успеют доехать в Суйфэньхэ к сроку, то поезд «Суйфэньхэ — Харбин» уйдет без группы. Патрульный лишь пожал плечами: закон есть закон. Через час прибыл другой водитель и дорога к границе опять стала расстилаться перед глазами путешественников. Прошло два часа. Калина с тоской смотрела в окно. В который раз одно и то же. Та же дорога, те же покосившиеся домики. Бесконечное «дежа вю». Сейчас Таня проснется и начнет уговаривать Калину быть повеселей. И так на всем протяжении пути. Таня спит, Таня тормошит Калину. Таня спит… Калина посмотрела на подругу, но, оказывается, Таня давно не спала, любопытная женщина уже вся извертелась, пытаясь разглядеть пассажиров, которые сели в автобус перед колючкой. Пассажиры сидели сзади и о чем-то темпераментно спорили. Слышно было плохо, потому что спорили они шепотом, но от этого не менее яростно.

— Калина, ну Калин, послушай меня! Видела тех пассажиров, которые сели на Пограничном?

— Никого я не видела, отстань Таня!

— Ну, это те… Помнишь я рассказывала тебе о муже и жене, которые решили визу сделать на границе?

— Ну помню и что?

— Так вот, по-моему, это они!

— Кто они?

— Калина, что ты тормозишь? Те пассажиры, о которых я тебе рассказывала, едут с нами в автобусе. Если ты повернешь голову влево, увидишь край шубы пассажирки, а может и всю ее!

— Да? — заинтересовалась Калина и попробовала проделать эксперимент, который посоветовала Таня. Эксперимент удался частично: шубу она точно увидела, а вот пассажирку нет.

Возбуждение от новости Татьяны быстро спало, и русскую границу Калина переходила в том же тускло-тоскливом состоянии.

Темпераментная парочка вышла из автобуса раньше всех. Пока руководители собирали своих туристов, пока считали и строили, чтобы строгим китайским пограничникам не к чему было придраться, парочка развернула бурную деятельность. Они бродили по помещению китайской таможни и искали тех, кто должен был сделать им визу. Но им опять не повезло. На этот раз сбой произошел, потому что они попали в обеденный перерыв. Калина с Таней стояли последними, и перед ними во всей красе развернулась действие под названием «Оформление визы на границе».

— Слушай, — начала пенять женщина мужу, — что же ты со мной делаешь? Я же просила на этот раз сделать визу в посольстве! А что ты мне ответил, а? Пуля не попадает дважды в одно и то же место! На границе сделать визу дешевле? Вот и продешевил!

— Но этого не должно было быть, — оправдывался мужчина, — сейчас все будет хорошо! Сейчас придет девушка, начальник визового отдела, откроет дверь этого проклятого отдела и сделает нам визу! Мы пройдем границу и поедем дальше, а ты успокоишься и не будешь кричать!

— Придет, только не она, а он! Посмотри, вон тот мужик в форме, который выволакивал нас в прошлый раз отсюда, и он идет к нам!

— Мужчина, — бросился к представителю власти муж, — нам визу надо сделать, а тут закрыто!

Муж вынул из кармана приглашение и поднес его к носу китайца. Тот внимательно прочитал и что-то прокричал, набежала куча китайцев, они крутили приглашение так и эдак. Стоял такой галдеж, будто такую бумажку таможенники видят первый раз в жизни. Наконец тот, который в прошлый раз выпроваживал невезучую парочку, решил повторить аттракцион под названием «Неугодные туристы» и сделал знак своим помощникам. Женщина кричала на всю таможню. Подбежал какой-то китаец, худо-бедно говоривший по-русски, и начал объяснять, что сейчас обеденный перерыв. И пока длится этот перерыв, туристам без визы находиться на территории таможни нельзя. Женщина вырвалась и села на стул, который стоял возле визового отдела. Китайцы попытались ее поднять, но она вырывалась и кричала мужу:

— Мы подождем здесь. Кончится обед, а мы будем первыми!

Пару, конечно же, увели вниз, вероятно, к автобусу, который вез туристов обратно в Россию.

Таня с Калиной переглянулись, на этот раз было совсем не смешно, а даже очень обидно. В Суйфэньхэ были через полчаса. Руководитель группы предупредила, что поезд на Харбин отходит в двадцать один тридцать и поэтому туристам надо быть в холле гостиницы уже в девятнадцать часов, чтобы перед отъездом успеть поужинать. Туристов было много, поэтому на всех выделили три номера. Это были так называемые транзитные номера. В этих номерах можно было передохнуть, даже принять душ, если было желание. Один номер был предназначен для четырех-шести человек. Таня предложила Калине сходить в буддийский храм. Калина содрогнулась от этой идеи, но ничего не ответила. Встали перед отъездом рано, поэтому Калина решила поспать, а Таня отправилась по любимому маршруту: подземка, магазины, бутики. Перед уходом она сказала Калине:

— Эх, ты, подруга еще называется! Нет в тебе туристической романтики! Подумать только, приехать в такой город, в такую даль, и лечь спать! Может, передумаешь, пойдешь со мной?

— Нет, Таня, я плохо себя чувствую!

— Опять аллергия?

— Нет. В последнее время у меня появляется аллергия только на определенный запах. Этот запах как предвестник беды или, как тебе сказать поточнее… Этот запах как визитная карточка плохого человека! А тут, в Суйфэньхэ, просто пахнет Китаем! К этому запаху я отношусь спокойно.

— Как у тебя вечно все сложно! Ну, Калинуша, когда ты будешь жить проще? Просто улыбаться солнышку и хорошим людям! Ну пойдем со мной — на улице такая благодать! Конец мая на дворе!

— Таня, ну мы еще нагуляемся, пять дней впереди! Можно я все-таки посплю?

Таня ушла, а Калина лежала и не могла заснуть. Неожиданно ее задели Танины слова. Неужели все так безнадежно, и вся жизнь Калины кажется со стороны серой и скучной? Но ведь она, Калина, хочет жить настоящей жизнью! Хочет бурных страстей, большой любви! А вместо этого опять и опять едет в Суйфэньхэ помогайкой! Но, с другой стороны, не может быть, чтобы все, кто ехал с Калиной в автобусе, вели такую же скучную и безрадостную жизнь, а это значит, что… Калина окончательно запуталась и, не найдя аргумента против своих аргументов, незаметно заснула. Проснулась она от торжествующего вопля Тани:

— Калинка, вставай, я все нашла! Я все купила!

Калина со сна никак не могла понять, где они находятся. В комнате был вечерний полумрак. Разбудить Калину Таня догадалась, а вот свет включить — нет! Вернее, Таня просто не воткнула магнитную карточку в гнездо. А пока карточка не на месте, свет не включится. Карточку-ключ Таня держала в зубах, а руки у нее были заняты сумками. Наконец Калина разобралась, где она и с кем и, поднявшись, забрала из рук Тани тяжелые сумки.

— Что ты нашла? Что купила? И сколько сейчас времени, — вглядываясь в окно, встревожено проговорила Калина, — неужели я проспала целый день?

— Вот именно, — чмокая подругу в щеку, счастливо засмеялась Таня, — ты все проспала, соня-засоня! Я даже успела соскучиться по тебе! А купила я все, что у тебя было в той сумке! Торговалась до посинения! Теперь отдашь долги и будешь отдыхать! Думаешь, не знаю, как ты не любишь ездить сюда! Иди умывайся! До ужина остался час!

В поезде Калине досталась третья полка. Таня со своей второй полки попыталась несколько раз окликнуть Калину, но женщина сделала вид, что спит. Но на самом деле Калине совсем не хотелось спать, она выспалась днем. Поезд шел мягко-мягко, никаких стыков и рывков, как в наших поездах дальнего следования. Когда они зашли в вагон, постели были уже постелены. Перед каждой полкой стояли тапочки. Красивый высокий китаец в форме проводника ходил по вагону и ставил обувь пассажиров по линеечке. Всю ночь он сновал по вагону, что-то подбирал, подметал, поправлял. Руководитель предупредила, что проводник заберет билеты и взамен даст пластиковые карточки. Утром все повторилось с точностью до наоборот. Проводник забрал карточки и отдал билеты. Билеты надо было беречь как зеницу ока, иначе могли не выпустить из вокзала. Таня пожаловалась на то, что китайцы галдели, пели всю ночь и не давали спать, была хмурой и неразговорчивой. Калина же, наоборот, ничего не слышала и не ощущала. Она думала, что не заснет после того, как проспала весь день, но неожиданно для себя крепко заснула под мягкое покачивание и перестук колес.

Харбин встретил путешественниц мягким, почти летним теплом. Калина заранее договорилась, чтобы ее с Таней поселили в гостинице «Глория». Так как эта гостиница котировалась довольно высоко, ей пришлось доплатить, но очень незначительную сумму. Настолько незначительную, что она не стала даже говорить об этой доплате Татьяне, перед которой и так считала себя в неоплатном долгу. Гостиница, действительно, стояла прямо возле набережной Сунгари.

Остальные туристы остановились в центре, в гостинице Плаза. Руководитель группы предупредила, что на отдых женщинам дается час, после этого за ними заедут. Экскурсионная программа была столь насыщенной, что к концу дня Калина уже мало что соображала. Последним номером программы в тот день была телебашня. Экскурсоводы поднимали туристов все выше и выше, от одного уровня башни к другому. Сначала группу поднимали на лифте, но настал такой момент, когда пришлось подниматься пешком. Выше лифт уже не шел. Таня фотографировала все подряд. Наконец, поднялись так высоко, что даже смотреть было страшно, а экскурсовод предложила еще пройтись по стеклу, которое огибало по кругу телебашню. Стекло было бронированным, но от этого не становилось менее страшно. Такое чувство, что собираешься шагать по воздуху над бездной. Таня прогулялась по стеклянной дорожке, а Калина, конечно же, нет. Внизу зеленели поля для гольфа. Когда сели в автобус, чтобы ехать назад, Калина предупредила руководителя группы, что завтра на экскурсию они не поедут. Таня страшно удивилась, Калина ничего ей не рассказывала, все тянула время! И вот теперь, по мнению Татьяны, повела себя совсем странно! Таня не стала вслух оспаривать решение Калины, но посмотрела так выразительно, что Калина поежилась и поняла, что будет разборка. После ужина подруг завезли в гостиницу. Таня молчала, поднимаясь в лифте, молчала она, и шагая по коридору к номеру. Калина испугалась: гроза собиралась нешуточная! Но, войдя в номер, Таня тоже ничего не сказала. Легла, в чем была, на кровать и щелкнула пультом телевизора. Калина первый раз видела подругу в таком состоянии, и поэтому не знала, как себя вести. Дело, наверное, было в том, что первый раз в жизни Калина проявила какую-то инициативу. Гроза обрушилась на голову Калины в то время, когда она меньше всего ждала этого. Выйдя из душа, она наткнулась на Таню, которая ждала ее за дверью:

— Значит так? — с места в карьер закричала подруга, — У тебя от меня тайны, да? Я для тебя… Я с тобой… А ты?

У Тани не хватало слов, поэтому она просто вернулась в комнату и стала колотить по подушке, что бы придать вескость своим словам:

— Мы с тобой через столько бед прошли, а ты так со мной поступаешь! Я что, мужика у тебя увела или украла что? Откуда вдруг взялись тайны? И почему ты решила, что можешь принимать за меня решения?

Калина много могла бы сказать Тане в ответ, но не стала. Она просто достала письмо и отдала его Тане. Не веря своим глазам, Таня перечитала записку раза три. Потом шепотом спросила:

— И почему ты мне ничего не сказала?

— Я не хотела ввязывать тебя во все это!

— А почему сейчас все-таки сказала?

— Я испугалась!

— Ладно, эта тема закрыта! Что же мы теперь будем делать?

— Я не знаю.

— Зато я знаю. Слушай, я все придумала! Ты стоишь у памятника, ждешь китаянку, а стою в стороне и наблюдаю за тобой. И как только она к тебе подойдет, и ты пойдешь с ней, я пойду за вами следом!

— Не получится.

— Почему?

— У меня нет фотографии.

— А где она?

— Вероятно, осталась у Игоря дома. Среди вещей Кати, которые она привезла с собой из дома Игоря, фотографии не было!

— Надо было сообщить об этом этим людям, которые будут ждать тебя завтра!

— И как бы я им об этом сообщила?

— Да, прости, об этом я не подумала! Жаль, у меня был такой великолепный план!

— Тань, все равно из этого бы ничего не вышло!

— Почему? Я все продумала!

— Скорее всего, китаянка, которая за мной придет, приготовит какую-нибудь машину для дальнейшего передвижения. Насколько я сегодня видела и слышала, Харбин город большой!

— Ну и что! Я тоже поймаю какое-нибудь такси и…

— И что?

— Да, этот вопрос я не продумала! Китайский язык я не знаю и водителю не смогу объяснить, что ему надо делать и за кем следовать! Так что же нам делать?

— Может быть… Я, конечно, не имею права тебя просить, тем более после сегодняшнего… Но если бы ты согласилась…

— Кончай тянуть резину, выкладывай! Что ты придумала?

— И мне и тебе было бы спокойнее, если бы мы пошли к этому памятнику вместе!

— Но как же… Вряд ли они обрадуются, что ты пришла не одна!

— Все равно у меня нет с собой фотографии, так что одной провинностью больше, одной меньше…

Пока подруги стояли возле памятника, им поступило огромное количество предложений различного свойства. Им предложили сфотографироваться, съездить на катере по Сунгари, купить шарик, приобрести рожки чертика, светящиеся в темноте, а также купить девочку или мальчика на ночь. В отличие от вчерашнего дня, погода была отвратительной. Было пасмурно, шел мелкий дождь и с Сунгари сильно дуло. Подруги не простояли и полчаса, а уже замерзли. Таня предложила сбегать в номер за головными уборами, благо, до гостиницы было десять шагов, но Калина вцепилась в нее мертвой хваткой. Ей казалось, что стоит только Тане сделать несколько шагов, и с ней, Калиной, тут же начнут происходить самые ужасные вещи! Таня осталась. Прохаживаясь вокруг памятника, она ругала тех, кто прислал письмо, последними словами. Женщины выстояли еще полчаса и бросились в номер отогреваться. Влетев в вестибюль гостиницы, Калина тревожно оглянулась. Несмотря на то, что к ней никто не подошел, что-то все-таки назревало! Какая-то угроза висела в воздухе. Отругав себя за мнительность, Калина последовала за Таней в лифт. Но когда они вышли из лифта и до номера осталось несколько шагов, Калина остановила Таню, которая уже вытащила магнитный ключ.

— Подожди! Давай позовем куню! Пускай она вместе с нами войдет в номер! Там что-то произошло!

— Да ты что? А если там все в порядке, как мы с тобой будем выглядеть?

— Извинимся и все! Скажем, что она не так нас поняла! Таня, нам туда нельзя входить! Я чувствую запах!

— Какой запах? Калинка, я с тобой совсем с ума сойду! Какой еще запах? Мы же даже дверь еще не открыли?!!!

— Таня, посмотри на мои глаза! У меня слезы уже бегут! И кожа на подбородке чешется! Давай позовем куню, а?

— Ну хорошо. Давай позовем.

Куню кричали очень долго, вместе и по одиночке. Наконец, она появилась.

Пока кричали, у Тани возник план. Когда куня подошла, Таня изобразила пантомимой, что дверь не открывается. Показала на ключ и на дверь. Куня с улыбкой приложила ключ к замку и дверь, конечно же, с громким щелчком открылась. Куня повернулась, чтобы уйти, но ее остановил громкий вскрик Калины!

В номере было все перевернуто и распорото. Начинка из подушек устилала пол, как снег. Из сумок было все вывернуто. И самым обидным было то, что все покупки, которые Таня приобрела в Суйфэньхэ, были испорчены. Вся одежда была распорота по швам, обувь разрезана, ее верх был отделен от подошвы, сувениры разломаны и разбиты. У куни глаза полезли на лоб. Когда Таня подступилась с вопросом, кого она пускала в номер, куня просто покачала головой и убежала. Через несколько минут прибежал администратор. Минут десять администратор с Таней орали друг на друга, не понимая ни слова. Наконец, администратор догадался пригласить переводчика. Когда туристок не удалось обвинить в том, что разгром в номере произошел по их вине, администратор извинился. Он пообещал, что сделает все возможное, чтобы возместить ущерб и ликвидировать в короткое время неизвестно кем учиненный погром. Таня заявила, что в этом номере жить не будет. Администратор хотел возразить, но, посмотрев на готовую к новым боевым действиям женщину, подумал и согласился. Женщин перевели в номер люкс.

Разложив немногие оставшиеся целыми вещи, Таня собралась вместе с подругой прогуляться по набережной Сунгари, но у Калины были другие планы. Сославшись на плохое самочувствие, что отчасти было правдой, она проводила Таню и решительно вышла в коридор и отправилась… к номеру 712.Это был номер той комнаты, откуда они только, что переехали, его еще даже не убирали. Дверь так и стояла открытая. Калина деловито вошла в комнату, решив про себя, что если кто-то поинтересуется, что она здесь делает, она уверенно ответит. Ответ у Калины был уже давно заготовлен. Она ответит, что ищет свою вещь, которую видимо проглядела при сборах. Но в комнату никто не торопился заходить. Калина села в кресло и сосредоточилась. В комнате побывало много народа, здесь витало множество запахов, но один запах, запах зла, перебивал все запахи. Это притом, что комнату несколько раз проветривали. Собственно окно и сейчас было открыто, но запах никуда не собирался уходить. Правда у окна он чувствовался еле-еле, а был особенно сильным у входной двери. В ванной комнате, запах совсем пропал, что бы ударить по глазам Калины, как только она вернулась в тесный коридорчик. Глаза заслезились с такой силой, что сквозь слезы Калина почти перестала что-либо видеть. Чуть отдышавшись у окна, женщина собралась с силами и… Пошла по следу запаха. Выйдя из номера, она почувствовала, что запах никуда не делся. Он висел в воздухе. Калину скрутил кашель, но она упрямо шла за запахом. Запах заканчивался у номера 710,но чтобы обнаружить это, Калине пришлось пройти полный круг по этажу, где были расположены номера. Подойдя к 710 номеру, Калина несколько минут помедлила, подняла руку, что бы постучать в дверь, но не решилась. Она даже отошла на несколько шагов от номера, решив вернуться назад, в свой новый номер, но заставила себя успокоится, сосредоточится и снова подошла к двери. За дверью кто-то был, это Калина почувствовала сразу. Запах то становился сильнее, то отдалялся. Но как только Калина постучала, запах сгустился в одном месте, в районе входной двери. Как будто тот, кто был за дверью, затаился и мучительно думал, открывать или не открывать непрошенному гостю. Калина постучала еще раз, она даже нерешительно попросила, того, кто предположительно был за дверью, открыть дверь. Но в номере было тихо. Потом вдруг запах стал отдаляться, как будто человек только что стоявший у двери, решил на цыпочках уйти и спрятаться в глубинах номера. Калина постучала еще несколько раз, уже понимая, что это бесполезно. Тот, кто находился в номере, твердо решил дверь не открывать. К Калине подошла куня. Они заговорили одновременно, каждая на своем языке. И одновременно замолчали. Китаянка засмеялась. Потом опять что-то проговорила, показывая на Калину, на 710 номер и на номер люкс. Калину осенило, вероятно дежурная решила, что русская женщина перепутала свой новый номер и теперь по ошибке ломится в чужие двери. Калина как могла, попыталась развеять заблуждение китаянки, но у нее ничего не получилось. Куня ничего не поняла и опять засмеялась. Махнув рукой, Калина, двинулась в направлении своего номера. Обернувшись напоследок, она увидела, что запах сочащийся из-под двери 710 номера еще обрел и цвет. Цвет был темно красный, почти багровый. Это уже было слишком! Калина тряхнула головой и на секунду закрыла глаза. Когда она открыла их вновь, цвет исчез, но запах так и продолжал сочиться из-под двери и обрел такой омерзительный оттенок, что женщина поняла, ей надо убираться отсюда, иначе произойдет что-то страшное. Что Калина и сделала. Вбежав в свой новый номер, Калина включила кондиционер на полную мощность и бросилась в ванную, в надежде смыть с себя мерзкий запах. Когда она вернулась в комнату, запах уже почти не ощущался. Почувствовав что смертельно устала, Калина решила немного отдохнуть. Неприятные ощущения она испытала минут через десять, когда в номер постучали, но, слава богу, за дверью была Татьяна. Стараясь не показать своего испуга, Калина открыла дверь и быстро вернулась на теплое ложе. К тому моменту, когда Таня разделась и прошла в номер, Калина уже нацепила на лицо маску невозмутимости и улыбнулась подруге.



Вечером приехала руководитель группы. Посочувствовав туристкам, она поинтересовалась, во сколько они оценивают ущерб. Таня назвала ту сумму, которую потратила, бегая по Суньке, но руководитель подмигнула подругам и назвала сумму, в два раза превышающую ту, которую назвала Таня. За моральный ущерб — подчеркнула женщина. На этом и остановились. Наташа (так звали руководителя группы) поинтересовалась, поедут ли женщины завтра на экскурсию. Получив утвердительный ответ, еще раз подмигнула подругам и ушла, напомнив, что через пятнадцать минут она ждет их внизу. Ужин планировался в ресторане «Ганс». Как узнали женщины, второй экскурсионный день был так же насыщен, как и первый. Они пропустили поездку в парк «Окно в Европу», музей науки и техники, океанариум, посещение фабрик жемчуга и шелка, а также чайную церемонию. А еще они лишили себя посещения тигриного сафари-парка. Во время ужина туристы взахлеб делились впечатлениями. Таня грустно посмотрела на Калину и покачала головой. Калина сразу же почувствовала себя виноватой. Она то знала, как Таня любит всяческие экскурсии. По программе еще один день был экскурсионным, а четвертый день считался свободным. В этот день туристы обычно гуляют и делают покупки. Но вернемся к третьему дню. В этот день подруги вместе с группой побывали в Буддийском монастыре, детском парке культуры и отдыха, и парке «Солнечный остров». Первым пунктом программы был Буддийский монастырь «Цзылэси».

На воротах монастыря был знак «фотографировать нельзя». Рома, который сопровождал группу на протяжении всех дней, не приминул указать на этот знак туристам. Калина шепотом попросила Таню убрать фотоаппарат подальше, но Таня только рассмеялась и расчехлила фотоаппарат.

— Глупости какие, — проговорила она, — в Суньке можно фотографировать, в Хуньчуне тоже, а здесь нельзя!

— Тань, ну как же так, видишь — знак нарисован: фотоаппарат, перечеркнутый двумя линиями! Нельзя — значит нельзя!

— Я свободный человек, — гордо вскинула голову Татьяна, — и никакие значки мне не указ!

— Ну хорошо, хорошо! — согласилась Калине, — не злись, хочешь фотографировать — фотографируй!

Статуя Будды была выше всех окружающих строений. В ней было что-то женоподобное, а прическа напоминала волосы знаменитого певца Иосифа Кобзона в молодости. Будда выглядел строго, но страха не вызывал. Руки Будды были заняты. Одна рука — чашей, а другая… Впрочем, другая рука была пуста, но пуста не просто так, а с намеком! Ладонь была повернута так, что хотелось вложить в нее что-нибудь. И каждому человеку хотелось вложить что-то свое: кому монетку, а кому саму жизнь. Но, к счастью, Будда был, как уже говорилось, очень высокий, двухметровый, и дотянуться до его ладони было сложновато.

Огромный золотой Будда с перевернутой свастикой на груди так и манил открыть фотоаппарат и щелкнуть, и Таня, конечно, не удержалась. Сделав несколько кадров, она шагнула назад, чтобы занять еще более удобную позицию, но наткнулась на монаха в оранжевом одеянии, который подошел сзади тихо, как тень.

— Нельзя фотографировать, — тихо проговорил монах, — Будда не хочет!

— Ну хорошо, — сразу же согласилась Таня, подмигнув Калине, — не буду!

Калина знала, что означает подмигивание подруги. Оно обозначало, что Таня дает согласие понарошку. То есть, под давлением обстоятельств вроде соглашается, но все равно остается при своем мнении.

Монастырь стоял на пологом месте, никуда подниматься и опускаться здесь не надо было. Вместе со всеми павильонами, храмами и другими культовыми постройками, он занимал огромную территорию: семнадцать тысяч квадратных метров. Множество дворов, соединенных одной линией, тянулись с юга на север.

А в остальном все было так же, как в Суйфэньхэ и Хуньчуне. Туристы бросали монетки в серую, украшенную замысловатыми узорами, пагоду, били в колокол, чтобы боги даровали семейное счастье, поднимали с подставки, напоминающей козлы для пилки, какое-то бревно. Наши подруги тоже старались не отставать от других.

На удивление Тани, Калина, всегда такая равнодушная к сувенирам, вдруг бросилась набирать всяческие буддийские сувениры: четки, статуэтки Будды, всяческие подвески, черепашки и хрустальные шары, колокольчики и палочки благовоний.

Таня только рот от удивления открыла, не понимая, что же вдруг произошло с подругой!

Монастырь был разделен на несколько двориков, которые были соединены сквозными павильонами и калитками. Он был основан учеником известного монаха Тянь Тайцзуна — Янь Сюйфа. Об этом в самом начале экскурсии рассказал туристам Рома. Двигаясь все дальше и дальше в глубь монастыря, Калина хотела задать ему несколько вопросов, но Ромы уже рядом не было. Он незаметно растворился среди оранжевых одеяний монахов и ушел по каким-то своим делам. Переходя из дворика в дворик, Калина с подругой не переставали удивляться. В каждом дворе стояли скульптуры Будды. Они все были разные: Будды символизировали прошлое, настоящее и будущее. У одних китайцы просили силы и счастья, у других денег, потомства и еще что-то свое, сокровенное. Наконец, в одном из двориков подружки наткнулись на Будду, который помогал женщинам. В этом месте было особенно многолюдно. Беременные китаянки, женщины с детьми, бабушки, молоденькие девушки, маленькие девочки — все они пришли поклониться своему Будде и что-то попросить. Жизнь у китайцев тяжелая и трудная. И этот труд начинается с самого детства. День у школьника начинается с восьми тридцати и кончается в семнадцать или семнадцать тридцать. После уроков родители хватают малышей в охапку и везут на дополнительные занятия: на музыку, хореографию, английский язык. Только к двадцати одному часу ребенок оказывается дома. А ведь ему еще надо выучить уроки на завтра. Такой напряженный ритм жизни у всех школьников, даже у первоклашек. Нет абсолютно никакого снисхождения к юному возрасту учеников.

— Я не понимаю, — внезапно разозлился появившийся из неоткуда Рома, — почему вы не задаете вопросов? Я вам уже столько рассказал, а вы молчите! Вам что, не интересно?

Шокированные неожиданным взрывом эмоций, подружки переглянулись.

— Слушай, ты же учительница, — шепнула Таня на ухо Калине, — вот и спроси его о чем-нибудь! Видишь, мужик разозлился!

— Рома, извини, — откашлявшись, попыталась исправить неловкую ситуацию Калина, — у меня накопилось много вопросов, но мне неудобно было тебя перебивать!

— Это неправильно, — назидательно проговорил Рома, — я здесь, чтобы рассказывать, а вы — чтобы спрашивать!

— Ну хорошо, — согласилась Калина, — я спрошу! Я хочу спросить о ваших детях! Как у них проходят каникулы? Отдыхают ли они от своих школьных трудов?

— Нет, — ответил Рома, — дети на каникулах учатся еще больше, чем во время школьного года.

Калина переглянулась с Таней и бросилась в бой.

— Но согласись, что это не правильно! У детей могут развиться неврозы! Ребенок должен полноценно отдыхать после тяжелого учебного года!

— Нас много, — терпеливо пояснил молодой человек, — и каждый стремится вырваться наверх, чтобы выжить. А это можно сделать, только если получишь первоклассное образование и поступишь в престижный институт.

Рома закончил свое объяснение и отошел к другим туристам.

Возле каждого Будды стояли вазы с фруктами и блюда со сладостями. Оставляя подношения богам, китайцы мостят себе дорогу в рай.

А рай для китайца — это место, где можно ничего не делать. Место, где текут медовые реки, деревья блестят от золота, а воздух наполнен музыкой и благовониями.

За высокой стеной из красного кирпича было сосредоточено множество буддийских строений. Можно было идти куда угодно. Таня присмотрелась к китайцам, пришедшим поклониться своему богу, и обратила внимание, что они стараются не наступать на порог храма. Однако краска на пороге была все же стерта. Калина высказала предположение, что это из-за того, что иностранцы не знают правил монастыря и смело ступают на порог, но сама, подойдя к очередному павильончику, осторожно переступила через порожек.

Таню привлек небольшой храм под башней-погодой, и она потянула Калину за собой. Женщина вошла внутрь и тут же пожалела, что сделала это. Взглянув на подругу, она обомлела: на Калине лица не было. Подруга стояла бледная, пот струйками стекал по вискам. На взгляд Тани ничего страшного в этом храме не было, но у Калины было другое мнение. Внутри храм представлял собой своеобразную картинную галерею. На стенах висели картины, нарисованные на шелке. И каждая была напоминанием о том, что все грехи, которые совершил человек при жизни, обязательно будут рассмотрены на высшем совете, и человек будет наказан. Приглядевшись к сюжетам и той тщательности, с которым были выписаны детали наказания и пыток, Тане тоже стало жутко. Это были сцены из ада. На картинах людей пытали, подвешивали за голову, зажимали головы в специальном деревянном воротнике-дыбе. Особенно доставалось на этих картинах девушкам. Обнаженных девиц били, пытали, пинали. К каждой картине был приложен свой Будда, так сказать, ответственный за определенный грех, или за отпущение его. Будды присутствовали при искоренении пороков с различными выражениями лиц. Но в основном это были просветленные Будды, которых мало трогало то, что происходило на картинах.

Китайцы созерцали эти пугающие творения под успокаивающую медитативную музыку. Таня вывела Калину в полуобморочном состоянии.

— Ну что с тобой? Ты что картинок раньше не видела?

— Таких — нет!

— Калинка, ну чего ты так разволновалась? Ну страшные картинки, даром что столько шелка зря испортили, но это только картинки!

— Прости, я, как всегда, только настроение всем порчу! Но мне вдруг показалось… Я видела уже некоторые из этих картинок… Не помню когда, где, но…

Калина надолго замолчала, Таня ждала, когда подруга снова заговорит, а потом махнула рукой и молча потянула Калину за собой вон из храма.

Когда зашли в павильон, где стояли золотые статуи пятисот слуг Будды, Калина остановилась, как вкопанная перед стоящей в центре павильона многорукой богиней с суровым лицом. Собственно, лиц у богини было много. Головы возвышались одна над другой, и чем выше была голова, тем меньший размер она имела. Статуя многорукой богини тоже была отлита из золота. Таня покосилась на Калину, даже окликнула ее, но подруга даже не повернула голову в ответ. Пожав плечами, Таня пошла налево, что бы разобраться, зачем у Будды было так много слуг. У каждой золоченой статуи в руках был какой-то предмет. Статуи располагались буквой «П», и вначале Таня прилежно фотографировала их, но уже на двадцатом слуге Будды ей стало скучно, и она зачехлила фотоаппарат. Таня бродила по павильону минут двадцать, но когда вернулась к началу экскурсии, оказалось, что Калина так и стоит перед многорукой богиней. Вернее, она уже стояла не на ногах, а на коленях. Возле статуи были две наклонные подушечки, оставленные здесь специально для коленопреклонения. Калина стояла на одной из них. Таня несколько раз позвала подругу, но Калина по-прежнему не слышала ничего. Таня забеспокоилась. Подойдя вплотную, она потрясла Калину за плечо. Прошло около минуты, прежде чем Калина вышла из своего странного состояния и посмотрела на подругу.

— Ну и что с тобой такое было? — спросила Таня, выводя Калину на солнечный свет, — Я тебя звала-звала, а ты молчала!

— А что со мной было? — удивилась Калина, сонно моргая глазами, — ты ушла куда-то в глубь павильона, а я подошла к многорукой богине. Вот и все. А чего ты так быстро вернулась? Я только успела взглянуть богине в глаза, а тут ты меня трясешь! И минуты не прошло!

— Ничего себе, — растерялась Таня, — минуты не прошло! Я двадцать минут гуляла по павильону и еще минут десять приводила тебя в чувство!

— Ты шутишь? — неуверенно улыбнулась Калина, — мы же только вошли в павильон!

— Не шучу я, — серьезно подтвердила свои слова Таня, — но доказывать тебе ничего не стану! Это бесполезно, ты как будто заснула или грезила наяву.

— Я ничего не помню! — удивилась Калина, — Но раз ты говоришь, что прошло полчаса, значит, так и есть, хотя все-таки это странно! Ну ладно, куда сейчас пойдем?

— Наташа говорила, собираемся у Будды, и идем в парк. Сейчас как раз тринадцать тридцать, прошло полчаса!

— Ой, смотри, целая вереница монахов, не хочешь их сфотографировать?

— Да. Конечно, сейчас только крышку с объектива сниму! Ой, какая же я растяпа, — закричала Таня, склонившись над фотоаппаратом, который уронила, — и полгода не прошло, как я купила этот фотоаппарат, и вот…

— Таня, не расстраивайся, — бросилась на помощь подруге Калина, бережно подняв фотоаппарат с земли, — может еще все будет в порядке! Может, он не сильно повредился!

— Сейчас попробую, — с надеждой проговорила Таня, но чуда не прозошло, что-то в фотоаппарате сломалось.

— Тань, Танечка, — бросилась утешать подругу Калина, — не расстраивайся! Хочешь я куплю тебе фотоаппарат? Здесь в Китае вся техника не дорогая! Ну хочешь?

— Такой фотоаппарат здесь не купить! А я за него еще и кредит не выплатила!

— Тань, не надо, — еще раз попыталась утешить подругу Калина, но Татьяна ее перебила:

— Я поняла, — вдруг вскрикнула она, — это из-за запрета!

— Какого запрета? — удивилась Калина.

— Фотографировать было нельзя, а я фотографировала и вот расплата…

— Глупости какие, — попыталась оспорить вывод Татьяны подруга, — просто на фотоаппарате не было ремешка. Посмотри на других туристов, руку просунули в ремешок и ну щелкать кадры! Если в руке ремешок, то никогда фотоаппарат не уронишь!

— Нет, — снова перебила подругу Таня, — не нравится мне этот Будда и монастырь этот не нравится!

— Таня, не надо, не богохульствуй! — испугалась Калина, — конечно, это не наш бог, но это все-таки бог! Зря ты так, это просто совпадение!

— Ну хорошо, — оглянувшись вокруг, вдруг согласилась Таня, — Я не буду больше говорить таких слов, но… Но все равно останусь при своем мнении! У человека должна быть свободная воля! Я пришла сюда отдыхать, и могу делать все, что захочу, и никто: ни человек, ни бог китайский не имеет право мне что-то запрещать!

— Эк тебя разобрало! — огорченно поцокала языком Калина, — пойдем к Будде, свободная ты моя! А то группа, наверное, нас уже заждалась.

Подружки зря торопились: когда они подбежали к Будде, возле статуи стояла только Наташа. И только лишь через двадцать пять минут группа двинулась к парку, который был совсем недалеко от монастыря, буквально в нескольких шагах. Рядом с парком культуры и отдыха было кладбище-мемориал Советским воинам. Вглядевшись сквозь прутья ограды, Калина увидела, что кладбище чистенькое и ухоженное. Как узнала Калина, ворота кладбища открываются для посетителей только один раз в год — 9 мая. В остальное время кладбище для посещения закрыто. Желающие могут оставить цветы у оградки, но нет никакой гарантии, что эти цветы внесут и положат к подножию могил. Внезапно Калина разволновалась, и, сама не понимая зачем, спросила у Ромы, не делают ли исключений для тех, кто очень хочет посетить кладбище? Рома посмотрел на странную туристку, подумал и ответил отказом. Вошли в парк, Рома рассказал, что раньше всю территорию парка занимало кладбище, а сейчас здесь стоят аттракционы. Увидев их, Таня тут же успокоилась, забыв про свою печаль и про фотоаппарат, она кинулась в гущу событий. Аттракционов было великое множество и совсем простых, и таких, от которых захватывало дух. Таня бегала от одного аттракциона к другому, занимала очередь, махала Калине с высоты птичьего полета. На одном, особенно замысловатом аттракционе она даже потеряла босоножку. Босоножка упала с высоты и чуть не угодила на голову важного господина. Калина съежилась, она решила, что сейчас прольется море нелестных эпитетов в адрес подруги, но китаец только засмеялся и помахал рукой визжащей от восторга Тане. Калина добросовестно следовала за подругой, но не каталась, а сидела спокойно на лавочке и ждала экстрималку. Экскурсия по парку была рассчитана на три часа. Калина веселилась и получала удовольствие вместе с подругой, но, так сказать, заочно. Как подружка ее ни уговаривала, Калина категорически отказалась кататься на любом, даже самом простеньком аттракционе. Несколько раз подруги сталкивались с другими туристами из группы. Туристы были распаренные, счастливые и ошалевшие от беспрерывного веселья. Калину тянуло в направлении оставленного за оградой кладбища. Она понимала всю глупость своего желания, но ничего с собой не могла поделать. Наконец, Таня уговорила подругу покататься хотя бы на колесе обозрения. С высоты птичьего полета был очень хорошо виден парк, буддийский монастырь и кладбище. Внезапно у Калины испортилось настроение. Она долго сдерживалась, боясь опять испортить все веселье, но в какой-то момент не удержалась и всхлипнула.

— Ты испугалась? — вытирая слезы подруге, спросила Таня, — потерпи, мы уже спускаемся!

— Нет, — всхлипнула Калина, — я не боюсь!

— Тогда в чем дело? — удивилась Таня, — Что-то случилось?

— Да. Но это случилось не сейчас, а намного раньше, — объяснила Калина, выходя из кабинки аттракциона.

— Я что-то не понимаю. Объясни!

— На месте парка раньше было кладбище! Это… У меня просто слов нет! Мне кажется, что я слышу голоса, они укоряют тех, кто ходит сейчас по месту, где раньше были захоронения.

— Так ты из-за этого? — разочарованно протянула Таня, — У нас во Владивостоке раньше на месте Покровского парка тоже было кладбище!

— Но ведь у нас сейчас все по-другому, а здесь…

— Ну ладно тебе, Калина, не надо так! Смотри, нам Наташа с Ромой машут, надо идти к выходу! Как быстро пролетели три часа! Жаль фотоаппарат сломался, я бы такие фотографии здесь нащелкала!

После парка культуры и отдыха поехали в другой парк, «Солнечный остров». Он стоял на другом берегу Сунгари. А добирались до этого парка по замысловатому мосту. Рома рассказал, что этот великолепный мост спроектировала женщина и, наверное, поэтому он похож на ножницы, ведь чаще всего ножницами работают женщины. До революции и до прихода Советской армии-освободительницы на этом берегу Сунгари были дачи состоятельных русских харбинцев. Это место китайцы бережно сохранили, и называлось оно сейчас «Русской деревней». Разомлевшие и уставшие, возвращались туристы с лугов гостеприимного острова солнца в кабинках канатной дороги, мечтая только о хорошем ужине и сне. Но экскурсовод Рома объявил, что экскурсионная программа на сегодня не окончена. Кабинки канатной дороги бережно опустили туристов на землю, и Калина увидела, что они находятся недалеко от гостиницы, но лишь вздохнула, посмотрев на уставшие ноги и вместе со всеми села в автобус.