Еще не итоги 3. 30 лет спустя. Естественная убыль

 

 - Как думаешь, Олег Сергеевич, можно было избежать всей этой катастрофы, после которой не все выжили?
- Я бы это не стал называть катастрофой в социальном смысле. Для отдельных людей – другое дело. История не терпит сослагательного наклонения. Штамп избитый, но справедливый. Задним умом все крепки. Не знаю. Есть люди, которые могут изменять ход событий, хотя Лев Толстой, например, отрицал роль личности. Есть те, для кого этот ход становится фатальным и повлиять на него они не в состоянии. Расскажу тебе об одном человеке, который оказался песчинкой, хотя мне казался личностью.

   Саша Романов был мастером на все руки. Я познакомился с ним в конце 80-х, когда стал обладателем места под гараж. Получить его тоже была целая эпопея. Чтобы вступить в кооператив нужно было предъявить документы на транспортное средство, которое я только мечтал приобрести. После принесенной справки о постановке на очередь для автомобиля удалось стать владельцем участка.
   Вслед за этим возникла обязанность немедленно строить гараж. Потому что кооператив хоть и назывался гаражно-строительным, но строить ничего не строил. Каждый сам по себе, подгоняя друг друга потому что пока сосед не возведет свою часть стены ты не можешь продолжать. А дело не ждет, машины под открытым небом. Учитывая, что со стоянки на улице владелец нес домой дворники, радиоприёмник и прочие молдинги проблема была актуальной. Помнишь в счастливые времена Союза по утрам запросто можно было утром увидеть свою машину на чурках вместо колес? Единая общность «советский народ» тащила все что не приколочено или не приварено.

   Строить в те времена было архисложно, как говаривал классик. В торговле не было строительных материалов, даже гвоздей.
   Пролетариату было проще - он воровал с производства. Часть для стройки, часть для обмена. Например, работает пролетариат на лесоскладе, значит может свистнуть доски. Второй свистнет кирпичи, потом обменяются. Глядишь и построил из разнородного материала. Придет ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности), спросит откуда дровишки, а ему в ответ, дескать со свалки. На свалках и впрямь много чего можно было найти.
   Покрутится - покрутится майор, взять с пролетариата нечего, даже партбилета у него нет. Никаких зацепок и пользы. Посадишь такого, а что толку? Так и махнет рукой.
   Другое дело номенклатурный работник. Тут тебе и партбилет, самое уязвимое его место и имущество какое-никакое и прочие должностные возможности. Если к такому приглядеться, то глядишь что-нибудь и перепадет. Повышение по службе, повышение материального положения, очередь на квартиру, на машину. Да мало ли что, была бы фантазия.
   А если бессребреник какой подвернется или чудак идейный, можно и посадить. Снова повышение по службе, повышение материального положения в виде премии, очередь опять же.

   Когда соседи по гаражу начали его подгонять с началом строительства Олег Сергеевич понял во что вляпался. А народ все был солидный. Прокуроры, следователи, директора, партийные и исполкомовские работники и прочие снабженцы.
   Он не с Луны свалился, приехал из Сибири, поэтому воровать не привык и не хотел. Решил делать все своими руками, благо что начинал строителем, имел квалификацию сварщика и немудрящее помещение в двадцать квадратных метров мог соорудить сам.
   Выписал у себя на производстве с разрешения вышестоящего начальства по ходатайству профкома железо, изготовил с помощью зятя электрика из старых трансформаторов сварочный аппарат и сварил формы для отливки стеновых блоков.
   Знакомый начальник ЖБИ продал некондиционный цемент, хотя никто так и не смог объяснить как цемент может быть некондиционным, но важен результат.
   Во дворе многоквартирного дома с согласия соседей временно отгородил участок и стал изготавливать по вечерам и выходным эти блоки. Форм было двадцать. Для бокса требовалось четыреста блоков. В день можно заливать формы один раз, потом следовало ждать пока схватятся.
    Шлак вывозили в отвалы из совхозной котельной на свалку. Знакомый водитель самосвала за бутылку заехал к ним во двор и вывалил на радость детворе и негодование родителей. На изготовление шлакоблоков ушел месяц.

   На выходные позвал соседа, шурина и зятя – мужа сестры. Парни все молодые, здоровые. За два дня возвели коробку, сорвали спины и предоставили фронт работ для соседей.
   Для дальнейшей работы нужны специалисты. Сосед и родственники не годились. Один был стоматологом, остальные совсем гуманитарии. Заметил, что никого из знакомых членов кооператива на стройке нет, а гаражи растут, многие уже под крышей, некоторые приступили к отделке. Работами занимаются люди сноровкой и манерами даже отдаленно не напоминающие прокуроров и членов различных комитетов.
   При попытке поинтересоваться откуда они взялись отвечали, что помогают родственникам. Олег Сергеевич поначалу даже удивился многочисленности бедных родственников у своих соседей. Потом заметил, что одни и те же люди работают на разных гаражах. Решил, что все они здесь родственники. Но когда увидел, что один и тот же человек кладет стены у людей разных национальностей понял, что он не родственник, а каменщик.

   Все знают, что в советские времена было такое понятие как нетрудовые доходы. Трудовыми считались полученные на государственном предприятии, а нетрудовыми все остальные. Человеку необходимо было провести восемь часов в день на работе, неважно трудился он или протирал штаны и все было в порядке.
   После тяжелого труда или протирания штанов на работе некоторые стремились получить нетрудовые доходы. Для этого они нанимались тайком на любые тяжелые или специальные работы в зависимости от квалификации. Тайком, потому что за нетрудовые доходы грозили статьи Уголовного Кодекса. Наниматели рисковали не меньше. Им вменялось в вину злоупотребление служебным положением, извлечение выгоды из корыстных побуждений, разложение советского человека. А также строго спрашивалось откуда у него средства на оплату нелегального труда. Тогда уже у него искали нетрудовые доходы. Дальше по кругу: расследования, замечания, порицания, выговоры, партсобрания, партбилет, возбуждение и даже приземление в местах не столь отдаленных. В них он приобретал специальность которой кормился всю оставшуюся жизнь, ибо дорога в руководящее сословие закрывалась навечно.

   Вот такие специалисты строили, копали, возводили, словом, трудились на частных объектах, не зная устали и не требуя отдыха. Их звали шабашниками.
   Другие выращивали на своих участках в нелегальных тепличках и на грядках зелень, овощи, фрукты, держали скот, получали молоко. Все это было законным, если потреблял сам.  Если поймают на рынке при продаже излишков, то сразу попадает под статью УК и получает звание спекулянта и барыги.
   И те и другие порицались за стяжательство и крохоборство, в то время как весь советский народ проводит свой досуг соображая «на троих», пополняя казну и вытрезвители.

   Саша был из этого непочетного сословия. Смолоду отслужил в армии, где получил права водителя и стал работать дальнобойщиком. Червоточина стяжательства завелась в нем уже тогда. Он готов был неделями крутить баранку, спать в кабинах ЗИЛов, скрутившись в три погибели, откапывать грузовик из-под снега и ремонтировать его в жару и холод подручными способами лишь бы побольше заработать.
   Через несколько лет женился и как человек обстоятельный не мог позволить себе долгие отлучки из дома. Устроился в пансионат водителем. Доходы упали, оклад был так себе, а аппетиты и привычка исполнять свои желания никуда не делись. Добавились семейные заботы. Родился сын, жена ушла в декретный отпуск, на одной зарплате не пошикуешь.

   Это было во времена расцвета застоя. Номенклатура уже изрядно разложилась, начались гонки за благополучием, предшествовавшие гонкам на лафетах. Эту идиллию на непродолжительное время прервали андроповские свирепства, потом процесс ускорился. Начались дачные, гаражные, коттеджные страдания.
   Спрос рождает предложение. Появились шабашники, как правило мастера на все руки. В свободное от работы время они готовы были исполнить «любой каприз за ваши деньги».

   Саша примкнул к такой бригаде и стал осваивать все строительные специальности. Хваткий, жадный до работы вскоре стал одним из лучших шабашников. Занимался одним делом пока не становился в нем лучшим. Потом начинал осваивать следующее. Обзавелся своим инструментом, читал литературу. В конце концов был признан лучшим специалистом отделочником. Славился качественной работой, аккуратностью и честностью.
   Постепенно перешел на индивидуальную работу. Его передавали только проверенным знакомым с рук на руки самые влиятельные заказчики.
   На основной работе перевелся из водителей на считавшуюся непрестижной работу сантехника. Причин две. Работа в дежурном режиме – сутки через трое.

 - На работе отсыпаюсь, потом три дня на шабашке, никто не отвлекает. Работа хоть и неуважаемая, но прибыльная если с головой. Доступ к запчастям обеспечен. Получаю для нужд пансионата деталь на складе, ремонтирую старую, новая идет на шабашку.

   Со временем стал работать почти легально. Правда пришлось немало поработать на местных милицейских начальников безвозмездно.
   Обзавелся знакомствами в мире блата не хуже товароведов той поры повального дефицита. Мог достать все что крутится в теневом обороте. Пошла мода на пляжные сланцы, и они немедленно стали мечтой отдыхающих. Саша изготовил пресс-форму, научился плавить пластик со свалки и шлепать по тем временам экзотическую обувь. Пока торговля опомнилась, года два процветал, веселясь от души.
   Когда в районе появились строители югославской фирмы «Смерт», через влиятельных в районе знакомых и посредством подкупа директора строящегося объекта напросился к ним на бесплатную стажировку. Директор смеялся. Он впервые в жизни видел, чтобы человек пришел по блату и платил за то, что работает.
   Саша чувствовал конъюнктуру, не имея специального образования и навыков. Семья его занималась всем что может принести доход. Жена к февральским и мартовским праздникам готовила букеты из первоцветов, чем промышляли многие домохозяйки побережья. Ходила с сыном по горам, собирала, потом ставила в окрашенную воду нужного цвета и сдавала оптом армянским коммерсантам, которые доставляли их на столичные рынки. Сезонный бизнес на этом заканчивался. Саша идею развил. В лесу на территории, примыкающей к пансионату, соорудил огород с тепличкой и стал выращивать сначала те же первоцветы, потом тюльпаны и розы. Жена продавала на рынке.
   Что такое отдых он не понимал в погоне за нетрудовыми доходами.

   Олегу Сергеевичу нравилось с ним обсуждать перестроечные процессы. У него на все был трезвый взгляд человека от земли. Мог служить камертоном народных настроений. Говорил бесхитростно о насущных проблемах, искренне недоумевал по поводу телевизионных разглагольствований.

- Какая перестройка, зачем она? Вот я бы ничего не перестраивал, а навел порядок как попытался Андропов и все.
- Так ты же жаловался, что в его времена ходил по звонку и налево смотреть боялся.
- Это его перегибы. Зачем он всех под одну гребенку стриг? Надо было начальство контролировать. Весь вред стране от начальников. Это у них возможность злоупотреблять, а не у рабочих. Чем это рабочий может навредить? Если начальник толковый, то милиции не придется работяг ловить на улицах. Откуда им там взяться?  Только если начальник бардак развел. Везде должен быть хозяин. Выдумали какие-то нормо-часы, тонно-километры, тарифы и молятся на них. Зачем отбывать восемь часов на работе если ее можно выполнить за два? Кто не может пусть работает восемь. А я за восемь часов в четыре раза больше сделаю, если оплатите.
- Саша, что тебе лично нужно для нормальной жизни? Если не говорить о политике, о порядке которого никогда не будет?
- Только одну вещь. Не трогайте меня. Не указывайте, где и сколько работать, как дышать и как отдыхать. Всего-навсего разрешите работать. Сколько могу и захочу. Все. Тогда я буду рассчитывать только на себя и сам соображу, как и на что жить. Если всем дать такую свободу, то не нужно будет гоняться за дефицитом. Его просто не будет. Он существует, потому что я вынужден работать тайком. Вот и вся моя философия.
   Вот я сейчас имею деньги на нормальную машину, а купить ее по государственной цене не могу. Даже за три цены не могу. Или приобрести жилье. Квартиры государственные, а дом построить никакого блата не хватит. Нормы застройки шестьдесят квадратов. Что это за дом? Построишь, горб наживешь, потом еще налоги за него платить будешь. Поживу в квартире, она по площади такая же. И так во всем.

   В годы «реформ» Саша развернулся. Строительный бум реализовал все его мечты. Не стало статьи за тунеядство, можно было уходить в свободный полет. Что он немедленно и сделал, тем более что на предприятиях зарплату выдавать перестали, а стаж для пенсии он уже наработал.
   Воры всех мастей начали отстраивать особняки, причем непременно с «евроремонтом» как тогда называли отделку импортными материалами, с которыми не все умели работать. Саша умел. Потому был на вес золота. К этому времени подрос сын. Породой пошел в отца, кряжистый, цепкий. Учеба ему давалась не очень, зато в работе был огонь. В мастерстве несмотря на молодость соперничал с отцом. Саша им гордился. Стало легче, теперь они работали на пару.

   Подошло время отдать долг Родине. Саша сам говорил, что теперь непонятно кому он должен. Все заработал своими руками и сына воспитал сам. Но с властями и начальством никогда не конфликтовал предпочитал от них отделаться как мог, чтобы снять проблему. Стал искать способы. Военком запросил такую сумму, что не отработать за пять лет. Чиновники уже были развращены нуворишами и коллегами настолько что никакой работяга не мог за ними угнаться.
   На очередной шабашке ему подсказали что генерал из краевого центра задумал на море строить трехэтажный лодочный гараж, два верхних этажа которого предназначались для отдыха. Требования по высшему разряду, но ищет халяву.
   Саша подошел и поинтересовался, прикинувшись что не знает с кем говорит.

- Строить собираешься?
- Собираюсь, да некому, здесь все безрукие. Придется из города везти бригаду.
- Обижаешь, начальник. К нам сюда учиться едут. Хочешь, покажу свою работу?

   Саша привел генерала в особняк начальника милиции, в котором заканчивал отделку. Лешка, сын, полировал каштановые перила перед сдачей объекта заказчику. Генерал оторопел. Человек искушенный такое великолепие в здешних краях он встретить не предполагал.

- Это твоя работа?
- От фундамента под ключ. Вдвоем с сыном за два года.
- Когда сможешь приступить?
- На меня очередь на несколько лет. Но есть интерес, договоримся, могу хоть через неделю.

   После непродолжительных переговоров договорились о цене и сроках. Саша свою работу оценил так что небедный генерал поморщился.

- Я бы мог взять в два раза меньше, но работать привык с сыном. А ему идти в армию. Теряю работника на два года. Выкупить его в военкомате могу только за такие деньги.
- Могу помочь, я в ваш военкомат вхож.
- Я знаю, что ты генерал, поэтому подошел. Если поможешь, он эти два года отработает даром. Чем в нынешней голодной армии баклуши бить пусть лучше делом занимается.

   Генерал вопрос решил. Лешку призвали в расположенную недалеко полигонную команду. Появился он в части за два года несколько раз во время строгих проверок. К концу службы гараж был построен. За это время они прихватывали и сторонние работы. Саша был доволен, говорил, что наконец он живет так как мечтал всю жизнь. Жена уже торговала цветами в собственном павильончике. В общем на подъеме.

   Через год Лешка надумал жениться, привел невесту. Отец долго хохотал, глядя на хрупкую, тоненькую фигурку избранницы сына. Но Лешка в упрямстве ему не уступал. Стали готовиться к свадьбе.
   Первым делом жениху купили новенького жигуленка, к этому времени уже дефицит исчез, были бы деньги. Он поставил в машину мощные колонки и носился по улицам с открытыми окнами, оглушая окрестности. На перекрестках машина подпрыгивала в ритм современных хитов.

   Свадьбу единственного сына зажиточный мужик хотел отметить не хуже других. Со стрельбой, фейерверками, кортежем. Планировали ехать в свадебное путешествие, что уже входило в моду среди состоятельных людей.
   Они в это время заканчивали строить большой дворец местному армянину. В прошлом тот был спекулянтом и аферистом. Даже срок отмотал. Сейчас ничего не изменилось, так аферистом и остался, но спекулянтов стали называть коммерсантами.

   Аферисты, они же коммерсанты жили очень сложной жизнью. Уверяли что бизнес могут делать не все, в чем были правы. Не каждый может обставить дело так чтобы интерес соблюсти и не обидеть при этом кого-то. Они и сейчас в большинстве своем так живут. Какой рынок такие и дельцы.
   Так вот этот бизнесмен неудачно кинул партнеров, и они решили с ним разобраться.

   Неизвестно или он назначил им стрелку в новом доме или они его выследили. Но в один роковой день нагрянула бригада крепких молодцев.
   Никто не знает, что там произошло, хотя дом стоял в одном квартале с отделением милиции и с районной больницей, местах многолюдных.
   Вечером жена хозяина не дождавшись мужа, мобильников тогда еще не было, пошла в дом, надеясь найти его там.
   Нашла с пробитой тремя выстрелами головой. Рядом лежал мертвый Саша и стонал недобитый Лешка.
   Лешку доставили в больницу, сделали операцию, перевезли в реанимационное отделение. Хирурги заверили, что жить будет, вмешались вовремя, да и парень здоровый, оправится. Жить будет.
 
   Жить Лешке не довелось. Вечером в больницу пришли эти же молодчики, не скрываясь. Дежурный персонал, в основном женщины разбежались по углам.

   Когда посетители ушли, в реанимацию долго еще боялись заходить. Лешку обнаружили мертвым с простреленной головой.
«Умер, не приходя в сознание», как пишут в протоколах. Преступников в те времена не находили. Правоохранители такими делами занимались очень осторожно, боясь выйти на самих себя.