Книга с верхней полки

Будильник открылся и окатил мою голову ледяной водой. Это означало, что он исчерпал все попытки меня поднять. Пришлось встать - когда голова лежит в холодной луже, какой уж тут сон. Я помедлил, раздумывая наливать воду в будильник снова, или не стоит. Всё же налил.

Позавтракал на скорую руку - сжевал нечто из резинового пакетика и запил невесть чем из силиконовой бутылки. Нет, я понимаю, что всё выращивают на подземных фермах при искусственном освещении, но зачем тогда эту дрянь называть сыром и сливовым соком?

Уронил бутылку, содержимое разлилось по всей кухне. Чёрт, сколько же сока, оказывается, помещается в такую маленькую ёмкость! Помню, когда-то мы все считали, что в будущем люди поселятся в супердомах, которые будут убирать невидимые роботы. Не угадали! Вот оно — будущее, а у меня в руках банальная, причём грязная, тряпка, которую я выкручиваю в ведро.

Я катастрофически опаздывал, поэтому одной рукой чистил зубы, другой искал чип. Надо его не вынимать на ночь – прозрачный, еле отыщешь в ящике… Наскоро надел костюм. Напялил туфли. Вставил в ладонь чип. Криво. Ладонь зачесалась, но поправлять некогда. Закрыл дверь и бегом, благо — библиотека, где я тружусь, находится на третьем уровне нашего сектора, в одном лестничном пролёте от моей квартиры.

Прямо посредине коридора из трещины в потолке хлестала вода. Если издали можно было принять этот водопад за обычный прорыв подземных вод, то уже метров пятьдесят спустя тошнотворный запах просто сбивал с ног. Конечно, благоухания цветов мы, «подземляне», не ждём, но подобная вонь - перебор даже для наших улиц.  Мутная речка с грохотом лилась по земляной плохо прокрашенной стене, смывая остатки краски, затопила полкоридора, и уже подбиралась к лестнице. У нас в Доме это нередкость - старая канализация часто прорывает. А почему бы ей не беситься, если в неё вместе с дождевой водой попадают камни, осколки кирпичей, куски бетона и прочий мусор с поверхности.  И ремонтировать её никто не собирался. 

Обычно я по таким пустякам не нервничаю, но терпеть не могу опаздывать, поэтому и начал лихорадочно искать обходной путь. Пара удобных путей оказалась закрыта, пришлось спуститься уровнем ниже. Чувствовалось, что здесь живут люди позажиточней – угольные свежевыкрашенные стены, резиновый пол, через каждые двадцать метров светильник. По размеру, впрочем, они маловаты – у нас освещение хоть и реже, но мощнее.

Добрался, наконец. Библиотека имени Шевченко — гордо светится над дверью.  Ей после Столкновения оставили прежнее название, хотя вряд ли это имя сейчас кому-нибудь, о чём-то говорит.

В принципе, я мог так уж и не торопиться – никто меня не контролировал – храню культурное наследие и ладно. Посетителей немного – у нас книжный досуг не в моде. Телевидения теперь нет, но остался Интернет – попросту Сеть, где и предпочитают пропадать подземные граждане. Впрочем, так было и до Столкновения.

Включил свет, полил чахлые цветочки, смахнул невидимую пыль со столов, запустил встроенную в стол систему. С усилием вытащил из столешницы видавшую виды панель управления. Она по идее должна выплывать автоматически. Ага, не дождётесь! Попытался наладить связь компьютера с личным чипом. Пришлось несколько раз чип вынимать и вставлять заново, прежде чем Макс его увидел. Макс, так я окрестил старинную машину, принялся перемигиваться с моим чипом, от чего ладонь начало покалывать. Говорят, это вредно, но пока все живы.

Обычно до первого посетителя проходит часа два. Первым приходит пенсионер Борис Михайлович – принципиальный противник прогресса и регресса одновременно. В течение дня заходят школьники, иногда будущие мамочки, которым старорежимные врачи запрещают торчать в Сети, и тем нужно занять чем-то пока ещё свободное время. Часам к пяти приходит Ева…

*****

В тот день девочка появилась раньше обычного…

- Здравствуйте!
- Здравствуй! Что-то рановато ты сегодня? В школе опять нет света, и занятия отменили?
- Нет. Каникулы... Роман Иванович, я возьму стремянку?
- Конечно, Ева.

Ева подтащила стремянку и долго сосредоточенно перебирала книги. С нижних полок она уже всё перечитала, некоторые книги даже по нескольку раз.

- Ева, тебе помочь?

Стеллажи вдоль стен высоченные, а стремянки низковаты.  Девочка потянулась за какой-то толстой книгой, рискуя свалиться.

- Да, если можно.
- Можно, конечно.

Я, правда, тоже не гигантского роста, но довольно ловко взобрался на самую верхнюю ступеньку и достал нужный фолиант. 

- Спасибо, Роман Иванович!
- Да не за что.

Ева прошла по узкому проходу между двумя рядами жёлтых школьных парт (других столов для библиотеки у властей  нашего сектора не нашлось), села за последнюю, раскрыла потрёпанную книжку и погрузилась в чтение. Я вернулся к панели и вышел в Сеть, намереваясь проторчать там до конца рабочего дня, чтоб хоть как-то убить время.

Еве я ужасно завидовал. Сначала мне казалось, что это обычная зависть взрослого человека к чьей-то молодости. Потом я понял – я завидую ей, потому что она рождена в Доме и НЕ ЗНАЕТ другой жизни. Она знает о Внешнем Мире, вечно погружённом в туман, и он оставляет её равнодушной. Мысли о Земле не приводят её в отчаянье, не заставляют выть по ночам и ощущать, как разбухает в груди чудовищная пустота. Ей нет дела до того, что жизнь пройдёт и закончится в стенах этого проклятого Дома, а за окном всё также будет висеть ядовитый сумрак. По-своему она счастлива.

Еве тринадцать. Уже года три она - постоянная читательница библиотеки и моя хорошая знакомая по совместительству.

Каждый вечер в одно и то же время она приходит в читальный зал, в конце которого за массивным старинным столом восседаю я. Ева берёт какую-нибудь книгу и читает до закрытия библиотеки. Потом помогает мне расставить стулья, вытереть столы и сложить книги. Раньше за весь вечер мне удавалось перекинуться с ней едва ли парой слов. Если я спрашивал, понравилась ли книга, девчонка пожимала плечами и говорила: «Интересная» или «Ничего». И больше ни слова. Но я каждый раз интересовался зачем-то. И вот результат - со временем Ева стала более разговорчивой.

Я попытался углубиться в чтение новостей. «Великобритания закончила строительство нового этажа». «Учёные снова занялись поиском метеорита. «Ежегодная акция «Вспомни земную весну» стартовала!» Меня замутило, и я отключил Сеть.

- Ева! – позвал я, не зная, зачем. Наверное, чтоб отвлечься от тошноты.
- Что, Роман Иванович!
- Ты что-нибудь знаешь о весне? – спросил я. Спросил и испугался. На кой чёрт Еве знать то, что кануло в бездну времени и никогда не вернётся? И зачем мне слышать, что она думает об этом?
 
- Знаю! Мама любит вспоминать прошлое…

Рад что, я не единственный сентиментальный кретин в нашем секторе.

- И что скажешь?

Девочка помолчала...

- Здорово, наверное, было... Что-то там цвело...
- Ещё бы! Представь – целые поляны цветов!!!!!
- Красиво... – с недоверием протянула Ева.

А я заткнулся, потому что почувствовал, что ещё слово и расплачусь, как маленький.

Я давно расстался с иллюзиями и понимал, что больше НИКОГДА в моей жизни не будет одуряющего аромата липы, тёплого весеннего ветра и морковного запаха цветущих фиалок. Не придёт то странное ощущение, когда сидишь дома и чувствуешь, что час от часу всё больше дуреешь от весны. И удивляешься, потому что знаешь – ещё зябко, и все окна закрыты, и не может в квартире, не очнувшейся после зимней спячки так дерзко пахнуть новой жизнью. И ты радуешься всей этой дребедени, и крылатым муравьям, ползущим по стеклу, и кружится у тебя голова…

А теперь всё, что осталось у Человечества это стены, выкрашенные зелёной краской, завешенные идиотскими плакатами - рекламой детского питания; уродливый младенец печально смотрит на баночку с серой мутью и подпись внизу «Ему ЭТО нужно». На самом деле все знают - несчастному нужно на нормальную Землю со зреющими под жарким солнцем сочными фруктами и свежими овощами, но такой планету больше никто не увидит. По крайней мере, ещё лет двести.

И мне невыносимо от этой мысли…

*****

Двадцать лет назад я был совсем другим человеком. Я работал корреспондентом крупного географического журнала «Континенты», в котором вёл раздел «Африка». Я обожал свою работу, я жил ею. Я не мог сидеть дома дольше недели. Несколько дней на «большой земле», и во мне закипала прогретая жарким солнцем кровь.
Я срывался с места и мчался в очередную командировку. Вся моя жизнь была частью Великого континента, песчинкой его барханов, гонимой жаркими ветрами. Я жил в ритме тамтамов и не мыслил ничего другого. В моей жизни сплетались и разбегались тысячи дорог, менялись как в калейдоскопе лица людей, бурлили реки, вырастали горы, ветер швырял в лицо пригоршни песка, с грохотом проносились стада антилоп и гортанно кричали огромные чёрные птицы...

Я до сих пор просыпаюсь по ночам от этих криков и ещё долго, пока снова не провалюсь в душный тревожный сон, слышу горячее дыхание пустыни и ощущаю на губах приторную сладость сочных лопнувших под полуденным солнцем фруктов.

Ещё у меня была семья... В общем, наверное, я считался нормальным счастливым человеком и думал, что так будет всегда — Африка-дом-Африка. Но Катастрофа всё перечеркнула. Лучше бы у меня и не было никогда ни Африки, ни семьи...

*****

Метеорит. Его приближение вычислили лет за десять до катастрофы, поэтому кое-что успели подготовить...
 
Я хорошо помню последний день. Мы уже несколько месяцев жили в этом АДу - Автономном Доме, и вот накануне вечером пограничникам было приказано задраить вход. Я сидел перед монитором в своей маленькой квартире с низкими потолками в ожидании трансляции столкновения и цепенел…

Я почувствовал только глухой удар, и перед монитором камеры внезапно поднялась буря, в бронь стекла с остервенением забились какие-то обрывки, ошмётки, куски, камни...

Это был конец.
Это было начало.

Внешний мир был пропитан смертельной радиацией, и нужно было ждать…

Сначала я по инерции ещё что-то крапал для журнала, ударяясь в воспоминания, но вся эта писанина уже не имела никакого смысла. Я ушёл из редакции.

Жена не могла вынести мужа, который лежал днями напролёт на диване и с тупым онемением смотрел в потолок. Она пыталась давать какие-то советы, расшевелить меня, но без толку. Терпение лопнуло, она забрала сына и уехала к родителям. Добираться ей пришлось на вело-рикшах, так как автомобили у нас в АДу запрещены, а метро-сообщение с Сибирью наладили только год спустя.
Уведомление о разводе прислала по электронной почте.

Я провалялся на диване ещё несколько месяцев, пока не закончились накопленные деньги. Потом принялся за поиски работы, но тщетно – либо работа не нравилась, либо я не подходил. И вот однажды, бродя бесцельно по коридорам Дома, наткнулся на объявление, написанное от руки на каком-то клочке бумаги. Криво приклеенное к стене, оно призывало откликнуться людей, ещё помнящих, что такое книга. Любопытство взяло верх. Я подумал - может конкурс какой-нибудь журналистский. Ну, да – размечтался…
Так я попал в библиотекари.

*****

- Роман Иванович!

Сгустившиеся воспоминания в испуге разлетелись.

- Роман Иванович, нам пора?

Стрелка стареньких часов подбиралась к восьми.

- Сворачиваемся!

Мы с Евой выполнили ежедневный ритуал с расстановкой стульев и уборкой. Не подумайте, что я заставлял бедную девочку горбатиться – убирал у нас допотопный робот-пылесос, а мы с Евой просто пыль смахивали.
Я выключил свет, запер дверь, взял у Евы сумку, и мы отправились по извилистому коридору в сторону центра.

Мы часто ходили домой вместе, если Ева засиживалась в читальном зале до закрытия. Девочка всю дорогу в основном молчала, а я болтал от души, радуясь возможности хоть кому-то поведать о своих африканских приключениях.

Конечно, если бы мать Евы узнала, что она вечерами бродит по коридорам с сомнительным типом, вроде меня, наверное, потребовала бы объяснений - на каком основании взрослый дядька забивает её дочке голову всякой ерундой. Но мама работала допоздна и ни о чём, к счастью, не догадывалась.

Поинтересовался школьными делами, и девочка выложила мне по пути все нехитрые подробности минувшего дня. У площади мы попрощались.

Я заспешил в своё излюбленное место – бар «Сток», свернул в узкий тускло освещённый коридор С-55 и вскоре без труда нашёл знакомую дверь.

«Сток» - растекались и снова складывались в слово жидкие буквы над входом. Я притормозил на ступеньках - попытался вспомнить, сколько у меня единиц на чипе, и обшарил карманы. Нащупав в кармане пару сотен, уже не колебался – на вечер должно хватить.

«Ваши документы!» - представитель Обеспечения Безопасности вырос как из-под земли прямо у меня перед носом и посмотрел на меня так, словно я уже признался во всех грехах.
Судя по докатастрофному «Ваши документы», этот тип выбивал признания из граждан ещё до Столкновения.
Я не ожидал такого поворота событий и замешкался с чипом, где собственно и находились все «документы». Обэшник взглянул куда-то сквозь меня, сделал едва уловимое движение головой... Ещё секунда - и я оказался в горизонтальном положении, лицом в пол.

- Имя, фамилия? – проревели надо мной.

Шевелить губами, когда твоё лицо вдавлено в грязный камень, весьма неудобно, доложу я вам. Пришлось сознаться, что меня зовут Роман Гроднов. Меня схватили за ворот, резко подняли, и я узрел перед собой наглую ухмылку обэшника.

- В чём дело? Я ни в чём не виноват!

Обэшник вытащил из папки слегка помятый лист, откашлялся и торжественно зачитал текст, услышав который, я остолбенел.

- Гражданин Гроднов Роман Иванович, Вы обвиняетесь в убийстве Фрола Садового. Предписано Вас арестовать.

Последнее слово он произнёс с неподдельной радостью и бросил помощникам:

- Продолжайте!

Наручники сомкнулись. Крепкие ребята подхватили меня под руки и потащили по коридору.

*****

- И так... – следователь Бруков, тот самый, что меня арестовал, судорожно листал подшивку документов и, не обнаружив нужного файла, заметно разозлился. – Ваше удостоверение личности! Живо!

Я протянул ладонь. Этот садист попытался вырвать из неё чип.

- У вас что – сканер сломался? – я озверел от острой боли и отдёрнул руку. – Вы не имеете права изымать чип, только подключаться к нему!
- Грамотный попался? – презрительно процедил обэшник. – Ну, так я сейчас вызову помощников, и мы разберёмся, кто и на что здесь имеет право.
- Держите, - я вынул чип и отдал. С идиотами лучше не спорить.

Бруков усмехнулся, засунул чип в компьютер и несколько минут тупо таращился на экран.

- Там для активации надо в зелёный кружочек ткнуть.
- Умник?!
- Просто помочь хочу.

Взгляд обэшника помутнел, и я понял, что пора заткнуться.

Он что-то бормотал, шевеля губами, водил пальцем по экрану, наконец, обнаружил искомый кружочек и «завис» ещё минут на пять – изучал моё личное дело.

- Значит, Вы - библиотекарь?
- Да. А что же происходит? Может, объясните всё-таки?
- Фрол Садовый убит ... – следователь посмотрел на меня, наблюдая за реакцией на сказанное. – Вы же были знакомы?   
- Да, были... Сочувствую ему, конечно... Я давно его не встречал и не знал, что у него какие-то сложности... но я причём?
- Пистолет, из которого потерпевший был убит, лежал в книге со штампом Вашей библиотеки. Книга найдена у него дома.

Я нервно засмеялся:

- Как пистолет мог уместиться в книге?
- Не притворяйтесь, будто не знаете, как это делается! В страницах был вырезан тайник.
- Что за книга?
- «Мастер иллюзионной живописи»
- Припоминаю… И всё-таки – почему меня обвиняют в убийстве?
- Его застрелили из пистолета, который был в книге  Вашей библиотеки.
- Это не моя библиотека, а государственная!
- Пистолет могли подложить Вы!
- У меня нет пистолета!
- Это Вы должны доказать!
- Не мне нужно доказать свою невиновность, а вам мою причастность.
- Не волнуйтесь – докажем! Уверен, к концу дня мы получим от Вас признание.

Обэшник собирался ещё что-то добавить, но селектор на столе оглушительно затрещал и скрипучим голосом доложил, что Брукова ждёт начальство. Следователь был явно раздосадован перспективой прервать допрос, пристегнул меня к стулу толстой витой цепью, напоследок посмотрел так злобно, будто это я его оторвал от «дела», и убрался.

Я просидел час, другой... Чтоб отвлечься от боли в затёкших мышцах я предался воспоминаниям.

Неожиданно я увидел себя ребёнком, тщетно оттирающим залитый въевшейся краской пол в классе. Светило вечернее солнце, ворвавшееся вместе с тёплым весенним ветром в распахнутые окна, пели птицы. С площадки у школы доносились голоса моих приятелей, которые гоняли мяч, а я торчал в классе, пытаясь отскрести проклятую краску.
Не дождавшись меня из школы, отец пришёл за мной и застал за этим неприятным занятием.
Не говоря ни слова, он ушёл и вскоре появился с бутылкой растворителя и ворохом тряпок. Он опустился на пол рядом со мной и принялся за краску.
 
- Подумай, Рома, почему ты здесь, - произнёс отец.

Я вздрогнул от неожиданно прерванного молчания.

- Ты понял, почему ты здесь?

Я ничего не ответил, но я понимал, что он хотел сказать – я здесь неслучайно! Все ребята резвились во дворе, а я, как проклятый, весь вечер отмывал класс потому, что у меня слабый характер. Меня ничего не стоит подбить на шалость, а потом оставить в дураках. Краску ту не я один разливал, но мучался с ней только я из всей компании.   

Вдвоём мы с отцом управились довольно быстро, но домой не спешили.

- Давай, Рома, проветрим класс – запах растворителя ещё очень сильный.   

Мы стояли с отцом у окна и наблюдали, как медленно сгущается тёплый вечер.
Уже совсем стемнело, когда мы заперли кабинет и попрощались со сторожем школы. А потом шагали домой по тёмным улицам и ели чуть подтаявшее эскимо, которое отец купил в вечернем магазинчике. Он уговорил сердитую продавщицу обслужить нас, хотя она «уже закрылась, потому что нет света». Папа умел ладить с людьми… 

Почему я вспомнил тот несмотря ни на что замечательный вечер из детства? Потому что слова отца были сейчас как нельзя кстати - «Подумай, почему ты здесь».

Часа через три моего ожидания в духоте я почувствовал, что больше не выдержу и свалюсь со стула.
Вдруг дверь осторожно открылась, в комнату вошёл молодой человек в форме обэшника. Он прижимал к животу тощий портфель, и, явно стесняясь меня, проскользнул вдоль стены к столу. Он откашлялся и, едва взглянув на мою измученную физиономию, тут же отвёл глаза. Его лицо пошло красными пятнами, а лоб вспотел.

- Я Ваш новый следователь – Сколтов, - представился парень. Он сел за стол, пощёлкал «мышкой», пристально вглядываясь в монитор, удручённо вздохнул и, не глядя в мою сторону, добавил: «Начнём допрос». 
 
*****

Трудно сказать, кто больше устал от происходящего – Сколтов или я. Молодой следователь, наверное, стажёр, всё время что-то печатал. Готов поклясться, что он фиксировал даже моё ёрзание на стуле. Наверное, так его в институте учили. У него был заготовленный список вопросов, которые он добросовестно зачитывал мне по одному. Я терпеливо отвечал: «Нет», «Не был», «Книги давал всем зарегистрированным», «Никаких подозрительных лиц на территории библиотеки не встречал», «Погибшего знал – вместе работали в редакции».

Вечером пришёл Бруков. Внимательно прочёл протокол допроса и пренебрежительно хмыкнул:
 
- Так ещё чего доброго его и отпускать придётся.
- Но, может быть он действительно невиновен. Я стараюсь выяснить.
- Стараться будешь над дипломом, а сейчас нужно дело закрывать. У тебя что – толпа подозреваемых?
- Не-ет. Только Гроднов.
- Вот и я об этом – только он. А дел у нашего ведомства – за год не управиться. А ты сопли распустил - «может, невиновен». Скорей всего виновен. Только это нужно быстро выяснить, а так ты с ним до пенсии беседовать будешь.
- Я веду допрос как положено!
- «Положено» - снова передразнил Бруков. – Не знаю, как вас там, в академии, учили, но у нас положено по-другому разговаривать с подследственными.

Обэшник позвонил кому-то и произнёс в трубку: «Холодного в 312-ю». Наверное, Холодный, это была фамилия того здоровяка в комуфляже, который через минуту нарисовался в дверях. От одного взгляда на него у меня похолодело в затылке, и я перестал чувствовать ноги.

- Владимир Викторович, может быть, я сам продолжу допрос? – следователь попытался защитить меня.
- Ну, конечно - потом продолжишь! Забирай! – приказал подполковник детине. Тот заломил мне руки и надел наручники, хотя я и не думал сопротивляться.

Меня долго вели полутёмными коридорами, спустили по лестнице на два марша вниз. Мы снова куда-то топали, пока, наконец, я не оказался перед массивной бетонной дверью.
На потолке замигала лампочка, и дверь со стоном отворилась. От удара в спину я влетел в комнату и упал на холодный влажный пол.

*****

- Приносим свои извинения, Роман Иванович, - бормотал Бруков, поправляя на мне одеяло. – Выздоравливайте! И если что-то нужно, сразу говорите – мне передадут.
Я отвернулся к стене.

После того как перебитые рёбра срослись, меня отпустили. Хоть мне решительно не нравилась оскорбительная формулировка – «за недостаточностью улик», но главное - я оказался на свободе! Мне казалось тогда, что я весьма счастливо отделался от этой нелепой истории.   

Я так «насиделся», что при первой возможности помчался в библиотеку с несвойственной мне прытью. Окрылённый свободой я впорхнул на третий этаж сектора...

- Роман Иванович!

Я обернулся – Ева! Она подошла и протянула мне ключи.

- Ева, чертовски рад тебя видеть! А что это за ключи?
- Я Вас тут каждый день караулю. Я же ничего не знала... Пришла… Библиотека открыта. Всё вверх дном. Книги валяются... Вас нет...  Я нашла дома навесной замок и закрыла дверь.
- Ох, умница! Спасибо тебе, что позаботилась о библиотеке!

Я еле-еле открыл дверь – новый замок оказался весьма древним, хотя не в моей ситуации привередничать...
На меня приятно пахнуло старой бумагой. Такой родной домашний запах.

- Проходи, Ева.    
- Роман Иванович, а можно Вас спросить про убийство?
- Давай!
- А тот человек... Как он погиб?
- Его кто-то убил.
- А причём здесь Вы?
- Дело в том, Ева, что его убили из пистолета, который был припрятан в одной из наших книг... И к тому же... 
- Какой ужас!

Мне показался «ужас» Евы не совсем искренним. Судя по тому, как раскраснелись у девчонки щёки после моего сообщения, близость к опасности и вся ситуация вызывали у неё скорее любопытство нежели сочувствие. Типичное современное дитя.

- Этот человек был нашим читателем?

Мне понравилось, это её «нашим»! За время моего отсутствия Ева почувствовала себя здесь хозяйкой.

- Да видишь ли, какая странная история. Этот человек оказался ...

Я не успел договорить, потому что в этот момент в комнату вошёл маленький грузный человечек в форме обэшника. «Чёрт, неужели снова арест», - обречённо подумал я.

- Вам предписано покинуть рабочее место до выяснения обстоятельств дела, - обэшник протянул мне густо испечатанную бумагу.

Я мало что понял из всей той ерунды, которая излагалась в постановлении, но суть была такова - мне запрещали работать до того момента, как дело будет закрыто.

- И что же мне кушать, если не буду зарабатывать? Можно к Вам приходить хотя бы обедать?
- На Вашем месте я бы уже не шутил. Но в любом случае это вопрос не ко мне – я простой исполнитель. Распишитесь в получении и освободите помещение.
- Ну, освободить, так освободить. Пойдём отсюда, Ева.

Я закрыл дверь и отдал «простому исполнителю» ключи. Подумал – пусть подавится, у Евы, наверняка, дубликат есть.

- Идёмте скорей, Роман Иванович, - прошелестела Ева и показала рукой в сторону лестницы - пёстрая кучка народа толпилась у входа на этаж.

- Убийца! Убийца! – завидев меня, неожиданно принялись скандировать люди, и несколько человек угрожающе двинулись в мою сторону.

Я оторопел. Этого ещё не хватало, едва рёбра зажили! Но, видимо, бить меня в присутствии ребёнка никому не хотелось, поэтому впереди идущий сделал знак рукой, и толпа смолкла. Щуплый мужчина со злым сморщенным лицом отделился от остальных, приблизился вплотную, покосился на Еву и прошипел прямо мне в нос: «Только попробуй заманить кого-нибудь в свой хламушник! Я тебе шею сверну!»

- Угу!
- Роман Иванович, ну пойдё-о-о-мте же! – умоляюще протянула Ева.
- Да, точно, пойдём! Пойдём ко мне, - я подхватил Еву под локоть, увлекая по коридору в противоположную от библиотеки сторону. – У меня дома книг не меньше – сможешь что-нибудь выбрать. А с библиотекой – я разберусь позже.
- Но... мама... Если она узнает, что я была дома у незнакомого... э-э... человека...

Девочка постеснялась сказать «мужчины», но контекст был и так ясен – мама может подумать, что злой дядька завлёк девочку в дом, чтобы поразвлечься. Но мне, честное слово, было сейчас не до этих глупостей.

- Не узнает! Вот если будем тут торчать, тогда точно – неприятностей не оберёшься.

Мы удрали – хотя, догонять нас, похоже, никто не собирался. Просто общественность решила выразить своё мнение. Имеют право!

Дома Ева привычно занялась книгами и как ни в чём ни бывало увлечённо рылась на моих полках, пока я выдумывал ужин из яйца и бутылки пива. Так как ничего съедобного на ум не шло, я заказал еду с курьером, в ресторанчике неподалёку.

За обедом поболтали.

- Роман Иванович, Вы в библиотеке что-то хотели рассказать мне о том человеке, которого убили.  Фрол Садовый. Имя такое странное...

- Да, больше похоже на название какого-то удобрения, чем на человеческое имя...
Ещё до того, как я начал писать для «Континентов», я работал в журнале «Прозрачный мир». Мы с Фролом были коллегами. Он меня подставил. Фрол работал со мной в редакции корректором. Мне казалось, отношения наши скорее приятельские, но я начал замечать, что он мне завидует – я путешествую по свету, а он торчит в четырёх стенах на скучной работе. Я и не заметил, как из мелких обид выросла ненависть.
Как раз подвернулся случай подпортить мне жизнь. Я сделал репортаж о том, как гуманитарную помощь, которая предназначалась одному племени, разворовали. Фрол изменил в статье название недобросовестной фирмы на имя вполне законопослушной и умудрился отследить подготовку статьи вплоть до печати.
Разразился страшный скандал. Журналу пришлось поместить опровержение и выплатить фирме солидную сумму в качестве компенсации за моральный ущерб, а меня, разумеется, уволили.
- Неужели из зависти можно так поступить?
- Получается, можно. Но в том-то и дело, что мне не к чему было его убивать – после скандала меня нашёл приятель и позвал в «Континенты». Они только начинали, а я писал хорошо и брал недорого. Мне посоветовали делать репортажи под псевдонимом, чтоб никто не понял, что я тот самый Гроднов. Я согласился. Остальное ты знаешь.
- Вы никогда больше не виделись?
- Никогда. Я даже не пытался расспрашивать о нём у общих знакомых. Новая замечательная жизнь меня полностью поглотила. Мне было неинтересно что-то узнавать об этой сволочи.
- А как Вы считаете, почему его убили?
- Подробностей мне обэшники не поведали. Я даже не знаю – его пистолет это был или убийца с собой принёс… Но с другой стороны – зачем ему прятать пистолет в библиотечную книгу? Как он её взял? У нас в читателях он не числился... Эту книгу я никому не выдавал. Будем надеяться, молодой следователь во всём разберётся, и я вернусь в библиотеку в ближайшее время.
- Ну, я пойду наверное, - неожиданно засобиралась Ева. - Уже мама скоро придёт, а мне в магазин ещё надо...

Когда она ушла, внезапно всплывшая в памяти давняя история и неприятные воспоминания не давали мне покоя. Ещё я понял, что, оказывается, я любил свою работу. По крайней мере, она была мне нужна. Это невероятно – я годами просиживал в библиотеке, словно отбывая повинность, и лишь теперь понял, как важна была для меня эта работа. Каким же я был остолопом! Я мог бы не сидеть за монитором в ожидании конца рабочего дня, а затеять что-то интересное; устраивать какие-нибудь семинары, обсуждения книг, приглашать писателей. В конце концов проводить вечера воспоминаний и рассказывать о своих африканских приключениях всем читателям, а не в тысячу первый раз бедной Еве.

Эх, вернуть бы всё обратно! Я даже зажмурился от желания поскорей вернуться в библиотеку. Но, пока я числюсь в преступниках, мне этой работы не видать.

Ночью, во сне меня терзали кошмары. Несколько раз за ночь ко мне являлся Фрол, выхватывал из книги пистолет и пускал себе пулю в подбородок. А я кричал ему «Учись стрелять, идиот!»

*****

- Роман Иванович, они её закрывают!!!! – рыдала Ева в трубку телефона. На часах было четыре утра. Рановато же просыпаются нынешние дети.

- Успокойся, Ева! Как сможешь, приходи ко мне и расскажи всё толково.

Через час в дверь затрезвонили так, будто мир ожидает новое Столкновение.

- Вот, смотрите! – Ева, продолжая рыдать, прямо с порога сунула мне в руки какую-то бумажку.

«Всем читателям сдать имеющиеся на руках книги до конца месяца в виду закрытия библиотеки и ликвидации архива» - гласило объявление.

Ну, ничего себе! Допустим, меня выгнали. Библиотеку-то за что закрывать?

- Что же теперь будет, Роман Иванович?
- Да чтоб я знал! Прикроют лавочку, наверное...
- Придумайте что-нибудь, - сквозь слёзы проговорила Ева умоляюще.
- Нужно объяснить этим остолопам из администрации, что библиотека не причём – Фрол даже не числился в списках читателей! Чёрт, вечно этот Фрол путался у меня под ногами! Хорошо бы к нему в квартиру проникнуть... Но мы с тобой не сыщики, у нас и техники нет подходящей – «жучков» разных, камер... А библиотеку мы закроем на твой амбарный замок – её никто в ближайшее время не сможет вскрыть.
- Роман Иванович, мне нужно, чтоб библиотека работала! Вы же – взрослый, Вы должны придумать что-нибудь. Я не смогу жить без библиотеки!

С этими словами Ева залилась такими горькими слезами, и «не смогу жить» прозвучало настолько убедительно, что я не на шутку испугался. В этих безутешных слёзах чувствовался какой-то подвох.

- В чём дело, Ева? Почему ты расстроилась? Дома будешь читать - я дам тебе книги... – я взял девочку за плечи и легонько встряхнул. – Мне тоже жаль, конечно, но не убиваться же так!

Я собирался серьёзно поговорить с Евой, но она продолжала рыдать. Тогда я чуть ли не силой усадил девчонку за стол, налил ей сладкого горячего чаю – во всяком случае, именно с этого всегда начинал отец, когда я был сильно расстроен. Отхлебнув из кружки, Ева действительно немного успокоилась, хотя продолжала всхлипывать между глотками. Меня ошпарила догадка.

- Ева, тебе что - деться некуда после школы?

Девочка неуверенно кивнула.

- Но ты же говорила, что твой папа всё время дома... Придёшь домой, сделаешь уроки и читай, сколько влезет ...

Лучше бы я молчал! Слёзы потекли с новой силой, и, глядя на плачущую Еву, я понял, что выражение «текли ручьями» - это отнюдь не преувеличение.

- Так в чём дело?
- Папа! – выдавила Ева.
- Дело в отце...? Он тебя за что-то ругает? Бьёт?

Помню, в детстве мне, не битому ни разу, казалось это самым страшным, что может приключиться с ребёнком. Но девочка отрицательно замотала головой и продолжала плакать.

- Ну, что же тогда? Я клянусь, что никому ничего не расскажу, а даже помогу.
- Правда? – Ева, как по команде, перестала плакать и с надеждой взглянула на меня.
- Ну, конечно. Когда я тебя обманывал?
- Хорошо, - прошептала Ева. – Если поможете, то расскажу... Он... Папа... – Ева никак не могла подобрать слова. – Он сказал, раз мама всё время пропадает на работе, то он заведёт любовницу. А если я не хочу этого, то... В общем, я для него не как дочь...

Догадка обожгла меня, как отлетевшая головка спички:

- Господи, Ева! Ты маме говорила?

Ева замотала головой и снова разревелась.

- Не плачь, не плачь! А хоть кому-нибудь рассказывала?
- Нет!
- Знаешь... Наверное, это к лучшему. Не говори пока никому! Я сам разберусь! Скажи мне, как далеко всё зашло?
- Ещё не очень далеко, но у меня когда-нибудь может не хватить сил сопротивляться... Вы понимаете?
- Да, да, конечно! Я всё понимаю. Больше ничего не бойся! Ты будешь оставаться у меня каждый день после школы, пока твоя мама домой не придёт. И в выходные ты целый день проведёшь у меня. Скажи, где твой отец бывает часто?
- Дома на диване, - грустно усмехнулась Ева.
- Ну, хоть иногда он отрывает свой зад от дивана и куда-нибудь уходит?
- Бывает иногда, - пожала плечами Ева. – Он ходит по субботам с приятелями посмотреть бокс в спортбаре, который в сегменте Ж.
- Ага! Мы в сегменте П, значит, папаня твой таскается довольно далеко. Он почти нигде не работает и наверняка любит выпить?   

Девочка кивнула.

- Значит, деньги экономит и транспортом не пользуется.
- Вы прямо как сыщик! – восхитилась Ева. - Он действительно всегда пешком ходит.

Я промолчал о том, что в данном случае мне не пришлось применять метод дедукции - до ареста и сам был таким, в том смысле, что экономил деньги на выпивку, поэтому всюду ходил пешком. А вот как по морде надавали, так что-то в бар и не тянет. Видимо, от сотрясения мозги на место встали.

- Когда он был на боях последний раз? В прошлую субботу?
- Да.
- Та-ак, а сегодня у нас что? Четверг. Прекрасно! До субботы протянешь как-нибудь?
- Попробую продержаться...
- Отлично! А сейчас давай – делай пока уроки. Мама во сколько приходит?
- В десять.
- У тебя ещё полно времени – занимайся своими делами, а потом я провожу тебя домой.

Ева уткнулась в очередную книжку, а я, чтоб не мешать, ушёл на кухню.

Я так лихо пообещал Еве помощь, хотя даже  приблизительно не представлял, как буду осуществлять план устрашения этого похотливого подонка. Но кроме меня Еве не на кого было рассчитывать – я понимал это отчётливо. Наши власти в Доме такими «мелкими» преступлениями не занимались - были у них дела поважнее, вроде бесконечной борьбы с несуществующими террористами. Никто не станет выслушивать ни девочку, ни мать с их жалобами на отца, а ещё чего доброго и оштрафуют за ложное обвинение. Так что в ближайшую субботу я собирался реализовать ещё несуществующий план.

*****

Несмотря на благородный порыв защитить Еву я не хотел кончать жизнь самоубийством, напав на её отца в присутствии его приятелей-фанатов бокса. Я придумал более безопасный план – подкараулить мерзавца, когда он пьяный будет тащиться домой, обманом заманить в безлюдный коридор и потолковать по-мужски. Иными словами - избить и сказать напоследок за что. План был, конечно, идиотским и попахивал школьным хулиганством, но сообразить быстро что-то более умное я не сумел.

Я без труда отыскал единственную в секторе забегаловку со спортивной трансляцией и расположился в крохотной нише в стене как раз напротив.

Потянулись часы ожидания... В нашем секторе уже начался отопительный сезон и по коридорам гуляли волны горячего воздуха, от чего меня почти сразу стало неотвратимо тянуть в сон. Сперва я ещё пытался этому сопротивляться и, чтоб не уснуть, вспоминал стихотворения, которые зубрил ещё в школе. Но литература, увы, не была моим любимым предметом, поэтому выдохся я довольно быстро и... да, увы, заснул.          

*****

Я проснулся от жуткого храпа. Нет, не собственного. Храп был настолько невыносим, что я поспешил заткнуть уши. Источник был прямо рядом с моей головой. Я посмотрел, кто это примостился так близко и обмер – эта храпящая детина и был отец Евы, но не только... Тут-то я понял, почему его физиономия на фото, которое Ева мне предъявила, показалась мне знакомой. Жир! Шурка Жирнов. Мой школьный приятель – балобол и хулиган, задира и бабник. Господи! Ведь, Ева – Ева Жирнова, как я раньше не догадался расспросить её об отце! Неужели он?! Хулиган, бабник да, но не придурок, который лезет под юбку собственной дочери. Хотя, впрочем, столько лет прошло… Меня, восторженного журналиста, наверное, тоже трудно узнать в небритом мужике с брюшком и вечно озабоченным лицом.

- Эй, Жир! – я потряс Шурку за плечо. Какое там! Судя по запаху он всосал в себя по меньшей мере половину запасов спортбара и теперь будет до утра в отключке. А мне-то что теперь делать?
Странное существо – человек – я так мечтал, чтоб отец Евы был в дрезину пьяный, и я бы без труда справился с ним, а тут вот он лежит форменным трупом – лупи не хочу. Так нет – теперь я терзаюсь сомнениями.

Я решил оттащить Шурку в тот самый безлюдный коридор, куда собирался его заманить, но потом передумал – в столь поздний час в коридорах и так никого, так что ничто мне не мешает дотащить его за ночь до своего дома. Задача, конечно, была не из лёгких, но мне вполне по силам. 

В общем, часа через три так и не проснувшийся от волочения по коридорам Жир храпел на полу в моей прихожей. Я так боялся, что мой приятель улизнёт, что до утра не сомкнул глаз. Хотя, что буду делать, когда он проснётся, как-то я себе слабо представлял. Ну, думаю, потом разберёмся.

Примерно в восемь храп резко прекратился. Жир заворочался, зашуршал половиком. Что-то с грохотом упало... Полка с обувью!

- Ну, здравствуй, Шурка!

Шурка таращился на меня, часто моргал и, наконец, выдавил:

- Привет!

*****

Мы сидели на кухне и вели неспешную беседу. Я пил чай, а Шурка потягивал бурду со вкусом пива (настоящее по понятным причинам теперь не делали). Растлитель малолетних оказался идиотом, который насмерть запугал своими приставаниями дочь, чтобы та до ночи домой не показывалась, и он мог бы спокойно приводить баб, не опасаясь быть застуканным Евой.

- Чёрт! Шурка, но можно ведь было что-то другое придумать?
- Ну, а что? Ну, вот что? Ты всегда был умней меня, вот и скажи, что нужно было сказать дочке, чтобы её наверняка сдуло из дома ветром?
- Нужно было водить девок своих в какую-нибудь гостиницу.
- Да? Умник! То девок, а вот Алиса (Жир сладко зажмурился) – это любовь. Понимаешь? Не могу я её, как шлюху, по гостиницам таскать.
- А дочку, значит, пугать можно. Идиот!
- Ну и пусть идиот, - обиделся Жир. – Зато жена ничего не знает.
- Ну да, лучше, чтоб она узнала, что ты лезешь к Еве.
- Да ничего она бы не сказала.
- Ну, мне же поведала. В общем, ты как хочешь, но Еве я всё расскажу. Или сам рассказывай, но при мне. Понял?
- Ты что – обалдел совсем? Я ей, по-твоему, и про Алису должен рассказать?
- Я сказал – ВСЁ расскажешь. Ещё и прощения попросишь. 
- Знаешь что, моралист долбанный, хочешь – говори, а у меня язык не повернётся.
- Девчонку до слёз доводить повернулся язык? И как у такого дурака такая дочь умная выросла!
- Ну, вот и возись с ней сам! Я вообще сына хотел, а не дочь.
- Хм, тогда ты бы ему в штаны лез или как?
- Тьфу! – Жир вскочил, опрокинув стакан, сдёрнул со спинки стула куртку.
- Постой, дурень!
- Пошёл ты!

С грохотом захлопнулась входная дверь. Ненормальный! Он, правда, и в школе умом не блистал, и не отличался порядочностью, но этот его сволочной поступок выходил за всякие рамки. Разозлил меня давний мой приятель… Я решил, что в ближайшее время наведаюсь к нему и всё-таки вправлю мозги.

*****

- М-м, дело в том, что ... – молодой человек замялся, пытаясь подобрать вежливые слова, чтобы отказать мне. – Мы уже взяли человека на это место.
- Но объявление всё ещё висит...
- Не успели снять, - менеджер расплылся в улыбке. – Не смею больше задерживать.

Вежливый гад! Я не стал пожимать протянутую руку.

Мне отказали пятый раз за день. Они считывали биографию с моего чипа, видели, что я был подозреваемым и не хотели связываться. Если меня никуда не возьмут, на что же я жить буду?

В дверь осторожно позвонили. Ева!

- Здравствуйте!
- Привет! Проходи!

Вид у Евы был такой торжественный, что я не стал дожидаться чайной церемонии и прямо в коридоре накинулся на неё с расспросами.

- Ну как дела дома? Отец объяснил тебе всё?
- Да, спасибо Вам большое. Но мне теперь так стыдно, что я Вам всё рассказала. Оказывается, всё это было неправдой…
- Глупости какие – молодец, что не молчала. Стыдно не тебе должно быть, а отцу твоему - дураку. Ну, а как ты восприняла то, что он женщин водит?
- Маме говорить не буду – ничего хорошего из этой правды не выйдет, я знаю. А папа сказал, что не будет больше.

«Ну да, разбежался твой папа – не будет», - подумал я, но вслух сказал «Посмотрим». Ева всех людей считала хорошими, а те, которые не очень хорошие, поддавались исправлению. Она была в этом уверена. Я решил не разубеждать человека.

- А теперь, Ева, у меня проблема. Я сегодня пытался на работу устроиться, и видишь ли какая штука... У меня на чипе есть сведения о моём аресте. Работодатели видят это и не берут на работу. Ты не знаешь, как можно стереть эту информацию?
- Даже не знаю, Роман Иванович... Я у знакомых попробую что-нибудь разузнать... Конечно, ничего не обещаю, но спрошу.
- Пожалуйста, Ева, узнай.
- Хорошо. Ну, я пойду?
- Уже уходишь? Может, хоть книгу домой захватишь?
- Вы не думайте, что мне теперь у Вас неинтересно. Просто, мы с подружкой хотим сегодня в кино сходить. А завтра, если Вы не против, я приду вечером к Вам.
- Обязательно приходи, Ева. До завтра!

*****

Что-то я слабо верил в успех нашего дела, глядя на толстого постоянно жующего паренька, периодически вытирающего жирные пальцы скомканными салфетками в великом множестве разбросанными по столу.

- Угощайтесь! – Клаус протянул нам тарелку с подмокшими чипсами из листьев хрена. – Я, правда, пролил в тарелку немного минералки, но это ничего.

От этой «вкуснятины» меня затошнило, и я вежливо отказался, а Ева и Клаус принялись бойко поглощать содержимое тарелки. Вот в такие минуты я понимаю, что человечеству не грозит вымирание, пока есть люди, способные питаться подобной гадостью и остаться в живых.

Не успел я повосхищаться живучестью человечества, как Клаус уже во всю штудировал содержимое моего чипа.

- Ого! – изумился я. – Ты так быстро взломал личный раздел?
- Тут дел на копейку.
- Ага! Вот Вы влипли! Вначале всей биографии: «ПРИВЛЕКАЛСЯ В КАЧЕСТВЕ ПОДОЗРЕВАЕМОГО В УБИЙСТВЕ ЧЕЛОВЕКА».
- Делать-то что теперь?
- Я бы стёр Вам эту надпись, но ваша биография появляется с помощью вируса, а я не знаю, как его убить. Ни одна из моих программ его не берёт. Так что меняйте чип. У меня есть знакомый, он продаёт такие чипы, но стоят они очень дорого.
- Даже если не очень дорого. Нет у меня денег.
- Тогда скажите, что потеряли его или сломали...
- Придётся штраф платить. Я напоминаю – денег нет.
- Значит нужно сделать так, будто его у Вас украли.
- Мудро. Осталось только найти дурака, который добровольно разыграет спектакль с кражей личного чипа и придумать историю для обэшников, на кой чёрт мой чип кому-нибудь мог понадобиться.   

На какое-то время воцарилась тишина.

- Просто так вряд ли, конечно, кто-то согласится - подала голос девочка.
- У тебя есть кто-то на примете?
- Да, Роман Иванович, это... – Ева застеснялась.
- Продолжай! Любые варианты сойдут.
– Мой отец!
- Ого, вот это вариант! Ему только такое дело доверить – загубит же. 
- Да мы с Вами сами всё придумаем, а он только сделает, как Вы скажете.
- Ну, не знаю...
- Я уговорю его. Я знаю, как его убедить.
- Пусть она попробует, Роман Иванович. У Вас ведь нет другого выхода.

Вынужден был согласиться. Мне нечем было платить сумасшедший штраф, а кредит брать – кто мне его даст с битым чипом. Я так понял, Ева собиралась припомнить любящему папочке историю с любовницей, чтоб он согласился нам помочь. Я знал Еву, она ничего не разболтает матери, даже если Шурка наотрез откажется меня грабить, но потрепать нервы этого засранца ради пользы дела стоило.

*****

Времени у меня было теперь – хоть отбавляй. От нечего делать я затеял в квартире основательную уборку. «Уборка» - это конечно громко сказано, но вот перетрясти хлам, выбросить что-то ненужное было бы полезно. Удивительно, как изменилось понятие «хлама» со времён нормальной жизни. Ну, разве мог я раньше записать в хлам отличные почти новые горнолыжные ботинки? А теперь они лежали в мусорном пакете, и как бы ни было мне жаль расставаться со столь замечательной вещью, я понимал - нет смысла загромождать квартиру абсолютно бесполезными предметами.

Страшно даже вспомнить – когда я их покупал, светило солнце, пели птицы, я был женат и собирался провести отпуск в горах. И вот они всё ещё будто только что из магазина, а я - одинокий безработный с намечающимся пузом и разбитой рожей, который живёт и умрёт как крот, так и не увидев белого света. До которого есть дело только маленькой девочке, да придуркам из ОБ. Грустно! И какого чёрта я затеял эту уборку? Только расстройство одно.

Я хотел было уже свернуть это бесперспективное дело, но тут мне на глаза попалась пухлая тетрадь. Она как раз лежала на вершине кучи из бумаг и папок, которые я вытряс из ящиков стола. Без сомненья я узнал её – дневник! Я, знаете ли, увлекался одно время подобными вещами. Я раскрыл тетрадь интереса ради – каким грезилось будущее студенту факультета журналистики. Аккуратно обрезанный листок выпорхнул и начал планировать прямиком в чашку с недопитым чаем. Я ловко его сцапал прямо в воздухе.

«Приходи сегодня к нашему фонтану»

В меня будто молния ударила - это были ЕЁ последние слова, обращённые ко мне. Я хорошо помню тот день... К нашему фонтану Света не пришла... Я протрясся под скверным холодным дождём часа три, набирал её номер и слушал равнодушный ответ о недоступности абонента. Вдруг раздался звонок. «Ты мне больше не нужен!» - бросила она в трубку, и раздались гудки. Я принялся перезванивать, но всё было напрасно. 

Предчувствуя беду, я помчался к ней домой. Бежал, оскальзываясь на мокрых ледяных колдобинах, падал и снова нёсся. Я тщетно тарабанил в старинную дубовую дверь. Потом, обессилев, сидел на коврике у двери, словно выброшенный на улицу пёс. Я так себя и чувствовал – без объяснений меня вышвырнули из тёплой уютной полной любви жизни. И за все эти годы я так и не узнал, почему.

*****

Вечером того же дня я бодро шагал в сторону квартиры Евы, зажав под мышкой приличных размеров бутыль с каким-то горючим пойлом. Девочка поговорила с отцом насчёт меня, но теперь нужно было обсудить все детали, а для этого требовалось «разогреть» собеседника как следует.

- Кто? – рявкнуло за дверью. Судя по всему моя бутылка не понадобилась – Жир напился без моей помощи.
- Шурка, это я!
- Кто - я? – пьяно дыхнули в скважину.
- Чёрт! Да я же! Роман! Шурка, забыл что ли? Виделись же недавно.
- Ну, да, помню, - дверь распахнулась настежь. Жир стоял, покачиваясь, одной рукой судорожно вцепившись в ручку, а другой в дверной косяк. Чтоб не свалиться.
- Эге! Я вижу, разговор не состоится!
- Много ты понимаешь! Да стоит мне захотеть, и я мигом протрезвею! Давай - заноси! – скомандовал Жир, кивнув на мою бутыль.

Я, не разуваясь, прошёл в комнату. Нет, с правилами приличия я знаком, и осведомлён, что обувь, заходя в квартиру, следует снимать, но, глядя на подозрительные лужи бурого цвета в коридоре, я не решился бродить тут в одних носках. А тапочки мне, естественно, никто не предложил.

Квартирка была не «ах», хотя для Автономного Дома выглядела вполне стандартно – прихожая, санузел, схожий по размерам с мусоропроводом, кухонное место и две комнатушки, в одной на стене здоровенный телевизор. Всё как у всех. Но этот раскардаш кругом... Бедная Ева!

- Садись!

Жир поставил на стол второй стакан. Мрачно окинул меня взглядом и, поразмыслив, протёр посудину краем несвежей рубашки. Я был тронут таким вниманием, но у меня и в мыслях не было употребить эту дрянь тем более в каком-то подозрительном стакане, потому я в темпе обдумывал, как мне половчее откреститься от застолья. Сели. Жир наполнил ёмкости до краёв.

- Ну, за знакомство! Тьфу! За встречу, то есть! – Жир мигом осушил свой стакан и наполнил снова. – А ты что же не пьёшь? 
- Язва, - я попытался изобразить на лице печаль. Нужно срочно переходить к делу - Жир, по моим подсчётам, уже  оказался на грани отключки.
- Шурка, мне помощь твоя нужна...
- Ну!
- Тебе Ева рассказала мою историю?

Жир призадумался, что-то натужно вспоминая. Тяжело кивнул и опрокинул в себя ещё порцию.

- Мне нужна твоя помощь. Не бесплатная, разумеется. Я хорошо заплачу.

Магическое слово «заплачу» вдохнуло в Жира новые силы, и он мигом повеселел.

- Сколько?
- Назови свою цену.

Жир мечтательно закатил глаза, и цифры с несколькими нулями прямо-таки замелькали у него в зрачках, как в окошечках игрового автомата. Я решил поскорей спустить его на землю, пока мечты не зашкалили:

- Шура, помни – я живу на зарплату, а теперь может даже на пособие по безработице. Но и скромное вознаграждение в виде тысячи лучше, чем ничего – правда?

Физиономия Жира красноречиво сообщала, что он очень разочарован. Я поспешил утешить:

- Знаешь, на сколько тебе хватит этой тысячи? Если пить по бутылке в день, то почти на полгода.

Это сообщение Жира явно порадовало. Он заулыбался, пьяно икнул, подсел ко мне поближе и дыхнул:

- Выкладывай!      

*****

В общем, договорились мы с Жиром. Я потом ещё на следующий день проверил, всё ли он помнит из нашего разговора – на удивление всё! По-прежнему согласен на мои условия и обозначенную сумму.

Операцию по отъёму у меня чипа я скрупулёзно планировал. В этом мне с энтузиазмом помогала Ева. Она, например, предложила провернуть нашу авантюру у меня дома. Нападение с целью ограбления. Очень удобное место. Она же сочинила легенду - мол, я на ночь вынул чип и положил в переносной сейф, который и был похищен среди прочего. Умная девочка!

День «Икс» наступил. Детали исполнения я привожу «по мотивам» воспоминаний Жира.

Согласно плану отец Евы зашёл в переполненный бар, в туалете надел анатомическую маску, купленную накануне знакомым Евы, накинул капюшон, вышел на улицу и добрался до моей квартиры. Дождался, пока коридор опустеет и для вида пошурудил отвёрткой в замке – по плану незапертая дверь, едва скрипнув, должна была гостеприимно раствориться. Не тут-то было! Жир поднажал и боднул плечом. Дверь и не думала поддаваться. Он толкнул сильнее. Дверь стояла насмерть. Шурка отошёл к противоположной стене, примерился и с разбегу высадил дверь.
Увы, соседскую. Жир перепутал квартиры.
То, что последовало за столь элегантным попаданием в чужую конуру, нельзя считать ни чем иным, как комедией из жизни обитателей сумасшедшего дома.

С воплем «Это ограбление» весьма нетрезвый Шурка с лёту приземлился на пол точно перед супружеским ложем моих соседей. Не заметив ошибки, Жир бросился в угол, где по идее должен был на столе лежать мобильный сейф. Не обнаружив искомого, Жир заметался, запутался в брошенной на пол одежде и упал.
Опомнившийся хозяин с завидной ловкостью скакнул на незваного гостя и принялся дубасить его первым, что попалось под руку. А попался ему увесистый докатастрофный телефон. Мало что соображающий Жир пытался слабо защищаться. Секунду спустя в квартиру влетела Ева, которая бросилась оттаскивать парня от отца. В этом, впрочем, не преуспела, а просто напросто повисла у того на руке с телефоном, смягчая удары по дурной голове. Увидев в лице Евы достойного противника, чудеса удали проявила жена хозяина, доселе попискивающая из-под одеяла от страха. Она накинула на дерущихся это самое одеяло в надежде хоть как-то прервать драку. Врубив свет, я их и застал в этом состоянии – куча-мала, барахтающаяся под одеялом и жена хозяина, сидящая сверху. Я выхватил из этого месива Еву – остальные меня мало волновали – и заорал первое, что попалось на ум: «Стоя-я-я-ять!!!»

*****

Я подозревал, конечно, что Жир - придурок, но что он ещё и шантажист – это был неприятный сюрприз. Не успел я кое-как объясниться с соседями, подвергшимися «жирной» атаке - наплёл что-то про ревнивого мужа моей любовницы – как приятель затребовал деньги за услуги. На мою попытку возразить, что услуг никаких оказано не было, Жир рассвирепел и заявил, что мне несдобровать, так как он всё доложит обэшникам. Честно говоря, мне уже так надоело возиться с этим недоноском, что я готов был «потерять» чип и нажить новые неприятности, чтоб только отвязаться от него. С Жиром нужно было что-то решать.

*****

Однажды утром меня разбудил телефон. Он настойчиво свербил рычанием, пока я не снял трубку. 

- Роман, привет! Это Михаил – помнишь такого?

Да уж, напрягаться не пришлось – как я могу забыть главного редактора журнал, где проработал полжизни! Сие не означало, что я обрадовался – любое воспоминание переживалось мной довольно болезненно. В общем, не искал я встречи с прошлым. Однако, насчёт этого звонка я ошибся – вторжение Прошлого обернулось удачей.

- Ты не хочешь сгонять в Африку?
- Несмешно, Миша.
- А я и не смеюсь. Я возрождаю издательство. Между прочим, первое в русской плоскости и хочу для начала выпустить серию книг – воспоминания путешественников.
- ......
- Ты заснул, Роман?
- Просто предложение неожиданное... Да и нет у меня сейчас  средств в Африку ехать...
- С ума сошёл – издательство всё оплатит. В общем, приходи завтра – обсудим.
- Хорошо, приду, конечно.

После этого разговора я долго не находил себе места.  Ходил из угла в угол, перебирая каждое слово Михаила. Неужели правда что-то налаживается? Странно, но я не понимал, какое чувство больше переполняет меня - радость или тревога. 

Чтоб не умереть от тоски по моей Земле, я постарался вычеркнуть свою прошлую жизнь из памяти, будто её и не было. И мне это почти удалось, теперь вот этот звонок... Поехать в африканскую часть, описать её нынешнюю жизнь – заманчиво, конечно... Но не разорвёт ли мне сердце то, что я там увижу? Ведь, я помню Африку до таких незначительных, но звонких деталей… Ах Африка! Как же я скучаю по ней!

Звонок в дверь прервал сладкие воспоминания о жаркой свободе. Я нехотя побрёл открывать...

- Приветствую Вас! Зайти можно? – передо мной стоял тот самый обэшник. Он сосал драже, отчего постоянно причмокивал и сглатывал. Я лишился дара речи. Обэшник поозирался и переспросил: «Так можно?» Я неуверенно кивнул.
- Разрешите напомнить моё имя – Владимир Бруков, - отрекомендовался нежданный гость.
- Вы за этим явились? Что-то поискать хотите или так зашли – соскучились? С меня же сняты все обвинения!
- Были сняты! – нравоучительным тоном поправил незваный тип. 
- В каком смысле – «были»!?
- Не нервничайте, больной. Это вредно для здоровья, - с этими словами он плюхнулся в кресло и потянулся к стакану на столике.
- Там простая вода, - счёл я нужным предупредить.
- А я и не сомневаюсь. Судя по квартирке, денег у Вас не хватит и на понюхать бутылку – невосполнимые запасы нынче дороги.
- Всё же хотел бы уточнить – Вы ко мне по делу или просто поболтать не с кем?
- А что? Вы такой уж занятой? Неужто с отметкой на чипе смогли работу найти?
- Мне её и искать не надо – я служу в библиотеке.
- «Служу» - скажите, пожалуйста. Так её же закрыли.
- Ну, это временно. Откроют.
- Хм, спорный вопрос...
- Повторяю – Вы собственно за каким чёртом явились ко мне? Гадости некому больше говорить?
- Да не кипятитесь! Я по делу.

Бруков выдержал паузу.

- У меня из-за Вас неприятности...
- Поздравляю! У меня из-за Вас - тоже! – я не мог сдержать радостного удивления. - Вас наказали за издевательство над невиновным?
- Да нет, дело в том, что... у меня нет другого подозреваемого, кроме Вас!
- И что?
- А то... У меня скоро пенсия, а тут это дело дурацкое – уволить могут за нераскрытие.
- Я при чём? Мало ли что будет прятать каждый остолоп в наших книжках, а я должен отвечать?
- Вы  его знали? И, как мне рассказали, были в ссоре с ним. 
- Наш конфликт – это дело такого далёкого прошлого. Было дело ещё до Столкновения - он подло меня подставил. Но  глупо считать, что я столько лет вынашивал план мести, чтобы посчитаться с ним.
- Я–то знаю, что Вы невиновны, но собственная обеспеченная старость для меня важнее. Давайте так – я дарю месяц свободы. Если Вы через месяц принесёте мне монументальные доказательства своей непричастности, если объясните, как к Садовничему попала книга со штампом библиотеки, и самое главное – зачем он застрелился, Вы обо мне больше не услышите. Если нет – пеняйте на себя и запасайтесь сухарями. Я одолжу Вам материалы дела – помните мою доброту!

Бруков с ехидной улыбкой бросил на стол папку, на которой жирными буквами, написанными от руки, значилось «ДЕЛО № 56».

- Я пошёл! Увидимся через месяц, - подмигнул следователь. – Не провожайте меня.

Да я и не собирался. Я сел в кресло, взял тощую папку, раскрыл на первой странице, «пробежался» по строчкам и понял, что без Евы мне не обойтись.

*****

Мы с Евой составили два списка – в одном значилось всё то, что нам было известно о самоубийстве, в другом то, что предстояло выяснить.

И так, мы знали – КТО погиб - Фрол, ГДЕ – у него в квартире и КАК оно произошло – выстрел в сердце из пистолета, который лежал в книге «Мастер иллюзионной живописи»  из нашей библиотеки. Требовалось узнать, ЗА ЧТО убили и самое главное - КТО. Два «Кто» на одно преступление.

- Хорошо бы побывать на месте преступления! – у Евы даже глаза загорелись. – В фильмах всегда так делают.
- А в фильмах не объясняют, как посторонним людям проникнуть в опечатанную квартиру?
- Думаете, она опечатана?
- Уверен. Но с другой стороны можно поговорить с соседями. Так что идея неплохая – давай сходим.

Чтоб сэкономить, до места добирались на своих двоих. Я опасался, что Ева начнёт жаловаться, мол, устала, дальше не пойду, но девчонка оказалась стойкой. Даже меня подгоняла. Но продвигались мы всё равно довольно медленно. Из-за Евы. Ребёнок есть ребёнок – Ева поминутно останавливалась, озиралась, разглядывала окружающее пространство. В общем, всячески тормозила продвижение.

- Ева! Ну что здесь может заинтересовать? Что красивого в этих зелёных стенах?
- Здесь коридоры не такие – квартиры «пляшут».

Сущая правда – в сегменте 3 в силу, видимо, каких-то географических особенностей коридоры были не идеально ровными, а с подъёмами и спусками, отчего двери находились на разных уровнях. Конечно, Еву это забавляло. Меня, признаться, тоже.

Хотя в деле адрес Садового был написан довольно подробно, поплутали мы немало. Намотавшись по коридорам, мы с Евой обнаружили наконец-то искомую квартиру. Замок, как и предполагалось, был наглухо залит смолой и проставлена печать.

- Может, вскроем? – предложила Ева. В какой-то момент и у меня промелькнула эта безумная идея, но я решительно отверг соблазн.
- Не хочется снова в тюрьму угодить. Лучше с соседями пообщаемся.

Я осторожно постучал в квартиру слева. Минуты через три чёрная глянцевая дверь на пару сантиметров приоткрылась, потом щель увеличилась, в неё просунулась голова мальчика. Парню на вид лет пять, но современные дети выглядят такими чахлыми, что он вполне мог прожить на свете уже семь-восемь лет.

- Дома никого, - сообщил мальчик, не дожидаясь моего вопроса.
-  А ты как же один?
- Я уже хожу в школу и мне одному не страшно.

Значит, я угадал – действительно семь.

- Можно тебя о чём-то спросить?

Мальчик утвердительно кивнул.

- Ты знал вот этого соседа? - я показал на дверь Фрола.
- Соседа со странным именем? Знал. Но он мне совсем не нравился.
- Почему же? – спросил я с наигранным удивлением, хотя на самом деле меня изумило бы, будь Садовничий хоть кому-то по нраву.
- Он..., - мальчик неожиданно осёкся, смерил меня сердитым взглядом, оглянулся в темноту квартиры и прошептал: «Лучше спросите у него сами» и захлопнул дверь.
- Ева, ты слышала?
- Слышала... Как Вы думаете, что он имел в виду?

Вместо ответа я постучал к мальчику снова. Как вы понимаете, мне никто не открыл.

- Ну что, Ева, попытаемся что-то выяснить у других соседей? В конце концов, мальчик мог оказаться сумасшедшим – с вами, детьми, это теперь не редкость... Ой, прости, Ева. Я не тебя имел в виду.
- Да я не обиделась, - засмеялась Ева. - Тем более, что Вы правы... Давайте я с другим соседом поговорю. Может мне повезёт.

Теперь нас заставили подождать. За дверью было довольно шумно – будто бензопилой орудовали. Когда Еве открыли, проём заполнил крупный мужчина с торчащей клочками   растительностью на лице и груди, в потрёпанных шортах с бахромчатыми краями и тяжёлых армейских ботинках на босу ногу. Левая рука крепко сжимала тесак. Мы с Евой инстинктивно отшатнулись.

- Вам чего? – прогремел мужик.
- Мы… по поводу Фрола…, - сглотнув, выдавил я.
- Этого что ли? – сосед кивнул на Фроловскую дверь.
- Ну да…
- Я не собираюсь за него отдуваться. Нужно что-то от Фрола – с него и спрашивайте, - обладатель внушительного тесака с лязгом закрыл дверь.

Мы с Евой переглянулись – сговорились они все, что ли? Мертвец ожил?

- Может, всё-таки зайдём к самому Фролу? – робко попыталась подбить меня Ева.

Я отрицательно помотал головой.

- А где можно посмотреть на его труп?

Я не выдержал и захохотал:

- Ева, ты спрашиваешь, как про выставку какую-то. Это же не мумия фараона. Нигде ты на него не посмотришь. Растворили, бедолагу в кислоте и всё. Мы вот что сделаем – поставим Фролу на дверь «маячок».
- Это как?
- Положим на петлю, где дверь крепится, кусочек..., ну вот земли, например.

Я отковырял от пола немного спрессованной земли и осторожно перенёс её на край петельки.

- Теперь, если дверь откроется, мы это заметим.
- Мы придём сюда ещё? Проверить?
- Придётся. Да ты не волнуйся, я сам всё сделаю.
- Нет, что Вы. Мне наоборот очень интересно. Я хочу с Вами вместе.
- Хорошо. Вместе, так вместе. А сейчас пойдём отсюда.
- Может, ещё с какими-нибудь соседями поговорим?
- Не стоит. Они все считают, что Фрол жив. Нужно выяснить, откуда эта уверенность. 

Уже стемнело – свет в лампах стал более тусклым. Мы заторопились домой.

Я проводил Еву почти до квартиры. К себе мне идти не хотелось, и я решил немного привести мысли в порядок. Неподалёку размещалось неплохое для АД место – пещера с подземным озером. Вода была подсвечена, а по глади скользили крошечные, зато самые что ни на есть живые утки. Отдых у озера был, конечно, не из дешёвых, но сегодня я не хотел экономить.

На удивление никто, кроме меня, не изъявил желания отдохнуть здесь. Я купил пакет с гранулами для уток, сел на каменную лавку у кромки воды и принялся швырять небольшие горсти корма. Утки оглушительно залопотали и с остервенением принялись за корм. 

- Роман Иванович? Не ожидал увидеть Вас здесь.

Я оглянулся – Сколтов.

- Вы-то здесь каким ветром?
- Я знаете ли люблю здесь бывать… Разрешите присесть рядом с Вами?
- Конечно!

Несколько минут мы просидели в молчании, созерцая голодных уток. Наконец, следователь решился:

- Ну, как – у Вас всё нормально? У Вас нет неприятностей в связи с арестом?
- Да как Вам сказать… - на какую-то долю секунды мне жгуче захотелось выложить ему всё про свои передряги, рассказать про Брукова и даже попросить помощи, но я напомнил самому себе, что передо мной не добрая фея, а господин, хоть и довольно порядочный, но всё же из «органов».
- В принципе, всё нормально.
- Я очень рад! – молодой следователь показался мне искренним. – Если будут проблемы, можете обращаться – запомните мой домашний телефон, он несложный – а1-б2-333. Вечерами я всегда дома… Я пойду! Рад был повидать Вас!
- Я тоже… Спасибо Вам за всё!
- Ну что Вы… - смутился Сколтов.

Кивнул на прощание и быстрым шагом вышел из пещеры. Я поёжился. Взглянул на сердитых уток. Внезапно мне что-то расхотелось сидеть здесь, и я поспешил домой.

*****

- Роман! Пропащая твоя душа! Как я рад тебя видеть!!! – Михаил бросился меня обнимать. Я тоже был рад нашей встречи.
- Ты будто и не изменился совсем, только растолстел чуть…
- А ты, Миша, держишься молодцом…
- Стараюсь! Мне нужно в форме себя держать – я, ведь, женился.
- Да что ты?!
- Представь себе! На молодой девчонке. Так что запускать себя нельзя – должен соответствовать. А ты как –  ходишь холостяком?
- Угу!
- Неужели и не встречаешься ни с кем?
- Миш, мне как-то не до этого… Лучше давай о деле поговорим!
- Хорошо. О деле, так о деле. Присаживайся.

Я с удобством устроился на широком пухлом диване. Обстановка Мишкиного кабинета была, должен заметить, шикарной.

- Вот собираюсь отправить тебя в Африку. Знаю – поездка не из лёгких, но… Кто, если не ты?
- Я не отказываюсь… Но понимаешь, Миша… Африка уже не та…
- Понимаю, всё понимаю, поэтому мне и нужен ты, Роман.
Я тебе всё предоставлю – и деньги, и билеты, и камеру. Съездишь на недельку и обратно. Договорились?

Я вспомнил прежнюю Африку… Она так явственно встала у меня перед глазами, что я зажмурился от резкого солнечного света, разом обрушившегося на меня с воображаемого неба. Я тут же очнулся от наваждения, понял, что сейчас откажусь, но… неожиданно для себя передумал. 

- Договорились!

*****

Если в начале путешествия я ещё вспоминал о том, что мне дали всего месяц на собственное избавление от обвинения, то уже часа три спустя я и думать забыл о своих неприятностях и полностью погрузился в изучение окружающей действительности и ведение путевого журнала.

В вагоне международного метро нас было всего двое. Попутчик Сергей, торговец минеральной водой, не спрашивая разрешения, уселся рядом со мной. Из назойливого монолога мне стало известно, что он тоже ехал в Африку и вёз образцы своей продукции. «Своей», конечно, сказано громко – ничего своего, кроме совсем уж личных вещей, теперь ни у кого нет – Сергея наверняка откомандировал завод по добычи подземных вод. Но человеку хотелось казаться в моих глазах значительней, и он постоянно совал мне под нос одну бутылку за другой, предлагая попробовать. Видя, что минералкой я не впечатлился, Сергей с торжествующим видом выставил на пол вагона бутылку с горячительной мутью.

- Нет, спасибо, Сергей – я не употребляю.
- А я употребляю и, если Вас не оскорбит, употреблю без Вас, - обиделся попутчик.
- Да, пожалуйста!

До границы мы доехали, занимаясь каждый своим делом – Сергей посасывал пойло прямо из горлышка, час от часу соловея. Я копался в настройках камеры, прикидывая, какие режимы съёмки лучше выбрать.

*****

Поезд затормозил. Двери со скрежетом разъехались, и в вагон вошли трое пограничников. Я с удивлением обнаружил, как внутри меня тлеет страх. Последний раз я проходил таможню двадцать лет назад, и сложностей никогда не возникало. Но сейчас стоило мне взглянуть на свирепые физиономии кордонщиков, я нутром почуял, что неприятности неизбежны.   

- Документы, - одними губами приказал таможенник. Я как-то сразу испугался человека, которому и голос не нужен, чтоб я вывернулся перед ним наизнанку. Мне стало за себя стыдно.

- Прошу, - я протянул руку с чипом. Таможенник приложил к руке миниатюрное устройство, похожее на сытую жабу.

Мой сосед замешкался и рылся в кармане опасно долго. Терпение таможенника лопнуло в одночасье. Он схватил у продавца минералки сумку и вытряс её содержимое на пол. Посыпались бутылки, нижнее бельё и необходимая в пути мелочь. Таможенник пошевелил вещи ногой и не нашёл ничего, к чему можно было бы прицепиться.

- Роман Гроднов?
- Да.
- Вынужден Вас задержать для более тщательного досмотра.
- На сколько задержать? – я не на шутку испугался.
- Это покажет время.

Сначала я послушно побрёл за таможенником, но, когда мы дошли до конца перрона, меня посетила одна далеко не новая идея. Я тормознул.

- В чём дело? – кордонщик стащил с плеча автомат.
- Я тут подумал… Может, договоримся?

Таможенник оглянулся – на перроне никого не было. Автомат вернулся на прежнее место.

- Я принимаю только наличность.

Я протянул несколько купюр. Таможенник посмотрел на них так, будто я предложил ему вместо денег кусок сала и пару варёных яиц.

- Шагай за мной!
- Постойте! Ну, а сколько Вы хотите?
- Я ничего не хочу. Это Вы хотите попасть за пределы родины.
- Сколько я Вам должен?
- Пять тысяч единиц.
- ???? На что же мне жить в Африке?
- Я не занимаюсь этим вопросом.

Я пристально посмотрел на недоноска; на вид парень, как парень – уши, нос, руки, ноги… Всё, вроде, на месте. Кроме совести. Хотя на внешности отсутствие совести никак не сказывается... Таможенник знал, что больше пяти тысяч везти нельзя - он забирал всю мою наличность. Но не оставаться же дома…

- Тогда хотя бы сотрите эту вредную информацию в моём чипе.

Таможенник нехотя кивнул.

- Возьмите! – я протянул руку с чипом.
- Другое дело! – кордонщик перекодировал чип, стерев ненавистную надпись «Привлекался», и саркастически пожелал мне приятного пути. Это с пустыми-то карманами!

Вернувшись в вагон, я не застал моего попутчика – ни вещей, ни пальто на вешалке, ни единого намёка на его присутствие. Я вспомнил, как он упомянул, что почти не взял с собой денег, то есть расплачиваться ему нечем. Мне стало его жаль…      

*****

Благополучно преодолев несколько границ, наш поезд     подкатил к центральной станции.

Посреди пустого перрона, как маяк над заливом, возвышалась фигура молодого человека. Он держал на длинном шесте табличку с моим именем и тревожно поглядывал то на один вагон, то на другой. 

- Здравствуйте! Меня зовут Джеджитадо! – представился молодой человек на языке фула. Я был приятно удивлён тем, что он не стёрся из моей памяти за все эти годы.
- Здравствуйте! Вы выглядите моложе, чем должен быть человек, владеющий языком предков.
- Мои родители очень консервативны, - смутился молодой человек. – Я случайно поздоровался с Вами на родном диалекте. Это от волнения. Я никогда не встречался ранее с иноземцами. Конечно, я владею общим языком, и мы можем говорить с его помощью.
- О нет, прошу Вас. Я рад освежить свой фула в памяти. Я не представился – Роман.
- Приятно познакомится. Пойдёмте за мной.
- Можно я буду называть Вас Джед? Мне так проще.
- Конечно, - улыбнулся мой провожатый. – Джедом меня зовут друзья.
- Вас прислали из издательства, с которым я буду сотрудничать?
- Нет. Ваш шеф – мой друг. Он позвонил мне и попросил помочь Вам ориентироваться в нашем непростом мире. Я буду Вашим гидом и помощником.
- Спасибо, что согласились! Фраза о непростом мире звучит так, будто я прибыл на другую планету.
- В каком-то смысле это верно. Да Вы сами всё увидите. Жить Вы будете у меня. Здесь недалеко. Главное, не отставайте.

С перрона мы свернули в извилистый изрытый колдобинами тёмный проулок такой узкий, что оставалось только диву даваться, как по нему ухитрялись передвигаться гружёные повозки. Джед протянул мне короткую трубку.

- Это фонарь. Сейчас мы углубимся в город и без него не обойтись. Если свет станет менее интенсивным, потрясите фонарь немного – он снова заработает.

Наш путь лежал через местный базар – на небольшом пятачке, именуемом площадью, уместили свой товар с три десятка продавцов. 

- Идёмте! Идёмте! – торопил Джед, но я успел всё же краем глаза рассмотреть товар. Ассортимент меня поразил – вместо привычных масок, статуэток и прочих причудливых поделок из дерева на земле лежали насосы, сапёрные лопаты, шахтёрские каски и прочая атрибутика подземного рабочего.

- Джед, а что делают на местном базаре все эти вещи?
- Они продаются, - снисходительным тоном, как ребёнку, объяснил мой спутник.
- Это я понял. Зачем они здесь продаются?
- Вы хотите узнать, почему вместо сувениров люди принесли на базар все эти вещи?
- Да…
- Потому что от ритуальных масок здесь больше нет никакого проку – их некому покупать. А все эти принадлежности для добычи идут нарасхват.
- Для добычи чего?

Джед даже остановился, чтоб удивлённо рассмотреть меня – такого непонятливого.

- Алмазов, конечно.

*****

В том, что отрава алмазной лихорадки насквозь пропитала африканскую плоскость мне довелось удостовериться уже утром, едва я шагнул за порог жилища Джеда. Стены сектора, словно обоями, были оклеены объявлениями о продаже и сдаче в аренду участков с гарантированным наличием алмазов. Размеры участков варьировались от нескольких соток до трёх квадратных метров. Если и не все объявления предлагали участки, то в каждом уговаривали приобрести новейшее оборудование по добычи ценного минерала. Несколько из них я аккуратно отклеил от стены и остальные снял на камеру.

- Джед, что значат все эти листовки?
- Тебе хотят продать землю или орудие труда.
- Здесь все так жаждут добывать алмазы?
- А как ещё зарабатывать?    
- Неужели нет других способов?
- Да так… есть кое-что…

Меня заинтриговал уклончивый ответ Джеда.

- Что именно? Можно подробней, если это не тайна, конечно?
- Моя семья этим тоже занимается…
- Это что-то незаконное? Прости мне моё любопытство, конечно… Не хочешь, не рассказывай…
- Тебе расскажу. А лучше покажу.
- Покажешь что?
- Терпение…, - загадочно улыбнулся Джед.

Мы долго шли извилистыми тесными переулками, где двум людям почти не разойтись, миновали подземное озеро, долго спускались по вырезанной в породе лестнице и снова пробирались полутёмными улочками. Иногда проход становился таким узким, что приходилось протискиваться на боку ползком.

- А сейчас закрой глаза! – скомандовал Джед и взял меня за руку.

Я послушно зажмурился, продолжая шагать за моим провожатым и спотыкаясь на кочках.   

- Стоп! Можешь смотреть!

Я послушно открыл глаза – передо мной предстали барханы, упирающиеся в твёрдое небо этажа, расстилались зыбкие горы; от белых, словно октябрьский снег, до розовато-коричневых, как гладь озера, отражающая последние лучи уходящего дня. Я замер в немом очаровании. Джед поманил меня за собой. Увязая по щиколотку в розовом песке, мы вскарабкались на один из барханов.

- Джед, - выдохнул я. – Как же такое возможно? Что это за пустыня под землёй? Не с неба же он свалился!
- Мы с отцом обнаружили эти горы песка, когда искали новую алмазную трубку. Хочешь знать, что я об этом думаю? В результате землетрясения сюда рухнул участок пустыни. - Мой попутчик понизил голос до шёпота, словно в этом карьере мог находиться посторонний. – И ладно бы только песок. Если хорошенько поискать, то здесь можно найти вот что…

Джед вытащил из-за пазухи и протянул мне кусок полупрозрачного минерала.

- Что это?
- Мы не знаем. Эта штука крепче алмаза. Скорей всего  здесь обрушилась та часть пустыни, куда люди не добирались, поэтому никто не находил этот камень раньше.
- Там шёл метеоритный дождь?
- Судя по количеству камней – лился. Нам кажется, мы открыли новый драгоценный камень. Ты раньше много путешествовал по Африке – можешь понять, что это?

Я озадаченно повертел в руках камешек.

- Я, конечно, не специалист, но мне кажется, я никогда прежде не видел подобного. Наверное, разновидность какого-то минерала. Лучше найти специалиста…
- Мы не хотим афишировать находку. Если это имеет ценность, мы сможем немного заработать. 
- Если эта штука крепче алмаза, вы с отцом заработаете больше, чем немного. И сколько тут этих минералов?
- Целая россыпь.

- Можно взять этот?
- Конечно!
- Что ты обо всём этом думаешь?
- Даже не знаю… Это несомненно очень интересно и пока необъяснимо, но я хотел бы, чтоб ты отвёл меня туда и показал то, о чём я смогу написать для своего журнала. Извини, Джед.
- Да, я понимаю… Кажется, мне известно такое место.
- Сейчас заедем к моим родителям. Хочу познакомить тебя с семьёй. Если ты не против.
- Буду страшно рад! – абсолютно искренне заявил я. – Только у меня нет денег, чтоб заплатить за метро.
- Совсем ничего? – поразился Джед.
- Совсем.
- Я спросил, не потому что не собирался платить за тебя – шеф выделил неограниченный кредит на твоё обслуживание – просто любопытно, как так вышло. Потерял?
- Лучше бы потерял.

Пока мы ехали к родителям Джеда, я поведал провожатому возмутительную историю с таможней.

- Да-а, - покачал головой Джед. – Но ты не печалься! Пока ты со мной, тебе не нужны деньги. О! Это наша станция.

Протиснувшись по узким лабиринтам улиц до высеченного в основании скалы дома, мы очутились у входа, подобного иллюминатору корабля. Впрочем, за матово-чёрным стеклом двери разглядеть было решительно ничего невозможно. Джед толкнул дверь.

- Джед! Мальчик мой! – огромный фульбе, широко распахнув объятья, с улыбкой шёл по коридору навстречу нам.
- Отец! Это мой друг – Роман, - представил меня Джед, когда освободился из крепких объятий.
- Очень рад. Моё имя Бокар, - я охнул – мне показалось, что мою руку стиснул лев. 
- Проходите!

Я очутился в небольшой прохладной комнате, с избытком заставленной мебелью. Впрочем, её эта избыточность не портила, а даже скорей наоборот – намекала на роскошь и достаток.

Мы разместились на софе возле овального стола, поверхность которого была покрыта резными строками на арабском. Сестра Джеда принесла нам угощение и тут же ушла, бесшумно ступая по толстым шерстяным коврам.

- Роман, я не привык оттягивать важные разговоры, - неожиданно серьёзно заговорил со мной Бокар. – Мы с Джедом обнаружили удивительное место…

Мои собеседники переглянулись. Джед едва заметно кивнул.

- Джед уже поделился с Вами?
- Да, мы побывали у подземных барханов, и я видел эти странные минералы… Скажите, а почему Вы поделились со мной своей тайной? Чем я-то вам могу помочь?
- Джед сказал, Вы человек надёжный. Это ничего, что Вы – иноземец. Верный друг лучше брата. Я понял, что у Вас нет семьи и на родине какие-то неприятности. Мне кажется, Вас ничто не держит в России. Перебирайтесь к нам!
- С ответом мы не торопим, - подключился Джед. – Подумай над нашим предложением.

*****

Джед был прав насчёт места, о котором я смогу написать – что может быть лучше статьи о жизни современных фульбе. Мне показали дом, небольшое хозяйство, которое Бокар сумел восстановить в одном из подземных ущелий.

За пять дней, что я провёл в Африке, я познакомился со всеми родственниками Бокара и Джеда, и стал ощущать себя частью этой большой семьи. Именно познакомившись с роднёй Джеда, я понял – нет мерила человеческим возможностям. Человек неистребим, пока есть люди, годами бережно хранящие свою самобытность даже в душных землянках на глубине десятков метров от земли, без всякой надежды на глоток свежего воздуха и взгляда на клочок неба. 

Я был окрылён предложением Бокара остаться в Африке на всю жизнь. Это было более чем заманчиво – навсегда забыть о Фроле, Брукове, библиотеке и до конца своих дней жить на континенте, таинственном и непредсказуемом даже сейчас. Я, наверное, протёр дырку в жёстком набитом высушенными корнями матрасе – мысли заставляли меня вертеться волчком и не давали сомкнуть глаз.

Однажды, едва я забылся под утро, мне приснился сон. Во сне я увидел Еву. Она горько плакала, уткнув лицо в ладони. На Еве было грязное изодранное платье, руки в крупных ссадинах, босые ноги… Потом появился мой отец. Осторожно провёл рукой по волосам девочки и сказал ласково, но твёрдо: «Пойдём домой!».

Я проснулся спокойным, как бывает спокоен человек, решившийся, наконец, на что-то важное, сделавший пусть неверный, но свой собственный выбор.
В тот же день я написал для местного журнала статью о России, попрощался с новыми друзьями и к их изумлению уехал.   

*****

У Евы дверь никто не открыл. Мой телефон без толку отправлял сигналы в путь по медным дорогам – трубку не поднимали. Обеспокоенный, но ещё не напуганный, я пришёл к школе. Хватая за руки учеников и учителей и спрашивая, не знает ли кто-нибудь девочку по имени Ева, наскочил на знакомого с ней – «Евы уже два дня не было в школе». У меня подкосились ноги.

До вечера я сам не свой таскался по коридорам, пока не сообразил, что если Ева захочет меня найти, то сделать это сможет только у меня дома. Помчался к себе и всю ночь просидел без сна, надеясь различить в чужих шагах те, что направятся к моей берлоге.

Я очнулся от тихого стука. Так могла просить открыть только моя знакомая.

- Ева!
- Здравствуйте!

Волну внезапной радости смыл ужас – на Еве болтался бесформенный рваный балахон. В отличие от картинки из сна Ева не плакала – она была радостно возбуждена, вид казался торжествующим. Я втащил девчонку в квартиру.

- Что с тобой?
- Ничего, - беспечно отмахнулась Ева. – Не обращайте внимание. Это конспирация. Воды можно?    
- Можно… Там, на кухне. Что значит - не обращай внимание? Кровь и ссадины – это что, конспирация?
- Я зато ТАКОЕ узнала, - пробубнила в кастрюлю с водой девчонка. 

Девочка снова припала к «источнику».

- Ева, расскажи всё по прядку   - что с тобой случилось?

Ева села на прикроватную тумбочку и вздохнула: «Ну, слушайте…»

*****

Эта чертовка в моё отсутствие вовсе не теряла времени даром. Она часами караулила жилище Фрола, и  усилия были вознаграждены. 

Некто появился на пороге его квартиры. Толкнул дверь. Вошёл. Девчонка затаилась, благо свет уже переключили на контрольный, и она могла оставаться незамеченной. Тихонько подкравшись к квартире, Ева в прикрытую дверь наблюдала за происходящим.

Судя по тому, как по-свойски незнакомец обходился с вещами в квартире Фрола, он был здесь не впервые. Девочка старалась рассмотреть его лицо, но в комнате царил полумрак. Мужчина бесцеремонно развалился в кресле, полистал подшивку старых газет, похрустел засохшим печеньем из вазочки, что-то переворошил в ящике комода. Через некоторое время ушёл.

- Может быть, пойти в ОБ?
- Гениально, но невыполнимо. Им нужно засадить кого-то за решётку, а я - самая удобная кандидатура. Пойми, Ева, пока мы за руку не приведём убийцу Фрола обэшникам, никто из них пальцем не пошевелит, чтоб меня спасти.
- Значит, надо привести!
- Легко сказать…

*****

В детстве я любил приходить к отцу на работу.  За бетонной стеной института, где трудился завлабом мой отец,  кипели научные страсти, а передо мной сквозь тихую аллею уходила за взгорок тёмная от дождя асфальтовая дорожка, которую, словно рыжий снег, заметали осенние листья… Именно это воспоминание из детства приходит ко мне, вызывая тихую грусть по ушедшему. Что теперь с этой дорожкой?

Ева тронула меня за руку, сдёрнув с осенней аллеи в нашу нору. Она листала фото на моём фотоаппарате, которые я сделал в Африке. Я возлежал на жёстком диване, цепляясь за воспоминание. 

- Что это за камень?
- Понравился?
- Очень.
- У тебя хороший вкус.

Я пошарил в ящике рядом с диваном и протянул Еве подарок Джеда.

- Это минерал. Из Африки. С ним тоже связана какая-то тайна, только чужая.
- Можно я возьму его себе?
- Ева, извини, я совсем не подумал о тебе, ничего не привёз, но его я не могу тебе сейчас отдать.

Ева нахмурилась и положила камень обратно в ящик.

- Мне пора!
- Ева, ты же ещё фото не досмотрела.
- В другой раз!
- Ева! Не обижайся! Мне приснилось, что ты в опасности. Я помчался домой, думал, что с тобой что-то случилось. Мне не до подарков было!

Хорошо, что тяжеленной металлической дверью хлопнуть невозможно.

- Я приехал ради тебя. Если бы не ты, я бы вообще там остался! – произнёс я в тишину комнаты, поворочался, и забылся бессвязным сном.

*****

Я совершенно не представлял, где искать убийцу, и понимал, что мои дни на свободе сочтены. Чтоб отвлечься от безрадостных мыслей, я решил покопаться  в старых справочниках и определить тип минерала, на который покушалась моя подруга.

Проторчав несколько дней в Сети, переворошив всё каменное  прошлое, я наткнулся на своего нового знакомого. Камешек оказался редким минералом. И звали его – кармелтазит. Он был твёрже алмаза и до столкновения его забрасывали на Землю только метеориты. Камешку брезжило яркое будущее, как и моему другу Джеду. Главное, чтоб никто не перехватил шахту у его семьи…

Я отправил Джеду по почте фото кармелтазита с описанием и пожелал удачи.

Ответное письмо я получил вечером, когда зарядил от дизеля аккумулятор компьютера. Я прочитал и почувствовал, что комната вокруг меня закружилась в душном  урагане.

*****


Спасибо, Джед - дал мне деньги на дорогу. Пока я трясся трое суток в вагоне международного метро, почти не спал. Голову раскалывали мысли о смерти отца Джеда, о моём неизбежном аресте по возвращении на родину, о Еве, которая останется один на один с пьяным отцом, о Фроле… Иногда я забывался липким тягучим сном, то проваливаясь, то выныривая из жижи грёз.

На перроне меня уже ждал Джед. Мы молча поприветствовали друг друга.

- Я потом всё расскажу, - не дожидаясь моих вопросов, произнёс Джед. – Поедем сразу на место.

Мы втиснулись в крохотную электрическую машину, больше похожую на тележку с капюшоном, и завиляли по извилистым тоннелям Претории.

Всю дорогу Джед молчал, вцепившись в руль, и обронил первое слово, когда мы уткнулись в рваную пасть одного из разломов. Разрытые стенки разлома неспешно осыпались, образуя каменные ручейки, которые то там, то здесь прыгали вниз по склону.
 
- У нас часто потряхивает, - пояснил приятель и неопределённо мотнул головой в сторону груды камней. - Его нашли здесь алмазные старатели. Когда я приехал на опознание, мне сообщили, что никаких личных вещей при нём не было. Но я не верю.

Озираясь, мы вышли из машины.

- Думаешь, украли?
- Да. Либо тот, кто нашёл, либо обэшники.
- Или убийца.
- Ты полагаешь, это всё-таки убийство? ОБ не нашло признаков насильственной смерти - инфаркт.
- И не найдут. Должна быть какая-то причина страшней инфаркта.
- Если ты прав, то смерть моего отца ещё ужасней. 
- Когда ты его видел последний раз?
- Мы вместе позавтракали в тот день. Потом он отправился на барханы, на новую разработку, а я собирался составить ему компанию позже. Мне нужно было заехать сюда. Это наш старый прииск. Он почти не приносит дохода, но требует всё больше внимания. Мы отдали его в аренду двум старателям, и я приглядывал иногда, как здесь идут дела. Отец не должен был здесь находиться…
- Ты видел труп отца на месте гибели?
- Нет, когда я сюда приехал, его и старателей уже отвезли в отделение. ОБэшники ждали меня и привезли опознавать тело. Я попросил заключение экспертизы, но главный сказал – ещё не готово.
- Поговорить бы с ним…
- Конечно. Можем поехать вместе. - Джед неловко помолчал. - Хорошо, что ты приехал, мне нужна поддержка, а в семье одни женщины. Они сами нуждаются в силе, которую я не могу дать.

Оскальзываясь на рытвинах, мы вернулись в машину.

*****

Отделение Обеспечения Безопасности выглядело как нора гигантского крота, которую помогали рыть змеи. Сопровождающий волочил нас плохо освещёнными коридорами, на половине пути махнул рукой вперёд: «Сами дойдёте» и повернул обратно. Вскоре мы уткнулись в душный тупик, огороженный хлипкой сплетённой из корней изгородью. Дошли.

Эксперт за массивным грубо сколоченным столом долго пялился в компьютер, кому-то звонил по допотопному телефону, вздыхал, рылся в кармане в поисках платка,  вытирал пот. Наконец принтер заскрежетал и выплюнул тронутый плесенью лист с заключением.

- Если что непонятно, спрашивайте!
 
Джед, прислонясь к стене, пробежался по строчкам. По его щеке потекли слёзы, и он сунул бумажку мне.

Если верить экспертизе отец Джеда умер от сердечного приступа. При нём не оказалось никаких вещей, кроме «розы пустыни» в кармане. Предварительно личность опознали два старателя, которых уже отпустили, потом опознание подтвердил Джед. Я покрутил лист, словно надеясь, что новые сведения волшебным образом всплывут на бумаге, пока я читаю. 

- И всё?
- Хотите, допишите что-нибудь от себя, - сострил эксперт. – Не советую. Чем быстрее подпишите согласие с заключением, тем быстрее утилизируем труп, заберёте вещи, и дело сделано.
- Труп… - медленно проговорил Джед и расплакался.

Эксперт сочувственно вздохнул. Джед, не глядя, поставил подпись.

- Когда… когда будет сделано дело?
- Приходите завтра. А вещи можете забрать сейчас.

Эксперт кому-то позвонил и распорядился отдать вещи «новенького».   

*****

- Ты прочёл моё сообщение о кармелтазите?

Джед кивнул, продолжая перебирать книги. Я вызвался помочь навести порядок в комнате его отца. Вытаскивал вещи на середину комнаты, а мой друг решал, куда они отправятся дальше – в «ящик памяти» или в яму для мусора.

Один за другим мелькали предметы, которые были так дороги Бокару…

Джед с трудом вытащил откуда-то снизу мятый металлический короб. Он оказался полон полупрозрачного песка и осколков кармелтазита.

- Странный… песок… где отец его взял?

Я потёр щепотку песка между пальцами.

- Похоже на тёртый минерал.
- Кармелтазит? Наверное, отец делал какие-то эксперименты…

Джед захлопнул короб и потерял к нему интерес.

«Ящик памяти» был почти полон, когда мы нашли книгу, из которой словно взъерошенные волосы торчали закладки. Книга называлась «Занимательная радиация».

- Как радиация может быть занимательной? – хмыкнул Джед и протянул мне книгу.

Я полистал страницы и принялся за чтение. Особенно любопытны были те, с закладками. 

- Чем ты так увлёкся? - удивился Джед.

Я с трудом оторвался от книги и вернулся в реальность.

- Никогда не думал, что есть средства, которые влияют на радиацию…      
- Что ты имеешь в виду?
- Вот, например – минералы. Смотри, что подчёркнуто в книге твоего отца: «Даже очень низкий уровень радиации снижает уровень лимфоцитов в крови ...
Каждый из этих обязательных минералов может дезактивировать такую форму ядерных отходов, известную как стронций-90»

Я не успел дочитать, как Джед бросился ко мне, выхватил книгу и принялся судорожно перечитывать.

- Ты понимаешь, что это значит? – вскрикнул Джед. – Отец нашёл минерал, который снижает радиацию в человеке – это кармелтазит!

- С чего ты взял?
- Я вспомнил, как отец часто высыпал в свой чай какой-то порошок и пил. Я уверен, это был толчёный кармелтазит!
- Ты не спрашивал?
- Я думал, это песок. У нас многие его пьют, чтоб улучшить пищеварение…
- Если твой отец пил толчёный камень, это не значит, что как-то влияет на организм человека.
- Нет-нет. Я всё понял!

Джед метнулся из комнаты и вернулся с «розой пустыни».

- Ты помнишь, это нашли в кармане отца. Сгусток песка после удара молнии. Розу можно найти только на поверхности. Значит, отец выходил наверх и не боялся радиации.
- Она могла свалиться в проём вместе с песком?
- Я на прииске часто бывал – не нашёл ни одной.
- Может быть, он и умер от радиации? Думал, что защищает себя, а на самом деле нет?
- Радиация должна была убить его сразу.
- Надо поговорить с рабочими прииска. Может, они видели что-то…
- Они скоро должны прийти за расчётом, я поговорю с ними.

*****

Лёжа на старинном сундуке в комнате для гостей, я перебирал обрывки памяти…

Я так любил Светлану, что даже не мог посвятить ей стихи – немел. Видя её, я замирал, будучи не в силах сделать шаг навстречу…

Однажды она благосклонно согласилась встречаться со мной, но я тогда не знал, что никому нельзя причинять любовь… И однажды она швырнула: «Ты мне больше не нужен». Сразу съехала с квартиры. Больше я её не видел.
Несколько лет меня выжирало горькое любопытство – что случилось, почему так резко. Потом желание знать правду притупилось, оставив недоумение. А теперь яд обиды начал печь с новой силой…

Пока я приходил в себя после бессонной ночи воспоминаний, Джед пообщался с рабочими.

- В течение последнего года отец постоянно отлучался куда-то. Прииск не так велик – все видели, что его нет долгое время. Я заметил, что отец никогда не работает, если наверху ночь, только днём.
- Хотел проверить на себе радиацию, усиленную действием Солнца?
- Похоже на то.
- Но в итоге она его и погубила.
- Через год!
- Выход наружу был закрыт?
- Конечно. Пролом отец сразу заложил, как только обнаружил. Частично он и так был завален песком, остальное отец закрыл камнями. Но он вполне мог оттаскивать несколько камней и выходить наверх.
- Надо убедиться в этом.

Мы отправились на прииск, на всякий случай приняв порошок…

Проход был обнаружен нескоро. Нам пришлось блуждать по пещерам за прииском, пройти по тоннелю, который с каждым шагом становился всё теснее, сворачивать в тупики. Наконец мы упёрлись в груду камней, вылившуюся откуда-то сверху.
Мы с Джедом стояли в замешательстве, не решаясь оттаскивать камни - выходить на поверхность было опасно. Первым осмелился Джед. Я помог ему.
Вскоре откуда-то подул сильный ветер, полетел песок. Ещё немного и блеснул свет, который становился всё ближе и ярче. Наконец мы были у цели и выбрались на поверхность.   

От хлынувшего на меня света и пустынного воздуха я рухнул, как скошенная трава, и несколько минут не мог двигаться. Более стойкий Джед опустился рядом со мной и подавленно молчал, созерцая пустыню без начала и края.

- Свобода… песок и мутное небо…

Я очнулся и приподнялся.

Потревоженная ящерица вынырнула из песка и, скользнув в сторону, исчезла из виду. Я с жадностью всматривался в охристый мир, вдыхал полной грудью и не мог поверить своему счастью.

- У тебя такой вид, словно ты рад, - заметил Джед.
- А ты нет?
- Далеко мы не уйдём из-за радиации, а любоваться песочницей… это не та свобода, о которой я мечтал.
- Радиация быстро снижается. Надо раздобыть датчик и замерить уровень. Скорей всего он уже не так высок, как нам кажется. Можно будет понемногу осваивать пространство. Найти велосипеды, совершать вылазки подальше.
- Можно попробовать. А сейчас лучше отсюда уйти и как следует заделать проход.

Мне стоило больших усилий оставить вновь обретённую Землю и спуститься в катакомбы.

Дома я попросил разрешения у Джеда прочитать свою почту. Письмо от Евы одиноко болталось непрочитанным. Увидев содержимое, я срочно купил билет домой.

На вокзале Джед сунул мне дневник отца.

- Я думаю, ты разберёшься в содержании лучше, чем я. Отдашь, когда приедешь в следующий раз. 

Чтоб справиться с раздирающим меня волнением, я листал в поезде дневник отца Джеда…

В пункт назначения я прибыл, твёрдо зная, кто убийца…

*****

- В нашем районе я их везде сняла, но обэшники повесили заново, - извиняющимся тоном лепетала Ева, протягивая мне листок «Розыск» с моей плохо напечатанной физиономией.
- Не расстраивайся, Ева… И не жалко им бумаги да чернил. Ничего, скоро кто-то другой будет на этих листках.
- Вы знаете, кто убийца? – Ева воспрянула духом.
- Я бы хотел ошибиться, но… Ты не поверишь.

Девочка превратилась в слух. Я прошептал ей на ухо имя. Ева ахнула и оторопело посмотрела на меня. Я утвердительно кивнул и протянул дневник Бокара.

- Прочти.

Ева устроилась в кресле, подвинула ближе лампу и погрузилась в чтение, лишь изредка восклицая «Ничего себе!» или «Не может быть». Я пил чай и терпеливо ждал, когда моя помощница дочитает до конца.

- Ну, как тебе? – поинтересовался я, когда Ева оторвалась от чтения.
- Вам никто не поверит!
- Я покажу эту тетрадь тому, второму.
- Но они же все заодно!
- У меня нет другого выхода.
- Я пойду с Вами!
- Ещё чего! Не хватало тебя в это впутать.
- Я уже давно впуталась. Разве нет.

Я нехотя согласился.

- Но будешь меня слушаться во всём. 

Ева неуверенно кивнула. Я знал, что не будет.

*****

Я долго собирался с духом, чтоб позвонить Брукову. но медлил, потому что - если не поможет он, не поможет никто. Теплилась надежда, которая могла рассыпаться после звонка.

Ева сняла трубку и решительно сунула ее мне – «Звоните!»

Голос следователя нельзя было назвать довольным, но он согласился со мной встретиться.

- Надеюсь, вы будете убедительны. В Вашем распоряжении два часа. После я уезжаю по делам, на неделю.

Мы с Евой помчались к следователю.

На наше счастье Бруков был в кабинете один. Он скептически полистал мою тетрадь.

- Может быть, вы все же озвучите Вашу версию, чтоб я не портил глаза.
- Я могу озвучить, но тогда Вы даже читать не станете и выгоните вон. А так Вы сами убедитесь во всем. Нужную страницу я пометил красным.
- Заинтриговали…

Следователь побарабанил задумчиво по тетради, хотел было сунуть ее в стол, но передумал.

- Хорошо. Даю слово, что я прочту все крайне внимательно.
- Может быть, Вы при нас прочтете? – робко предположила Ева.
- А может быть, Вы не будете давать мне советы, которые я не просил.

- Конечно, мы пойдем, - я дернул Еву за рукав. - Ева, я же просил…

Когда мы вышли от Брукова, я почувствовал, что с моей души рухнул камень. Я сделал, что должен. Теперь будь, что будет.

*****

Я ждал звонка следователя целый день. Ева, как могла, подбадривала меня – «Он, наверное, ещё не прочитал». Вечером я не выдержал и позвонил. Трубку взял Сколтов.
- Бруков в больнице.
- В больнице? Но я только недавно виделся с Бруковым…
- Жизнь прекрасна своей непредсказуемостью. – голос Сколтова неприятно журчал. - По-видимому, господин Бруков останется в больнице надолго. Вы по какому вопросу? А-а, гражданин Гроднов… Очень хорошо, что Вы позвонили - я как раз собирался нанести Вам визит. Вы дома?
- Нет, я не дома! – выпалил я и бросил трубку. – Ева, скорей, собирайся. Здесь больше нельзя оставаться!
- Пойдёмте к нам, домой, - испуганно предложила Ева.
- Как ты не понимаешь! К вам тоже нельзя. Ни тебе, ни мне. Нам обоим нужно бежать.
- Куда?

Мне показалось, девочка вот-вот заплачет. Я притормозил. Действительно – куда? Еще и вдвоем. Пока я соображал, Ева «развела мокроту».

- Ева, не переживай! Я что-нибудь придумаю!
- Правда? – всхлипнула девочка.
- А если не придумаю, придумаешь ты.

Слезы Евы моментально высохли. Она взглянула на меня глазами, полными ужаса.

- Я?

Я неуверенно кивнул. Взгляд Евы стал суровым.

- Тогда я уже придумала – пойдемте в больницу к Брукову. Срочно! Бегом!

Закричала Ева, схватила меня за рукав и потащила к двери.

*****

- Какие родственники! Ночь на дворе!
- У нас теперь всегда ночь!
- Эй, ты! – охранник грубо меня оттолкнул. – Будешь скандалить, вызову службу безопасности.
- Нам очень нужно. Дело государственной важности, - Ева пыталась запугать звучными словами.   
- Оказывается, у Владимира Викторовича есть родственники? – раздался у нас за спиной знакомый отвратительно вкрадчивый голос. - Куда вы так торопитесь? 
- Господин Сколтов?
- Не узнали? У вас что-то срочное? Я вам не сгожусь? – ломано улыбнулся Сколтов.
- Нет, нам нужен Бруков.
- Видите ли, к нему сейчас нельзя.
- Мы подождём, когда будет можно, - решительно заявила Ева.
- Никогда! – улыбка сползла с лица следователя.
- Я пока ещё сам в состоянии принимать решения! - На пороге палаты стоял Бруков. Слегка пошатываясь, он держался за косяк, но был полон решимости. – Явился, чтоб меня добить?

Сколтов метнулся в сторону Брукова, свалил с ног, оттолкнул вставшего на пути охранника.

- Держите его! – скомандовал Бруков и полез в карман больничного костюма.

Я попытался остановить злодея, но куда там! Его топот разнёсся по коридору и затих.
Пока охранник дозванивался до службы безопасности, мы с Евой помогли Брукову подняться. 

- Чёрт побери, вы откуда взялись?  – разозлился Бруков, засовывая пистолет обратно в карман.
- Мы Вам сейчас всё объясним, - пообещала Ева.
- Надеюсь. Иначе будете объясняться с моими коллегами, - беззлобно сообщил следователь и, поманив за собой, побрёл в палату.
– Вы службу вызвали? – поинтересовался я у охранника.
- Сказали, что никуда наш преступник не денется, и они приедут, после того, как поужинают, - охранник выглядел виноватым.   

Из палаты раздался хохот Брукова.

*****

После длительного отсутствия я чувствовал себя в своей библиотеке, как в гостях. Было чувство, словно сейчас войдёт библиотекарь и попросит меня покинуть помещение.

Ева с энтузиазмом сновала между стеллажами и вытирала пыль. Вдруг она замерла.

- Хорошо, что всех поймали, да?

В голосе Евы слышалась странная робость. Так разговаривают люди, которые хотят завязать разговор, не ради твоего рассказа, а чтоб поведать что-то своё.

- Хорошо. Или ты не уверенна?
- Уверена… - Ева ответила с подозрительной поспешностью. – Хоть злодей пойман, отца Джеда уже не вернёшь. Столько случайностей. Если бы не они, он был бы жив.
- В жизни случайности решают всё. Даже то, что идёт по плану. Отец Джеда хотел рассказать всему миру о своей находке, чтоб себя обезопасить. Нашёл в сети журналиста Фрола.
- А тот всё разболтал.
- Это тоже несчастное совпадение, что приятелем Фрола оказался Сколтов. Тот решил прибрать к рукам кармелтазит и убил Фрола как свидетеля. Сразу после моего визита Сколтов приехал в Африку и расправился с отцом Джеда. Видишь, сколько случайностей. Не будь Сколтов приятелем Фрола, задержись я у Джеда подольше… Это всё помогло трагедии случиться. Видимо, Сколтов планировал по поддельным документам стать владельцем прииска. Скорей всего, он и Джеда потом убрал бы…
- Ева?

Я увидел, что Ева плачет. Я растерялся.

- Что случилось? Тебя обидели?
- Это я виновата в том, что Вас чуть не посадили… И в том, что Фрола убили … - сквозь слёзы прошептала Ева. 
- Вот тебе раз! Ты шутишь? Что это значит? 

Девочка зарыдала сильнее. Я не знал, как её утешить. 

- Ева, рассказывай.
- У отца был пистолет. Когда он напивался, он начинал им размахивать. Я очень боялась, что он выстрелит в кого-нибудь. Я спрятала пистолет в одну из наших книг и поставила на самую верхнюю полку. Думала, никто не заметит. Папа нашёл пропажу. Догадался, что это я. Ругался, требовал обратно. Сказал, что уже продал пистолет одному человеку и получил за пистолет задаток, который пропил. Кричал - если я не отдам, он продаст всё, что есть в доме, чтоб вернуть деньги покупателю. Я принесла пистолет обратно вместе с книгой. Пока я была в школе, отец отдал его Фролу вместе с книгой.
- А в книге штамп нашей библиотеки…
- Ты ни в чём не виновата, Ева... Сколтов всё равно убил бы Фрола. Тот почуял неладное, купил пистолет для защиты. Но не купи он пистолет, Сколтов воспользовался бы своим. У него же был служебный.
- А Вы… Если бы я взяла книгу не из библиотеки … Сколтов увидел штамп библиотеки и всё свалил на Вас…

Слёзы хлынули вновь. Я махнул рукой.

- Перестань! Зато теперь я – герой. И меня назначили главным архивариусом сектора.
- Правда? – слёзы Евы испарились.
- Да. Мне вчера звонили из министерства. Сказали, что им в команде необходим такой смелый человек. 
- А как же наша библиотека? – слёзы затрепетали вновь.
- У меня для тебя сюрприз… Закрой глаза.

Ева послушно зажмурилась. Я достал ключи от библиотеки и помахал.

- Теперь открывай!
- Что это? – изумилась девочка.
- Я поговорил с начальством, и они согласились назначить тебя библиотекарем. Будешь открывать нашу библиотеку после занятий в школе. Там и уроки сделаешь. Правда, в выходные придётся тоже работать. Ты не против?

Глаза Евы радостно заблестели, и она бросилась мне на шею. Но вдруг отпрянула.

- Ой, а мы что – больше не увидимся? Вы же переедете в другой сектор.
- Увидимся, я буду к тебе заходить. К тому же у нас впереди ещё одно нераскрытое дело.
- Мы нашли не всех преступников?
- Мы ничего не поняли про кармелтазит. Не должно быть так, что отец Джеда унёс с собой тайну. Джед мне уже звонил. Сколтов признался, что подкупил эксперта и тот сделал ложное заключение о причинах смерти отца. Оказалось, что  настоящее заключение эксперт не уничтожил. Джеду его показали. Сколтов отравил отца ядом, брызнув тому в лицо.
- Как нам это поможет?
- Мы думали, что отца Джеда убила радиация. И так должно было случиться, ведь он совершал вылазки на поверхность. Как мы знаем, уровень радиации на поверхности смертелен для человека. Но отец был совершенно здоров. Значит, ему что-то помогло. И это наверняка порошок кармелтазита, который он принимал.
- Вы же будете держать меня в курсе?
- Конечно. И не только. Я планирую повторить эксперимент – буду принимать порошок и попробую выходить на поверхность.
- Это же очень опасно! - ахнула Ева.
- Не опасней, чем всю оставшуюся жизнь прожить земляным червём. Я обещаю тебе Ева – придёт время, и я приглашу тебя на прогулку снаружи нашего Автономного Дома. И ты поймёшь, ради чего я готов рисковать жизнью.
- Можно я буду Вам помогать?

Я кивнул и вложил в руку Евы ключи от библиотеки.