Бремя белого человека

Стивенс пожевал губами, поправил очки:
-Ну что ж, мистер Вайсман, в целом у вас не так все плохо, однако я думаю, у вас все же есть какие-то блоки в подсознании. -он встал из кресла и начал, заложив руки за спину, расхаживать по кабинету. Дипломированный психоаналитик с большим стажем и немалым гонораром за сеанс. –Мы уже долго с вами работаем, но все же эти блоки остались. Вы ведь принимаете успокоительные? Да, можете вставать.
-Принимаю, -ответил Вайсман, садясь на кушетке и затягивая галстук.
-Названия не помните?
-У меня есть рецепт, -Вайсман полез в пиджак, висящий на стуле.
-Давайте. –доктор взял рецепт, -Вот заметьте, у вас память ослаблена настолько, что вы полгода принимаете лекарство, и даже название его не запомнили. –Вайсман печально покивал головой: так все и было. Доктор между тем продолжал:
-Так вот, с чем эти блоки связаны, мне пока не ясно, но я подозреваю, что с вашей военной биографией. Я не очень люблю лезть в военные дела, потому что там всякое бывает, вплоть до секретности.
«О, да ты трусишка!» -мысленно усмехнулся Вайтман, но вслух сказал:
-Нет, доктор, там как раз ничего такого не было. Работа на аэродроме. Бочки, бомбы, тележки… Скука.
А первый и последний свой боевой вылет на вертолете он не забыл, и забыть не мог никогда: в вертолет он зашел бодро, но как только заревел двигатель, как только он почувствовал качание взлетевшей машины, он стал биться об стены и кричать как ненормальный. Его выбросили из взлетавшей машины и улетели без него. Потом был разговор с офицером, гауптвахта и перевод в аэродромную команду.
А тот вертолет так и не вернулся…

Так он весь свой срок и катал тележки с бомбами, вешал ракеты. Только невозможно было слушать, как свистят вертолетные лопасти. А как вытаскивают из них убитых и раненых, он просто не мог смотреть – уходил подальше.
Но что из этого он не знал сам, да и что можно было рассказать этому дипломированному толстяку в его светлом уютном кабинете с успокаивающей музыкой?
Рассказы друзей? Что только не говорят те, кто прошел войну после распитой бутылки! Не вываливать же и это очкастому придурку.
С этими мыслями Вайсман оделся и распрощался с психоаналитиком.
Уже садясь в машину, он подумал, что конечно хорошо иметь под рукой такого специалиста, но толку от него никакого и Сильвия, пожалуй, придает ему слишком много значения. Через десять минут он был дома.
Дом встретил его той тишиной, какая бывает, когда уезжают жена и дочь, и остаешься один. Он проводил их утром, получив от Сильвии наставление: не забыть о визите к психоаналитику, -Вайсман снова усмехнулся – не забыл! –потом и жена и дочь Мюриеэл поцеловали его и уехали на День Благодарения к теще.
Было сегодня и еще одно дело, о котором жена напомнила особо, как об очень важном: День ветеранов. Ей с ее пробивным характером удалось добиться, чтобы в этот день в коллеже с напутствием учащимся выступил именно он. Что он с его не очень-то боевой биографией мог рассказать школьникам? Но она настояла. Значит, надо было готовиться.

Так и прошло полчаса, Вайсман уже немного устал, составляя свою речь для школьников, пытаясь составить ее так, чтобы не было скучно, глупо, наивно, но все не приходили слова, которые действительно были бы реальны. Тут он решил прерваться и пообедать, прошел на кухню, и там увидел записку на холодильнике:
«ТВОЯ РЕЧЬ В ВЕРХНЕМ ЯЩИКЕ ТВОЕГО СТОЛА. СИЛЬВИЯ»
Он усмехнулся, вернулся в комнату. Верхний ящик его стола! Ну вот, она все предусмотрела. Он выдвинул ящик, и там действительно лежала парочка листков с его речью крупным текстом. Вынимая их, он еще раз увидел коробку с «Вальтером», который покупал Сильвии в подарок перед свадьбой. Тогда она посмотрела ему в глаза своими - фарфорово синими и почти круглыми, пожала плечами, раскинув руки и беспомощно сказала: «Я даже пользоваться им не умею» и пистолет прямо в ореховой коробке лег в ящик. Десять лет он лежал там и так и не покинул ящик – никелированный красавчик с накладками из оленьего рога.
Итак, теперь можно было спокойно пообедать, несколько раз прочитать речь, потом надо было начистить ботинки, одеть мундир, фуражку и пройти в коллеж. Отбарабанить речь, которая должна была повысить его значение в городке и вернуться домой. Все просто. И тут в дверь кто-то позвонил.
Вайсман вздохнул – не так-то много времени оставалось на все дела, а кто-то все же пришел, чтобы его отвлечь. Человек за дверью не показался таким уж незнакомым, хотя и вспомнить, кто это не удалось. Заметно было, что он то ли из Мексики, то ли из Азии.  Вайсман уже хотел улыбнуться в ответ на его приветствие, но удар тока отключил его сознание.
***
Голос незнакомца был с легким акцентом.
-Ну что, проснулся?
Вайсман с трудом вышел от этого полусна, болели рука и голова. Он попытался пошевелиться, что-то звякнуло, и тут же он понял, что наручниками пристегнут к дивану. «Господи, -пришло ему в голову, -да неужто ограбление в этом тихом городке!». И тут он узнал преступника. Да, точно, это был инструктор по плаванию из бассейна при спортивном центре. Он видел его, когда приезжал с Сильвией за дочкой. Тогда он еще подумал, не педофил ли этот крепкий красавец, смотревший на его Мюриэл, но тот сразу передал его дочь молодой девушке, и это опасение уступило место ревности – уж больно хорош лицом и телом был этот сильный высокий мужчина. Сразу обратил он внимание на заинтересованный взгляд Сильвии, говорившей с инструктором сначала об уроках плавания для Мюриэл, потом о возможности плавать самой, о массаже... Долгим и обстоятельным был этот разговор, а сам Вайсман только и видел рядом в зеркале себя – оплывшего, лысеющего, толстого. Крепко его зацепила тогда эта долгая беседа, в которой он стал третьим-лишним.
И тут его охватил уже не страх, а ужас: зачем этот человек пришел сюда? Может, он сговорился с Сильвией, чтобы убить его? Она красива, еще молода, вот и решила - пришла пора избавиться от надоевшего мужа. Или он сам решил прибрать Сильвию, только сделать из нее вдову. Он еще раз дернулся, и инструктор, севший в кресло напротив, повторил:
-Проснулся? Хорошо. –акцент у него был заметен и тоже знаком.
-Слушай, -Вайсман пытался говорить как можно спокойней, -чего тебе надо? Ты меня ограбить хочешь? Я могу тебе денег дать, только не сразу, все деньги у жены, понимаешь?
Инструктор рассмеялся негромко и что-то достал из кармана куртки. Вайсман присмотрелся -телефон, простой сотовый телефон, старый даже. Он положил его на стол рядом с диваном и сказал:
-Деньги… Подумай: что можно купить за деньги?
-Ты что, -Вайсман дернулся и сразу наручники впились в запястье, -убить меня хочешь?
-А ты сам как думаешь?
-Если хочешь, возьми все, что нужно, уходи.
Инструктор взял телефон со стола:
-Вот что, Большой белый человек, ты ведь меня узнал, так что брать что-то и куда-то бежать смысла нет, -он помолчал, -Ты ведь свою дочь проводил с матерью? И медвежонок там был такой большой…
Не дожидаясь ответа, он показал Вайсману телефон и продолжил:
-По этому телефону я связан с другим телефоном. В медвежонке твоей дочери. И еще там взрывчатки, -он снова помолчал и добавил, глядя прямо в глаза Вайсману - грамм триста.
-Я убью тебя! -Вайсман рванулся к телефону, но наручники крепко держали, отбросив его обратно на диван, и телефон остался в нескольких дюймах от его руки, Инструктор даже не отвел ладонь.
-Так вот, чтобы ты больше не дергался: каждые десять минут на этом телефоне надо набирать шестизначный код и тогда взрыва не будет. Код меняется. Я код знаю, а ты нет. Можешь и убить меня, но это ничего не изменит. Хочешь, я тебя отстегну?
-Ты убийца, если ты сделаешь это, всю твою семью найдут и убьют!
Инструктор только сильнее, веселее засмеялся:
-Вот, значит, какой ты добрый! Кто бы мог подумать!– он успокоился и продолжил, –Нет, ты никогда не убьешь мою семью.
-Тебя найдет ФБР, ты уже мертвец!
-Нет, –Инструктор усмехнулся уже по иному, горько, - ты никогда не убьешь мою семью…потому что ты уже убил мою семью.
Вайсману показалось, что он слова слышит этот шорох вертолетных лопастей, впивающийся в мозг:
-Ты врешь! Я не знаю тебя, ты просто сошел с ума!
Инструктор взял со стола телефон и набрал номер.
10.05.40
-Что ты там набрал?
-Тебе не все равно? Вот у нас еще десять минут есть. Если интересно, дата вторжения во Францию. Помнишь?
-Нет, не знал никогда.
-Ничего, просто я офицер. Там этому учили. Так что, отстегнуть тебя?
-Да, если можно.
Инструктор спокойно нагнулся и расстегнул наручники. Запястье болело -Вайсман потер его - голову ломило. Вроде и лет было не так много, а все эти таблетки, да и еда с выпивкой себя показали. Он взглянул на инструктора… офицер. Действительно, офицер. Сухой, мускулистый, красивый, выправка. Не то, что он.
Дневной свет разложил квадраты на полу, Инструктор встал, подошел к окну, опустил жалюзи, и в комнате стало темно. Все, весь мир остался там, за окном. А тут, в комнате, были только двое – он и Инструктор. Он сел на диван, инструктор в кресло напротив.
Все в этой красивой комнате было задумано Сильвией, он только соглашался с ее выбором, подавленный ее кипящей энергией, которой так не хватало ему. Вот и сейчас он чувствовал, что нет сил противостоять этому человеку напротив.
Тогда, когда не вернулся вертолет, в котором он просто сошел с ума и из которого его выбросили, на него стали странно смотреть, будто хотели спросить: а не занимает ли он теперь на земле чужое место? Поэтому он не любил встреч с ветеранами и в местный союз их вступил только под давлением Сильвии.
Вся его жизнь была в целом устроена: после службы он познакомился с Сильвией и понеслось все вроде и кувырком, но в водовороте этом был свой четкий порядок. Они быстро поженились, отец Сильвии подыскал ему работу, купили дом, машину, обросли кредитами, родилась Мюриэл, подраставшая незаметно, но быстро. Казалось, все идет хорошо, только что-то зудело иногда в душе, как будто что-то было недосказано. Тогда работа валилась из рук, и кончилось тем, что Сильвия нашла ему психолога – круглого пожилого коротышку в очках, который вправлял людям мозги, выслушивая их исповеди в кабинете с дипломом и выпускным фото на стене. Тот расспрашивал Вайсмана о его сексуальных предпочтениях в детстве, гомосексуальных позывах, детстве, отношениях с женой до рождения и после рождения ребенка, проблемах на работе, отношениях с дочерью, выписывал таблетки и поглощал немало денег. А сегодня вышел вот такой вот неожиданный итог -психолог практически признал свое бессилие.
Вайсман помотал головой – неужели это было сегодня? Как будто в ответ снова запищали кнопки телефона в руках Инструктора.
***
-Я не убивал твою семью, я же тебя не знаю, что ты такое говоришь?
-Конечно, не знаешь, я тогда был в лагере. Помнишь Рождество?
-Какое?
-Две тысячи четвертого. Ты поехал тогда с друзьями в Багдад.
Он будто шагнул из жаркой комнаты прямо на аэродром, в пронизывающий ветер, и шорох лопастей уже разрывал голову – сразу же он вспомнил все.
Выпили они тогда еще на базе, взяли машину, и кто-то предложил поехать в Багдад. Всего-то часа полтора еды. Было опасно, постреливали, но они прицепились к конвою и поехали. За руль сел самый трезвый - Вайсман. В Багдаде они попрощались с конвоем, хоть опасность никуда не делась, но механик Джефри сказал, что «знает места» и стал указывать дорогу. После одного из многих поворотов машина вдруг вынырнула в тупик, в котором стояла очередь, может, обещали гуманитарную помощь. Он даже не успел нажать на тормоз, – Джеф уже ударил его сверху прямо по ноге, - когда тяжелая машина въехала в людей.
Секунду была тишина, потом вся очередь разом развернулась и кинулась с криками на машину, подбегали еще люди откуда-то из переулков и тяжелый «Хаммер» уже начал раскачиваться, а Вайсман все сидел, сжав руль и глядя перед собой. Наконец, Джеф отпихнул его в сторону, сам пролез к рулю, а кто-то сзади вылез наверх с пулеметом и дал очередь в воздух. Толпа разом отхлынула, «Хаммер» сдал назад и Вайсман лучше увидел людей, сразу осевших на землю – две женщины, с ними ребенок. Тяжело ревя, машина развернулась на крохотной площади и помчалась назад, на аэродром. Там все напились. Так и отметили они это Рождество.
-Там, в Багдаде, кто они были?
-Мать, жена и дочь.
-Прости.
Инструктор ничего не ответил, только в полусвете резче обозначились черты.
Вайсман повторил:
-Прости. Но они же погибли, чего ты сейчас добьешься, убив мою семью?
-Может, справедливости. Ты же помнишь: «Глаз за глаз».
-Это не все.
-А отец мой погиб под бомбами. Ты же вешал их на самолеты?
-Да, вешал, -крикнул Вайсман, -но не они же!
-Но теперь мы можем стать равными.
-Ты убийца. Просто убийца. Сейчас даже войны нет!
-А тебя посылали убить мою семью?
-Это был случай, просто случай, столько людей гибнет от автомобилей… -Инструктор прервал его:
-Так мне сказали ваши слуги в Ираке. И тебя не наказали. Ты – избранный, тебе можно убить троих человек безнаказанно.
Вайсман кивнул головой. Да. Никого тогда не наказали. Немного расспросили через месяц, но ничего никому не было, только порекомендовали помалкивать. Казалось, все прошло…
Где-то, то ли за окном, то ли в голове снова послышался звук летящего вертолета.
Вот значит, почему все это случилось. Вайсман поднял глаза на Инструктора, тот смотрел в окно, и лицо его было в полосках от жалюзи.
-А как ты меня нашел?
-Я не искал тебя, -Инструктор вздохнул и набрал снова восемь цифр на телефоне. –Просто приехал, чтобы забыть все. Набирали в Канаду тех, кто хорошо говорит по-английски. И там, уже в баре, и услышал про вашу поездку.
-Да, конечно. А дальше?
-Тогда еще не решил ничего, но потом уехал сюда, в Америку, и здесь снова встретил тех, кто ездил тогда с вами. Они уже знали тебя. Тогда решил посмотреть, как ты живешь. Хорошо живешь.
-Не скажи.
-Дом хороший, жена красавица, дочь… - Вайсману показалось, что голос Инструктора дрогнул, он посмотрел внимательней, но лицо иракца было жестким.
А ведь ему скоро выступать… и, наверно, его будут искать, да и зачем все это вообще?
-Так чего же тебе нужно?
-Ты будешь сегодня выступать в колледже, твоя жена мне рассказала.
Вайсман мысленно ахнул: а чего еще Сильвия ему рассказала, и как, и где, и когда? Он с трудом справился с волнением.
-И что из этого?
-Ты пойдешь туда.
-Да, пойду, я уже собирался, только ты пришел…
-Не перебивай. Пойдешь и расскажешь. Не то, что в этом, - Инструктор презрительно показал на листки с речью, -а про все, что было.
Вайсману показалось, будто он в качающемся вертолете, отрывающемся от земли, чтобы больше никогда не вернуться.
-Что, «все»?
-Все. Как ты воевал, как воевали твои друзья, что они рассказывали. –Инструктор помолчал, -И как убил мою  семью. Тоже не забудь. –Еще помолчал и добавил, -И про вертолет. Тот самый.
Вайсман закрыл глаза, голова кружилась.
-А ты ведь и впрямь дьявол.
Инструктор снова набрал восемь цифр
***
Пока Вайсман одевался, Инструктор быстро начистил  ему ботинки.
Минуту Вайсман размышлял, не заменить ли медали планками, но все же оставил как есть. Времени было немного.
Инструктор посмотрел на него профессиональным взглядом и кивнул.
-Хорошо. Я буду там. Если будешь говорить правильно, ты получишь телефон и номер разблокировки заряда. Время и место – здесь, 18.00. Телефон будет лежать на столе, рядом номер. Номер сработает только после 18.00 и до 18.05. У меня будет резервный аппарат для того, чтобы ты меня не сдал. Понятно? -Вайсман устало кивнул, -Я выхожу сейчас, ты после меня. –и с этим оставалось только согласиться.
Хлопнула дверь. Вайсман посмотрел на часы – осталось двадцать минут до встречи в коллеже. Он подумал, не выпить ли чего, но вспомнил, что будет за рулем и его могут остановить полицейские. Так что и от этого пришлось отказаться. Еще раз взглянул на часы – прошло пять минут. Пора.
***
-Ох, ну где же вы ходите! -Мисс Бронкс схватила его за локоть,  едва он вышел из машины. –Все дети уже в зале, мы вас так ждем! –она тащила его по дорожке к зданию коллежа, -Начнем с гимна, продолжите вашей речью, надеюсь, мисс Сильвия вас предупредила?
-Да-да, конечно, -ответил он, удивляясь такой напористости. Наверно, Сильвия подбирала знакомых по своему темпераменту.
-Вот и отлично. Я вас объявлю и оставлю, потому что мне надо уйти на пилатес.
Они почти вбежали в отдельно стоящий зал, и мисс Бронкс, оставив его внизу, выбежала на сцену, подошла к трибуне, украшенной триколорами, и произнесла:
-Сегодня, в День Ветеранов, когда мы чтим память всех воевавших за Соединенные Штаты, перед нами выступит с напутственной речью ветеран войны в Ираке мистер Вайсман.
Вайсман немного замешкался, но все же взошел на сцену и прошел к трибуне. Зал был полон.
Зазвучал гимн. Все встали. В заднем ряду Вайсман отчетливо увидел инструктора со скорбной улыбкой на смуглом лице.
Как только все сели, мисс Бронкс произнесла:
-Пожалуйста, мистер Вайсман, начинайте,  -и умчалась.
Никогда прежде Вайсман не выступал с трибуны. Пауза затянулась. Но все же он начал говорить и постепенно затягивал его этот монолог, в котором было все то, что произошло с ним за тот срок, когда он оказался на этом аэродроме в пустыне, когда ехал к нему, когда носило его по дорогам, что рассказывали друзья и просто знакомые за кружкой пива, нашедшие того, кто был там же, где и они. И про то Рождество. И про вертолет, который больше никогда не вернется. Он яростно жестикулировал, иногда почти кричал и плакал, так это больно было вспоминать. Перед его глазами вновь падали на полосу израненные самолеты, выносили трупы из вертолетов, у дорог стояли сгоревшие танки…
Он вдруг осознал, как тихо в зале. Обернувшись, он понял, что в зале никого нет, кроме одной девушки. То ли гаитянка, то ли филлипинка сидела и улыбалась в первом ряду, влюбленно глядя на него большими глазами. Инструктор тоже ушел.
Он, тяжело дыша, подошел к девушке.
-Вы хара-ашо очень игра-аеть. –произнесла она распевно с сильнейшим акцентом, -Вы ха-ароши-ий актер. Мой бойфренд уше-ел, а мне-е нра-авится.
Он вдруг понял, что не знает, сколько времени прошло, заметил на ее руке часы и, схватив ее за запястье, рванул к себе, он вскрикнула, выдернув руку, но он увидел время – 17.55.
Немедленно Вайсман выбежал из зала и кинулся к машине, столкнувшись со сторожем. Рванул машину с места и через пять минут был дома.
Дом встретил его все той же тишиной. Он промчался к столу – да, телефон там, листок тоже там. Он схватил листок.
« Я отдаю тебе телефон. Это просто старый телефон. Нет никакой взрывчатки в медвежонке. Большой белый человек, я смотрел на тебя и удивлялся твоей глупости. Ты, работающий в телефонной компании, за все это время даже не подумал, куда я могу дозвониться в Америке по шестизначному номеру через сотовый телефон! Я просто набирал и стирал цифры.
Глядя на тебя в зале, я увидел то, что было со мной, когда я сам пытался донести свою боль до американских властей – им было неинтересно и они просто уходили заняться своими делами.
Послушай сообщения на автоответчике, может это тебе будет полезно.
Прощай».
Да, на автоответчике были сообщения и не одно. За каких-то двадцать минут набралось пять.
Первое было от главы ветеранского клуба Эверса – Вайсман был исключен за нарушение этики клуба.
Второе от Стаффорда – Вайсман даже не вспомнил кто это. Тот обвинил Вайсмана в разглашении тайны и грозил судом.
Третье от мисс Бронкс. Почти переходя на визг, та обвиняла Вайсмана в нанесении громадного вреда воспитанию детей и престижу коллежа.
Звонил  еще какой-то родитель, угрожавший иском о психологическом ущербе ребенку.
Все это Вайсман пережил как досадную, но терпимую неприятность и уже был готов ко всему, но последнее сообщение было от Сильвии. Говорила она не как обычно, энергично и быстро, а медленно и печально:
-Эрик, мне звонила мисс Бронкс. Я не знаю и не хочу знать, что именно там было, но видимо ты просто не посещал психотерапевта или перестал принимать прописанные лекарства. Может, ты выпил. Это очень плохо, что ты стал обманывать меня. Моя дочь не должна иметь такого отца. Я делала все, чтобы ты стал лучшим в городе и вот чем это кончилось. Все мои усилия ты пустил прахом. Выход из этого может быть только один. Мы должны расстаться. Мой адвокат займется этим завтра. Мюриэл останется со мной, и больше ты ее не увидишь.
Вайсман едва дышал, слушая этот несправедливый жестокий приговор за то, что он сделал ради нее и дочери.
Что же теперь? Он сидел перед столом минуту, сдавливая обиду, но она взяла верх – уже плача, он выдернул ящик стола, открыл ореховую коробку с никелированным красивым пистолетом, вынул пистолет; еще сомневаясь, но все более уверенно загнал магазин в рукоятку, передернул затвор, прижал ствол к подбородку и нажал на спуск.
Сразу после выстрела телефон зазвонил. Через несколько гудков включился автоответчик, и детский голос прокричал в трубку:
-Папа, мы возвращаемся, я уговорю маму не разводиться с тобой!