Из страданий ч-ских рождаются драгоценные камни

       Вот человек - рождается в болях беспомощным мучается
       Живёт - радуется или  мучается
       И умирает в болях беспомощным  мучается...

       Ушёл из жизни один из моих друзей Алексей Одериха.
       Он прожил достойную жизнь. Искал Истину, находил, открывал, любил...
 
       "Существует старинное предание, что из страданий человеческих рождаются драгоценные камни. Так оно и есть!"

        Друг, Возможно, мы прячем своё истинное я, по жизни под маской?               
        Скажи о благе и в страхе,человек от вас убежит
             
      Странно: – • – осознают ли Люди, что последние открытия приближают их к решению Вселенских проблем? А скоро на Земле всё изменится:
      Пора понять преимущество духовного развития, но дело стоит так уродливо, что «благонамеренный обыватель даже боится произнести все, что связано с сияющей областью духа. Попробуйте сказать о свете познания и о благе духа и вас будут опасаться, как грабителей и разбойников. Но даже грабители были учениками Христа и Будды, а потому не бойтесь человеческих кличек, но слушайте Голоса Вечности, ведущие ко Благу и Свету. Не бойтесь! Не бойтесь! Не бойтесь»!  Е.Р.+

         — Ты будешь жить сотни лет...
  — Ты помнишь о том, что тогда узнала? Ты будешь жить столетия, а затем мы вместе уйдем в вечность. Вечность — это не такое уж простое понятие.

     — Должна признать, я до сих пор не совсем понимаю вашу концепцию вечности, — сказала я.
   
   — Смерти нет, а жизнь вечна, — сказал Мардук... Ануннаки знают об этом — на научном уровне, а не только на уровне веры, как у вас на Земле.
     — Какое это счастье — знать, что тебе никогда не
придется терять близких! — сказала я...   

        Мы, бедные путешественники, вынуждены приспосабливаться…
        Я засмеялась и приняла его предложение.
        Мардук встал, взмахнул руками над небольшим столом — и
две белые чашки капучино с идеальной пенкой появились на столе словно из воздуха.
      — Нет, это не волшебство, — сказал он, когда у меня
не очень изящно открылся рот. — Это всего лишь технология. Я просто воспользовался определенными вибрациями. Будешь сахар?
        Мардук достал из ниоткуда хрустальную сахарницу. Ничего не сказав, я положила немного сахара
в чашку и попробовала капучино. Напиток был превосходным, а тепло чашки помогло мне немного расслабиться. Тем временем Мардук снова достал из ниоткуда великолепное печенье и бумажные салфетки...

       — Как же я смогу зачать ребенка без полового контакта?

    — Ануннаки уже давно отделили любовь от размножения. Мы вступаем в брак, но делаем это исключительно по любви. У нас долговечные союзы. Когда мы
выбираем себе спутника жизни, у нас никогда не возникает желания изменить что-то и мы сохраняем этот
союз навсегда, как некоторые птицы в вашем мире...

         —  Мы должны выражать свою любовь через свет.
      Когда происходит Единение (так мы это называем),
      каждый партнер начинает излучать золотистый свет.
      Этот свет становится все сильнее и
сильнее, а затем смешивается — и это слияние доставляет партнерам физическое, психическое и духовное удовольствие.
      Это намного приятнее, чем то удовольствие, которое люди получают от секса, поскольку все ощущения передаются непосредственно в мозг.
      Кроме того, это еще и гораздо красивее и эстетичнее, чем
любой секс. Проще говоря, то, чем занимаются люди,
может быть приятным, но не доставляет эстетического удовольствия…
    — О, слияние света — это звучит красиво, — сказала я. — И совсем не страшно.
        Пожалуй, я бы согласилась попробовать.
Казалось, мои слова поразили Мардука, и он посмотрел на меня с ужасом. Но затем он вдруг рассмеялся.
    — Как по-человечески ты рассуждаешь! — сказал
он. — Ты не понимаешь, насколько важно для ануннаков это слияние света. На деле это священный ритуал.
 Мы не должны совершать его с кем попало, ни
в коем случае. Сначала необходимо вступить в брак.
Я чувствовала себя ужасно неловко, как будто сказала что-то совершенно неуместное.
        — Так что же произойдет со мной?
        — Ты отправишься в очень красивое место...
      СМ Посланница Нибиру. Невероятная правда о покровителях чел-ва:               
   Веста:  –  •  – Если же нет рядом соратников – Воину Света приходится идти одному.
    Кто-то даже молился: Господи, обереги меня от друзей,  от врагов оберегусь сам. Друг причиняет порой столько страданий и так отягощает, как не в силах сделать и враг. Друзьям сердце открыто, а по нему и бьют. "И величайшие предательства всегда совершались именно теми, кто был не среди врагов, но друзей, или близких,  или учеников". Об этом не надо забывать, зная эти свойства человеческой природы.   Когда дух естественно приобщается к Высшему Миру и зажигает Звёзды сердца, то можно назвать путь правильным.
      –   •   – В связи с тем, что сказано – пришли мысли: Ты есть то, о чем думаешь, о чем мыслишь, чем питается твой ум, твоя душа. (Твои мысли созидают в тебе человека.)

      Воины Духа годами ищут заветные слова, – но это давно дано Свыше в Учении Пифагора, Библии, Учении Жизни.
      Толстой возрос духом и написал шедевры.
      Каждое возрастание духа!!!  нуждается в тех трудностях и препятствиях, что даёт нам жизнь.
      Каждое возрастание духа нуждается в отягощении обстоятельствами и великих страданиях и испытаниях.
      Существует старинное предание, что из страданий человеческих рождаются драгоценные камни. Так оно и есть!
      Силы – по полюсам Света и тьмы. Кто же напитает дух?..
      Кто же утвердит путь восхождения? В ком заложены огни достижения?
      В Дочерях и Сынах Разума. Это – Огненные  Носители Света.
      Не забудем Иисуса Христа, Сергия Радонежского,
      Серафима Саровского», Великого Ивана и, наконец, Воина Света!
      Братья человечества, ищут и утверждают Богочеловека на Земле.
      Надо если не стать Богочеловеком на Земле, то хотя бы устремляться к этому.
      
      см. Правда об Ануннаках. Калейдоскоп фактов 10
        https://www.youtube.com/watch?v=sBxgnHpfolM

         Сокровища духа их поиск.

                Знание и осознание предназначения

         Воскресными вечерами, когда кто-то из гостей
   приносил  вина   и   мы   начинали  разговаривать  о   философии,  живописи,
экстрасенсорном  восприятии  и поэзии.  Карлос охотно он углублялся в
рассуждения об оккультизме, астральной проекции и трансовом беге.

      
                Карлос  понимал, насколько  мала для  него вероятность
       прославиться благодаря своим произведениям
   
           По книге  Маргарет Кастанеда. "Магическое путешествие с Карлосом"...
              Карлос о   предсказании   будущего,
          Карлос  начинал   выдавать собственные предсказания.
 
     Однако  если его  предсказания  были ошибочными, зато некоторые  из его
тогдашних идей впоследствии  нашли свое отражение  на  страницах его книг, в
частности, в качестве составной части учения дона  Хуана. Например, до  I960
года его  часто заедала  рутина.  Он  испытывал тоску  от  жизни и от людей,
  и  часто  жаловался  вслух  на  смертельно  надоевшее
однообразие  -  каждое утро занятия ,  а в три часа дня уже быть на работе. Он  буквально  задыхался от
такого  распорядка  дня. Спустя годы он  писал о том, что дон Хуан советовал
ему  порвать с рутиной, чтобы обновить восприятие и обрести свежий взгляд на
мир.
     Когда была издана книга  Андрия Пухарича "Священный гриб", все, включая
Карлоса, ее читали, и она на несколько месяцев стала предметом  обсуждений и
дискуссий.
                Среди  всего  прочего  там
говорилось  о  том,  что  шаманы были  психически  неуравновешенными людьми,
которые вели  весьма  нетрадиционную религиозную деятельность.  В результате
суровых  тренировок  человек признавался  шаманом,  обладающим  способностью
добровольно впадать в состояние расщепления личности.
     "Шамана могли в одно и то же время видеть в разных местах, поскольку он
обладал силой  биолокации, -  пишет Додд. - Из  этих опытов,  рассказанных им
слушателям  в  импровизированной  песне,  он  получал  навыки  предсказания,
религиозной  поэзии  и магической медицины, благодаря которым обретал важную
социальную  роль".

     Карлоса  очень  интересовала  проблема того, как  древние  использовали
наркотики.  Пухарич собрал в лаборатории несколько видов священных  грибов,
провел  эксперименты  и   обнаружил,  что  поедание  "аманита  мускария"  не
оказывает заметного воздействия на человеческую психику. В конце своей книги
Пухарич упоминает о человеке, который сумел придать оккультным делам оттенок
респектабельности, - то  есть об Олдосе Хаксли. В  августе 1955  года Хаксли
наблюдал за тем, как Гарри Стоун входит в  транс.  Во время этого  опыта  он
отождествил себя с Рахотепом и стал настаивать  на том,  чтобы  ему принесли
"золотистый"  гриб.  Пухарич  сделал  это.  Затем  Стоун  начал  производить
манипуляции  с этим грибом  - пробовал его на язык,  помещал на макушку - то
есть воспроизводил тайный древнеегипетский ритуал, который считался навсегда
утраченным до тех пор, пока Пухарич не воспроизвел его в своей лабораторрии.

    
       Карлос  приписал  заслугу  своего
знакомства  с грибами, кактусом, содержащим пейот, и дурманом дону Хуану, он
хорошо знал о существовании трех этих наркотиков задолго до 1960  года  - то
есть до того, как познакомился со старым индейцем.
   
     Как  всегда, в разговоре Карлос предпочитал слушать и  запоминать,  чем
отпускать собственные замечания. Иногда он  описывал  эти  разговоры в своих
рассказах, стихах или курсовых работах по психологии и антропологии.
     Я не думаю, чтобы он когда-либо сомневался  в том, что описываемые им
вещи возможны. Говоря языком мистицизма, он обладал открытым разумом, но  ни
в чем не был убежден.
    
               
     Когда я или Карлос встречались с другими людьми, это было неприятно для
нас  обоих, поскольку  мы постоянно ревновали  друг друга.  У  Карлоса  была
привычка являться ко мне в тот момент, когда у меня была назначена встреча с
кем-то другим, заявляя  при этом, что он хочет познакомиться  с моим  другом
или  подругой. Я пыталась  отговорить его от этого,  но он упорно  продолжал
приходить, садился на  кушетку и  одним  своим  присутствием  заставлял моих
гостей  чувствовать  себя весьма  неуютно.

                Иногда он даже  гнал  их  прочь,
запрещая являться снова. Последний раз он поступил  так в  январе I960 года,
когда  у меня  в гостях  был Фарид Авеймрайн,  молодой бизнесмен  с Ближнего
Востока.   Как обычно,явился  Карлос. Фарид начал рассказывать  о своих недавних видениях, в одном из которых ему явилась я.


     -  В этом  же  видении  присутствовал и  человек,  направивший  на  вас
пистолет, - заявил Фарид. - Кто-то хотел вас убить.
     Карлос сердито ворочал глазами - он был явно рассержен, тем более что и
сам претендовал на ясновидение.
     -  Как  только я начал  встречаться  с Маргарет,  то  сразу  же захотел
жениться на ней, -заявил Фарид, -но, увы, мне все еще не удалось развестись.
     -  Через мой труп, -  ответил Карлос. - Никто  на ней не женится, кроме
меня.
     - Но тогда почему вы на ней до сих пор не женитесь?
     - До  сего дня мне это не приходило в голову. Но  теперь я твердо решил
жениться на  ней  сегодня вечером, -  и он  повернулся ко мне.  - Собирайся,
Мэгги, мы едем в Мексику.

     Я была весьма  удивлена подобным  поворотом  событий  и  попросила  его
успокоиться. Но  Карлос  настаивал  на своем  предложении.  Он  заявлял, что
всерьез  решил  на  мне  жениться.

                Тем  временем Фарид  ушел,  оставив  нас
обсуждать эту тему,  о которой мы  периодически задумывались, но никогда  не
говорили  всерьез. Наконец, мы  вышли  из дома, сели  в черный "фольксваген"
Карлоса  и  направились  в Мексику.  Тощий  и хмурый  мексиканский  чиновник
зарегистрировал  нас  сразу после  того, как  мы  заполнили все  необходимые
бумаги. Судя по всему, эта процедура доставляла ему  искреннее удовольствие,
и  он  сопроводил ее мелодией в исполнении  марьячис, включив проигрыватель. I960".
               
                Карлос начал куда-то  исчезать -
сначала на несколько часов, потом на  несколько дней, - и я не знала, где он
находится.  Сначала я решила,  что он  нашел  себе другую женщину, но Карлос
отверг  это предположение,  заявив, что совершает  поездки в  пустыню, чтобы
изучать, каким образом индейцы используют лекарственные растения.
     - Я  нашел одного человека, - однажды заявил он, но кроме того, что это
был индеец-учитель, я  больше ничего  не  смогла  добиться.
                Карлос почти  не рассказывал  о  своих  поездках.
 Сначала они  были  напрямую  связаны с его изучением  калифорнийской этнографии в УКЛА.
   
     -  Предстоит  проделать  много работы,
    - предупреждал Мейган, несмотря на все затраченные вами колоссальные усилия, результат может оказаться нулевым. Например,  вам может  не  удаться   найти  толкового  информатора,   или  он  не  захочет  с  вами  разговаривать, или наговорит ерунды.
     Это ежегодное предостережение  Мейган  выдавал  для  того, чтобы  сразу
обескуражить слабых духом  студентов, которые  - он знал  это по предыдущему
опыту  -  после нескольких  недель  активных  поисков  обязательно впадут  в
уныние.
      
         
      -   От класса,  в котором было почти 60 человек, Мейган получил  всего  три
работы,  в  которых  студенты пытались  взять интервью. Один  студент  нашел
индейца  прямо в кампусе  - тот  обучался  в университете  по  "этническому"
гранту, -  и индеец  рассказал  ему  о  том, к  каким  методам  целительства
прибегают  его  сородичи.  Другой  студент,   живший  на  ранчо  во  Фресно,
порасспросил  своего приятеля  об индейском образе  жизни. И  только  Карлос
съездил  и  нашел  настоящего  информатора.

    -  Итак, он  нашел информатора, который помнил  об этом растении и  до сих пор его использовал.
       Карлос  сдал курсовую работу, в  которой содержалось множество информации о том,  что кажется  невозможным,  пока  вы  не  встретите  знакомого  с  этим растением собеседника.
                Работа   Карлоса   произвела  на  меня   большое
впечатление.  Было  очевидно, что он сумел  добыть  ту  информацию,  которую
антропологам не удавалось получить прежде.

     Насчет символики и фантазий - все  верно. Карлос тщательно записал все,
что ему  рассказали об этой "траве дьявола". Все его части -корень, стебель,
листья, цветки и семена - играли особую  роль  в мистическом порядке  вещей.
Например, корни обладали силой, точнее сказать, сила приобреталась благодаря
корню. Стебель  использовался для лечения,  цветки - для изменения личности,
семена для "укрепления головы". Информатор Карлоса пояснил, что идея состоит
в "приручении" травы  дьявола как  одном из  средств личного  поиска знания.
"Мужские"  и  "женские"  экземпляры   растения  отличались  друг  от  друга:

 Чтобы выкопать это растение, индейские  брухо  использовали сухую  ветвь дерева.  Затем  дурман промывали, разрезали  и использовали в  ритуале,  своими корнями  уходящем в  далекое прошлое.
              Карлос все это фиксировал со  слов информатора: ритуалы  и
суеверия,  медицинский фольклор  и  фармакологические  данные.
     -  Возможно, это и был тот,  которого он назвал доном Хуаном, - говорит
Мейган. - И хотя в своей курсовой Карлос ничего об этом не говорит, я в этом
почти уверен, ведь он сообщает, к какому племени  принадлежит его собеседник
и где  оно обитает. Отсюда  можно сделать  вывод,  что  его  информатор  или
является   самим   доном  Хуаном,  или  принадлежит  к   числу  его  близких
родственников, поскольку он частично является юма, частично яки.
     В   литературе  ничего  не   говорилось  о  том,  что   яки  используют
церемониальные наркотики,  но  Карлоса это  не смущало. Он  нашел настоящего
целителя,  которого,  кстати,  было не так  уж трудно  найти,
     и этот старик  поведал ему эзотерическое знание,  которое  уже  считалось  утерянным. Когда  Мейган  изумленно  вскинул  вверх  свои седые брови,  Карлос понял,  что  он находится на правильном  пути. Он  открыл  новую  жилу, которая  сулила  ему  восхитительные возможности: курсовую работу, диплом, возможно,  книгу. В тот день,   когда Мейган похвалил    его   работу и   высказал пред-положение,   что  содержащийся в ней  материал окажется ценным вкладом в  академическую науку, Карлос  осознал свое  предназначение. Теперь  все сомнения прочь -  он будет  изучать антропологию.


                Часть Вторая. Замороченные аллегорией.
                Кто мы есть? Где реальность, где действительность?
              Мы окунулись в мир  Кастанеды, чтобы всплыть с найденными сокровищами...
              Нас убеждают   согласиться с общепринятыми   описаниями, в
              действительности определяющими ограничения  реального мира.
     По книге  Маргарет Кастанеда. "Магическое путешествие с Карлосом"
     По  утверждению Карлоса,  он встретился  с  доном Хуаном на  автобусной
станции на границе Аризоны летом  1960 года.

               
     Это произошло во время одной из его поездок на Юго-Запад  (здесь и  далее  имеется в виду  Юго-Запад  США) с целью сбора информации.
                Друг, которого Карлос в своих книгах называет просто
Биллом, указал  на дона Хуана кивком головы, когда  старик вошел в помещение
станции, и сказал, что этот индеец очень много знает о пейоте.   Индеец  казался  не  слишком заинтересованным, когда Карлос сказал, что им обоим было бы полезно
встретиться  и  поговорить  о  пейоте. Карлос  говорит, что дон  Хуан просто
поднял голову и уставился на  него  зловещим взглядом шамана, от которого  у
него все похолодело. Это непреклонный взгляд чрезвычайно жесткого человека.
     В "Учении"  говорится, что дон Хуан родился на  Юго-Западе в 1891 году.
Когда ему было примерно восемь лет, он вместе с  тысячами индейских семей из
Соноры отправился  в Центральную Мексику. Мексиканские солдаты по непонятной
причине сначала избили, а затем и убили его мать, а  его самого посадили  на
поезд, отправлявшийся  на  юг. Отец его, умер по дороге в  Центральную Мексику, где дон Хуан вырос и жил до 1940 года, а затем переселился на север.
     " это человек, который поднял  свой интеллектуальный уровень.  Мне
приходилось  видеть индейцев, похожих на него, но они редко встречаются. Вам
не  найти  среднего  человека,  который был бы  философом  или  мыслителем и
интересовался бы материями, превышающими самый поверхностный уровень".
    
      
     "На  мне был  шейный платок,  и  он заинтересовался моими  знаниями  об
индейцах, - вспоминает Герристен.  - Он рассказал мне о  доне Хуане, который
был  знахарем.  Карлос  несколько  раз  ездил  на  место  их  встреч, и  они
подружились. Дон Хуан стал доверять Карлосу, и тот собирался навестить его и
других членов его группы грядущим летом. Карлос сообщил мне,  что собирается
написать об этом человеке и  его фантастической истории, но ничего больше не
сказал".
     Карлос говорит, что начал делать записи 23 июня 1961 года. Правила были
достаточно  простыми  и  не  изменились  существенно   за   все   время  его
ученичества.  Нельзя было делать никаких фотографий и магнитофонных записей.
Вначале он записывал украдкой, а потом,  полагаясь на память, восстанавливал
все  разговоры  и  происшествия. После  того  как  дон Хуан  разрешил делать
записи, Карлос получил возможность подробно и обширно излагать их разговоры,
указывая  дату, чтобы читатели могли хронологически следить  за  медленным и
мучительным  превращением  западного  студента  и  рационалиста  в  ученика,
верующего и настоящего мага.
      На  последнем курсе вошел  весь рассказ  об этой
траве в четырех аспектах: предупреждение дона Хуана о  том, что это растение
дает человеку вкус силы,  значение корней,  процесс  приготовления и  ритуал
подготовки к принятию  - больше  об этом  не знал никто.  Эту информацию, по
словам Карлоса, он получил в 1961 году, однако имел ее еще за год до того.
     "Теперь, оглядываясь назад,  я думаю, что он  получил  эту сенсационную
новость о  дурмане потому, что дурман на самом деле не имел особого значения
с точки зрения  его информатора,  -  говорит Мейган".
     Действительно  ли  сведения  Карлоса  вообще  что-то  значат,  или  это
очередная дымовая завеса, - остается под вопросом.
     Возможно, что его информатором в студенческой работе был не дон Хуан, а
кто-то еще, кто обрисовал в общих чертах то, что дон Хуан повторил  позднее.
Но Карлос пишет первую книгу так, словно все  это совершенно ново, как будто
он ничего не знал о дурмане прежде.
     Еще больше  все  запутывает  утверждение Карлоса о том,  что дурман был
даже  не  первым  психотропным  средством,  о  котором  он  узнал  от своего
индейского информатора.  В "Учении"  он пишет,  что свой первый психотропный
опыт он получил от пейота, и произошло это за несколько недель до разговоров
о дурмане. 
       Карлос Кастанеда  из
реального мира в конце 60-х совершал поездки из своей квартиры для общения с
индейцами.   Какое-то время он  пытался  объяснить мне  важность своих
поездок, но мне было  не очень интересно. Единственное, что я  знала, -  это
что с некоторых пор он стал очень мало бывать дома, и мне это не нравилось.
     Однажды днем он приехал из пустыни со связкой сушеного дурмана, как мне
показалось, но  я не была уверена. Он хотел  поэкспериментировать  и, уложив
меня на  кушетку, зажег пучок от газовой плиты, а  затем  начал  размахивать
этим дымящимся факелом возле моей головы. Он  велел мне вдыхать дым и просто
отпустить себя.  Карлос хотел,  чтобы я  просто парила, предаваясь свободным
ассоциациям, и говорила обо всем, что  приходит мне в голову. И  я сказала о
чем-то похожем  на занавеси.  А комната начала сворачиваться в самое себя, и
фигура Карлоса таяла на фоне стены, становясь молочно-голубой, кивая головой
и  записывая  в  желтый  блокнот,  записывая  каждое  выливавшееся  из  меня
предложение. Проснувшись через несколько  часов, я спросила Карлоса, что это
было. Но  ему, по-видимому, было  не очень интересно  говорить об  этом. Он,
фактически, вел себя  так,  как  будто  все  случившееся совершенно не имело
значения..
      
     Я была  уверена, что наш брак так и  не будет  удачным.  Мы были вместе
лишь  шесть месяцев, а он уже все выходные пропадал в своих полевых выездах,
не имея возможности или не желая говорить  со мной о том, чем  же именно  он
занимается. Познакомившись со стройным белокурым бизнесменом по имени Адриан
Герристен, я  потребовала  от Карлоса развода.  Он отказался. Но  в  течение
недель, последовавших за нашей разлукой, я продолжала настаивать, и наконец,
изрядно надоев ему, я добилась согласия. Заверив меня в том, что это простая
процедура, Карлос снова  отвез меня в  Тихуану к тому же  самому  чиновнику,
который  поженил нас менее года назад, и сказал  ему, что на  этот раз хочет
развестись.  Отведя  старика в  сторону, Карлос объяснил ситуацию и попросил
его подготовить бумаги  для развода, которые  мы тут  же и подписали. Карлос
заплатил, сказал мне,  что развод  будет действителен  сразу после того, как
бумаги будут законным образом оформлены, и мы вернулись в Лос-Анджелес.
     Осенью и зимой того года Карлос стал уделять  еще больше времени  своей
полевой  работе.  Именно  в  тот период, по  его  словам, он  познакомился с
Мескалито - с Силой, Учителем и Защитником в пейоте. Карлос обсуждал с доном
Хуаном  встречу с Мескалито, принявшим форму собаки, которая лаяла, боролась
и играла с Карлосом - хороший знак. Он пишет, что к августу 1961 года у него
установились  очень хорошие отношения с доном Хуаном, но его первые набеги в
магический мир  его индейца часто оставляли  его  в  меланхолии.
     Он много думал обо мне в то лето, спрашивая себя, действительно ли  его
работа с индейцами настолько важна, чтобы потерять меня. В те времена Карлос
старался  проводить каждый  уик-энд в пустыне,  и тем  не менее он  решил не
уезжать из Лос-Анджелеса в уик-энд после его первого опыта с пейотом, потому
что  я могла  родить  в любой момент. И я  родила  - в субботу 12 августа  в
Голливудской  Пресвитерианской  Мемориальной  Больнице. Я смутно  помню, как
Кар-лос навещал меня в больнице в центре города после рождения К. Дж.
     Через пару лет Карлос поразил  меня новостью: мы на  самом деле не были
разведены!  Мексиканский развод  был фокусом, который  должен был  успокоить
меня, пока он занимался своей полевой работой. Он намеревался сказать мне об
этом рано или поздно. Откуда ему было знать, что я уеду к Адриану Герристену
почти сразу же? Откуда?
     Сидя рядом со мной, Карлос  объяснил мне,  что мы  по-прежнему  законно
женаты,  и,  более  того, предъявил свои отцовские  права на ребенка. Я была
ошеломлена. Голова пошла кругом.  Только спустя недели это дошло до меня,  и
только  через  месяцы  мы  трое -  Карлос,  Адриан  Герристен и я - достигли
какого-то понимания ситуации. Положение было более чем щекотливое,  это было
проклятьем  для  моего  образа  мыслей,  и  потребовался почти  год приездов
Карлоса в мою  новую  квартиру на Доэни-драйв, чтобы мое  отношение  к этому
начало меняться. С самого начала Карлос сильно привязался к К. Дж., которого
называл своим духовным сыном. Он с наслаждением следил за  ростом маленького
К. Дж. В десять месяцев К. Дж.  уверенно ходил, а затем и  заговорил. Карлос
начал брать мальчика в университетский городок и  знакомить  со студентами и
другими своими друзьями. Когда же кто-нибудь неизбежно замечал, что у К. Дж.
светлые волосы  и голубые глаза, он пожимал плечами и говорил, что мальчик -
плод его  рецессивных генов. Карлос никогда не  упоминал  обо мне.  Матерью,
говорил  он, была женщина  из Скандинавии, которая  жила где-то за пределами
городка, женщина, которая по  описанию похожа на Джиб Эдварде, с которой  он
был знаком в Лос-Анджелесе до встречи со мной.
     Мейган  помнит  эту  историю, как  и  миссис  Липтон, которая  работала
секретарем  в  издательстве "Юниверсити  оф  Калифорния  Пресс",  в  подвале
библиотеки Пауэлл в УКЛА. Она вспоминает,  как Карлос несколько раз приводил
К. Дж.  в  офис,  когда  обсуждались условия  издания  его первой книги.  Но
разговоры  о  его  личной  жизни  обычно  кончались,  когда  он  упоминал  о
скандинавской матери и  о мальчике, которого  он называл  Карлтоном  Джереми
Кастанедой. Кар-лосу также  пришлось подписать бумагу, где он присягнул, что
является отцом  ребенка.  Интересно,  что  там  он  назвал  себя  студентом,
родившимся в Перу.
     "Причина,  по  которой я люблю  чочо  (так  Карлосу  нравилось называть
Карлтона Джереми Кастанеду), состоит в том, что он несет  и будет нести твое
отражение, -  сказал он мне  однажды  вечером.  -  Я надеюсь  научить его  и
работать с ним,  и  осуществить  с ним все,  что  я  надеялся осуществить  с
тобой".  Карлос  мог  быть  экспансивным  и  впечатляющим,  когда хотел,  но
действительно  имел в виду именно это, когда обещал посвятить  свою  полевую
работу  К. Дж. Этой стороны Карлоса  я никогда  не  замечала: любящий  отец,
который по-настоящему  заботился  о  К. Дж. Я знала  льстеца,  заискивающего
лгуна,  но  этот,  души не  чающий в К. Дж., часами  играющий с ним дома или
берущий его в студенческий городок, был для меня нов. Он,  казалось, никогда
не был  так доволен, как  во время встреч с К. Дж.  В реальной жизни  К. Дж.
давал ему некий  определенный центр  и имел определенное значение.  В  своих
книгах Карлос  туманно называет его "мой  маленький мальчик", тот, кто  стал
последней связью в его извилистой аллегории, последней ниточкой между ним  и
реальным миром, которую необходимо было разорвать, чтобы стать магом.
     В  то время,  когда происходило все  это,  дон Хуан, по словам Карлоса,
мягко высказался о необходимости избавления от  привязанностей. Он объяснил,
что ученичество  Карлоса будет включать  в  себя  процесс  "стирания  личной
истории", подразумевающий  разрыв всех связей с общепринятым реальным миром.
В декабре индеец  велел ему  обрезать кусочек за кусочком свое прошлое, пока
наконец у него не останется ни истории, ни связей, ни ограничений - пока  он
не станет абсолютно свободным  ощущающим существом, движущимся в  постоянном
состоянии присутствия. Как только создаешь туман вокруг прошлого, сказал дон
Хуан, широко открывается будущее, таинственное, глубоко волнительное.
     Конечно, это было то, что Карлос и так делал в течение многих лет, хотя
и  по другим  причинам и на низшем уровне.  Карлос обнаружил, что люди имеют
совершенно определенные представления о вас и о том, как вы действуете, и он
знал,  что  когда  это  происходит,  то  устаешь  до  невозможности   от  их
предубеждений и желаний. Индеец говорил о  том, что необходимо создать туман
и потеряться в нем, и никто не сможет ничего сказать о вас с уверенностью.
     По совету дона Хуана,  надо начинать с простых  вещей, с деталей личных
ежедневных дел,  например  со встреч, а затем переходить к  изменению  фона,
личных  отношений.
     В поле Карлос узнал о трех психотропных растениях, помогающих выдернуть
человека из колеи обычного  восприятия: о  пейоте и его  силе  Мескалито;  о
дурмане и его возможности дать союзника; о грибах Psilocybe mexicana, весьма
похожих на ту "плоть богов",  которая подарила "несказанные видения" Уоссону
в Южной Мексике примерно за  шесть лет до того. Союзником, о котором говорил
дон  Хуан,  было  совсем не  психотропное растение,  а сила,  которую  можно
использовать как  помощника  или советчика или как источник энергии. Союзник
был  бесформенным  и  мог  принимать  почти  любую  форму  в зависимости  от
способностей восприятия посвящаемого.
     Везде  были  духи,  знаки и  разные  силы. Но  Карлос  писал  о  них  в
классическом смысле  -  как о части древней системы верований  курандеро, и,
таким образом, все дело получило такую представительную основу, до которой Э
СП-магии, экспериментам с грибами Пухарича и  прочей оккультной братии  было
далеко.
     Когда  Карлос  рассказал  дону  Хуану о  белом  соколе  у  себя  дома в
Кахамарке и  о том, как  не смог заставить себя выстрелить  в него, дон Хуан
кивнул и заверил его в том, что он поступил правильно.  Птица была знаком, и
Смерть  Карлоса  предостерегла  его  от  выстрела.  Смерть  и  трансформация
представляют собой важные магические идеи.  Смерть -это сущность,  советчик,
который стучится, когда время истекло,  наблюдатель, который уравнивает все,
сводя  до бренного уровня.  О том,  что смерть  всегда грозит  своим стуком,
говорит  древнее правило,  и Карлос писал, что  именно дон  Хуан  научил его
всегда жить с таким ощущением.
     Большая таинственность окружала также идею трансформации. В ноябре 1961
года Карлос уехал из студенческого городка и отправился  домой к дону Хуану,
что стало  уже  обыкновением для  выходных.  Он нашел  невестку  дона Хуана,
мексиканку  из  Юкатана, которая вправляла ему вывихнутую  лодыжку. Он упал,
или, как он сказал, его толкнула женщина, ла Каталина,  могучая колдунья. По
утверждению  дона Хуана она  превратилась в  черного дрозда.  Карлос сначала
отнесся  к  этому  скептически,  но  все-таки стал  слушать. Способность  ла
Каталины  превращаться  не  была  чем-то  новым  для  брухо,  которые  давно
научились  превращению из человека  в  животное  и  верили, что  душа  может
отделяться от физического тела и  совершать путешествия. Всего  в нескольких
милях от родного городка Карлоса Кастанеды в  районе Укаяли в Восточном Перу
индейцы конибо-шипбо  говорят, что  для  души шамана после принятия аяхуаски
обычно свойственно покидать  тело в виде птицы. Индейцы амахуаска на востоке
перуанской Монтаньи говорят  то же  самое,  как  и  десятки  других  племен,
например  сапаро  в  Восточном Эквадоре, сиона  в  Колумбии и кампа в  Перу.
Поэтому дон Хуан был лишь одним из длинной цепи шаманов, передающих знание о
даре полета. В какой-то момент даже сам Карлос взлетел.
     Карлос писал, что б июля 1963 года он натер  пастой из дурмана все свое
тело  и,  передвигаясь огромными  пружинистыми  шагами  по  пустыне,  мощным
эластичным  толчком  вдруг  оторвался  от  земли,  оказавшись  в воздухе,  в
огромной  багровой  пустоте  мексиканского  неба.  По  его  словам, он  дико
промчался  по  воздуху,  прижав  руки к бокам и откинув назад голову. Карлос
пишет,  что  якобы именно  дон  Хуан первым  провел  связь между  дурманом и
пониманием полета индейцами яки. Но на  самом деле один  из друзей  Карлоса,
антрополог Майкл Харнер, а не дон  Хуан  впервые упомянул при нем о том, что
читал что-то,  как  яки  мажут  себе живот этим  составом,  чтобы  "получать
видения". Эта идея заинтриговала Харнера, и в 1961 году он принял аяхуаску с
индейцами конибо  из  Восточного Перу. Поэтому он  просил Карлоса  проверить
возможность  того, что мазь  из дурмана является для яки аналогом  аяхуаски.
Все это  было  новостью для Карлоса, когда Харнер однажды упомянул об этом в
студенческом  городке, но через шесть лет  Карлос не только изучил  отчеты о
таком ритуале, но и  сам принял в нем  участие. В своей  первой книге он дал
длинный  подробный рассказ  о полете  под  воздействием мази  из  дурмана, о
которой рассказал ему, посоветовал и от начала до  конца приготовил для него
его собственный дон Хуан.
     Карлосу  было  ясно, что из  этого  может получиться отличная книга. Он
чувствовал, что подошел  к...  этому... ближе,  чем  когда-либо любой другой
антрополог  или  фармацевт,  ближе  чем  старина   Людвиг  Левин  со  своими
исследованиями дурмана или Уэстон Лабарр со своим пейотным культом, или даже
его друг  Майк  Харнер с аяхуаской. Но единственная проблема  заключалась  в
том,  что у  него не  было денег. Ему  нужно  было  время  для  того,  чтобы
заниматься научной работой и писать; собрать все свое  воображение и яркость
и  вложить  в  полевые  заметки  и  страницы,  написанные  после  занятий  в
библиотеке,  но  учеба  и  работа  отнимали  у  него  это  время.  Он  хотел
обеспечивать всехм необходимым  К. Дж.,  закончить  аспирантуру и продолжать
свою  работу в пустыне, но  недостаток денег затруднял  это. "Он  умирал  от
голода", - вспоминает Мейган. Он нанялся работать таксистом, а затем клерком
в магазине спиртных напитков.  Карлос  прекрасно знал, что  может  составить
такую глубокую и оригинальную  монографию, такую  тонкую смесь  искусства  и
антропологии, что весь факультет просто ахнет.  Но сможет ли он сделать это,
- оставалось под вопросом.
     Карлос сказал  мне, что  дон  Хуан выслушал  все это,  выслушал все его
надежды и опасения, а потом кивнул и улыбнулся. Он взглянул вниз на К.  Дж.,
который возился  в  пыли.  "Не  волнуйся о  вороненке, - сказал индеец. - Не
имеет значения, где он и  что делает. Он станет тем, чем  ему предопределено
стать".
     И  что это  была за картина! Здесь  были дон Хуан, Карлос  Кастанеда  и
двухлетний Карлтон  Джереми Кастанеда, сидящие на корточках в пустыне с этой
странной  живописной  неогалактической  короной,  возвышающейся  надо  всем.
Карлос был поглощен  некой  интеллектуальной битвой между индульгированием в
обычном мире  и ценностями Отдельной Реальности, а его брухо  отвечал на все
так же, как и всегда, совершенным, кратким заключением - "Он станет тем, чем
ему предопределено стать. Ну, конечно же!"
     Однажды, когда К. Дж. было  два года, он был вместе с  Карлосом в УКЛА,
и,  стоя на ступеньках Хейнз-Холла, мальчик сказал: "Посмотри на Солнце. Оно
старое и слабое. Завтра утром оно будет молодым и красивым".
     Это были настолько невинные, почти первобытные восприятие и  слова, что
они привели Карлоса в восторг, и он рассказал мне об этом в тот же вечер.
     Интересно, что замечание К. Дж. о молодом и старом Солнце, об умирающем
Солнце,  по-видимому,  попало  в  одну  из книг  Карлоса  -  "Путешествие  в
Икстлан". Только написано об этом  не в  точности так,  как это произошло. В
книге об этом говорит дон Хуан, а не Карлтон Джереми.
     В "Путешествии  в  Икстлан"  дон  Хуан и Карлос  вдвоем  сидели  как-то
вечером  и  наблюдали  за  сверкающим  заходом  Солнца,  который,  казалось,
воспламенил  землю,  как  костер.  Затем  они  забрались  на  вершину  скалы
вулканического происхождения и  заговорили о закате, который дон Хуан назвал
знаком, личным  знаком  для  Карлоса, творением  ночи. По собственному опыту
дона Хуана знаком всегда было молодое Солнце, но для Карлоса это было именно
умирающее Солнце, пробивавшееся сквозь низкие облака, чтобы ярко вспыхнуть в
свои последние мгновения.
     Ясно, что  часть этого  разговора  была  импровизацией, но  "дон  Хуан"
реален. Это был реальный  индеец, кто-то, к кому Карлос действительно ездил.
Как только Кастанеда начал  излагать все это на бумаге, дон Хуан из его книг
стал иным  созданием - могучей, всезнающей конструкцией, собранной из равных
частей   реального  индейца,  чистого  воображения  Кастанеды,  библиотечных
исследований и десятков разговоров  и  опыта с такими людьми, как К.  Дж., я
сама, Майк Харнер, коллеги из УКЛА, его дедушка и другие.   

                16
                "Расфокусировка глаз"
        "В  поле"  дон  Хуан учил Карлоса практическим  техникам  и  философии,
открывая  свой огромный запас шаманских тайн.
                Например,  "скашивание глаз",
которое  Карлос   описывает  как  способ  постепенно  заставить  свои  глаза
воспринимать два различных и отдаленных  образа. Это равносильно тому, чтобы
видеть два  различных устройства мира, два восприятия мира, или, может быть,
это все  время и были  два разных  мира. С помощью  этой техники  нужно было
определить   тонкие  перемены  в  окружении,  слабые  различия,  не  видимые
нормальным  зрением,  привязанным к  единственному  взгляду  на мир. Поэтому
когда дон Хуан стал говорить о сумерках как о трещине  между мирами, он имел
в виду, что все важное происходит между двумя различными восприятиями мира.
     Наряду  со  "скашиванием  глаз"  Карлос  говорит  о  том, что  узнал  о
неделании,  процессе забывания  стандартных различий,  таких,  как,  скажем,
"галька" в противоположность  "булыжник?  или  дерево  на  фоне  неба.  Идея
заключалась в том,  чтобы просто позволить  двигаться великому Потоку.  Этот
процесс должен  помочь уничтожить  социализацию,  вернуться  к  первобытному
восприятию  и  пониманию  того,  что  время,  движение,  цвет   и   различия
пространства и тени представляют собой одно и то же.
     Но иногда  весь этот  магический жаргон  начинает через некоторое время
оказывать анестезирующее действие. Все  это сводилось к подтверждению старой
банальности о том, что вещи редко являются тем, чем  они кажутся. В "Учении"
говорится,  что  мир,  представляющий  собой  реальность   здравого  смысла,
является  результатом социального  соглашения,  и  единственная  возможность
приблизиться  к  реальным вещам  -это  отбросить объяснения и предположения,
ограничивающие наше видение. По сути дон Хуан  говорил  о феноменологии, что
было  интересно потому, что это  была  та область,  к  которой Карлос  начал
тянуться в УКЛА, в основном благодаря своему профессору Харольду Гарфинкелю,
одному  из  ведущих  национальных феноменологов.  Если  говорить  упрощенно,
Гарфинкель  учил  тому, что социализация - это процесс, при котором  каждого
индивидуума    убеждают   согласиться   с    общепринятыми   описаниями,   в
действительности определяющими ограничения  реального мира. Он имел  в виду,
что люди обычно приходят  к соглашению о реальности  и истинности чего-либо,
поэтому  оно и становится таковым, видение  немногих случайных шизофреников,
кататоников и детей с аутическим мышлением в счет не идет.
     Как аспирант,  Карлос  нашел себя,  приняв в  стенах университета  цель
более изощренной феноменологии.  Он  даже читал и обсуждал  с  доном  Хуаном
некоторые места из "Идей"  немецкого феноменолога Эдмунда Гуссерля. Один  из
учеников  Гуссерля, зная об интересе Карлоса, дал ему  кусок черного дерева,
который когда-то лежал на письменном  столе  Гуссерля. По словам Карлоса, он
передал  его  дону  Хуану.  Карлос  вспоминал,  как  старый  индеец  любовно
рассматривал его, совсем как  Гуссерль поколением  раньше, А потом дон  Хуан
положил  его  среди  своих   драгоценных  предметов  силы,  применяемых  для
прорицания.  Замечательно,  не правда ли, что пресс-папье одного  из ведущих
феноменологов  столетия  совершило как  бы  путешествие  вспять во  времени,
оказавшись, благодаря шаманскому буму, объектом магии мексиканских пустынь.
     Одновременно  с  полевой   работой  среди   индейцев   Кар-лос   изучал
традиционных  академистов,  таких,  как Талькотт Парсонс  и философ-лингвист
Людвиг  Виттгенштейн.  Он начал  применять классические  термины к феноменам
мира дона Хуана.
     "Я начал понимать магию  в терминах мысли Талькотта Парсонса о глоссах,
-  говорит  Карлос. -  Глосс  -  это  совокупная система восприятия и языка.
Например, эта комната  является глоссом.  Мы  собрали в  общую  массу  серию
изолированных  восприятии  -  пол, потолок, окно, лампы, ковры и т.  д. -  и
сделали из них единое целое. Но нам пришлось научиться точно так же собирать
мир. Ребенок  прощупывает мир с помощью немногих уже заложенных мнений, пока
не  научится  видеть  все  в соответствии  с общепринятыми  описаниями.  Мир
представляет  собой соглашение".
                Вещи редко являются тем, чем  они кажутся.