Петюня Сумкин да холоднА небА

(Рассказ подруги-подруги-подруги)
"Петюня-то Сумкин у нас делово мужик был, деловоо.
Маненько-то шебаршастый, дак, а кто хоть у нас не шабаршастой-то?!
Без пальцАв маненько, дак в мужике-то тож не то главно.
Вооот.
Петюня-то Сумкин в те поры ой-как страдал. Истязал прямо себя вопросыми-ти:
"По-че-му?" да "за-что?".Ага.

Выгнала Петюню-то в те поры жена. Из жизни, из дому, из квартирёнки ихой,
со всех жилплошшадёв. Да с зарплатной карточки даже пин-кодов-то не сказала, забрала. Хранительница она у их пин-кодов-ту была.
Стыднооо ему было, стыднооо, аж плакать и жалиться ни смогал.

Как всЕ Петюня-то был. Как все! Иногда тока пил, иногда ныл дома,
что всё "не по-евоному" и в геополитике-дык и в-на огороде.
Иногда тож жену, попрекал "что здеся всё евоное и всё-то здеся заработал он,
 а она тут "никто и звать никак". Дак, как все ведь, больно-то, как все.

Чтой-то видать в ей набролось, жару дало, да и сгорелось.
Не смогла баба дальше отт-так-от, не смогла. Выгнала Петюню.
Жооооско, так-то дааа, не без того, беспошшшадно.
Но чтой-то ходила по деревне, с гордО поднятой головой-от, да-шшш причёском парихмахерском-то, да маникюром-лаки-шмилаки, дааа. Воот, ну не знааа.
 Ладно, хорошо.

А потом-ти и вовсё слух пошёл, сама-ж попустила, что теперя с другим,
с молодым-от мужом живёт. И это в свои-то 50-почти-то 6 лет!? А!?
До Петюни-то  как слухи дошлии - всё! Сразу напился и на велосипед-то сел.
Да и поехал на на ём, педалЯми-то закрутил.
"Ветерка захотелось", как потом-от сам сказал.
 
А на дороге-то так и так гололёд был. А тут и подморозило, дак и стемнело ужо.
Едет Петюня, педалЯми-ту крутииит, свежо яму, ветерок обдуват.
Ееедет, рыдааат, ругацца.
От ему где было заметить-то таких же нетрезвых водилов на тракторе?
Проеееехали они по Петюниному-то велосипеду. Заодно-то и по петюниной ноге.
Дак и удрали.

Лежит Петюня на обледенелОм-то на дороге, брошенннОй, выгнанннОй,
без жОныыы, без домаааа, без любимого огороооодааа с ремантантной-то клубЕнииикой, без пинов-то-кооодов зарплатноЁй картыыыы!
А теперя ишшо и с ногой "переехатой"!А!?

Смотрит Петюня, ой-на звёзды-ту на холодной небе, а те вздрагивут, мигат, на Петюню равнодууушну-ту смотрююют. Ой, гладит он свою покарёженну велосипедину и тока ужо воздуху-ту в грудяя  набрал, чтобы взвыть по-волчьиии-ту, по-звериному-ту от болииии, да от обиидыыы-ту, да от унижения да столь нестерпиимовооо-ту.
Да, как захохотат Петюня-то.
 Да прям в холоднУ-то небУ. В звёзды-ти. А?!
 Сам-то аж даже удивился. ПоняяЯл. Ох, чёй-то поняяяял.
Чёй-то понЯл, пока не понЯл. А полегчало! Вооот.
Ладно. Хорошо.

 Лежит Петюня на обледенелоМ дороге. Пустынно, холодно не знай как.
 В обнимку-ту со своим покалеченным другом-то,с велосипедином-то и смеёЦЦа.
Кулачишшем онемевшим своим по замёршшшем земле колотит:
"А вот ведь и не сдохнууу?! А вот ведь и выживуууу!?"
Даже дыхом-то яму лехше стааалооо, за многи-ту месяцы. А!?

Ой, лежит Петюня, вспоминаааат, как дом-от поднимал-отстраивал, как пальцы-ту ему пилой резануууулооо, да как пальца его отлетели на гряядкууу с ремантантной клубеникоооой, котору сам насыпал, сам наваривал по схеме-ту, железом-ту, ну по метлайзингу-то, газетку выписывал, чай, как штоб.
 
Как сам всё сажаааал-ту, систему-ту полииваа проводииил, сам-ту за саженцами-ту
 еее-ездииил. И заготовки-ту сам крутииил, взрывалось всё у её-то.
Как он с охоты-то то лосятины, то кабанятины, то зайцев-то ей приташшшыт,
 дак сам и готооовииит. Да, не по-поворски она, с дичью-ту, куды там.

 Аай, вспоооомнил Петюююня, как она сообшшшила ему о развооодеее.
"Всё Мол". Развелася, сходила. Без его согласьев.
 От такого то он токо обомлел. Даже нецеРзурным-та комментариём в голове мелькнувшим, ннне отвеееетииил. Прромолчаал.
Стоит да смотрит в ёны глазы-ты. Бестыыыыжи. И дык не узнаваал ведь.
 А в голове тока одна мысля была:"А с кем ото я прожил свою-ту жизню? Ссс кем?"
 
А бестыжа-та стоииит и улыбаацца. "Мы, Петюня, тяперя чужы."
А младшонька, Настёна-та, "маменькина-то" дочка соли в рану папке подкидат:
"Пап,ты мужик-ведь у нас. Ты тоды оставь всё, да уходи."
Петюня-то опять, да как прромолчаал. Всё, что в голове-то нецеРзурном-то мелькнуло.Нннни одного словаа-то не сказал.
Взял ружо, зубну шшшотку да ушмя-ушёл.

А теперь-от лежит, холодет, в небу-ту смотрит.
"Нееет, не могёт быть, выберусь. Чай хоть ползком-дык, выыыыберусь.
Лётчик-от обезноженной-то, как его, Мересьев выполз, чай  и я выползу, пару-тройку километров тут всего, чай проползу, а! В общаге комнату возьму.
Потолок в ей побелю, полы покрашу, обои сменю. Выживу!"
Попрошшался Петюня со своим верным товарищем велосипединым-ту и попоооолз в нову-то жизню!

 Ползёт, сам смеёццца, про обезножену-ту лётчика думааат, про обои в общаге каки
выбрать, думааат, сам ползееет!
Руки-то-ноги ужо не чуют ни холоду ни боли, ползёт Петюня.
 Иной раз тока остановится, чтобы кулачишшом своим беспалым по мёрзлом-то земле ухнуть, да проорать:"А, доползууу-вееедь! А, вееедь-выживууу!"

Коды вдалеке-то оконьки видать стало, на пустынном трассе, петюнины-то спасители
показались.
"Лось, лось...- один говорит,-говорю тебе, человек ползёт."
Они-то сперва по Петюне сами и проехали, да сбегли-то недалеко, вернулись. СовестЯ-то есть.
Ладно.Хорошо.

Пока-то Пётр Иваныч подвешенном гирем ногой лежал, на больничнОм-то потолок смотрел, ой, вспоминал холоднУ небУ! Да думал:"Неееет, прежнего-то Петюни больше нееет. Там-от прежний остался. На льды-дороге. С велосипедином.
Теперь токо всё ново."

А коды поднялся, с прежнеМ-то жизни не взял дажо само любимого охотничьего котелку.
Недолго проходил в холостяках-та, парня-то чё, до седин в женихах-от.
 Молодуху взял с двумя мальцами. На охоту вместе ходют, домишку поднимат, пацанешки его папанькой зовут, чё мужик то в дому ручной, плоха?!
 
Дык  не узнают Петюню знакомы-то, дажо с лица.
Да и Петюней-то большо его никто не зовёт. Жена-дык "Петрушенька" говорит,
 а для остальных "Петр Иваныч". Обвыкли с прежним-то.
Дааа, от так от, быват.
Со слов записано верно."
Сердца. Объятья. Чмоки.