Клетка

"Клетка"
Мальчик у неё с детства был мечтательной натурой с развитым воображением.
Много рисовал, вырезал из бумаги, клеил - мастерил солдатиков, которых у него были целые армии. Одна армия была - "коты", а другая - "псы".
"Понимаешь мама, псы только выглядят страшными, но коты хитрее и псы никогда не знают, как их опять победят."

Мама иногда подсаживалась к нему:"Сынок, а кто выиграл?" - "Никто." - "Ну, а кто же хорошие?" - "Никто." - "Почему, сынок?" - "Потому что никто никого не любит..." И печально смотрел ей в глаза.

А однажды мама нашла его "армию" со всем вооружением в мусорном ведре.
"Сынок, что случилось?" - "Героев не было." - "А что же теперь?"
Чуть не расплакалась мама. "Как что - играть в другую игру."

Мама терялась, не находя слов, чтобы поговорить со своим маленьким сыном.
Только наблюдала за ним, как он мог долго возиться с каким-нибудь простым предметом, кубиком или листом бумаги и так "погружался", что не дозовёшься.

Спросит его, что он там в нём видит, ответит что-нибудь вроде:
"Я смотрю как оно началось." Чувствовала себя с ним рядом, как будто у них родился инопланетянин.
Она даже провела его по врачам, но отклонений никаких не нашли.
 "Возрастное, пройдёт." Пообещали врачи.

Когда мальчик пошёл в первый класс, мама устроила его ещё и в музыкальную школу.
Так он стал играть на баяне. Вернее  "в баян". Обязательная программа - гаммы, этюды, ему была не интересны, он быстро с ней справлялся и начинал играть,
как он говорил "живую" музыку - извлекать из инструмента странные звуки и мелодии. Мама это даже музыкой назвать не могла, у неё мурашки пробирали от
 диссонансных интервалов.

Казалось мальчик нашёл шкатулку со звуковыми "неопознанными предметами" и испытывает их на прочность. Она его, как-то спросила "про что" он играет, он ответил:"Про то ,что всё "есть" только потому что кто-то кого-то любит. И я, и ты, и папа, и солнце, и воздух, и Винни-Пух. И даже майонез есть. Потому что его папа любит."

 Мальчик подрастал, неплохо учился в школе, был весёлым и спортивным, дружил с товарищами, иногда дрался и ничем особенным не отличался. Но мама точно знала - её сын особенный и всегда пугало, что это пока незаметно.
Он легко освоил ещё несколько музыкальных инструментов - гитару, трубу, пианино.
 И его странная музыка продолжала "жить".

Он иногда открывал окно и играл на трубе, так что слышно было за километры.
Никто, правда, не жаловался, но мама уже привыкла не смотреть в глаза соседям.
После школы он объявил родителям:"Я поеду в Москву, буду заниматься "большой" музыкой."
Но мамы случился приступ с сердцем и сын никуда не поехал.

Дворником устроился. Стал мести улицы, ходил в старой отцовской шинели,
 в рваных джинсах, отпустил длинные волосы и бороду и наколол татуировку на лбу,
прямо в центре. И то что у них "странный" сын, теперь стало очевидно всем.
Его так и звали - "странный".
В армию его не взяли, сказали:"Таким в армии делать нечего".
Мама впервые была рада что он "такой".

Ещё радовалась, что он не попал в какую-нибудь тоталитарную секту, не организовал её сам, не пил, не курил, не сидел, не связан с криминалом, не стал плохим отцом. Только безобидно слушал музыку, лёжа на полу с распростёртыми руками. Вот  только она не знала как с этим всем рядом жить.

Как-то глубокой осенью, в тот день моросил мелкий дождь, мама собралась в магазин и почему-то неожиданно для себя, вдруг надела папино пальто, папины
ботинки на голую ногу, взяла авоську и вышла в магазин за хлебушком.
И ей в ту же минуту... "полегчало".

Она шла, смеялась, дышала полной грудью, впервые за многие годы. Встречные люди
 удивлённо её разглядывали, она впервые не стесняясь смотрела им в глаза,
а про себя думала:"Они думают, что я сумасшедшая! А-то я нормальная!" И смеялась, смеялась, смеялась в кулачок.

Сын когда увидел маму в таком виде, подбежал, обнял, прижал к себе,
гладил её по мокрым волосам и шептал:"Мамочка, милая моя, ты же совсем замёрзла." Они стояли не шелохнувшись. Это была самая счастливая минута в её жизни.
 
Она закрыла глаза и вдруг её посетило виденье - как какого-то
огромного прекрасного зверя, готового покорять просторы, глубины и выси, принудили жить в тесной клетке. Зверь постепенно с клеткой смирился и тогда клетка вросла в него.
Стала невидимой и незаметной, но она там была.
 Мама почувствовала себя этими жёсткими прутьями железной клетки.

"Прости меня, сынок, я никогда тебя не понимала." -
"Ничего, мамочка, ничего. Мы начнём всё сначала, ещё есть время, есть, есть.
У нас ещё всё-всё получится. Возможно получится..."