Корабли Путина войдут в Карибское море!

Или как мы отдыхали в Венесуэле.

На острове Маргарита, что в Карибском море, сегодня, как и в другие 365 дней в году, стояла отличная погода. Шелестели пальмы, море было прозрачным и синим, песок в перламутровой кожуре от папайи хрустел под ногами. Я вошёл в воду, но не успел проплыть и пяти метров, как услышал знакомый крик:
«Беда! Беда!» — Макс приближался ко мне на своём надувном матраце…

Вырвавшись из холодной России мой друг поклялся, что отдохнёт здесь на полную. Но, добравшись до пляжа, не сразу определил, желает ли первым делом назагораться  или сразу же побежит в море. Чтобы усидеть на двух стульях сразу и стать повелителем двух стихий одновременно, Макс использовал надувной матрасец. Теперь он жадно бороздил волны и, чтоб получить от солнца побольше загара, на бёдрах закатывал плавки в  изящные трубочки. Макс любил брать от жизни максимум, но предпочитал все бесплатное.

— Путин… корабли Черноморского флота… — подплывая ко мне, Макс кричал что-то несуразное. Я понял, что с ним приключилось беда, а, судя по обрывкам доносящихся фраз, назревал у него, ни больше, ни меньше, как международный конфликт.

Здесь стоит сказать, что, эту историю начал не Макс. Да и, как водится, большую часть из моих историй начинал другой мой друг Виктор.

Будучи рождённым в семье интеллигентов Виктор весь состоял из противоречий. Зародил эти противоречия в нем отец, который в девяностые, в ногу со временем переквалифицировался из талантливого фотографа в важного бизнесмена.
Однажды маленький Виктор вернулся домой побитый дворовым хулиганов и отец, тоже Виктор, решил преподать сыну важный урок выживания в эпоху первоначального накопления капитала. Он вытолкал сына наружу, вручив ему палку, со словами: «пока не отлупишь обидчика, домой не возвращайся. Иначе в этом мире не выжить!»
От страха и непонимания Виктор Викторович заплакал, но, ещё раньше углядев в имя-отчестве двойную победу, все же втащил хулигану. С тех пор наравне с повышенной чувствительностью ко всему прекрасному (в данный момент Виктор все же успешный дизайнер) у него развилось обострённое чувство справедливости. Отстаивая свои идеалы, Виктор стал постоянно драться.
Я познакомились с ним в драке, мы дрались несколько классов подряд, в драке мы помирились, в драке и подружились.

Когда он был готов применить свои навыки на полную, девяностые закончились. Драться стало не модно и весь свой природный талант он сконвертировал в неоправданный  риск.
К примеру, вот и сейчас, пока мы купались в море, Виктор  занимался делом крайне рискованным, но, по его словам, весьма перспективным — добывал у негров гаш. Затея казалась ему само собой разумеющейся, поскольку Венесуэла, гашиш и негры — лежали в его голове в одной папке. Как мастер изящного торга он собирался давить местных на полную, как максимум заставить отдать товар даром. Но свободолюбивые негры давно позабыли «кто в доме хозяин» и сразу же уступать  на торгах ему не желали. Тогда, не сумев уболтать их с нахрапа, Виктор решил подержать их на холоде и умотал на сноркинг. Да, была в нём такая забавная милота: мог он одновременно быть и дерзкий разбойником и нежный фотолюбителем.

Виктор уехал, решив, что негров он продавит потом, но негры решили иное. Один черноголовый кудрявый на английском изъясняющийся пальцами  углядел в речах белого бизнесмена особый респект, метнулся до дилера и вскорости возвратился с товаром. Естественно, не найдя покупателя в обозначенном месте, он не на шутку разволновался — обратно товар принимали только деньгами, а стало быть негру нужна была реализация.
Внезапно он вспомнил, что видел, как белый исчезнувший паренёк общался с другим пловцом на синем матраце, в подвернутыми на манер «секси за сорок» плавках. Немедленно отыскав покорителя двух стихий, он потребовал привезённый товар выкупить.

Стоит сказать, что Макс и гашиш были вещами несовместимыми, во-первых гашиш стоял денег, а Макс, как сказано было выше, любил все бесплатное, а во-вторых в голове у него прочно засела фраза одной нашей старой подруги, что за подобное дело в Венесуэле смертная казнь. Утверждение это конечно же никто не проверял, просто все с первых дней решили, что так оно, верно и есть, но интерес ко всему запретному с этих пор лишь усилился. Прикоснуться к чему то опасному было любопытней вдвойне. Чем плод запретней тем, как известно, он слаще.

Могу представить какой ужас испытал Макс, когда гора черноты и гнева, возникла перед его расслабленным туристическим взором и потребовала немедленно вступить с ним в товарно-денежные отношения, где на кону, как казалось Максу, непременно была его жизнь.
Придя в ужас, Макс сразу дал заднюю. Гангстер из венесуэльской трущоб настаивал. Тогда с Максом случилась истерика и он, вытащив, как он думал, заветные «козыря», заорал, что, если чудовище от него не отстанет, он непременно позовет Путина, а тот как, пить дать, даст команду всему Черноморскому флоту идти образумливать злого негра. И это отнють не художественное преувеличение, в тот момент Макс действительно угрожал чёрному туземцу именем Путина и воздушно-морского флота! Короче гашиш он на отрез покупать отказывался, а если вдруг негру угодно настаивать: ему же самому и не поздоровиться.
В итоге негр, посмотрев на  выкрутасы парня с матрасом, решил, что чувак невменяем и попросил позвать переводчика.

Так в этой истории появляюсь я.

Он смотрел на меня, я смотрел него. Помню его широченный нос с громадными турбинами ноздрей, его тяжелое чёрное дыхание и бельма глаз с красными наркоманскими переливами. В голове крутилосись словосочетания: «смертная казнь», а ещё «Витёк — п%дор!»

Линию Макса я гнуть не стал. В этой стране я был чужаком, в законах не разбирался и на помощь Путина, вопреки показаниям друга, тоже совсем не рассчитывал. К тому же негр так убедительно разводил ноздрями и напирал на мои перед ним обязательства, что я предпочёл уступить.
«Пойдём», — указал я негру на дверь туалета — в этот момент я ещё не знал, что сделаю дальше, но больше всего мне хотелось сейчас, избавить улицы Венесуэлы, от нашего драматического присутствия.
Негр послушался, мы вошли внутрь. Внутри жутко пахло, на полу были жёлтые лужи мочи, в углу лежали четыре опустошенных кокоса. Я попросил засунуть гашиш в один, сам положил деньги в третий. Негр не сопротивлялся. Мы обменялись кокосами и, не сказав больше друг другу ни единого слова, разошлись по своим делам.
Когда я вышел, Макс поинтересовался: «ну как прошло?»
Я сообщил, что купил, демонстрируя грязный брусок пластилина.
«зря! — произнес Макс — Я почти  его запугал!»

Через час возвратился весёлый Виктор. У него было много новых ракушек и куча фотографий с разноцветными рыбками. Мы его практически ненавидели.
В ответ на угрюмое «козел!», он поздравил меня с удачной покупкой и пригласил раскуриться.

Однажды, когда мы ещё учились в школе, мы отдыхали на даче у Вити, и, о ужас, в какой-то момент у нас закончилась водка. Лишних денег тогда ни у кого не водилось, и единственное, что родители дали нам на обеды, мы уже в этот день «употребили». Но продолжения банкета требовала душа, и тогда кто-то из нас вспомнил, что существует особая травка, которую вроде как курят и от неё наступает потом хорошо. Знали, что травка растёт на природе, но больше о травки волшебной никто ничего не слышал. Преисполненные нездорового энтузиазма, мы решили отыскать ее сами в нашей среде обитания. Подражая миллионам естествоиспытателей прошлого, положивших свои жизни на алтаре открытий свойств порошков и зелий, мы принялись усиленно тестировать буйную растительность сада на эффект опьянения. «Авось что-то и сработает» — думали мы тогда, и для начала раскурили укроп, а затем и петрушку. Раскурили мы также и многие другие виды растений, и где-то на гладиолусах наш друг Григорий наконец заявил, что его вроде торкнуло. Окрылённые предвкушением внезапной находки мы всеми своими силами налегли на несчастные цветы мамы Вити...

Собственно к чему это я так отвлёкся! А к тому, что сейчас, много лет спустя, находясь в объективно красивейшем месте на свете, но отгородившись от глаз посторонних и лучшего на земле заката грязным забором увенчанным зубьями битых бутылок, мы нервно и впопыхах раскуривали похоже все то же пустой гладиолус.
«Кажется ничего» — прикончив целый брикет эрзац гашиша, сообщил хмурый Виктор. «Расходы на пополам!» — добавил я прагматично.
Засим, пожелав негру всего наихудшего — побольше кораблей Черноморского флота ему в зад, мы разошлись по бунгало.




Другие рассказы про Макса в профиле:
— разлученные навек.
— игра в обыденность