Рассказы немецкого танкиста

Сегодня речь пойдет об уникальной истории вражеского танкиста. Альфред Руббель с детства мечтал стать танкистом, поэтому в 1939 г. добровольно пошёл в вермахт. Потому что добровольцам тогда позволяли выбрать род войск.

Судьба, правда, сперва посмеялась над ним: его направили не в танкисты, а в противотанкисты, в пехоту. Там, в учебном полку, Руббель прослужил больше 9 месяцев, 9 раз подав за это время прошение о переводе в танковые войска.

Добился своего: прослужил 5 лет в танковых войсках вермахта, 22 года – бундесвера и после отставки 12 лет – на производстве бронетехники ФРГ.

Обучение проходил полгода, на заряжающего и наводчика (при этом по-настоящему из танковой пушки выстрелил всего 2 раза). Отправился служить в 29-й полк 12-й танковой дивизии. Попал на танк Pz. IV с 7,5-сантиметровой пушкой. А большинство танков были чешские Pz. 38t – быстрые танки со смешными 3,7-сантиметровыми пушками.

10 июня 1941 г. дивизию перебросили на восток. Все были уверены, фюрер получил у русских право прохода в Иран.
«В Северной Африке тогда наступал Роммель, и в глобальных клещах британцы будут уничтожены в Египте и Палестине, а персидская нефть будет наша».

Бойцы уже называли себя «Иранской армией» и рассуждали, какую дадут «азиатскую прибавку» к жалованию. Но вечером 21 июня услышали приказ о наступлении. Офицеры, избегая пока слов «русские» или «советские», инструктировали: по данным разведки, враг располагает здесь танковой группой, по силам равной нам. Легко не будет!

Но сначала было неожиданно легко.
«Если честно – мы хотели войны. Нам было по 18 лет, а мы не успели ни в Польшу, ни во Францию! Мы думали, что война с СССР будет такой же быстрой, а победа такой же красивой».
Ночь провели в танках. Утром в 3:30 пошли наступление. Оно было странным: шли вперёд три дня, а противника так и не встретили. Слышали вдали артиллерийскую канонаду, самолёты пролетали над головой. Но ни красноармейцев, ни инженерных сооружений, ни полевых позиций, ни минных полей, противотанковых рвов – ничего этого в глаза не видели.

На третий день у танка сломалась коробка передач. Долго стояли одни в бескрайних полях и очень боялись нападения русских. Но попросту приехал эвакуатор и оттащил танк в мастерскую в городе Лида. Его  отремонтировали, и он снова пошёл на восток. Свою роту догнали у Минска.

Там Руббель впервые увидел войну. Звук боя был где-то далеко, как наводчик, ехавший высунувшись по пояс из люка, рухнул внутрь танка. В него попала пуля.
Его увезли на легко бронированном санитарном автомобиле, и он остался жив. После долгого лечения его признали негодным к военной службе. Руббель с ним встречался после войны.

В августе полк совершил восьмидневный 800-км марш своим ходом: от Смоленска его внезапно повернули на север. Сначала двигались колоннами, но почти сразу растянулись, и ехали уже одиночными машинами, ориентируясь на дивизионный тактический знак - мерседесовскую звезду.

Этот марш был похож на экскурсию в незнакомой стране: в тылу, никакого врага, никаких злых начальников. Каждый вечер останавливались в каком-нибудь населённом пункте, там была комендатура, полевая кухня и охрана.
«Однажды начался дождь, а у нас в танке был зонтик, и мы сидели на башне танка под открытым зонтиком. Нас обогнал автомобиль и посигналил. Оттуда вышел молодой офицер и от имени своего генерала потребовал отставить использование гражданских вещей, т.е. зонтика, на войне».

Механик-водитель вёл танк, оставшимся членам экипажа было нечего делать. Они сидели спереди на броне и рассматривали незнакомую Россию. Огромные пространства поражали. Одно дело проходить в школе, и совсем другое – видеть своими глазами. Малонаселённые огромные пространства, море незасеянной земли – всё это выглядело неправдоподобно.

На заставке: Руббель (в центре) со своим экипажем.

Потом «экскурсия» закончилась: прямо с марша пошли в бой вдоль шоссе из Тосно в Колпино. Лесная и болотистая местность, ожесточенное сопротивление противника, отвратительная погода, вши и авианалёты сразу сделали жизнь невыносимой.

Бои продолжалась для Руббеля с 25 августа по 3-е сентября. Во время передышки разорвавшаяся неподалёку мина нашпиговала его осколками, и он надолго выбыл из строя. Лечился в Германии, а потом во Франции (вот где было хорошо!)

Когда вернулся (уже в январе 1942 г.) – все уже понимали, что блицкриг – это химера. Потери росли. 29-й танковый полк потерял более половины состава – и в людях, и в танках.

Первый советский танк, который подбил экипаж Руббеля, был КВ-1. Правда, эта первая победа была сомнительной:
«Танк стоял на «9 часов». После обстрела русский экипаж сбежал и оставил танк стоять. Пробоин в нём мы не нашли, но нам засчитали его как подбитый. Его взорвали сапёры».

А потом пришла и их очередь. Pz. IV подорвался на противотанковой мине. Пехота отходила назад, поэтому его пришлось бросить на вражеской территории.

Вместо него получили в запасном полку Pz. IV с длинной 7,5-сантиметровой пушкой, и попали в 13-ю танковую дивизию, которая летом пошла через Дон на юг, в направлении Кавказа. Выгружались в Сталино. Там ещё стояли итальянцы:
«опереточные солдаты с султанчиками на шлемах, лучше бы они были нашими противниками!»
Румыны были не лучше:
«их интересовало только мародёрство. Некоторые румынские офицеры везли с собой и жён, и даже детей – как в настоящем цыганском таборе». Стыдно было с такими союзниками.

Целых пять месяцев, до самого Кавказа, русские в бои не вступали. Зато потом, в Майкопе, дали прикурить немцам по полной. Но Руббель и тут выбыл: он заболел малярией и желтухой, и его вместе с такими же больными отправили на самолёте в госпиталь в Таганрог.

То, что немецкие горные егеря водрузили флаг Рейха на Эльбрусе – это было только рекламное мероприятие. В ноябре, когда Руббель вернулся, полк понёс тяжелейшие потери в танках и людях при наступлении на Орджоникидзе, у Гизель и Малгобека. Пришлось принимать танк, лишь с большим трудом восстановленный и отмытый.

Через месяц ему снова повезло: Руббеля отобрали в команду тех, кто будет учиться на командира танка на «новую машину» (Тигр), и отправили в Германию (железная дорога была еще не перерезана). Сначала Руббель обрадовался, что ему досталась такая мощная машина, но потом для него открылся неприятный сюрприз.

По словам Руббеля, Тигр был качественным скачком в ряду немецких танков. Тигр II был, в принципе, то же самое, что Тигр I, но с более толстой бронёй. Огневая мощь их была отличной.

Но обоим танкам не хватало мощности двигателя. Скорость была очень низкой, теоретически - 38 км/час, а практически так никогда ехать было нельзя. По пересеченной местности Тигр ехал 10 км/ч.

Мотор плохо переносил перегрузки, и продолжительность его жизни была невелика. Его легко было перегреть и запороть. Слабыми местами были коробка передач, боковые передаточные механизмы и ходовая часть. Боковые передаточные механизмы были хрупкими, как яйцо, и при механической нагрузке чуть выше средней сразу ломались.

Шахматная ходовая часть Тигра I: на каждой стороне 16 катков и 8 рычагов подвески. В начале марша все они были в хорошем состоянии. Потом четыре внешних катка, начиная с переднего, начинали жить собственной жизнью. Движение рычагов подвески и напряжение на сгиб ослабляли фланцевые соединения всей подвески. Поэтому появлялась повышенная нагрузка на остальные катки и разрушалось резиновое покрытие катков. Количество работы для замены средних и задних катков было огромным: для этого надо было снять передние 8 катков.

Но превосходство Тигра I и II в огневой мощи и бронировании перед Т-34 сглаживало эти неповоротливость и медлительность.

Отправку на Восточный фронт Руббель и его товарищи восприняли мрачно: надеялись попасть в благословенную Францию:
«Мы все уже были знакомы с войной на востоке. Там нас не ждало ничего хорошего».
Выгрузились в Богодухове, 60 км от Харькова. Из всех приехавших тем эшелоном командиров танков в итоге выжил только один Руббель.

В Харькове они стояли в резерве долго – с конца апреля по конец июня 1943-го года. Руббель там даже роман завёл, с красивой девушкой по имени Людмила. Ходили вместе гулять, в театр, на спортивные праздники. По словам Руббеля, под влиянием Людмилы он начал читать и полюбил русскую литературу, а Тургенев стал его любимым автором на всю жизнь.
«Я был в первый раз в жизни влюблён так, что речь шла о смысле моего существования. Я серьёзно думал о том, чтобы стать дезертиром, чтобы только быть с Людмилой».

Но в конце июля всё это закончилось: полк выдвинулся на исходные позиции операции «Цитадель», в составе 3-го танкового корпуса, а потом наступал с тяжёлыми потерями. В Прохоровке Руббель не участвовал: он был правее, у деревни Ржавец, и был там подбит. Тигр получил несколько попаданий. Левый передаточный механизм, привод гусениц, который был расположен снаружи танка, был разрушен, и в передней броневой плите появилась трещина.

С экипажем ничего не случилось, а танк был отправлен на капремонт. Пока получили новый Тигр – наступление уже превратилось в отступление за Восточный вал на Днепре. Операция «Цитадель» окончилась провалом, и далее вся война превратилась в серию провалов и отступлений.

Экипаж Руббель никогда не рисовал кольца на стволе – по количеству подбитых танков противника. Хотя некоторые так делали. В Швейцарии есть танковый музей, где стоит Тигр с 20-ю мотками вокруг ствола. Альфред Руббель по этому поводу был краток: «Фантазёры».

С высоты прожитых лет ветеран вермахта только войну Рейха против Польши 1939 г. рассматривает как необходимую и справедливую. Остальное – чудовищные преступные авантюры.