Новогодний праздник длинный. ч. 1-3. В мире знают

Новогодний праздник длинный: и старинный, и былинный,
и традициями полн - и в застолье, и сам стол.
Там селёдочка «под шубой», холодец, да хрен — всё любо;
а огурчики с томатом! - «оливье», ещё салаты;
сам бы ел да наслаждался,смены блюд бы дожидался...
Да при этакой закуске как не пить всем миром русским! -
что ни праздник — то и пир: вот такой наш русский мир!
В мире знают не по слухам: русский мир силён и духом -
базам НАТО всем вокруг не сломить наш русский дух;
все уловки их раскусим, мы чуть выпьем и закусим
и пойдём «шерстить» их НАТО, как? - не только нашим матом,
есть калибры покрупней, понадёжней, подлинней!
Вот пишу, смотрю на закусь — шепчет кто-то: - Выпей накось. -
Ну да ладно, вашу мать, что два раза повторять;
может, только на два пальца? - Будут люди все смеяться. -
Ну, давай на пальца три. - Буль-буль-буль — вот так, смотри. -
Нет, ну это, точно мало. - Ну, давай считать с начала. -
Вот, как раз; подзакушу - и ещё что напишу.

Да, конечно, каждый год в жизни новый поворот:
то направо, то налево; в общем, каждый может смело
много что и нам прочесть, что на поворотах есть.
Раз в году, как на кино, ходит кто-то в баню, но,
большинство-то не хотят - фильм Рязанова глядят.
В лучшем случае с дивана встанут и дойдут до ванной,
помечтают пять минут, а потом рукой махнут,
мол, не время тут купаться; лучше вот пивком заняться.
Время нас и расслабляет, и идеи нам даёт,
вразумляет нас и манит, поднимает и ведёт.
Мысль мелькнула сразу ярко — обожгла, аж стало жарко:
вот бы в баньку, хоть раз год, а когда? - на Новый Год.

Новогодний праздник длинный — до средины января,
ну, чуть меньше половины, да, два дня прибавил я.
Ну, да ладно, что нам спорить? - вот попариться б в парной;
паром баньку не испортить да с красавицей какой!
В январе мороз крепчает — так прогноз нам обещает;
прочитаешь — кровь аж стынет, но сия нас чаша минет,
ударения блюди, в этом месте не чуди.
В общем так, сказал — и сделал: в чистоте должно быть тело!

Ёлки-палки, тёмный лес, Новый Год — пора чудес.
А уж как на Новый Год лихо действует народ! -
и творит, и вытворяет, в прорубь с головой ныряет,
да по снегу босиком, да ещё и голяком.
Сколько ж в них сейчас огня: из парной — да в полымя!
Раскрасневшаяся дама с неприкрытыми местами
так бежит к реке и ржёт - словно лошадь ласки ждёт.
Пар трубою из парилки словно аромат горилки -
слышно аж издалека; ну, плесни — их нет пока,
да побольше для согрева; ах, едрит твою налево,
так печёт, аж не могу — голяком к ним побегу.

Начал таять лёд на речке — в центре проруби, как в печке;
слышно только: - Ай! да Ой! - из парилки пар трубой.
Но на теле, без горилки, появились где-то льдинки,
и висят уже сосульки там, где, собственно, в писульке
невозможно описать, это нужно всё спасать —
что тут делать? - ты не знаешь; чуть дотронешься — сломаешь.
Значит, нужно влить горилки: руки в ноги — и к парилке.
И из проруби — как черти, пачкой эскимо в конверте
вместе скачут дружно в ряд - льдинки серебром горят.
А в парной, поддавши жару и горилки выпив чару,
ощутив кроветворенье, продолжается творенье —
пиво-раки-шашлычки, что ещё? — протру очки:
да, хоть пар костей не ломит, сквозь стекло свет не проводит;
что там дальше — не понять; наблюденье можно снять.

Эх, промчаться бы на тройке с бубенцами, как на койке, -
на снегу-то не трясёт. Вот уж тройка вдаль несёт —
через миг у новой бани останавливает сани;
кони ржут и просят сена, ну а тут немая сцена:
сена нет, а только — вот, ручка эта да блокнот.
На худой конец, хоть это; выходи из кабинета;
сани — это не кровать, хватит, ржут, тебе лежать!
Тут же вышел, рядом баня, приоткрыта в бане ставня,
на столе свеча горит, женский голос говорит...