Думала, вот будут бояться, может не натворят чего

Из всех литературных героев, что тётя Галя знала, "Тарас Бульба" оказал на неё самое сильное впечатление.
Не то чтобы лично он сам, одна его Фраза, сказанная сыну:
"Я тебя породил - я тебя и убью" Со школьной скамьи это ей казалась сильнейшим педагогическим постулатом.

Детей своих, когда они у неё родились, мальчик и девочка, она убивать, конечно,
не собиралась, но в стилистике воспитания сразу определилась.
Припугнуть "крепко-всерьёз", считала необходимым и уж когда осталась одна без мужа тем более.

 Когда дети подросли, особенно старшей девочке, она не раз эту фразу повторяла, иногда посмеиваясь, иногда угрожающе сцепляя зубы и делая "страшные" глаза. Девочка, любя мать, тем не менее впечатлялась и боялась её.
Страх, стал основным залогом воспитательного успеха.

 Задержится ребёнок в школе, в младших классах ещё, гуляла с девочками по полю, в луже вывозилась, грязная пришла домой:
"Где была, дрянь?" И добавит великое высказывание. Или посуда невымытая стоит:"Смотрю я, неслухом растёшь!?" И опять цитата.  Не мудрено, что "девчачьи" искренности, доверительные беседы с таким отношением были невозможны.
 И девчонка привыкла бегать делиться своей внутренней жизнью
 на стороне. "Подруги ей всё, подруги дороже матери!" Ревновала и обижалась мать.

Подростком дочь пробовала расположить мать к себе, подходила к ней с разными предложениями, то:"Мам, а научи меня пироги печь?" Та ответит:"Ты книжку "Пироги, пряники, ватрушки" купила? Вот по ней и пеки!"
Или уже совсем девушкой уже была, спросит, что-нибудь про мужчин, та ответит:
"Рано тебе ещё мужиками интересоваться! Смотри мне - если в подоле принесёшь!" И опять цитата из великого произведения Н.В. Гоголя.
 
Когда девочка закончила школу, сразу уехала в другой город, но и там, в каких-то ситуациях, нет-нет, да сама себе скажет:"Ой, меня мама убьёт!"
 Привыкла и даже не замечала собой брошенных фраз.

 Когда уже мама состарилась, и дочка стала вполне взрослой замужней дамой, она смотрела на свою маленькую, сухонькую маму, с детским морщинистым лицом и удивлялась, как эта безобидное на вид существо могло её так запугать в детстве? Так, что она всерьёз думала, что если "что" мама "убьёт"?
 
Сын тёти Гали с "педагогическим" приёмом справился классе в седьмом.
Когда она в очередной раз ему "ввернула" Гоголя, он твёрдо заявил:
"Нет. Ты меня родила, но я тебе не принадлежу.
 А захочешь убить - я буду защищаться." И посмотрел ей в глаза. И она этот
взгляд не выдержала, засмеялась:"Ладно, мал ещё меня учить."
И больше он никогда не слышал от неё высказываний, посягавших на его жизнь.

 Женился, разводился, периодически жил с мамой, к ней прибегали
 жаловаться его жёны, она отвечала:"А что я могу сделать? Он мой сын, но он уже мне не принадлежит, он живёт, как считает нужным."
 
А с дочерью, так и не поборовшейся за свою свободу, нет-нет, да проявляла прежний деспотизм.
То "не пущу за него замуж, только через мой труп", дочь не рискнула, не вышла. То "сделай операцию, а то я повешусь", продолжала манипулировать и шантажировала жизнью и смертью, своей и чужой. Как будто считая жизнь дочери всё ещё принадлежащей ей и только ей одной известно как её прожить лучше.

Уже за сорок дочке было,когда она сказала маме:"Мама, извини, но отныне - занавески, мужчины, разводы-своды, заготовки на зиму, новое пальто...
я с тобой больше не обсуждаю и даже не ставлю
тебя в известность. Мне это необходимо. Возможно, некоторое время нам с тобой будет даже не о чем говорить. Я буду всё решать в своей жизни сама." 
 Мама обиделась, разругалась с дочерью и несколько дней не разговаривала. А потом пришла мириться и сказала:"Ну ладно, попробуй сама."

Взрослая сильная умная женщина поделилась с подругой:"Меня выпустили на свободу, из моего детского рабства." Подруга выслушала её историю и вздохнула:"Прикол в том, что рабства-то никакого не было - хорошо сфабрикованная иллюзия. Как слонёнок,в детстве к дереву его привязали, он подёргался - крепко, не убежать.
 А взрослому слону достаточно верёвочку на ногу надеть,
чтоб даже не дёргался." 

 Как-то дочь спросила свою старенькую маму, напомнив про Тараса Бульбу:"Мам, ты так говорила, ты понимала, что ты говоришь, ты могла бы это сделать?"
Мама наивно моргала, нехотя вспоминая:"Да что ты, доченька, миленька моя!
Кака-ж ты глупенька у меня, да я вас, знаешь, как любила! Ведь всё для вас, всё!"
 И даже посмеивалась, глядя прозрачными глазами на уже седеющую дочь, как на неразумное обманутое дитя, поверившему угрозам взрослых.

"Мам, а зачем, ты тогда это повторяла?!" - " Как зачем? Чтоб боялись."
Всё ещё убеждённая в своей правоте говорила мама:
"Думала, вот будут бояться, может не натворят чего. Потому и повторяла. Мне ж одной надо было вас поднимать без отца."
И улыбнулась, слабой тающей старческой улыбкой, совсем далёкой от грозного образа Тараса Бульбы, карающего своих детей.
Так неожиданно и беспощадно вторгшегося в любовь и доверие между
дорогими, близкими, родными людьми.