Трактор, рельсы и товарищ Брежнев

На 90-летие бабушки съехались уже немногочисленные гости – её сестра,  брат и  их дочери. Брату Борису Михайловичу недавно исполнилось 82 года, но он  по - прежнему энергичен , не согбен  и, как в молодости, любит  пошутить.Борис Михайлович последним оставил  родительский дом (четыре  старшие сестры  уже учились  в Ленинграде) и  лучше всех помнит, как жили родители в  советские годы.
"Как  только вышел   Хрущёвский  указ о налогах  в личных   хозяйствах,  - рассказывал   Борис  Михайлович, отец  взял  топор,  пилу и вышел во двор ру-бить  яблоню. Она  стала  лишней, за неё теперь   требовали  налог. Мама  пла-кала. А в  городе, как и по всей стране,  рубили плодовые деревья во дворах и резали скот. Это   и было началом  развала СССР, но люди еще не понимали…

На  Целине  отец  возил зерно. Говорил: сунул руку в гурт с зерном, а  там     жар нестерпимый, -зерно  горт!    Это был 1956 год и, как предсказали ученые, первый год   на Целине был  сверхвысокий урожай,  но зернохранилищ не  построили.  Без всякого знания дела   сваливали  зерно   в кучи, и  оно быстро начинало гнить. Не отцу ли было это  понять? Он сызмальства работал на поле  в Барбастау (аул рядом с  Уральском) со своим отцом  Яковом Никитичем – истинным  русским поволжским хлеборобом,  и  знал все премудрости  выращивания и хранения  зерна.
Но  самый большой удар   отец   получил, когда возвращался домой.   Были последние дни октября – начало  зимы. Отец ехал по дороге,  по обеим сторонам которой на многие километры стоял неубранный хлеб, припорошенный снегом.  Сердце отца  разрывалось от отчаяния и возмущения. Домой он приехал боль-ным. Мама боялась, что  серьёзно разболеется, и говорила ему:
– Что ты так убиваешься? Не твои это заботы. Кто  оставил хлеб  на полях  – тот  и ответит.  А он  только ухмылялся   и    с возмущением повторял:  «Хо - зя - е - ва!»   При этом    сказал пророческие слова: « Они  (  власть) развалят госу-дарство, а нас по миру пустят» .

Борис Михайлович   замолчал, потом тихо   добавил:  «А ведь и я грешен -   однажды  трактором приминал на поле неубранную кукурузу».
  - Как? Когда? Где? Могло ли это быть?
Борис Михайлович - кандидат технических  наук, всю жизнь работал в вузе и даже  возглавлял филиал Московской  Сельскохозяйственной  академии повы-шения  квалификации  в Смоленске.   И вдруг:  «трактором  приминал…»
- Да вот  случилось,  -  загадочно произнес  он.

- В 1970 году я преподавал в Уральском аграрном институте. В октябре из Горкома партии пришло в институт  поручение -   срочно   примять неубранную кукурузу на поле в 15  га  на  северо-западной границе города  Уральска.  Выполнением поручения занялся   деканат.  Проблемы не было. На   кафедре механизации был трактор  К- 700 и тракторист  Лев Траутвайн. Льва и предложили. Но дали  отвод.  Лев, хоть и обрусевший, но   немец,   - не годится.  Мало ли что?  …
 Выбор пал на меня. До института, я работал главным инженером в Тихонов-ком отделении  Казсельхозтехники  и имел удостоверение на право управления трактором К-700. Мне открыли причину поручения: по приглашению писателя Михаила  Шолохова  Первый  секретарь ЦК  КПСС  товарищ Брежнев едет на озеро Челкар  рыбачить и охотиться. Боялись, что Брежнев (по обыкновению)  сам поведёт машину по полевой грунтовой дороге, справа от которой  и находилось поле с неубранной кукурузой.  Декан дал  мне ценные советы, как примять кукурузу, чтобы её стебли не выпрямлялись и не торчали, вручил 15 рублей (приличная сумма по тем временам – буханка хлеба стоила 20 копеек),  и я  на тракторе  своим ходом отправился  выполнять  задание. Дорогу я знал  хорошо:  с отцом не однажды  ездил по ней  на нашей эмке  «Люське»  за рыбой.
 
Озеро  Челкар (ныне Шалкар) очень красивое  место в Приуралье  - остаток Каспийского моря – 18 километров  в диаметре и  почтит 4 километра  шириной, богатое  рыбой и дичью,  -   идеальное  место для  рыбалки и  охоты.   Михаил Шолохов более  тридцати лет ездил в эти края. В  селе  Дарьинское  у него была дача,  но  особенно  он любил озеро Чалка, где  дважды в год, в июне и октябре, жил в своей знаменитой  палатке. Вот туда Шолохов  пригласил   Брежнева.

 Прежде, чем попасть на поле с неубранной  кукурузой, я отправился  на по-лустанок, где два железнодорожных рабочих помогли  подцепись два  старых ржавых рельса  и тросами  закрепить их   за  трактором. На поле я  перевязал  рельсы  поперёк  трактора   (на 90 градусов)  и начал работать как бороной.

Кукуруза стояла   припорошенная снегом, но её зелёные стебли были ещё сильны и ждали  жатвы. Какой прекрасный силос был бы  на зиму,и не для одной коровы, думал   я, рассматривая место своего будущего сражения.      Но никому это добро   не оказалось нужным.  Так и слышалось папино:  ХО - ЗЯ- Е - ВА!

 Я   утюжил поле, приминая кукурузу к земле  на малой скорости, медленно проходя ряд за рядом, как советовал декан. Только к вечеру  закончил стелить кукуруз, оглядел поле и убедился, что стеблей   не видно, а начавшийся мелкий снежок   скоро окончательно скроет следы  моего «государственного  преступления»

. Я   снова  перевязал рельсы  вдоль  трактора и отправился  к полустанку, чтобы оставить их  там.  На  дороге показалась фигура человека,  энергично махавшего мне руками.  Пришлось  остановиться.  Мужичок небольшого роста, лет сорока, в засаленном  ватнике подошёл  к трактору и спросил:
 -Что везёшь?
- Рельсы
-Продай.
-Они не мои
-Тем более продай.
Я улыбнулся.
- Мил человек, - стал   просить  мужичок,  - сделай доброе дело. Продай ты мне их.  Нужны позарез. Строюсь я. Продай, дам десятку. 
Я положил руки на руль и подумал: никто не пришёл принять мою работу; привезти рельсы на полустанок и бросить их ржаветь вместе с другими? А это-му человеку они по- настоящему нужны.
- Садись, - сказал я ему. Скоро мы подъехали к развалюхе – хибарке, отвязали  рельсы  рядом с     постройкой.  Мужичок  с  благодарностью сунул мне в карман деньги, и я поехал в город.
Заработал 25 рублей (четверть моей зарплаты)  за один день! Я был молод,   женат, а денег всегда не хватало.
-Ну, а Брежнев-то приезжав ? – спросил кто-то.
- Нет, так и не появился.
- Пропа-али  партейные денежки,  - заметила девяностолетняя бабушка.
Все засмеялись.